Ирейм был разрушен. От жилых домов, торговых лавок и мастерских остались лишь пепел и руины. Рыцари сообщали все новые и новые числа погибших, раненых и пропавших без вести. Битва с Иммарусом потрясла весь анирийский континент, люди были ошарашены, напуганы, но впервые за столько лет сквозь толщу их страха просочился луч надежды.
Повсюду слышались триумфальные возгласы, на улицах проходили празднования победы над империей. Анирийцы радовались свободе.
Но не все разделяли это счастье. Многие оплакивали погибших воинов и заботились о раненых, страх перед Иммарусом настолько глубоко засел в подсознании анирийцев, что даже смерть императора не могла искоренить его окончательно. Вернувшиеся с поля боя воины закрылись в себе, потеряли всякую связь с реальностью. Если им посчастливилось уснуть ночью, они бредили образами мертвых товарищей и иммарусианских демонов.
Тео не спал вовсе.
Прошло два дня с битвы в Ирейме, но принц все ещё слышал в ушах собственный крик, а каждый раз, когда закрывал глаза, он видел бледное лицо Киллиана.
Теодор так и не вернулся в замок. Как бы его ни уговаривала Диана, он не слушал. Сразу после сражения он отправился в лазарет, неся на руках холодное тело Киллиана.
Делеон все ещё ощущал тёплую кровь друга на своих ладонях, все ещё видел, как жизнь покидает его золотистые глаза, чувствовал, как остановилось его сердце. Такое невозможно было забыть.
После того, как он оставил Кея в лазарете, Тео направился в мастерскую, один. Лекари настояли на том, чтобы он не маячил перед глазами и не мешал им работать. Теодор ни разу не спросил у Дианы про Эвелин, Габриэля или Джеремию. После битвы Ив отправилась с Габриэлем в Энделл. Теодор не задавал вопросов, не пытался уговорить девушку остаться. Он прекрасно знал причину. Он знал, что она ненавидит его, и эта мысль поначалу отдавалась тупой болью в сердце.
Теодор провёл два дня в мастерской в компании с бутылкой эля и своим всепоглощающим чувством вины и скорби. Он сидел на полу, прислонившись спиной к ножке стола, на котором Кей собирал свои изобретения. За это время боль в груди принца стала терпимее, привычнее. Она, как и тьма, стала его спутницей.
В мастерской было холодно, стояла оглушающая тишина, изредка прерываемая всхлипами Теодора. Принц с детства ненавидел — нет, боялся, — одиночества. Но сейчас это казалось ему идеальным наказанием. Он не смог спасти Киллиана, не смог уберечь его.
На утро третьего дня в мастерскую постучали. Тео не спал, лишь смотрел невидящим взглядом вперёд. Вокруг него валялись три пустые бутылки из-под эля. Дверь со скрипом отворилась, и в мастерскую вошла Диана. Тео узнал ее по шагам — сил повернуть голову в сторону подруги не было. Он был измотан.
Ди медленно приблизилась к нему и опустилась рядом с ним на колени. Глаза Тео не сразу сфокусировались на ее осунувшемся лице. Карие глаза Ди медленно перемещались по мастерской, остановились на мгновение на пустых бутылках, затем пробежались по рваной и окровавленной одежде Теодора, пока, наконец, не остановились на его лице.
- Ох, Тео... - нежно прошептала она и дотронулась до его лица.
Тео догадывался, как выглядет. Он не раз отказывался от помощи лекарей, но Диана заставила его перестать сопротивляться. Его перевязали, заставили выпить кучу различных настоев и отваров прежде, чем отпустить из лазарета. У него, как и у Габриэля, были сломаны несколько рёбер, рваная рана на ноге чудом избежала заражения. После осмотра лекаря Тео сбежал в мастерскую, не потрудившись переодеть свою окровавленную одежду.
Глаза Ди были красными и опухшими от слез, скулы стали ещё острее, рубашка висела на ее исхудавшем теле и если бы не коричневый корсет, то и вовсе бы не удержалась на узких плечах Лоуи.
Тео моргнул несколько раз, прогоняя сонливость, и потянулся к ладони Дианы, покоящейся на порезе на его щеке. Движение забрало у него больше энергии, чем он полагал, и рука принца бессильно упала на деревянный пол, так и не дотронувшись до холодных пальцев подруги.
Диана тяжело сглотнула, ее карие глаза заблестели от слез.
- Тео, - прошептала она. - Что ты с собой сделал?
«То, что заслужил.»
Делеон не нашёл в себе сил ответить ей. Диана прикрыла глаза, по ее щеке скатилась слезинка, затем тишину нарушил ее тихий всхлип. Тео приоткрыл рот, чтобы прошептать слова утешения, но с его губ не сорвалось ни звука. Диана редко плакала, даже перед ним, и ужасающая картина, представшая перед принцем сейчас, заставило его сердце рухнуть вниз.
- Во имя серафимов, Тео, - дрожащим голосом проговорила Диана, обвила руками шею Делеона и уткнулась носом в его плечо.
Теодор прильнул к тёплому телу подруги, вдыхая родной запах гвоздики. Спустя пару минут Диана отстранилась, сжимая в ладонях лицо принца.
- Тебе нужно поесть, - нежно сказала она.
Не дожидаясь ответа, девушка потянулась к своей сумке и достала оттуда чёрный хлеб и несколько кусочков сыра. Она поднесла еду ко рту Теодора, но принц слабо покачал головой. В его горле стоял ком, а еда вызывала тошноту.
Диана поджала губы, ее карие глаза не отрывались от лица Тео.
- Я уже потеряла одного брата, - тихо, почти неслышно, прошептала она, - и не намерена терять другого.
Теодор тяжело сглотнул. Его сердце переполнялось безмерной любовью к Диане и одновременно с этим всепоглощающим чувством скорби. Он так скучал по Киллиану. Ощущение было такое, будто вот-вот инженер ворвётся в мастерскую, звонко засмеётся и расскажет про очередную передрягу, в которую вляпался по дороге. «Он не вернётся,» — пронеслась в голове душераздирающая мысль.
