США, Нью-Йорк, 2019 год. Bowery Grand Hotel

– Дзынь-дзынь, – раздался резкий звонок стационарного телефона в уединении одного из номеров отеля.

Вздрогнув от неожиданности, мужчина чуть было не выронил книгу, которую читал откинувшись на спинку дивана. Капли дождя мерно стучали по оконному стеклу, убаюкивая в предвечерний час, и стекали вниз маленькими холодными ручейками. Удивленно вскинув бровь, мужчина, не торопясь, вложил закладку в книгу, скользнув глазами по строкам, на которых остановился, и улыбнулся тому, насколько подходяще они звучали под ритм дождя.

– «Воздух был настолько пропитан влагой, что рыбы могли бы проникнуть в дом через открытую дверь, проплыть по комнатам и выплыть из окна», – зачитал он и захлопнул книгу.

«Сто лет одиночества» Габриэля Гарсия Маркеса – вечная, ни с чем несравнимая классика. Впрочем, бешеный ритм современной жизни превращает творчество бессмертных гениев в испытание для большинства читателей.

Подозрительно взглянув на все еще подпрыгивающий телефон, мужчина протянул к нему руку только после пятой недовольной трели. Если у кого-то хватало терпения выдержать столько безответных гудков, причины этого должны были стоить его внимания. К тому же он специально выбрал Bowery Grand Hotel – третьесортный неприметный отель, постояльцы которого лишались радостей гостеприимного обслуживания, взамен окружая себя уединением и спокойствием. Мужчина сознательно селился в дешевых отелях – не из-за жадности или желания сэкономить – в таких местах никто не проявлял к тебе повышенного внимания, не пытался завести беседу или напроситься на свидание. Одиночество, сравнимое со свободой. Столько же осторожно он сообщал кому-то о месте пребывания в поездке и раздавшийся звонок от этого удивлял еще больше.

Комнату наполнял джаз, единственная музыка, проливающаяся на душу, способная вовлечь в безмолвный разговор. Он ценил такие вечера – без галстука – превыше всего, без оглядки погружаясь в головокружительную перекличку игры гармонии и контрапункта, спонтанности и витальности. Уже подняв трубку, он сделал потише льющуюся из колонок музыку, как раз когда глубокий мужской голос запел:

«Если когда-нибудь и существовал мужчина

Кто был щедрым, милым и добрым

Это был мой отец».*

И только затем произнес «Алло».

– Не могу поверить, ты только что выключил одну из лучших композиций Сильвера? – удивленно выдохнули в трубке. – Ах ты старый черт!

– Всего лишь сделал тише, – улыбнулся мужчина. – Большая разница.

– Подожди, дай мне убедиться, – шикнул собеседник и после небольшой паузы удовлетворенно добавил. – Да, я все еще слышу саксофон Джо Хендерсона.

– Рад, что угодил тебе, Джимми, – засмеялся мужчина. – Но у меня отпуск, и я дал тебе этот номер из чистой вежливости. Что-то случилось? Тогда будь добр начать этот разговор как полагается.

– Ах так, ну что ж. Полицейское управление Уотертона, комиссар Джеймс Томпсон, – откашлявшись, официальным тоном произнес собеседник. – Пора бы вам вернуться на службу, Густав Рогнхелм.

Прикрыв глаза и позволив себе счастливую улыбку, Густав замер, наслаждаясь этой минутой. Он проводил в Нью-Йорке отпуск – заслуженный, оплачиваемый, но все же связанный с работой – и втайне надеялся, что в управлении не только заметят его отсутствие, но и оценят его незаменимость. И в следующий раз оформят все как командировку, избавив его от позорных выпрашиваний.

– Знаешь ли, я еще не успел увидеть Бруклинский мост, – нарочито растягивая слова, начал перечислять Густав. – И уверен, что со смотровой площадки Рокфеллер центра открывается поистине великолепный вид. Жить не смогу, зная, что был так близок к нему и упустил возможность.

