Канада, провинция Альберта, деревня Уотертон, 2019 год.

Потратив лучшую часть дня на перелет до ближайшего аэропорта в Британской Колумбии, а потом еще шестнадцать часов на машине до провинции Альберта, изрядно уставшие и измученные вынужденным путешествием Мелоди и Элисон, наконец, подбирались к цели по серпантину дорог на взятом на прокат автомобиле между горных массивов. Никто не удосужился предложить встретить их, сопроводив до родного города матери, будто ожидая, что она, несмотря на долгие годы скитаний, словно запущенный в воздух бумеранг найдет путь домой. Однако Элисон за всю поездку не высказала ни единой жалобы. Мелоди не могла и представить каким долгим и тяжелым окажется это путешествие, но даже оно было лучше, чем сидеть в Нью-Йорке, жалея себя, сходя с ума от переживаний за Элисон. О случившемся Мелоди поговорит с мамой позже, когда у них появится время для разговоров по душам, а Эми она не желала видеть. Слышать дурацкие оправдания не хватало сил, поэтому ухватившись за пусть и омраченный событиями шанс, собралась в дорогу, не позволяя себе задуматься. Сбежать без тягостных прощаний и объяснений, похоже, у них с Элисон все же оказалось больше общего, чем она предполагала поначалу. Мобильник то и дело издавал пронзительную трель, отправляя многочисленные сообщения от бывшей подруги, и девушка с облегчением выдохнула, когда покрытие сотовой связи прервалось.

Мелоди была рада, что от сильного переутомления гнев, еще совсем недавно клокотавший в груди, унялся, позволяя мыслям тонкой струйкой выветриться из головы, отравляя гнусным ядом воздух вокруг, но внутри звенела спасительная тишина. Она посмотрела на маму, та поджав губы, сосредоточилась на сложной дороге, думая о чем-то своем. Уперевшись лбом в прохладное стекло, Мелоди Гамильтон пробегала взглядом по высоким каменным стенам, возвышающимся над ними, словно могучие стражи, скрывающие собой таинственное место, то ли уберегая его от любопытных странников, то ли защищая самих путешественников. Дорога резко свернула вправо, открывая виды, при которых Мелоди задохнулась от величественности природы и того, как посреди диких прерий в низине прижимались друг к другу крохотные домики.

- Вот и он, Уотертон собственной персоной, - сказала Элисон, улыбнувшись немного грустно.

- Не могу поверить, что ты когда-то уехала отсюда...

Элисон Гамильтон посмотрела на завороженную дочь и едва сдержалась, чтобы не рассказать прямо сейчас истину, хранимую годами. Похоже, возвращение домой слишком сильно повлияло на стальную женщину, сделав ее против воли чувствительной, но вместо правды произнесла:

- На то были весьма веские причины.

Дорога стала шире, уводя машину полукругом, чтобы обогнуть очередной утес. По левую сторону мелькнули дома, россыпью стоящие отдельно от самого Уотертона, а на расстоянии нескольких метров виднелся настоящий дворец с зеленой крышей и шпилем, сверкающим золотом на солнце. Казалось король и королева из волшебной сказки вот-вот спустятся по ступеням, благословляя свой народ, но то была церковь, и царствовал здесь лишь святой дух. Всюду располагались островки деревьев и буйной зелени, и чем ближе Мелоди и Элисон подъезжали к Уотертону, тем больше их становилось.

Земля вдруг закончилась; деревня, разбитая на материки, объединенная одной единственной дорогой уже виднелась невдалеке, и Элисон сбавила скорость, чтобы дать дочери возможность полюбоваться распростершимися по другую сторону суши горами, чьи пики достигали небесного светила. Каменные валуны напоминали спину дракона, покрытую наростами и мхами, на миг Мелоди даже подумалось, что голова этого фантастического существа находилась глубоко под водами, омывающими его уставшие бока.

- Уотертон окружен двумя озерами одновременно. Мидл впадает в Аппер, и наоборот. Видела бы ты, как прекрасно это место зимой. Однажды была такая метель, что с ног сбивало, я из-за этого сильно грустила, сама понимаешь, день, который ждешь целый год – день рождение, и нет ничего печальнее, чем праздновать его в одиночестве. Мне тогда нравился один мальчик, и я позвала его на вечеринку, но... Прости, тебе едва ли интересны воспоминания о моей былой молодости... - Элисон взмахнула рукой в воздухе, вдруг смутившись нахлынувших чувств.