Диана ещё раз поднесла ко рту Тео хлеб, и тогда Делеон повиновался. Ради неё. Пока он медленно ел, взгляд Ди медленно скользил по его многочисленным порезам, кровоподтекам и шрамам.
- Мы должны отпустить его, Тео, - тихо сказала девушка после того, как принц доел.
- Знаю, - прохрипел Делеон.
«Знаю, но не могу.»
Он понимал, что Диана чувствует то же самое. Смерть Киллиана казалась им обоим чем-то нереальным, будто это все — лишь страшный сон. Кошмар, от которого они не могут проснуться.
- Прошу тебя, - Лоуи сжала ладони Тео и подняла на него взгляд, ее ледяные пальцы скользили по его мозолистой коже. - Позаботься о себе, позволь лекарю залечить твои раны. Вернись в замок. Ради него, Тео.
Позволить залечить раны? Может, эти многочисленные царапины и синяки заживут, но глубокие шрамы на сердце Делеона залечить было невозможно. Теодор вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Диана была права, он должен вернуть самообладание. Но разум не мог подчинить себе разбитое сердце, и как бы Тео ни старался, он не мог сосредоточиться ни на чем другом, кроме Киллиана.
Киллиана больше нет.
«Мы должны его отпустить.»
Не в силах озвучить свой ответ, Тео кивнул.

Киллиана Розано похоронили вечером, за стенами Люмьера.
На берегу реки Ирс было холодно. Высокая трава колыхалась на ветру, неподалёку слышался шум волн океана Сондерс. В наступающих сумерках пейзаж был настолько прекрасен, что дух захватывало. Диск луны отражался в темной воде, на чернильно-синем небе показались первые звезды. Берег тонул в призрачном свете. Остались далеко позади белые мраморные стены Люмьера, Города Света, в котором кипела жизнь. Здесь же — лишь тишина и первозданная природа.
Малкольм Картер открыл портал в Западную Анирию и настоял на том, чтобы пойти с Габриэлем и Эвелин. Верховный маг не желал выпускать дочь из виду с самого ее возвращения из Ирейма, и Габриэль не мог ему отказать — он не уберёг Эвелин от Фредерика, Малкольм имел полное право не доверять ему безопасность своей дочери. К тому же, полуночник мог бы разрушить связующее заклинание Фредерика. Верховный маг два дня не выходил из своего кабинета, сгорбившись над дневником Азитора в поисках подобного «противоядия». Благодаря Киллиану дневник оказался в надёжных руках.
Эвелин не отходила от Габриэля ни на шаг. Лишь раз она подошла и обняла Диану. Габриэль заметил, как исхудала зеленовласка. За последние дни им всем пришлось пережить самые настоящие ужасы. Габриэль не раз врывался в спальню Эвелин посреди ночи, напуганный криком девушки. Она просыпалась в слезах и не могла успокоиться. Лишь после того, как Габриэль ложился рядом и прижимал ее к себе, всхлипы Эвелин стихали, и она вновь засыпала.
После битвы в Ирейме Ив стала молчаливой, она не разговаривала без крайней необходимости. Сердце Габриэля разрывалось при виде ее опухших серых глаз, но он не стал мучать ее допросами и оставил девушку в покое, но от его внимания не ускользнуло то, как Эвелин сторонится Теодора.
Принц прекрасно понимал чувства Эвелин. Он и сам не мог уснуть по ночам. Перед его глазами каждый раз вставала одна и та же картина — Киллиан, загораживающий его собственным телом от меча Фредерика. Каждый кошмар заставлял Габриэля просыпаться в холодном поту, и принцу казалось, что это был вовсе не пот, а кровь. Кровь Киллиана. Юноши, погибшем из-за него.
Из потока мрачных мыслей Габриэля вырвала опустившаяся на его плечо рука. Ривз повернул голову и увидел Джеремию. Голубые глаза стража отражали искреннее беспокойство и глубокую печаль. На лице Виллиамса в неярком свете белел шрам, щетина стала ещё гуще, а под глазами залегли тени. Джеремия казался старше — измотанность брала своё.
Глаза Габриэля вновь переместились на маленькую лодочку, покачивающуюся на волнах океана. Тело Киллиана было накрыто синей прозрачной тканью, лодка утопала в белых цветах. Габриэль смог разглядеть золотистые кудри инженера и его умиротворенное лицо, и у него защемило сердце.
К лодке подошёл Теодор. Он сгорбился, по его бледному лицу скатилась слеза. Рядом с ним стояла Диана и крепко сжимала его руку. От прежней дерзости Лоуи не осталось и следа, ее бледные губы были сжаты в тонкую полоску, а глаза блестели от слез. Габриэль почувствовал тяжесть в груди.
Тео дотронулся до кормы лодки. Габриэль стоял достаточно близко и смог расслышать тихие слова Делеона:
- Прощай, братишка, - сказал Тео Киллиану.
Он простоял возле лодки несколько долгих мгновений, собираясь с силами. Габриэль ещё никогда не видел такого сломленного человека. Теодор Делеон, которого он знал, был полной противоположностью юноши, которого Габриэль видел сейчас. Прежний Теодор никогда бы не позволил себе слез, особенно у всех на виду.
Чувство вины осело тяжким грузом на плечи Габриэля. Теодор потерял лучшего друга из-за него, из-за того, что Ривз оказался недостаточно силён, чтобы противостоять Фредерику. У Габриэля не хватило смелости рассказать об этом Теодору, но он подозревал, что Делеон и так знал.
Наконец, Тео отошёл от лодки и молвил дрожащим голосом:
- Да станешь ты небесным серафимом, верным слугой ночи и защитником людей, и да примет тебя Селест на звездном небосводе, Киллиан Розано.
