Сегодня суббота, а я просыпаюсь в семь утра под крики тети Лоры, что цветы вянут, потому что мать поливает их химией из крана.

И ладно бы мать вспомнила, что вообще-то в доме есть еще люди, которые спят! Ладно бы сказала: "Тише, Ларис, Даня спит, он за неделю учебы умаялся". Так она об этом даже и не думает! А мне что делать? Идти спать на балкон? Или вскакивать в семь утра, потому что тетушке приспичило поорать ни свет ни заря?!

Рывком откидываю одеяло, встаю с постели, нацепляю очки и шлепаю в одних трусах из комнаты.

- Теть Лор, а ничего, что я сплю вообще-то? - процеживаю, приоткрыв дверь.

Отвожу от нее взгляд, ибо сразу вижу ядовитое пятно подсолнуха, расплывшееся на тетином халате. И почему-то пахнет от нее средством для мытья посуды, хотя за то время, пока Лора у нас гостит, посуду она не мыла еще ни разу.

- Дань, доброе утро? - протягивает она с привычной манерой, будто у нее заложен нос. Причем протягивает с недвусмысленным намеком, что первым пожелать доброго утра должен был я.

- Ага. Здрассте. Потише быть не можете?

- Данечка, - гундосит Лора. Боковым зрением вижу, что она поправляет белый парик. - Скажи мне, солнышко, ты в школе перед девочками тоже ходишь в нижнем белье?

- Так вы уже давно не девочка.

- Вот именно. Я - дама, а перед двумя дамами в доме мог бы хоть немного воздержаться от стриптиза. Роза, он случайно не сын Игоря?

Мать растерянно выглядывает из кухни под бурление чайника. Ее лицо выглядело бы обескураженным, если б не в угрожающей позе выставленный венчик для взбивки яиц.

- Не придумывай. Игорь старше него всего на пятнадцать лет... тебе же пятнадцать, Дань?

- Это был сарказм, - хмыкает теть Лора. - Потому что другого объяснения я их врожденной беспардонности не нахожу. Что один в неглиже щеголяет перед женщиной, что другой мне в лицо "тыкает", когда я еще даже войти не успела. Нет, ты представляешь, я в гости приезжаю, а он "ты-ы-ы?!". Мы с ним за одной партой сидели или в один горшок ходили?!

- Игорь же тебя знает, Лор... Он, наверное, просто от неожиданности...

- Да что ты говоришь, от неожиданности! От неожиданности он уже две недели втаптывает меня в грязь своим невиданным красноречием! Данила, а ты вставай, а то мы ничего сегодня с тобой не успеем.

- А что мы должны успеть? - я шарахаюсь от нее в комнату.

- Сегодня выходной, и мы займемся твоим здоровьем. А то совсем уже зачах цветочек, а мог бы быть красивым тюльпаном! - тетя подходит к зеркалу и поправляет парик.

Слава богу, она уже не прикапывается к моим очкам - Игорь сказал ей, что ношу я их из-за болезни глаз.

- Сейчас "Жить здорово" начнется! - торопит меня Лора, теребя волосы и пряча свои родные пряди под кукольный блестящий парик. - Мать яичницу с сыром пожарила. Наливай молоко, клади себе яиц и приходи в зал, тебе полезно знать советы о здоровье.

- Да не. Я... потом. Только, теть Лор, вы не могли бы снять халат?

Она давится слюной, а я только спустя пару секунд понимаю, какую глупость сморозил и как это прозвучало для теть Лоры.

- В смысле, переодеть его, - спешу оправдаться, сгорая от стыда. - Он некрасивый. Провинциальный такой, вам не идет вообще.

- Данечка, милый, ты хочешь сказать, что разбираешься в моде? - она ядовито усмехается. - После "Жить здорово" как раз начнется "Модный приговор". Я бы рекомендовала посмотреть его вместе со мной, чтобы обрести чувство стиля и научиться понимать гармонию образов. Давай-ка быстренько переодевайся, завтракай и иди в гостиную. Мать тебя на пятнадцать лет бросила и даже сейчас не спешит браться за воспитание! Кому ты еще, кроме тетки родной, нужен?

Я на некоторое время серьезно задумываюсь: идти или нет. Пока не слышу шаги и визг бегунка сумки в комнате Игоря. Срываюсь, влетаю в дверь комнаты - и чуть не сшибаю его с ног, закрепив в объятиях.