- Нет-нет, продолжай мам, мне интересно, правда! И что, он пришел к тебе домой, даже сквозь ураган, чтобы принести букет к твоим ногам? – Мелоди посмотрела на маму, и в ее душе росли цветы при виде по-настоящему искренней теплой улыбки, расцветшей на лице Элисон.

- К сожалению, нет. Но оказалось, что мои близкие друзья заранее построили настоящую иглу на берегу, мы катались на коньках, пили горячий чай и танцевали под музыку, словно дикие эскимосы, уже позже я узнала, что тот парень и не собирался приходить. – Элисон свернула по дороге между домами, направляясь дальше, людей на улицах в это время почти не было, видимо, местные жители любят поспать подольше.

- Пф, ну и к черту этого идиота, он упустил свой шанс! Жаль, у меня никогда не было таких друзей, – последние слова Мелоди Гамильтон произнесла тише, тут же пожалев, что вообще озвучила свои мысли вслух. Рука матери слегка сжала колено дочери, взгляд Элисон, полный едкой горечи и сожаления больно уколол в сердце. Нет, нельзя плакать, не сейчас, тогда Мелоди не сдержится, и выпалит все, что скопилось на душе, а после будет сожалеть.

- И они у тебя обязательно будут, милая. Иногда, чтобы что-то случилось, нужно особенное время.

Предательская слеза скатилась с уголка глаза, но девушка поспешила утереть ее рукавом.

- Когда ты собиралась сказать мне, что Эми за дружбу со мной вымогала у тебя деньги, мам? – тихо произнесла Мелоди Гамильтон, поджав дрожащую губу.

Элисон оторопело взглянула на дочь, случайно нажав на тормоз, и машина дернулась, едва не остановившись посреди дороги.

- Откуда ты...Что? Ты рылась в моих вещах?!

Но девушка не ответила, подтверждая опасения. Выходит, Мелоди видела и записки с угрозами, и, несмотря на опасность все равно ехала рядом. Вся злость на дочь мгновенно улетучилась. Элисон почувствовала, что смертельно устала, так давит на плечи груз давно хранимых секретов, которые всегда, рано или поздно, всплывают наружу.

- Я не платила ей за дружбу, Мел. Не уверена, что Эми вообще знает значение этого слова. К сожалению, о записках с угрозами она узнала раньше тебя, и просила деньги за молчание. Мне всего лишь нужно было чуть больше времени, чтобы самой обо всем рассказать, но я хотела держать тебя подальше от всего этого, и только поэтому позволила ей поступить так с нами. Прости меня, Мел.

- Почему...почему нам присылают эти письма, мам?

Женщина пожала плечами, не зная, что сказать. Какой-то психопат вознамерился уничтожить всех женщин Гренхолм, и не успокоится, пока они с дочерью не окажутся под землей. Элисон отгоняла настырные мысли о том, что возможно в записках содержатся ответы, а сами послания ничто иное, как призыв о помощи от самого убийцы. Не хотелось верить, что псих, преследующий их, по каким-то причинам, возложил на нее столь тяжелую миссию, которую женщина была не в силах исполнить.

Мелоди кивнула, теребя в руках нитку, торчащую из рукава черной потрепанной, но такой любимой, кофты, и только спустя мгновение поняла, что их машина остановилась у одноэтажного здания из красного кирпича, с круглыми фонарями подле и большой арочной дверью, за которой сквозь прозрачное стекло не было видно ни единой души. Рядом со ступеньками едва развивался, подчиняясь робким порывам ветра, канадский флаг, приветствуя гостей. На парковке возле полицейского участка стояла только одна машина, возможно, тот коп, что вызвал их сюда, находится где-то внутри здания.

- Ну что, пошли, разберемся со всем этим поскорее, и уедем туда, где, наконец, будем свободны? – Элисон улыбнулась, расстегивая ремень, но успела лишь спустить одну ногу на землю, как Мелоди ухватила ее за рукав.

- Спасибо за то, что позволила поехать с тобой. Да и в целом, просто спасибо. За все.

Вместо слов, женщина понимающе кивнула и потянулась к Мелоди, заправив той такие же, как у нее самой, светлые пряди за уши. Про себя Элисон подумала, что еще неизвестно наверняка, кто и кого должен был благодарить.