Диана оттолкнула лодку от берега, и та медленно поплыла прочь, рассекая водную гладь. Затем между пальцев Тео сверкнули вспышки, и в следующее мгновение Делеон выпустил из ладони светящуюся искру, похожую на яркую звезду. Искра полетела в сторону лодки и взорвалась над Киллианом ярким сиянием. Деревянную лодку охватило голубое пламя.
Габриэль заметил блестящие слёзы на лице Дианы и услышал рядом всхлипывания Эвелин. Он и сам почувствовал, как в его груди открывается пропасть. Он был опустошён, не был таковым со дня смерти отца. Теперь у Габриэля появилось ещё одно имя, ещё один человек, по которому он будет скорбеть. Человек, спасший ему жизнь.
- Покойся с миром, Киллиан Розано, - прошептал Габриэль.
Ребята стояли на берегу, наблюдая за тем, как охваченная голубым пламенем лодка отплывает все дальше и дальше в океан. Они стояли, не шевелясь, пока Киллиан Розано не превратился в светящуюся точку на темном горизонте и совсем не скрылся из виду.
Габриэль глубоко вдохнул. Он не простит себя, если хотя бы не попытается заговорить с Теодором. Принц нежно высвободил свою ладонь из пальцев Эвелин и направился к Западному принцу, оставив Ив с Джеремией.
Теодор все ещё стоял на самом краю берега, устремив зелёные глаза на горизонт. Он даже не шелохнулся, когда Габриэль подошёл и встал рядом. Несколько минут между ними царило молчание. Позади слышались тихие перешептывания. Шум волн успокаивал бешеное сердцебиение Ривза.
- Мне очень жаль, - наконец обратился Габриэль к Тео.
Тео не ответил. Габриэль подумал, что Делеон и не собирается вести с ним разговор, что он ненавидит его за проявленную слабость в бою. Ривз тяжело вздохнул и уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг до его ушей донёсся хриплый тихий голос Теодора:
- Он не заслужил смерти, - ответил Делеон. - Это несправедливо...
Габриэль вновь развернулся лицом к нему.
- Мир — несправедливое унылое место, Тео. К сожалению, сильнейшие удары тьмы получают самые светлые люди. Киллиан... - он запнулся. - Киллиан был одним из достойнейших людей, каких я только знал. Селест позаботится о его душе.
- Это нечестно... - прошептал Тео и повернул голову к Ривзу. Его изумрудные глаза горели яростными огоньками. - Он погиб, защищая тебя. Погиб, сражаясь в войне, которая его не касалась. Он погиб, сражаясь за идею свободы, за некий глупый, наивный идеал мира.
- Он защищал не только меня, Тео, - тихо ответил Габриэль, сжав кулаки. - Нас все ещё связывает заклятие Фредерика. Если бы император убил меня, ты тоже бы погиб. Киллиан защитил тебя, своего друга. Я был ему никем, чужим человеком...
Тео невесело усмехнулся:
- Знаешь, даже если бы и не было этого чертового заклинания, Кей бы все равно спас тебя.
Дыхание Габриэля сбилось, все слова улетучились с языка. «Что?» Они с Киллианом были едва знакомы. Разумеется, за время поисков дневника они смогли узнать друг друга получше, но Габриэль видел, как Киллиан относится к Тео и Диане. Они были его друзьями, его семьей, ради них Киллиан бы пожертвовал всем. Но каким же безумцем надо было быть, чтобы загородить собственным телом незнакомца?
Ривз покачал головой и обратил глаза к горизонту.
- Я не хотел, чтобы люди гибли из-за меня... - горестно признал он.
- Ты опоздал, - холодно проговорил Тео и, повернувшись на каблуках, зашагал прочь от Габриэля.
Восточный принц не мог винить Делеона за его презрение — ведь он потерял лучшего друга. Тогда почему же слова Теодора осели тяжелым камнем на его душе?

- Кто такие серафимы? - хрипло спросила Эвелин, шмыгнув носом.
Джеремия склонил голову, и его голубые глаза встретились с красными от слез глазами девушки. Вопрос его удивил — он не ожидал, что Эвелин обратит внимание на анирийский обычай взывать к серафимам.
Скорее всего, это был своего рода защитный механизм, будто девушка не хотела до конца верить в сцену, представшую перед глазами, будто хотела отвлечься и забыть. Забыть навсегда. За годы службы Джеремия не раз наблюдал такое поведение, и оно было ему чертовски знакомо. Он и сам проходил через фазу отрицания, когда погибла его семья, а после смерти его отряда от руки Фредерика страж и вовсе забыл, что такое эмоции. Он скитался по континенту без цели и без утешения, а все его мысли занимало лишь одно — месть.
Каждый человек справлялся с горем по-своему.
Его реакцией на утрату близких людей была жажда крови.
Черты лица стража смягчились. Рядом с его высокой мускулистой фигурой Эвелин казалась особенно хрупкой и маленькой. К величайшему облегчению Джеремии, Ив больше не смотрела на него с опасением или недоверием. Девушка даже не шелохнулась, когда сильная рука Джеремии сжала ее плечо в дружеском жесте.
- Ноксы — их полная противоположность. Они олицетворяют тьму и хаос, они — заблудшие души, души грешников, - объяснил Джеремия. - Серафимы же — это свет. Считается, что в них превращаются только чистые, непорочные души. Серафимы — это защитники всего человеческого рода.
Эвелин задрала голову и посмотрела на темный небосвод, на котором мерцали звёзды. Джеремия не отрывал от девушки слегка обеспокоенного взгляда. Очередная блестящая слезинка скатилась с щеки полуночницы, и сердце Джеремии сжалось.
- И Киллиан станет одним из них? - прошептала Ив, ее голос был полон детской надежды. - Ангелом?
Джеремия вдруг понял, что Эвелин нужно было услышать подтверждение ее слов. Даже если у стража не было ответа на этот вопрос, Ив хотела услышать от него согласие. Она цеплялась за любую ниточку, за любой островок утешения в океане скорби, и Джер понимал ее чувства.