- Ты проснулся! Наконец! - с неохотой отстраняюсь, успев втянуть морозный запах с его шеи.

Для меня, лично для меня, мы с Игорем только что ступаем на новую стадию отношений. Стадию, когда та грань, которая заставляла меня "выкать" ему и бояться, как он отреагирует на мою попытку сближения, рассыпается и позволяет сделать самый важный шаг. Многие с замиранием сердца ждут первого секса, а я с замиранием сердца ждал первого интимного "ты" к нему из своих уст. Меня волновало, как он на это отреагирует и не заподозрит ли в европейской моде любить людей своего пола. По непонятным причинам мне всегда казалось, что именно это он обо мне и думает, когда смотрит на меня с подозрительно сощуренным взглядом. Или когда видит мой расцветший румянец от его слов. Или когда замечает, как пристально я им любуюсь. Или когда просто тихо спрашивает: "Дань, все хорошо?".

Все хорошо. Потому что сейчас я впервые обратился к нему на "ты".

И он меня не исправил.

- Это что тут за бесштанная команда? Ага, с вами поспишь.

- Она тебя тоже разбудила?

- Она даже Валеру разбудила, - Игорь с грустью поглаживает чемоданчик с ноутом. - Включился ни с того ни с сего и тарахтеть начал. Тоже ругается, видишь как оно бывает.

- А зачем ты Валеру упаковываешь? Ты куда-то едешь?

Он отмахивается.

Стаскивает с кремовых бедер спальные трико. Затаив дыхание, судорожно сглатываю. Вспотевшими руками поправляю очки и любуюсь точеностью его бедер, пока есть шанс. Белые-белые, будто лепестки ромашек, но на вид крепкие, подтянутые и упругие. А наощупь...

- Эй, Москва! - Игорь машет перед глазами ладонью, и только после этого я просыпаюсь. Учащенно моргаю, фокусируя взгляд уже не на бедрах, а на лице. - Как слышно, прием! Я к вам обращаюсь!

- Я... не выспался.

Сжимаюсь от необъяснимой внутренней боли. Наркоман. Настоящий наркоман, и "ты" мне недостаточно. Наоборот - от "ты" меня знобит сильнее, сильнее колотится сердце и сильнее тянет на новые подвиги. Но храбрости на эти самые подвиги не хватает, и мне остается только мучительно обнимать себя и изводиться от жажды большего.

- Так на сколько она тут поселилась, ты не знаешь? - он пытается влезть в узкие кишки-джинсы. - Две недели уж прошло. Непонятно нахрена приехала, непонятно зачем примостилась и непонятно когда свалит.

- А ты куда?

- Да Екатеришка вызвала, у нее электронная доска не пашет.

- В субботу?

- Хрен знает, опять, наверное, какой-то кружок.

- А я хотел, - шмыгаю, вороша расправленную постель Игоря, - чтобы ты спас меня от Лоры. Она заставляет меня смотреть Малышеву и жрать яичницу.

Игорь снимает домашнюю майку.

Легонько шлепаю себя по коленям. Ну угомонись! Он же видит, что ты на него пялишься, дурак! И точно подумает не о том!

- В школу хочешь? - иронизирует, накинув футболку в красную клетку.

Выдыхаю. Сжимаю простынь сильнее. Странно, но мне легче от того, что мать и Игорь спят в разных комнатах. Он объяснил это уважением собственного личного пространства и нелюбовью к стягиванию кем-то одеяла. А еще поделился, что мать храпит, "в ее-то годы!".

- Ты же скоро вернешься?

- Как дела пойдут. А ты чего нудишься? Я тебе мобилу купил? Купил, как и обещал! Вот и накачай себе всяких майнкрафтов.

- Я сам себе ее купил, - издаю смешок. - Самую дешевую.

- Ну извините! - разводит руками. - Как потопали, так и полопали! У нас был договор!

- Я знаю, но учителя...

- Так, цыц. Пять триста - не так уж и мало. Я тебе больше скажу: все телефоны, не считая камеры, одинаковые. Их только засирать не надо и правильно за ними ухаживать, память не забивать, кэш периодически чистить. А все эти тыщенки за громкое имя накручиваются, так что улыбку на морду натяни, шли тетку нахер и иди облюбовывай новинку.