Дверь поддалась, впуская женщин внутрь; тишина и застарелый запах некогда разогреваемой еды, пропитавший стены, встретил их в холле. Мелоди неловко переминалась с ноги на ногу, разглядывая пластиковые стулья, фото здешних констеблей над ними, а Элисон брезгливо сморщив нос, прошла дальше, цокая каблуками, в поисках живых душ. За поворотом находился большой кабинет с десятью столами и стульями, поделенными на секторы, однако все они были пусты, как и место за стеклянной офисной перегородкой. Мелоди прошла следом за мамой, засунув руки в карманы кожаной куртки. По загривку пробежали мурашки от ощущения, будто вся деревня вымерла, и остались только они вдвоем против целого мира.

- Что вы здесь делаете??

Раздался за спиной чей-то возмущенный голос. Женщины вздрогнули и развернулись, глядя на незнакомого мужчину в штатском. Его карие глаза сощурились, изучая из-под темных бровей незваных гостей, но прежде чем Элисон или Мелоди успели открыть рот, сменил гнев на милость, расплывшись в теплой улыбке, будто они были приятелями, которые не виделись долгое время.

- Простите мне мое невежество, совершенно вылетело из головы, что вы сегодня приезжаете. У нас тут полный обвал, как вы понимаете, все отделение полиции вынуждено практически ночевать на месте преступления, чтобы сохранить его в том виде, в котором было найдено. Могли бы позвонить, и я обязательно встретил вас. Густав Рогнхелм, суперинтендант, добро пожаловать в Уотертон. Это я вам звонил.

Суперинтендант откашлялся, видимо, поняв, что нервничая, говорит слишком много, и протянул ладонь стоящей ближе Мелоди, которую она коротко пожала, отмечая про себя, что щель между верхними зубами мужчины выглядит сексуально. Рукопожатие с Элисон продлилось чуть дольше, женщина не сразу решилась протянуть ладонь в ответ, но почувствовав тепло мужчины, смущенно улыбнулась и произнесла:

- Спасибо, нам привычнее самим.

- Может, хотите немного передохнуть с дороги, выпить чашечку кофе? Скажу честно, он у нас ужасный, но неплохо согревает.

Не сводя взгляда с Элисон Гамильтон, сказал Густав, но женщина лишь покачала головой.

- Благодарю, но давайте не будем оттягивать один из самых ужасных дней в нашей жизни, и поскорее разделаемся со всем этим.

Неопределенно махнув рукой в воздухе, Элисон сжала пальцами переносицу, как будто все происходящее было выше ее сил, впрочем уже через мгновение женщина сбросила тяжесть последних дней с плеч, с ровной осанкой прошествовав мимо суперинтенданта на выход, заставив того отодвинуться. Мелоди развела руки в стороны, как бы извиняясь, за что Густав Рогнхелм одарил ее почти отеческой улыбкой, указав ладонью по направлению к дверям.

Дорога в полицейском автомобиле до особняка заняла около получаса; Мелоди ерзала на заднем сидении в предвкушении, подумать только, впервые в жизни выпала возможность увидеть настоящий труп и поучаствовать в расследовании, это стоило того, чтобы бросить университет и преодолеть многие километры пути. Она никогда не была знакома ни с кем из родственников по маминой или отцовской линии, ничего не знала о собственных корнях, но теперь такой шанс представился, и грех им не воспользоваться, даже против воли Элисон.

- Надеюсь, вы еще не завтракали.

Сказал Густав Рогнхелм, сворачивая с главной дороги на проселочную, слева от которой довлел густой лес. Вдалеке уже виднелось здание особняка, маленькое и размытое, словно смотреть приходилось через запотевшее стекло душевой. Мелоди встретилась глазами с Густавом в зеркале заднего вида.

- Боже, все настолько плохо? – спросила Элисон, повернув голову к мужчине и не заметив, что тот стиснул пальцы на руле до побелевших костяшек.

- Боюсь, порадовать мне вас нечем. Заранее прошу прощения за то, что вынужден попросить вас пройти через это, но иного выхода нет. Убийца считает, что вы можете помочь с расследованием.

- Но как? Я не была в Уотертоне долгие годы, не знакома лично с Софией и ее семьей, что я могу сделать? Сумасшествие какое-то.