- Да, - нежно ответил страж. - Он станет защитником людей, будет направлять избранную семью по правильному пути.
- Избранную семью? - переспросила Эвелин, вновь переведя серые глаза на Виллиамса.
Джеремия кивнул:
- Существует миф о том, что каждый серафим оберегает одну семью из поколения в поколение. Он привязан к определённой родословной, помогает наследникам избрать верный путь.
На мгновение на лице Ив отразилось облегчение, но оно сразу сменилось тоскливым выражением. Эвелин поджала губы и опустила глаза.
- Ты веришь в это? - спросила она.
Джеремия замер. Он никогда не считал себя верным последователем Селест, потому что богиня отвернулась от Востока и лишила людей магии. Селест не отзывалась на многочисленные молитвы анирийцев, поэтому народ сдался. Но серафимы по-прежнему оставались священными, героями мифов и сказок, про которых матери рассказывали своим детям перед сном. Серафимы дарили надежду, и Джеремия не хотел лишать себя этой надежды. Иной раз, когда он сидел в ветхой таверне в полном одиночестве с зияющей дырой в сердце и горечью утраты, он молился серафимам. Он не раз гадал, есть ли у Виллиамсов защитник из небесного воинства. Самым частым ответом, к которому приходил Джеремия, было слово «нет». Если бы его семью оберегал серафим, Катарина и Лилиана были бы живы...
И все же, какая-то крупица надежды все ещё оставалась в израненном сердце стража, и Джеремия пытался сохранить ее любой ценой. Это все, что у него было в эти долгие годы тьмы. Все, что связывало его с миром, пока Ричард Ривз не подарил Виллиамсу второй шанс.
- Верю, - честно ответил Джеремия после долгой паузы. - Верю, потому что у меня больше ничего нет, кроме этой веры, Эвелин. И мысль о том, что где-то там, наверху, в Священном Каэле, существует иной, лучший мир помогает выживать в этом.
Он сжал плечо Эвелин, заставив ее поднять взгляд.
- Киллиан всегда будет с нами, - на губах Джера появилась тень улыбки. Он указал на грудь полуночницы. - Здесь, - затем дотронулся до ее виска, - и здесь.
Эвелин зажмурилась и всхлипнула. Затем она обвила руками талию Джеремии, уткнувшись лицом в его грудь. Джеремия ошарашено застыл. Он почувствовал мокрые слёзы на своей рубашке, почувствовал, как вздрагивает тело Эвелин при каждом всхлипе. И тогда страж обнял хрупкие плечи девушки своими большими руками и потрепал ее по волосам.
- Все будет хорошо, - прошептал он ей слова утешения, но и сам не был в них уверен.
Джеремия обратил взгляд на горизонт, где скрылась лодка с Киллианом. Воды океана Сондерс сливались с чернильным небом, на блестящей поверхности волн отражались звёзды. Где-то там, среди этих звёзд, за ними наблюдал мальчишка-инженер, художник и мечтатель с отличным чувством юмора.
«Для меня было честью считать тебя другом,» — мысленно обратился к звёздам Джеремия. — «Спи спокойно.»

- Должно сработать, - пробормотал Малкольм Картер с уверенным выражением на лице.
Диана стояла подле Теодора и смотрела на Верховного мага Востока с откровенным подозрением. Да, полуночник помог ей в бою, заглушив боль от раны в плече, но это ещё не повод доверять ему. Но проклятие, как же Эвелин была похожа на своего отца! Те же серебристые глаза, каштановые волосы, четкая форма бровей, скулы...
Малкольм в очередной раз скептически оглядел пожелтевшую страницу дневника Азитора. Диане было невыносимо смотреть на эту чёртову книгу. За неё пришлось заплатить слишком высокую цену. Девушка едва удержалась, чтобы не обратить взгляд в сторону океана, не выискать глазами исчезнувшую лодку.
В груди кольнуло, и Диана выпрямилась и вновь сосредоточилась на Верховном маге, прогоняя печальные мысли из головы. Но как бы она ни старалась, ее разум вновь и вновь прокручивал болезненные воспоминания. Битва, меч, Киллиан, кровь...
Малкольм жестом пригласил Теодора и Габриэля встать рядом друг с другом. Принцы подчинились, но от Дианы не скрылось то, как напряглись плечи Тео.
- Заклинание, которое использовал Фредерик, основывается на кровавой магии, - пояснил Малкольм, оглядев обоих принцев с головы до пят. - Оно достаточно мощное, но снять его возможно. Только для этого мне вновь понадобится ваша кровь.
Он протянул Теодору кинжал, который достал из-за пояса, его серые глаза будто оценивали стоящего перед магом принца. Диане очень не нравилась эта идея. Лоуи хотела рвануть вперёд, вырвать кинжал из рук Тео и швырнуть лезвие в чёрные воды океана, но она заставила себя стоять на месте. Ее зоркий взгляд наблюдал за каждым движением мага.
Теодор принял кинжал и, не медля ни минуту, порезал свою ладонь. Диана сжала зубы, когда увидела, как по коже Делеона потекли рубиновые капли. В следующее мгновение Габриэль поморщился и поднял собственную руку, на его ладони уже алел длинный порез.
- Хорошо, - кивнул Малкольм. - Теперь сожмите руки друг друга так, чтобы ваша кровь соединилась.
Габриэль развернулся к Теодору и протянул ему окровавленную ладонь. Тео же секунду колебался. Диана сделала глубокий вдох. Она и сама не была уверена, что сможет забыть. Теперь каждый раз, когда она смотрела на Восточного принца, перед глазами представало пепельное-бледное лицо Киллиана, его липкие от крови волосы... Киллиан спас Габриэля, и это стоило ему жизни.
В глубине души Лоуи понимала, что обвинять Габриэля было глупо, и все-таки ничего не могла с собой поделать. Непрошеные образы возвращались снова и снова, нанося удар за ударом по ее искалеченному сердцу.