Укладываюсь на холодную Игоревскую постель и с тоской наблюдаю, как он передвигается по комнате и выискивает шнуры от Валеры. Может, реально с ним уйти? А будет ли ему там до меня дело? У него же работа, а я как балласт.

- Можно я буду тут спать, пока ты на работе? - кутаюсь в одеяло, обнимаю подушку. В одних трусах я все-таки замерзал.

Он оборачивается на меня через плечо.

- Если тетка твоя заткнется на пару минут, то можешь хоть на потолке. Слушай, ты не знаешь, что в человеческом теле съедобно и как людей вообще готовят?

Прыскаю.

- Хочешь теть Лорой закусить? - веселюсь. - Понятия не имею, почитай дневники каннибалов.

- Я просто комикс дописываю, и у меня по сюжету крокодила зарежут на мясо гурманы-вьетнамцы, а потом подадут в туристическом ресторане.

- А люди причем тут?

- А Чеба за Гену захочет отомстить и расчленит владельца этого ресторана. Ну и повара, который крокодила зарезал. И подаст их под острым соусом туристам. Вот мне и нужно узнать с подробностями, как людей вообще разделывают.

- А тебе зачем такие подробности? - болтаю сзади ногами. - Ну напиши просто, что он их зарезал и съел.

- Да нет, так неинтересно! Людям экшен нужен, а в двух словах и дурак напишет! Хрен с тобой, у Алисы спрошу.

Хихикаю, пряча смущенное лицо в складках простыни. Запах Игоря до того впитался в нее, будто и не в постель я сейчас утыкаюсь, а в шею, в его зимнюю шею с въевшимися запахами Нового года. И пахнет она мятными мандаринами, морозной хвоей, шуршащими мешками с конфетами, которые я находил под елкой каждый раз и верил, что это купила не бабушка, а Дед Мороз изготовил на своей сладкой фабрике...

Судорожно вздыхаю от неприятно кольнувших воспоминаний. Обнимаю одеяло и утыкаюсь в него лицом.

- Что за парфюм ты используешь? - шепчу. - Или дезик... Пахнет прикольно. Прям Новым годом.

- Какой дезик? - замирает перед дверью комнаты. - Он у меня без запаха. Может, гель для душа? Он классный, приятный запах в кожу впитывается и на сутки потом остается.

- А можно мне им тоже помыться? - млея от душистой простыни, интересуюсь.

Игорь загадочно улыбается, глядя, как я нежусь в его постели.

И, прежде чем уйти, кивает:

- Такой красненький бутылек с мужиком полуголым.

Ага. Запомнил. Красненький бутылек с мужиком - и моя постель тоже пропитается его запахом, им пропитается вся моя кожа. Готов идти в душ хоть сейчас и вылить на себя весь флакон, а потом лечь в кровать и опьяняться, опьяняться...

- Молодой человек, доброе утро? - слышу голос тети. - Хоть вы соизвольте передать своему... его даже пасынком назвать нельзя! Своему маленькому другу, что столь бурное проявление чувств мужчине не идет. Мужчине подобает быть хладнокровным и сдержанным, а не срываться и не бежать в спальню... кхм, другого мужчины - только потому, что тот проснулся.

- О, доброе утро, мадам! - журчит Игорь. - Конечно, передам. Вы, кстати, тоже можете пришить себе мужской половой орган, потому что и вас я бы очень хотел видеть хладнокровной и сдержанной.

- А вы сильны только в мужланском, пошлом юморе? Может, вы тоже любите расхаживать по дому полуобнаженным? Или поведение своего маленького друга вы считаете нормой?

- Вы так взбудоражены парнем в трусах, словно до этого никогда их не видели. Соболезную вашей личной жизни.

Утыкаюсь носом в простынь. Хоть и не вижу Игоря, а все равно краснею и хихикаю в белую ткань с маленькими пиццами.

- Да что вы себе позволяете?!

- Не более, чем вы себе. Прошу прощения, мне нужно на работу.

Счастливо сжимаю в объятиях кусочек его одеяла. Точно схожу в душ и лягу в свою в постель с тем же запахом. А то теть Лора прикопается еще, чего это я блаженствую в постели своего взрослого друга.

Правда, тетя превосходит все мои опасения.

- Даня, - она врывается в комнату, а я от неожиданности вскакиваю. - До сих пор не оделся?

- Я собирался спать.

- А ночью ты что делал? Я же в час мимо проходила и видела, как ты в телефон играл! Полуночничают, а их потом не разбудишь!

