Во всем виновата мама. Это она позвала толстую монашку, которая якобы подготовит меня к встрече с Богом или наоборот, расскажет, как с ним не встречаться так рано и как Его найти в себе. Типа, если я приду к вере, то Бог обязательно излечит меня.
И имя ей Вероника, от слова вера, и она верит с самого рождения.
Отец настаивал, чтоб мама и думать забыла о всяких экстрасенсах и тому подобной белиберде, но все как всегда вышло по ее хотению. И Трою старая тетка тоже не понравилась, однако он мужественно просидел со мной первые полчаса и слушал весь этот религиозный шлак, каким она пичкала интерьер комнаты.
Даже мои трусы, кажется, пропахли ее набожным бредом. Она говорила медленно, растягивая слова тонким, будто простывшим голосом, а иногда так вообще замалчивала и вслушивалась в тишину. Если бы мне понадобилась психологическая помощь, я бы обратился к Грегу, ну уж точно не слушал советы пропотевшей и провонявшей толстушки.
Вероника рассказала мне историю несчастного Иова. Я ее давно слышал , когда ходил в воскресную школу. Странно, в те времена, моя мать была ярой атеисткой, а отец наоборот, и по его инициативе каждое воскресенье я просиживал часы в просторном церковном зале и слушал религиозные откровения, всякие библейские прибаутки на тему добра и зла. Начав читать Библию, открыл конец книги и расстроился – плохо закончилось, главного героя казнили, какая-то заваруха с предателями и серебряниками, а сколько в предыстории крови пролилось? А так вроде бы, все хорошо начиналось: игра со светом, пара хиппи в райском саду.
А теперь еще и эта история страдальца Иова.
Вопрос! Зачем Богу все это делать?
- Это испытание. Господь наградил тебя испытанием на веру. Веришь ли ты в Него? - она чуть не вознесла руки к небу.
Мама периодически заглядывала в комнату, проверяла все ли у нас хорошо. И согласно кивала головой, разделяя мнение старой Вероники.
У монашки грустные глаза. Заплаканный вид и кроме гнева, она еще вызывает жалость. На нее без слез не взглянешь, кажется, что Бог увел ее далеко в себя, будто она была по жизни забитой дурой и ни на что кроме эскапизма более не способна. Такое ощущение, что она уже при жизни летает в раю.
- Найди в себе силы принять Господа.
Я покорно пытаюсь их найти, даже закрываю глаза. Трой тоже ищет с раскрытым ртом, спит у меня на коленях. Брат впал в транс.
Кажется, верю. Странно, не смотря на всю жопу и мое отношение ко всему религиозному, верить в бога продолжаю. Да, делаю это не так как все, про себя, не хожу в церковь, не пощусь и не соблюдаю целую кучу ненужных и пафосных обрядов, но разве это нужно? У меня с ним особое отношение.
- Вероника, - шепчу, стараясь не разбудить братишку. – Что ты знаешь о Пуриме?
Монахиня подняла на меня удивленный взгляд.
- Что это?
- Это религиозный праздник, ты о нем не слышала? – удивляюсь.
- Нет.
- Хм. И ты не знаешь про Амана и Ахашвероша?
- Нет, - монотонно ответила она.
- Странно.
На самом деле ничего в этом странного нет. Меня больше поразило, что как можно вообще молиться одному и тому же Богу по-разному? Как вообще можно молиться? Почему Вероника, изучая Библию днями и ночами, не может уделить внимание другим религиям и не черпает оттуда бесценные знания? Неужели, Бог начинается с Ветхого и кончается Новым заветами?
- Я приду к тебе еще, - обнадеживает Вероника и опираясь на клюку уходит прочь из дома.
Провожаю взглядом ее тучное тело и молюсь Богу, чтобы она больше не приходила.
Господь, услышь мою молитву.