Наконец, Теодор развернулся к Ривзу и сжал протянутую им руку. Их взгляды встретились. Диана готова была поклясться, что воздух вибрировал от повисшего напряжения.
Малкольм Картер приблизился к принцам, вытянул руку и прикоснулся к их сжатым ладоням. Затем он начал шептать заклинание, из-под его пальцев вырывались голубые вспышки. Ди заметила, как плотно была сжата челюсть Габриэля, а на лице Тео выступили капельки пота. Оба принца отказывались показывать свою боль, но Диана не была глупой или наивной. Судя по тому, как побледнели костяшки их пальцев, боль была обжигающая. Лоуи невольно сделала шаг вперёд, но тут на ее плечо опустилась тяжелая рука.
Девушка резко повернула голову и увидела Джеремию. Страж мотнул головой и бросил на принцев обеспокоенный взгляд.
- Не мешай, - коротко сказал он.
Диана не хотела его слушать, она хотела остановить это безумие, пока никто не пострадал. Но другая часть неё была согласна с Джеремией. Она должна была ждать.
- Finis! - прокричал Малкольм последнее слово заклинания.
Раздался хлопок, и за ним последовала яркая вспышка. Диана прикрыла рукой глаза. Вдруг мощная волна сбила ее с ног, и Лоуи повалилась в длинную траву. Воздух выбился из легких, и Ди пару секунд восстанавливала дыхание. Затем она резко вскочила и огляделась.
Теодор и Габриэль лежали в паре метров друг от друга, Малкольм стоял на коленях, сжимая в руках дневник и тяжело дыша. Чуть поодаль Диана заметила белый плащ Джеремии и каштановую копну волос Эвелин.
Лоуи инстинктивно рванула к Тео и рухнула перед ним на колени. Она нащупала сонную артерию и облегченно выдохнула, когда почувствовала стабильный пульс.
- Теодор? - позвала она, затем повернулась к Ривзу. - Габриэль? Вы целы?
Габриэль закашлялся и резко сел, слегка поморщившись. Тео разлепил глаза.
- Проклятие, - пробормотал Габриэль, потерев затылок. - Мощное заклинание.
- Получилось? - прохрипел Тео, поднимаясь на локтях.
Габриэль мотнул головой:
- Я ничего не чувствую.
Он поднялся на ноги и отряхнулся от земли и травы. Диана последовала его примеру и протянула Тео руку. Делеон принял ее и, опираясь на Ди, поднялся на ноги. Малкольму помог оказавшийся рядом Джеремия. Эвелин стояла чуть поодаль, ее обеспокоенный взгляд метался между Теодором и Габриэлем.
- Сейчас проверим, - сказал Теодор, вынул из-за пояса кинжал и полоснул по здоровой ладони.
Диана вздрогнула от неожиданности, но если Тео и было больно, то он никак это не продемонстрировал. Рубиновые капли потекли по его коже. Все взгляды обратились к Габриэлю.
Принц Востока нахмурился и взглянул на свою здоровую руку. В следующее мгновение на его лице отразилось облегчение.
- Сработало, - выдохнул Ривз.
Диана прикрыла глаза и молча вознесла молитву серафимам. Ещё одним оковам Фредерика Мольвинтейла пришёл конец. Но Диана понимала, что как бы ребята ни старались, стереть императора из памяти будет невозможно, полностью избавиться от его контроля тоже. Он отнял слишком многое, забрал слишком много жизней, причинил слишком много страданий. Диана скрипнула зубами, в горле встал ком. Нет, Фредерик Мольвинтейл всегда будет жить в ее голове, будет зловещей тенью прошлого, эхом ее предыдущей жизни. Он будет постоянным напоминанием о том, чего Диана лишилась навсегда.

Эвелин стояла у самого края берега и смотрела на светящийся диск луны. Шум волн, мерно ударяющихся о крутой берег, создавал иллюзию спокойствия, но в душе Эвелин царила оглушительная тишина. В ее сердце разверзлась пропасть, настолько глубокая, что ей не было видно конца. И Ив падала в эту пропасть, в эту бездну тьмы и тишины, падала все глубже и глубже...
Все это время в Анирии, в этом ином мире ей казалось, что она живет собственными фантазиями. Она не принимала сам факт того, что она была частью этого мира, а не его гостьей. Эвелин не задумывалась о своём прошлом, о рассказах принцев и придворных. Вместо этого, она решила плыть по течению, игнорировать собственный разум и чутьё. Ей так хотелось погрузиться на миг в эту фантазию, забыть про ответственность, которая ждала ее дома.
«Глупая, наивная девчонка!»
Анирия вовсе не была страной грёз, за которую Ив ее приняла. Девушка хотела найти ответы на свои вопросы, узнать, кто же она на самом деле. Она не хотела участвовать в войне, не хотела проходить через пытки Фредерика Мольвинтейла, не хотела терять друга.
Она чуть не погибла сама.
Казалось, что Вивиана все ещё впивалась когтями в ее сознание в отчаянных попытках вернуть контроль. Вдоль позвоночника Эвелин пробежал холодок. «Вивианы больше нет. Как и Фредерика.»
Но леденящий душу страх не исчез, как дух императрицы. Он засел глубоко внутри, поселился в сердце девушки и захватил ее разум. Страх, словно паразит, питался ее энергией, выкачивал надежду и усиливал боль в сердце.
Эти бессонные ночи, эти два дня скорби и безысходности оставили свой отпечаток. Эвелин больше не могла смотреть на расписные потолки королевского дворца, на красивые фрески и переливающиеся серебром и золотом узоры. Она была сыта по горло, хватит с неё приключений.
Сзади послышались мягкие шаги, но Эвелин не повернулась. Она знала, кому они принадлежали. Все это время присутствие именно этого человека рядом придавало ей уверенности, именно этот человек смешил ее, успокаивал, обнадеживал. Пока Фредерик не забрал и эти счастливые мгновения и не растоптал их в пыль.
Сердце Эвелин заныло, глаза защипало, но она стояла на месте. Этот разговор был неизбежен, так что лучше покончить с этим. Раз и навсегда.