- Я не хочу смотреть Малышеву.

- "Не хочу" ты будешь говорить своей жене, когда она станет удивляться, почему же ты не можешь выполнять супружеский долг и обеспечивать ее потомством. Давай-давай, живо поднимайся, там как раз она про мужское здоровье рассказывает.

Закатив глаза, поднимаюсь и плетусь за ней. Назло в одних трусах. Пусть лопнет от ярости. Может, выгонит меня, и я спокойно займусь своими делами.

Но она только кривит губы. И халат так и не переодела. Так что мне остается только изучать пол и свои ступни.

- Игореш, куда ты? - слышу голос матери из кухни, пока теть Лора усаживает меня на диван и прибавляет звук передачи. Мне приходится напрягать слух, чтобы уловить, как ответит ей Игорь.

- В Кудаловск. Комп видишь? В театр с ним иду.

- Почему ты не можешь хоть немного проявить к Ларисе уважение и не сбегать на работу хотя бы сегодня?

- Ты меня тут как собачку на привязи хочешь держать? - Игорь рявкает так, что я уже специально делаю звук громче, чтобы теть Лора не услышала ссоры и конфликт не стал шире. - Чтобы, не дай бог, Ларисочка не обиделась?! Я закрываю глаза на твои круглосуточные посиделки у безымянной подруги, так будь добра и ко мне иметь уважение!

- Что?.. Стой, ты... мне раньше ни слова про это не говорил! Тебе было плевать, во сколько я и откуда прихожу! А сейчас что? Нет больше поводов докопаться?!

- Да! Да, мне плевать, во сколько ты и откуда приходишь! Но если желаешь, я могу побить тебе всю посуду и закатить грандиозный скандал! Только запасись мне успокоительными, потому что твоя прихоть дорого мне обойдется!

Я сжимаюсь в самом уголке дивана. Кутаюсь в плед, потому что меня начинает морозить.

А теть Лора констатирует:

- Чего и следовало ожидать. Уже в ближайшее время и этого хама бросит. Нового найдет, еще хлеще. У нее традиция: чем дальше, тем мужик страшнее.

Я взлетаю с дивана и бросаюсь в прихожую.

- Игорь!

Он почти ушел.

В самый последний момент останавливается и оборачивается на меня. Лицо сразу смягчается, но на руке, сжимающей сумку с Валерой, все еще вздуты вены. Все еще напряжен.

Сглатываю от волнения. Протягиваю ладонь, задевая кончиком мизинца одну из таких вен. И напряжение спадает почти сразу.

- Не ругайся, - прошу одними губами, а страшные слова тети все еще вертятся в голове. - Пожалуйста.

Он горько усмехается. Треплет меня по спутанным волосам и только после этого выходит за дверь.

А я снова остаюсь один. Наедине с матерью и тетушкой. Вот только к тете я идти и не думаю, хоть она кричит на меня из зала и напоминает, что "Малышева-то уже кончается!".

А иду я в душ. Просто потому, что хочу насытиться запахами Игоря. Потому что там стоит флакон с полуголым мужиком. Потому что в душе я смогу спрятаться от тети, а вода приглушит ее крики. Потому что там свобода, единственный уголок свободы в собственном доме.

С наслаждением запираюсь. Снимаю очки с трусами, встаю на холодный кафель и жадно выдавливаю на ладонь геля из красного бутылька с полуголым мужиком. Вспениваю - и вдыхаю. Захлебываюсь, ведь и дыхание сбивается, и сердце перестает стучать. Ноги подкашиваются, и я оседаю на пол, сотрясаясь от восхищения. Даже слезы наворачиваются на глаза, а я тихонько поскуливаю в восторге, укладываюсь облепленным душистой пеной сугробом на пол и смотрю снизу, как в меня летят стрелы из душа. И, как астматик, продолжаю глотать морозный запах и не насыщаюсь им.

- Даня, ты там что, застрял? - тетя Лора колотит в дверь.

И пусть она примет мой тонкий скулеж за нежелание ее видеть.

Закручиваю флакончик и аккуратно ставлю его на полку к другим.

- Данила! Если соседей затопишь, отчитываться им будешь сам! Чем так долго можно в душе заниматься?

- Да иду я, блин!

Приглаживаю волосы, которые напоминают сейчас прическу Драко Малфоя из книг о Гарри Поттере. Накидываю из стопки до хруста чистого белья махровый халат матери с мелкими цветочками и выхожу.