Элисон искренне не понимала, чем может помочь, если сама только и делала все это время, что старалась держаться подальше от всего происходящего в деревне. В отчаянии руки женщины, рьяно жестикулировавшие ранее, упали на собственные колени.

- Может увиденное напомнит вам что-то или ваши профессиональные навыки укажут нам путь. В любом случае, особняк теперь вероятно отойдет вам, если близкие родственники Софии откажутся от свой доли в завещании, а что-то мне подсказывает, что именно так и произойдет, и вам предстоит решать его дальнейшую судьбу.

- Надолго мы здесь не задержимся.

Поджав губы, женщина замолчала, наблюдая, как автомобиль медленно подъезжает к дому, который, как ей казалось, навязывает сама судьба. В голосе матери Мелоди уловила нотки раздражения, печали и безысходности, она не знала, что такого произошло здесь, когда Элисон была еще маленькой, и любопытство смешивалось с сочувствием на равных.

Перед двухэтажным особняком был небольшой круглый дворик, обложенный камнями разной величины, чувствовалось, что когда-то его особенно любили, но теперь он, как и сам дом, превратился лишь в призрак себя прошлого, заросший и давно забытый. Крышу просторной веранды подпирали резные столбики, переходящие в низкий забор, некогда белый камень стен стал грязным и потерял часть облицовки, а арочные окна холодно смотрели на снующих туда-сюда констеблей. Машина остановилась, но когда Мелоди открыла дверь, раздался непоколебимый голос Элисон:

- Ты никуда не пойдешь. Тебе необязательно смотреть на ужасы, которые отпечатаются в памяти на долгие годы. Лучше ты запомнишь в Уотертоне красивые виды и добродушных людей, чем то, что скрывается за этими дверьми.

- Еще чего. Я не останусь в стороне, мама.

- Мелоди!

Вскрикнула Элисон глядя на то, как ее дочь выпрыгивает из машины, захлопывая дверь полицейского автомобиля. Густав вышел следом, едва сдержав смешок при виде семейной перепалки, но влезать не спешил.

- Чтобы меня остановить, придется догнать, едва ли это возможно на таких каблуках, так что просто смирись.

Реакция Элисон была предсказуемой, но Мелоди не собиралась потворствовать этому, мама что-то скрывала, и это лишь сильнее разжигало огонь любопытства в девушке. Хотелось понять то, что происходит - некий жест судьбы или злой рок, ведь, сколько бы женщина не пыталась скрыться от прошлого, оно настигло ее самым, что ни на есть извращенным способом.

По всему периметру особняка натянули двуцветную ленту ограждения, хотя никто и не спешил нарушить покой брошенного, даже хозяевами дома. Один из констеблей – приземистый коренастый старик, чья поверхность кожи усеяна лунными кратерами, подошел поздороваться с прибывшим суперинтендантом, и, не обращая внимания на гостей, произнес, рассмеявшись собственной шутке:

- Ха, что с этими потомками Гренхолмов, или как их там, не так, а? Идиоты, ей-богу. Столько убийств повидали эти стены, а они все надеяться пожить в нем, или на худой конец продать. Призраков вокруг так много, что впору вызывать экзорцистов и медиумов.

Густав неловко откашлялся, испытывая жгучий стыд за констебля, которого впрочем, ни на какую мысль поведение коллеги не навело, и он по-прежнему ухмылялся, рассматривая внешний облик дома, довольный собой. Суперинтендант открыл было рот, чтобы представить приехавших вместе с ним женщин, но не успел, Элисон взяла все в свои руки.

- Приятно познакомиться, одна из идиоток, судя по всему.

Скрестив руки на груди, женщина сверлила копа взглядом, метающим молнии. Мелоди спрятала улыбку, поджав губы, заметив, как вздохнул Густав, и закатив глаза. Мда, веселье начинается. Самодовольство мгновенно сползло с лица старого констебля, мужчина отошел подальше, бурча под нос извинения, но его уже никто не слушал. Несмотря на то, что убранство особняка находилось в весьма плачевном состоянии, и отчаянно нуждалось в реставрации, оно все еще превосходило любые, самые смелые ожидания. Густав не шутил, когда сказал, что особняк охраняет все управление Уотертона, весь первый этаж, куда ни глянь, оказался заполнен людьми в черной форме. Мелоди засомневалась в реальности происходящего, больше похоже на типичный сериал о преступлениях, но теперь в главной роли непосредственно с ними самими.