- Мне жаль, - выдавила Эвелин, бросив на Теодора краткий взгляд.
Принц молчал, вглядываясь в ее лицо, будто бы хотел запомнить каждую черточку. Ив заметила, что из его изумрудных глаз пропал прежний блеск, и от этой мысли желудок девушки скрутило узлом.
- Мне тоже... - наконец прошептал Тео и опустил глаза. - Я не должен был этого допустить...
- Ты ничего не мог сделать, - возразила Эвелин и отвернулась к океану.
- Я дал ему обещание, - вдруг признался принц.
Эвелин нахмурилась, задрала голову и обратила на Делеона недоумённый взгляд. Тео помедлил, делая глубокий вдох.
- Я обещал, что расскажу тебе правду, - объяснил он, почесывая затылок. - Но ты и так все знаешь.
Эвелин тяжело сглотнула. Теперь Тео избегал ее взгляда, изучая носки своих сапог. На его лице отразилось сожаление, его широкие плечи поникли.
- Ты использовал меня, - ответила Эвелин, и ее слова прозвучали резче, чем она бы того хотела.
Тео прикрыл глаза.
- Все не так, как ты думаешь, - прошептал Тео.
- Ты похитил меня, чтобы использовать против Габриэля, - отрезала Ив, каждое слово оставляло горькое послевкусие на языке. - Ты хотел подчинить себе Восток. Я была лишь пешкой в твоей игре.
Теодор распахнул глаза и резко повернулся к Эвелин, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. Его глаза горели огнём, чёрные брови нахмурились, желваки заиграли.
- Нет, - горячо ответил он, мотнув кудрявой головой. - Ты никогда не была пешкой, Эвелин.
- Что ты собирался со мной делать после того, как достиг желаемого? Когда я стала бы тебе не нужна? - парировала Эвелин, не в силах удержать свою ярость, боль и обиду. - Бросил бы в темницу? Приказал бы своим рыцарям избавиться от меня?
Тео поморщился, будто слова Эвелин причиняли ему физическую боль. Девушка могла сказать то же самое про себя — каждая фраза, брошенная ей в адрес Тео, оставляла глубокие раны в душе. Не в силах больше смотреть на его лицо, Эвелин опустила голову, посмотрев прямо перед собой. Грудь Теодора тяжело вздымалась и опускалась. Ив чувствовала гул собственного сердцебиения, ее руки дрожали, и она сжала их в кулаки. Предательские слёзы скатились по щекам.
Они простояли так долгие мгновения, пока вдруг Тео нежно не прошептал:
- Я бы никогда не причинил тебе вреда.
Сердце Эвелин рухнуло вниз. Каким-то странным образом его слова ранили ещё глубже. В горле девушки встал ком, дышать становилось все труднее.
Майкл и Тереза не раз говорили, что Эвелин следует лучше беречь своё сердце. Даже будучи ребёнком, Ив старалась всегда всем угодить. Она даже велась на уловки Розы Уотерс и всей ее компашки в то время, как они открыто смеялись над ней, обзывали, настраивали других детей в классе против неё. И все же она прощала их каждый раз и вновь бежала играть с ними с широкой улыбкой на лице. Но когда испытываешь это отвратительное чувство беспомощности на протяжении нескольких лет, невольно начинаешь закрываться от всего мира. Жизнерадостный и открытый ребёнок исчез, на смену ему пришёл одинокий подросток. Эвелин не раз твердила себе, что у неё есть родители, что у неё есть Сьюзан, но эта привычка всем угодить никуда не делась, а одиночество угнетало ее.
И вот она решила открыть своё сердце ещё одному человеку, в надежде, что он не разобьёт его на мелкие кусочки. Она ошиблась.
- Я тебе не верю, - хрипло проговорила Эвелин, развернулась и зашагала прочь от Теодора, смахивая горячие слёзы.
На этот раз она не услышала его шагов, хотя маленькая предательская часть неё хотела бы этого.
Эвелин почувствовала на себе обеспокоенный взгляд. Она подняла глаза и заметила Габриэля. Ривз подошёл к ней, на его лице отразилась тревога.
- Ивви? - позвал он.
Она покачала головой. Слова давались ей с трудом:
- Я...я хочу домой.
Габриэль кивнул, положив ладонь на ее плечо:
- Малкольм сейчас же откроет портал в Энделл...
- Нет...
Габриэль напрягся, как струна. Его брови взметнулись вверх, в карамельных глазах мелькнула тревога. К ним подошли Джеремия, Диана и Малкольм. Видимо, они услышали слова Эвелин, потому что на лицах всех троих отразилось недоумение.
- Я хочу вернуться, - голос Эвелин был настолько тихий, что она не была уверена, услышали ли ее.
- Вернуться? - воскликнул Малкольм, приоткрыв рот от шока. - В примитивный мир?
- Ты уверена, что это хорошая идея? - нахмурился Джеремия.
Эвелин встретилась взглядами с Дианой. Лоуи молчала, но в ее глазах промелькнуло понимание.
Эвелин кивнула, нервно теребя край своей сорочки:
- Я думала об этом уже несколько дней. Я...скучаю по дому.
Наступило молчание. Эвелин задержала дыхание, взгляд ее серых глаз метался от одного лица к другому. Минуты шли невыносимо долго.
Тут к ней приблизился Малкольм, вид у него был опечаленный. Габриэль отошёл в сторону, освобождая место полуночнику. Верховный маг Востока дотронулся до щеки своей дочери, его тёплое прикосновение было почти призрачным на ее коже.
- Я только нашёл тебя, - прошептал он, - и вот снова теряю.
Эвелин натянуто улыбнулась и сжала его ладонь.
- Не теряешь, - ответила она. - Но я не могу остаться, пойми. Слишком многое произошло за это время. Может, я и трусиха, потому что я не готова это принять, я не могу это принять.
- Эвелин...
- Ты должен меня отпустить, - попросила она, измотанность сквозила в ее голосе.