Но теть Лору упрямо огибаю, ныряю в комнату и запираюсь уже там.

Достаю новенький синий телефон с настроенной тританомалией (когда желтый цвет на экране отображается нежно-перламутровым). Тоскливо пролистываю переписку с Игорем. Последнее сообщение было от меня вчера, когда я отправил ему ржущие смайлики на какой-то компьютерный мем. Я даже зашел к нему в комнату, чтобы он пояснил смысл, но он только посмеялся и отправил меня назад. И в сеть он со вчерашнего дня не заходил.

После душа мне легче, но одновременно и чувство смущения перед Игорем возросло. Листаю нашу короткую переписку, а палец дрожит.

"Напиши мне, когда освободишься", - печатаю я ему вспотевшим пальцем. Пару секунд думаю и следующим сообщением отправляю синее сердечко. Снова думаю и решительно его удаляю. Не позорься. И не пали сам себя, дурак.

Прикладываю телефон к груди и упираюсь взглядом в потолок, как смотрел только что на морозные сосульки душа. И чуть не взлетаю с кровати, когда телефон вибрирует, причем почти сразу!

"Окей".

Улыбка растягивается во все лицо. Палец замирает над раскрывшейся клавиатурой, но внезапно вылетают еще сообщения.

"Я уже".

"Закончил".

"Вали в наше место, если тетка тебя загнобила".

"Я тебя жду".

Вот теперь я точно взлетаю с кровати. Скидываю халат и наспех надеваю первое, что попалось под руку. И пусть тетка с матерью бухтят, что я опять слишком резок и эмоционален для парня, плевать! У меня есть от них убежище! Самое лучшее убежище с Игорем!

- Нет, ну куда он рванул, вы гляньте! - летит вдогонку голос тети. - Даня! Сейчас же вернись назад! Не хочешь телевизор смотреть - твое дело! Я планировала вместе с тобой убраться в твоей комнате, потому что там настоящий бардак!

- Уже мчусь, - весело бросаю в Игоревской манере, наспех зашнуровывая кроссы.

- Только попробуй убежать! Если убежишь - я сама уберусь, только ничего после этого ты там не найдешь!

Но я уже хреначу дверью об косяк и вихрем слетаю по лестнице. Даже не успел еще как следует зашнуровать кроссовки - шнурки колыхаются в воздухе змеями. И люди смотрят на меня, такого растрепанного мальчишку в черных очках, с мокрой головой и в слишком большой для него ветровке - с недоумением, а то и неприязнью. Но последнему такому дядьке с неодобрительным взглядом я показываю средний палец, задорно смеюсь и, зарулив за дом, вылетаю на знакомую трассу.

И самое странное, что я даже не вижу по бокам пожелтевшей травы, я просто не заостряю на ней внимания. Только перед убранным, но все еще золотым полем останавливаюсь. Проверяю, не выпал ли из кармана телефон.

И набираю Игоря.

И берет он почти сразу же.

- Ты уже перед полем? - спрашивает без всяких приветствий.

Выдыхаю:

- Да.

- Окей, сейчас переведу.

Я закрываю глаза. Не из-за боязни увядшей травы. А потому что я хочу не увидеть, а почувствовать Игоря. Услышать его большие шаги, вдохнуть запах морозной хвои и заключить - это он.

Игорь, как всегда, упаковывает мое лицо в капюшон. Как всегда берет меня за вытянутую руку и начинает переплывать со мной штормовой океан. И я цепляюсь за него, как всегда. Как всегда боюсь случайно оторваться, отпустить его руку и захлебнуться солеными водами. Как всегда он пересекает со мной пучину опасностей, и как всегда я верю, что с ним она мне не страшна.

***

Назад мы возвращается уже затемно. Он даже рискнул оставить Валеру на работе, чтобы тот ему не мешался!

От усталости у меня почти не поднимаются ноги, да и он уже не идет своими большими и быстрыми шагами. Я по привычке пячусь задом, а он даже не пытается меня догнать и врезаться. Уже скоро десять, тетя ляжет спать, а я снова буду переписываться с Игорем в разных комнатах.

- Больше нечего ловить! Все, что надо - я поймал! - кричу в унисон с голосом из динамика Игоревского телефона.

Пара прохожих оборачиваются на меня.