Элисон казалась потерянной в огромном особняке, принадлежавшем ее семье столетие, она с затаенным интересом рассматривала предметы интерьера, и, похоже, не знала до конца, какие чувства они в ней пробуждают. Мелоди провела ладонью по видавшим виды обоям, будоражащим воображение, невозможно было точно понять, что именно на них изображено, то ли крупные пестрые пионы с оборками лепестков, то ли причудливо нарисованная женская репродуктивная система, повторяющаяся многократно. Но даже эти обои, как и призраки особняка, стали неотъемлемой изюминкой их немного сумасшедшей семьи. Мелоди ощутила на себе чей-то взгляд, и обернулась в поисках источника.

Под лестницей, сокрытый в тени, стоял молодой мужчина, его глаза казались почти черными, утягивающими за собой на самое дно. Завидев, что девушка обратила на него внимание, он вышел на свет, и его чувственные губы сами собой растянулись в теплой, немного нахальной улыбке. Темно-русые кудри парня пребывали в беспорядке, а игривые искорки в каре-зеленых глазах придавали незнакомцу и вовсе мальчишеский вид. Густав, до этого оставивший Мелоди и Элисон предоставленными себе, чтобы переговорить с коллегами, вернулся, и, заметив интерес одного из констеблей, поспешил представить друг другу.

- Аарон, это Элисон и Мелоди Гамильтон, они следующие наследники дома после родственников Софии. Дамы, это Аарон Дейли, мой, кхм... помощник в вашем деле.

Сделав акцент на слове «помощник», суперинтендант набросил маску безразличия и теперь ожидал, когда приличия будут соблюдены, чтобы поскорее заняться делом. Элисон вернула улыбку молодому мужчине, пожимая его сухую прохладную ладонь, а Мелоди, закусив губу, надеялась, что никто не заметил ее пылающих от смущения щек.

- Ну что, готовы? Нас давно ждут, не то, чтобы София могла куда-то сбежать в данном положении, все-таки не зря здесь столько копов зазря ошивается. Заодно проведем опознание, так как отец девушки еще не скоро навестит нас.

Элисон Гамильтон сжала тонкие губы, не оценив неуместную шутку, но немного успокоилась, когда дочь взяла ее за руку и крепко сжала, как бы говоря «я рядом», в этот момент женщина была особенно рада, что Мелоди слушается ее так редко.

- Значит, говорите, сам убийца возжелал нашего присутствия...

- Вас. Не вашей дочери, но да, все именно так. Во рту Софии мы нашли записку с вашим номером телефона, фразой, возможно цитатой из какой-то книги, а так же подписью, что именно вы, Элисон, знаете, что делать с трупом. Что ж, я вам очень сочувствую, но надеюсь, это, в самом деле, так.

От слов о вероятной цитате из произведения у Элисон все внутри похолодело, как и от осознания того, что их с дочерью и обезображенный труп разделяет всего несколько метров. На негнущихся ногах женщины проследовали за суперинтендантом на второй этаж, в спальню, где и произошло убийство Софии Бондар. Мелоди заметила, как побледнела мама, когда Густав распахнул перед ними дверь, и в нос ударил тошнотворный запах крови.

- Дышите ртом, но если почувствуете, что становится плохо – лучше выйти на воздух как можно скорее.

Произнес суперинтендант, даже не поморщившись; со знанием дела мужчина прошел вглубь комнаты, останавливаясь около омерзительной картины, можно легко поверить в то, что тело Софии муляж, принесенный сюда для реалистичности происходящего, но вязкий запах, чувствующийся сладковатым металлом на кончике языка, опровергал спасительное для сознания предположение. Сколько ужасов за время работы Густав успел повидать, - думала Мелоди, если мог так спокойно находиться на месте жестокого преступления, ничем не выказывая отвращения.

Первым, на что девушка обратила внимание, было лицо Софии. Бледное, с начинающими синеть губами, закрытыми веками и едва приоткрытым ртом. Она словно молила о помощи, но слишком тихо, чтобы никто не услышал, понимая, что обречена. Прямо по центру груди находился меч, не имеющий никаких отличительных особенностей, неприметное стальное орудие с совершенно обычной простенькой рукоятью, без символов и знаков, которые могли бы указывать на кузнеца, сделавшего его. Элисон с трудом заставила себя взглянуть на меч, старательно избегая смотреть на спекшуюся вокруг него кровь, и тело несчастной родственницы.