Малкольм помедлил, его серые глаза скользнули к рубиновому кулону на шее девушки, и какое-то непонятное чувство, граничащее с грустью, отразилось на его лице. Он закусил нижнюю губу, морщинки вокруг его глаз и рта стали ещё заметнее.
- Если это то, чего ты хочешь... - наконец ответил он, тяжело вздыхая. - Я не был хорошим отцом, Ивви. Если это мой шанс искупить собственную вину перед тобой, то так тому и быть.
Эвелин поджала губы и кивнула. Ее чувства к Малкольм все ещё оставались странными и запутанными. Она не воспринимала его как отца, но то же самое можно было сказать и о Майкле Стоуне. Слово «отец» было лишь набором букв, пустым звуком, не ассоциируемым ни с каким человеком.
- Хорошо, - прошептал Малкольм, притянул Эвелин к себе и заключил в крепкие объятия.
Девушка замерла на мгновение, затем неуверенно обвила руками талию полуночника, уткнувшись носом в его плечо. Малкольм отстранился, печаль на его лице сменилась нежностью. Он выпустил Ив из объятий, давая ей возможность попрощаться с остальными.
Ив повернула голову и увидела голубые глаза Джеремии. Страж стоял, скрестив руки на груди, мрачный, как грозовая туча. Эвелин подошла к нему и слабо улыбнулась.
- Мне это не нравится, - покачал головой Виллиамс, обеспокоено поглядывая на девушку.
Его беспокойство отдалось волной тепла внутри Эвелин. Ей показалось, будто невыносимо тяжелый груз слегка приподняли с ее плеч. Полуночница дотронулась до локтя Джера.
- Знаю, - ответила она, чуть склонив голову набок. - Со мной все будет в порядке, Джер. Не волнуйся.
- И все же... - страж выпрямился и нежно потрепал Ив по волосам, черты его лица смягчились. - Будь осторожна.
Улыбка на лице Ив стала искреннее. Внезапно она почувствовала, как чья-то рука схватила ее за запястье. Девушка развернулась и увидела Габриэля. В лунном свете его лицо казалось ещё бледнее.
- Ив, - выдохнул он. - Я согласен с Джеремией. Это не самое лучшее решение.
- Фредерика больше нет, - объяснила девушка, при упоминании имени императора все внутри неё похолодело. - Мне больше ничего не угрожает.
- Но... - вновь хотел воспротивиться Габриэль.
- Габриэль, - полуночница сжала его ладонь и постаралась вложить в свои слова максимальную уверенность. - Все будет хорошо.
Это было ложью. Эвелин не была уверена, как что-то может быть «хорошо» после тех ужасов, через которые им всем пришлось пройти.
Мускул на лице Ривза дрогнул, но он не стал перечить. Однако Ив заметила, как напряглись его плечи. Габриэль был рядом с ней все эти дни, они проходили через этот ад вместе. Он прижимал ее к себе по ночам, успокаивая после очередного кошмара, убаюкивал, шептал слова утешения. Эвелин хотела отблагодарить его, забрать это беспокойство за неё. У Ривза было ещё много испытаний впереди, ведь ему нужно было заботиться о целом королевстве. А переживания и страх за Эвелин будет ему только мешать.
Тогда девушка обвила руками его шею и прижала парня к себе. Ее окутал аромат бергамота и мускуса. Габриэль обнял ее за талию, его широкая ладонь скользнула вверх по ее спине. Прикосновение отозвалось мурашками по всему телу Эвелин.
- Спасибо за все, - шепнула она ему на ухо.
Габриэль нежно отстранился, его губы скользнули по щеке девушки, оставляя после себя легкое покалывание. Эвелин залилась краской, но поцелуй был настолько быстрым, она подумала, что ей померещилось.
- Надеюсь, мы скоро увидимся, - принц в последний раз сжал ладонь девушки и отошёл назад, встав рядом с Джеремией.
Эвелин развернулась к Диане. Остекленелый взгляд карих глаз Лоуи скользил по лицам всех присутствующих, пока не остановился на Ив. Полуночница подошла к зеленовласке и взяла ее ладони в свои.
- Надолго? - коротко спросила Диана.
Эвелин пожала плечами:
- Не знаю. Но нам всем нужно время, чтобы восстановиться.
Диана кивнула, закусив нижнюю губу.
- А как же «девочки должны держаться вместе»? - задала новый вопрос она, и Ив вспомнила ее слова на праздновании дня Восхождения.
Печаль пронзила все существо Эвелин, осела тяжким грузом на плечи. Полуночница покачала головой и заключила маленькую фигурку Дианы в крепкие объятия. Лоуи напряглась всем телом, но затем расслабилась и обвила руки вокруг Эвелин.
- Мы будем ждать, - прошептала Ди, гладя Ив по волосам.
Полуночница кивнула и отстранилась. Она чувствовала на себе взгляд изумрудных глаз, вдоль ее позвоночника пробежали мурашки. Девушка не осмелилась подойти к Теодору. Он разбил ее сердце на тысячи кусочков, которые Эвелин уже никогда не сможет собрать. Ещё одного разговора с принцем она не вынесет.
Малкольм хлопнул в ладоши, из-под его пальцев вырвался столб мягкого голубого света. В следующую секунду перед Эвелин возник сверкающий водоворот портала. Дорога домой.
Она в последний раз обернулась на своих друзей и выдавила из себя слабую улыбку. Затем, всего на секунду, ее серые глаза встретились с изумрудами Теодора. У Эвелин весь воздух выбился из лёгких, пропасть в ее сердце расширилась, готовая поглотить девушку целиком.
От улыбки не осталось и следа.
Эвелин сделала глубокий вдох и шагнула в холодный портал.

В Чарльз-Тауне было прохладно. Тучи сгущались над маленьким городком, пряча за собой солнце. Подул ветер, и Эвелин поёжилась, сильнее закутываясь в свой кожаный плащ.