– Если приедешь, куплю нам с тобой билеты на «KW Titans»**. Давненько мы не выбирались куда-то вдвоем.

– Я согласен только на «Toronto Raptors»***. И только если позовешь с собой сына – он отличный паренек, пора ему уже тянуться к прекрасному.

Расслышав на том конце провода приглушенный смех, Густав понял, что билеты на игру уже у него в кармане. Дружба с начальником – явление редкое, но, если уж она вас коснулась, считайте, что устроились на лучшую работу в мире. Временами Густаву казалось, что он остается на работе только ради Джимми - веселого и бойкого старичка, который по возрасту мог бы заменить ему отца, но все еще работал ради хорошего жалования начальника полицейского управления. И потому, что в маленькой канадской деревушке Уотертон преступления происходили реже Рождества.

Друзья, если бы они у него были за пределами деревни, наверняка высмеяли бы Густава за добровольную ссылку в сельскую глушь на юго-западе канадской провинции Альберта. И все же за восемь лет, проведенных после перевода из городского управления, мужчина научился подстраиваться под неспешный ритм жизни. Когда же его наконец одолевала скука, он обращался к старым архивным делам - нераскрытым и заброшенным. В частности, к нескольким убийствам, произошедшим в разное время с членами одной семьи.

– Как там женщины Гамильтон? – вывел Густава из задумчивости голос коллеги. – Уже познакомился с ними? Или тебе предпочтительнее поглядывать исподтишка?

– Тебя послушать, так я сталкер, каких поискать, – фыркнул мужчина. – Ты хоть мысль допускаешь, что я в Нью-Йорке по музеям хожу?

– Нет, – раздался в трубке смех. – Когда ты просил о командировке, твои слова были такими, цитирую: «Вдруг череда убийств в этой семье - не случайность? Что, если кто-то им мстит? Элисон и Мелоди Гамильтон – две из трех оставшихся в живых на данный момент женщины. Наш долг служителей правопорядка – не только выяснить их мнение обо всех убийствах, но и защитить, если опасность грозит им самим».

– Ты утрируешь.

– Это конечно не дословно, но ты был почти убедительным.

– И все же, командировку ты мне не дал.

– Но дал отпуск.

Мужчины замолчали. Бросив быстрый взгляд на журнальный столик, Густав поморщился при виде папок, забирать которые из архива не имел права. Но совершенно точно понимал, что выговора за это не получит - вряд ли кто-то помнил о существовании этих дел.

И все же поговорив с Софией Бондар – нынешней владелицей фамильного особняка Гренхолмов, Густав пришел к выводу, что никакого проклятия нет, все случившееся – нелепая череда событий.

Зарекомендовавший себя, как хороший, опытный констебль, ныне суперинтендант, раскрывший не одно громкое дело, мужчина готов был признать, что между смертями нет никакой связи - места преступления, орудия убийства, социальное положение и профессии жертв не совпадали. Но стоило ему только осознать, что все девушки умирали, едва им исполнялось двадцать лет, тем сильнее разгорелось желание познакомиться с Элисон Гамильтон, готовящейся встречать сорокалетие. Кто знает, может связь между делами все же была? Ведь каждая из них обрела покой именно в Уотертоне.

Но найти женщину оказалось не так просто. Большую часть времени Элисон, искусствовед, проводила в закрытых для посетителей мастерских различных музеев города, иногда оценивая что-то единичное из частных коллекций. Оценка, изредка реставрация, вот что занимало ее мысли и жизнь.

Мелоди найти было проще, но начинать знакомство с дочери Густаву не хотелось. Несмотря на все обаяние высокого брюнета, он уважал разницу в возрасте, считал странным общаться с девушкой, годящейся в дочери, и смотрел на нее со стороны.

– Между прочим, я сегодня собираюсь на концерт «Slayer», – деланно безразличным тоном бросил Густав, надеясь увести разговор в безопасное русло.

– Правда? – ахнул Джимми. – Уже представляю тебя в костюме и при галстуке посреди орущих малолеток. Надо было поехать с тобой ради такого зрелища.