- Такое чувство, будто меч выкован любителем. Крупные фирмы и известные кузнецы всегда оставляют свою эмблему, но здесь нет ничего подобного, ко всему прочему, орудие выглядит не слишком умело.

Густав кивнул, и тут же ловким движением пальцев достал из внутреннего кармана куртки черный блокнот, занося в него полученную информацию сточенным маленьким карандашом.

- Что-нибудь еще заметили? Может быть, все это воспроизводит какую-нибудь картину?

- Хм. Любитель не пытался скопировать какой-либо из известных мечей или выковать собственный стиль, такое ощущение, будто он на ходу придумывал детали, подкинутые ему извращенным сознанием. То же самое могу сказать про остальное. Боюсь, это все, чем я могу помочь. Прежде, я не видела Софию при жизни, не могу узнать ее и после смерти. Сожалею.

В это время дверь снова тихонько приоткрылась, и в комнату вошел Аарон Дейли. Они с Густавом обменялись многозначительными взглядами, и молодой констебль остался наблюдать с другой стороны комнаты, скрестив руки на груди.

- Господь дал знамение через пророка Исайю — тень на солнечных часах возвратилась назад на десять ступеней.

Элисон и Густав одновременно повернули головы, услышав рядом голос Мелоди, осматривающей надпись на стене над кроватью, сделанную кровью жертвы.

- Постойте, какие знакомые слова. Но откуда же я про них слышала... - задумалась Элисон, на миг и вовсе позабыв, для чего они здесь находятся. Образ мысли смутно витал в голове, но постоянно ускользал, не давая возможности ухватиться.

- Есть еще кое-что.

До того, как женщины придут в себя окончательно, Густав задрал подол платья Софии, насколько позволял меч, и с горящими глазами напавшей на верный след ищейки, всмотрелся в лица женщин, внимательно наблюдая за реакцией.

- Господь всемогущий, что это...

Мелоди, Элисон и даже Аарон подошли ближе, рассматривая грубо вышитые тонкой алой нитью на коже строфы: «И.Н. 10:13». Элисон тут же почувствовала дурноту, отступив назад на несколько шагов, и сжала пальцами виски отказываясь принимать случившуюся с их семьей реальность. Суперинтендант убедился, что все присутствующие запомнили увиденное в деталях, и вернул распростершейся на полу Софии остатки достоинства, поправив подол.

Между бровей Мелоди залегла морщинка, на лице отразилась непознанная ранее печаль, и девушка закусила губу, не сразу поняв, что на ее плечо легла чья-то рука. Что за странный способ привлечь к себе внимание? Значат ли хоть что-то все эти детали, или же не стоит даже пытаться искать логику в воспаленном чужом мозгу? Вереница вопросов тянулась лентой титров фильма «Клерки-2»*, не желая останавливаться. Девушка повернула голову к стоящему рядом Аарону, в его глазах нежность боролась с беспокойством.

- Вам нехорошо? Может, проводить вас на улицу?

Покачав головой, Мелоди с трудом заставила себя отвести взгляд от молодого констебля и вдруг ощутила неловкость, заметив, как Элисон и Густав смотрят на них. Парень убрал руку с ее плеча, оставив вместо теплой ладони холод, о чем девушка мгновенно пожалела.

- Вспомнила! Кажется, цитата на стене - это из книги Иисуса Навина, описание необыкновенного дня, когда солнце стояло среди неба почти целый день. То было поистине знаменательное историческое событие – переход с двенадцати на двадцатичетырехчасовое время. Каждая страна зафиксировала в реальности данный факт. Слова на стене про возвращение на десять ступеней означают сорок минут на солнечных часах. Вышитые на коже Софии строфы, вероятно, из той же Библии, не смогу сказать, что в них. Но к чему все это? Я не понимаю вовсе, при чем тут часы!

- Стояло солнце среди неба, и не спешило к западу почти целый день, и не было такого дня ни прежде, ни после того, в который Господь так слышал бы глас человеческий, - внезапно подал голос Аарон Дейли, скрестив руки на груди, - Книга Иисуса Навина – это Танах, то есть еврейская Библия. Мои родители верующие евреи, так что я знаю, о чем говорю.