Она уже могла представить ошарашенные взгляды прохожих. Ещё бы, не каждый день увидишь девчонку, разгуливающую по городу в сорочке, чёрных брюках, высоких кожаных сапогах и потрепанном плаще! Она, наверное, походила на Фродо из «Властелина колец».
Девушка огляделась. Она стояла на улице Эмви Роуд, это было очевидно по ресторанам и кафе, тянувшимся слева и справа от неё. Отовсюду слышались оживленные голоса, люди сновали туда-сюда, ничуть не обеспокоенные надвигающимся дождем. Ив глубоко вдохнула сырой воздух.
Дом. Она дома.
Девушка зашагала вперёд. Дом Стоунов располагался на улице, параллельной Эмви Роуд. Эвелин надеялась, что она успеет дойти туда прежде, чем пойдёт дождь. Затем другая мысль полезла в голову, сковав все тело девушки железными цепями страха.
«Что я им скажу?»
Эвелин перебежала проезжую часть и направилась в узкий переулок — прямую дорогу к улице Расл Стрит.
Стоуны — не ее настоящие родители, а это место, этот город — не ее дом. Все смешалось в одну кучу — и мысли, и чувства, и страхи. Внезапно Ив захотелось вернуться обратно, в Анирию. Она больше не вписывалась в этот мир, в это общество. Она была чужой.
Прежняя Эвелин волновалась бы об экзаменах и учебе. Нынешняя Эвелин пыталась забыть ощущение тёплой крови на собственных руках.
Вдруг внимание девушки привлекло объявление, висевшее на фонарном столбе. Сердце Ив оборвалось. На объявлении она различила свою фотографию и огромную надпись: «Вы видели эту девушку?»
Эвелин шарахнулась от столба, будто ее ударило током, прикрыв рот ладонью. Она повернулась и заметила ещё один плакат с надписью «разыскивается». Девушка хрипло выдохнула, ноги стали ватными. Сколько времени прошло с ее судьбоносной встречи с Теодором? Сколько времени она провела в Парс Амиссе?
Голова Ив закружилась, но девушка заставила себя идти дальше. По дороге ей попадались все новые и новые плакаты с ее лицом. Эвелин настолько погрузилась в свои мысли, что и не заметила, как дошла до дома.
Ее сердце гулко билось в груди, дыхание перехватило. Она подняла свои серые глаза и оглядела кирпичное двухэтажное строение, которое, казалось, совсем недавно называла домом. Эвелин будто примёрзла к месту, не в силах пошевелиться.
Она определённо была трусихой. Не могла найти в себе смелости пересечь улицу, подняться по ступенькам к двери и постучать. Не знала, что скажет тем, кто вырастил ее, кто был для неё семьей.
Все мысли мигом улетучились из головы девушки, когда входная дверь дома открылась и на порог вышла Тереза Стоун. Она сильно похудела. Ее лицо осунулось, брюки и футболка висели на ней, словно одежда была на размер больше нужного. Темные волосы женщины были собраны в тугой узел на затылке. Тереза вынесла чёрные пакеты, спустилась по ступенькам, не поднимая глаз, и выбросила их в мусорный бак рядом с домом.
Эвелин сглотнула ком в горле, наблюдая за женщиной, заменившей ей мать. Тереза отряхнула руки и направилась обратно в дом, но вдруг ее взгляд скользнул к девушке, стоящей на другой стороне дороги, и женщина замерла. Ив почувствовала дрожь во всем теле.
Несколько долгих мгновений они так и простояли, смотря друг на друга и не веря своим глазам. Затем Тереза сделала неуверенный шаг вперёд, положив руку на грудь, словно пыталась успокоить собственное сердце.
- Эвелин? - хрипло позвала она.
Ив не издала ни звука, слова застревали в горле.
- Ивви? - вновь позвала Тереза, сделав ещё один шаг. - Это правда ты?
Перед глазами Эвелин предстала молодая Тереза с куклой в руке. Она вспомнила, как женщина играла с ней, когда Ив была ребёнком, вспомнила, как Тереза дула на ранку всякий раз после того, как она упала с велосипеда. Эта женщина посвятила всю себя Эвелин, подарила ей самые светлые воспоминания. Как и Майкл Стоун.
Эвелин резко сорвалась с места и рванула к своей матери. Кровь стучала в ее ушах, когда она, перебежав дорогу, столкнулась с Терезой, сжав ее в объятиях. От нее веяло ароматом кофе и выпечки. Такой родной запах.
- Боже мой, - повторяла Тереза, ее била крупная дрожь. - Эвелин! Моя Эвелин!
Тело женщина сотрясалось от всхлипываний, и она сильнее прижала Эвелин к себе. Слёзы обожгли глаза полуночницы. Объятия Терезы вновь напомнили ей о детстве, о ее прежней жизни. Теперь это были лишь отголоски прошлого, ведь жизнь Ив изменилась навсегда и бесповоротно.
Раздались шаги, и на улицу выбежал Майкл. Его голубые глаза перехватили взгляд Эвелин, светлые брови взлетели вверх.
- Эвелин? - позвал он, будто не веря в происходящее.
- Пап, - прошептала девушка.
- Господи! - воскликнул Майкл, сбежал вниз по ступенькам и обвил руки вокруг Терезы и Эвелин. - Ты цела!
Находясь рядом с ними, Эвелин почувствовала облегчение. Цепи, сковавшие ее грудь и мешающие нормально дышать, немного ослабли. Здесь, в объятиях Стоунов, Ив ничего не угрожало — ни демоны, ни темные рыцари, ни короли и королевы. Майкл и Тереза защитят ее, всегда защищали. Хоть они и не были кровными родителями Эвелин, они воспитали ее, подарили дом, приняли в семью. Они видели в ней собственного ребёнка, и это было самое важное.
Спустя несколько минут Эвелин нежно отстранилась. В глазах Стоунов читалось множество вопросов.
- Я знаю правду, - прошептала Ив и замотала головой. - Я не злюсь.