– Сделаю тебе сэлфи.

В трубке послышался женский голос – Сара, жена Джимми, звала его ужинать - и Густав понял, что время пустой болтовни подошло к концу.

– Почему ты просишь меня приехать? – спросил он.

– В управлении некому работать, – Джимми вздохнул, и Густав буквально почувствовал, как тот развел руками. – Сэм и Аарон запросились в отпуск, Нэйт заболел, а Киран грозиться уйти на пенсию, если я не найду ему напарника. Мы все тут немного на грани, и, если для того, чтобы вернуть тебя домой, понадобиться чья-то смерть...

– «Будь спокоен. Умереть труднее, чем кажется»****, – процитировал Густав Маркеса.

– Тогда нам повезло, что убить кого-то гораздо проще, – засмеялся Джимми. – Считай, билеты на игру уже у тебя в кармане.

– Раз ты такой специалист по билетам, купи еще один – на поезд для меня.

В трубке снова зазвучал женский голос, и Джимми что-то ответил, явно зажав телефон рукой. Вернувшись, он лишь пообещал сделать все, что в его силах, а также согласился дать подчиненному еще один свободный день и попрощался с Густавом.

Запустив руки в свои густые темные волосы и немного их взлохматив, мужчина снова с тоской посмотрел на папки с делами. Это было его хобби. Кто-то вяжет по вечерам, кто-то собирает крышки от газировки, а он раскрывает старые дела, в большинстве из которых уже миновал срок давности. Он делал это для себя, спасаясь, таким образом, от порой давящего спокойствия Уотертона, который своей тишиной оглушал не меньше суеты большого города.

В стопке так же лежали документы, о которых полицейское управление ничего не знало – папка со старыми газетными вырезками о семье Гренхолм, снимками женщин этой семьи, живших в прошлом веке, а также фотографиями Элисон и Мелоди – невероятно похожих на своих предков. Он найдет убийц и разгадает загадку их связи, а еще он проследит за женщинами и не позволить причинить им вред. Именно поэтому сегодня его ждет рок-концерт – перспектива ужасна для человека, привыкшего к нежным нотам классических мелодий, но он хотя бы сможет выпить в приличном баре.

Пока у Густава еще была возможность послушать музыку, близкую его сердцу, он снова делает погромче, включив один из лучших джазовых альбомов всех времен – «Time out» Квартета Брубека – и прикрыв глаза, растворяется в своих ощущениях до тех пор, пока не слышит сигнал мобильного.

На удивление Джимми справился чересчур быстро, должно быть ему и правда, не терпелось увидеть друга. Он прислал билет на поезд, сопроводив его сообщением: «Отправление в 10.40, не смог купить билет на утренний поезд. Спроси в кассе – обещали обменять на поезд в 8.30, если кто-то из пассажиров откажется». Густав уже хотел отложить телефон, но тот снова пикнул в его руках – Джимми посчитал не лишним добавить «Очень жду. Поцеловал бы тебя при встрече, но боюсь, Сара начнет ревновать».

Рассмеявшись, мужчина бросил скептический взгляд на свое отражение в зеркале и начал расстегивать рубашку. В костюме на рок концерте он в любом случае будет выделяться, но все же черная рубашка под пиджаком – залог того, что тебя скорее примут за охранника, чем за психа. В зеркале мелькнуло хорошо сложенное тело – накаченные руки и упругий торс с вырисовывающимися очертаниями кубиков – но Густав уже спешил одеться и направился к выходу. Прежде чем выйти из номера, он довершил свой образ последним штрихом – надел светло коричневую классическую шляпу, заостренную спереди на манер ковбойской.

*Песня «Song for my father», версия со словами - Horace Silver, американский джазовый пианист и композитор.

**Баскетбольный клуб Канады.

***Единственный баскетбольный клуб Канады, входящий в NBA.

****«Сто лет одиночества» Габриэль Гарсия Маркес