Густые темные брови Густава полетели вверх в удивлении, зря он сбросил со счетов молодого сержанта, решив, что мальчишка годится только для бумажной работы. Суперинтендант став жевал карандаш, нахмурив брови, обычно все гениальное просто, а значит нужно предположить что-то, что лежит на поверхности и начать копать в данном направлении.

- Похоже на какой-то религиозный культ. В вашей семье, Элисон, никто не увлекался ничем подобным? Ритуалы? Наследственные психологические отклонения?

- Ничего подобного. И при чем тут моя семья? То, что София впустила кого-то в дом, может быть связано с нелепой случайностью или глупостью, которая никак не передается по наследству. Возможно, она хотела что-то отремонтировать в доме, вызвала кого-то из специальной службы, попросила знакомого, в конце концов, и этот кто-то воспользовался шансом, чтобы воплотить в жизнь свою больную задумку. Скажите честно, вы позвали нас сюда, чтобы унизить или вам действительно так необходима наша помощь?

Вспылила Элисон по вполне ясным причинам, сверля взглядом Густава, который тут же поднял ладони в знак капитуляции.

- Простите, что мои вопросы оскорбляют вас, но я хочу учесть и проработать все возможные варианты.

Пока Элисон и Густав размышляли вслух, Аарон подошел к окну и немного задвинул шторы, чтобы яркий свет солнца, вступившего в свои права, не слепил присутствующих в комнате. Мелоди украдкой проследила за его действиями, и подумала, что для того, чтобы решиться стать копом нужно очень сильно ненавидеть свою жизнь, сделав ее куда более невыносимой. Взгляд девушки упал на тело Софии, тень от меча изменилась, когда Аарон Дейли скрыл собственным телом прямые лучи солнца, и в голове зародилась сумасшедшая идея, под стать самому убийце.

- У кого-нибудь есть фонарик?

Брови Густава удивленно взлетели вверх, он инстинктивно похлопал себя по карманам куртки, но в процессе осознал, что не взял его с собой. Элисон тоже пораженно взглянула на дочь, но не спешила останавливать, заинтересованная тем, что она придумала. На помощь пришел Аарон, протянув свой дежурный фонарь, который пришлось ударить о ладонь несколько раз, чтобы заставить работать. Ничего не объясняя, Мелоди закрыла шторы единственного окна спальни полностью, погрузив комнату во мрак, и принялась направлять свет только ей известным способом.

- Мел, что ты делаешь? Что на тебя нашло? - донесся откуда-то со стороны дрожащий голос Элисон.

- Ты сказала, что по солнечным часам было бы двенадцать, но на стене говорится о десяти ступенях, как о сорока минутах. Сорок минут – это восемь на часах, верно? Что если тело и меч в нем являются имитацией солнечных часов? В данное время суток тень не может встать так, как нам необходимо, поэтому мы сделаем солнечный луч сами. Кто-нибудь придержите фонарик вот так, пожалуйста.

Мелоди ощутила прикосновение чьих-то пальцев, теплых и приятных, но, не желая отвлекаться на ощущения, девушка направилась туда, куда указывала тень от меча, направляемая искусственным источником света. Под ладонями чувствовалась шероховатость обоев, но в кромешной темноте едва ли можно было что-то разглядеть, лишь попытаться определить на ощупь, совершенно не понимая, что именно ищешь.

- Здесь что-то есть.

Сморщившись от яркого света, когда Густав в нетерпении открыл шторы, Мелоди на миг потеряла ориентир, но стоило глазам чуть привыкнуть, заметила, что приблизительно в том месте, куда падала тень, находится влажный след, словно кто-то аккуратно вырезал кусок обоев, и зачем-то приклеил обратно не так давно, чтобы они окончательно высохли. В стене тщательно скрывался небольшой тайник, не задумываясь, девушка просунула в щель руку, и вытащила из нее красивую шкатулку, размером с детскую ладошку. Распахнув глаза в удивлении, Мелоди развернулась к матери, сжимая таинственную коробочку до побелевших костяшек.

*Фильм «Клерки-2» имеет самые длинные титры. В них насчитывается больше 163 тысяч фамилий.