А Игорь невозмутимо вторит:

- Надо сразу уходить, чтоб никто не привыкал!

Заливисто смеюсь и поправляю очки на переносице:

- Ярко-желтые очки, два сердечка на брелке!

- Развеселые зрачки...

- Твое имя на руке!

Вскидываю сжатую в кулак руку и со смехом указываю на нее пальцем.

Игорь этим пользуется, ускоряет шаг и перехватывает мое запястье, но я вырываюсь и делаю несколько прыжков назад.

В фонарном освещении вижу, что он улыбается и указывает на меня пальцем:

- У тебя все будет класс. Будут ближе облака.

- Я хочу как в первый раз!

- И поэтому пока.

Чуть не спотыкаюсь, но Игорь вовремя тянет меня за рукав назад. Мимо с ослепляющим золотом фар проносится машина, но я ее почти не замечаю. Голова только начинает кружиться, однако не от желтого цвета, а от такого огромного города, в котором мы с Игорем могли пойти куда только захотим.

Вскинув руки навстречу дрожащим звездам, я кричу особенно громко:

- Районы! Кварталы! Жилые! Массивы!

- Я ухожу, ухожу красиво!

И опять чуть не падаю, но уже намеренно - чтобы Игорь подхватил меня за талию.

- Тебя ноги не держат? - хохочет, аккуратно отпуская.

- Раком пятиться, да еще ночью - хорошенькое такое испытание.

- Хочешь, поспорю на сотку, что ты домой с переломанными ногами вернешься?

- Хочешь, поспорю на косарь, что мать с теткой нас прикончат?

- Я и спорить не буду, у меня от Розки триста пропущенных.

Весело фыркаю. Врезаюсь сзади в какого-то прохожего, торопливо извиняюсь и продолжаю пятиться, чтобы видеть лицо Игоря.

- А завтра мы еще сюда придем? - спрашиваю с надеждой. - Нам же надо его еще красиво оформить, отмыть и раскрасить, раз это наше место! А то ты только одну какую-то распечатанную картину маслом повесил - и все. Что это за картина, кстати? Это твой какой-то доисторический кумир?

Игорь аж останавливается.

- Ты чего, - выдыхает, - не узнал?

- Я?! А кого я должен был узнать? Это какой-то греческий бог?

- Это Данко! Екарный Касперский... Легенду помнишь? Как он сердце себе вырвал и над головой занес, и засияло оно так ярко, что осветило людям дорогу... не помнишь? Вы в школе его разве не проходили?

И теперь останавливаюсь уже я.

- Я думал... Я думал, Данко - это певец такой...

- Понятно, почему ты так мало на телефон заработал, - надвигается на меня, и я вынужденно продолжаю пятиться назад. - Ну, завтра и начнем тогда обустраивать. Я краской затарюсь, плакатов напечатаю, гитару вторую у друга возьму.

- Да не нужна мне гитара! Не умею я играть, ты ж сегодня убедился. У меня пальцы деревянные.

- Цыц. У тебя предрасположенность к музыке, я же вижу. Голос хороший, слух есть, а уж на гитаре лабать научиться проще простого.

- Правда хороший?! - задыхаюсь. - Правда? Ты так считаешь?

Игорь только хмыкает, и тогда я понимаю, что повторный комплимент из него вытянуть не удастся.

К дому мы подходим ровно к десяти. По лестнице я уже пятиться не рискую, но все время оборачиваюсь на Игоря и улыбаюсь ему. А он только закатывает глаза и подгоняет меня.

Но вся задорность спадает, когда дверь нам открывает мать. Мать с опухшим от слез лицом и дрожащими в припадке руками.

- Игорь, - она даже не может говорить, а только неразборчиво икает. - Где... ты был? Я... звонила...

Он опешивает. Хмурится. Вены на ладонях вздуваются, а он отвечает:

- Написала бы, если что-то срочное.

- Срочное! - она заглатывает слезы, и я понимаю: действительно срочное.

Но ее голос вдруг перекрывает истеричный хохот теть Лоры из гостиной.

- Она че, КВН смотрит? - от неожиданности брякаю.

Но когда даже Игорь смотрит на меня сурово, я понимаю, что пошутил глупо и неуместно.

- Что происходит? - отрубает он, протискиваясь через мать в квартиру.

Мать же бормочет что-то бессвязное и нечленораздельное, а Игорь тем временем влетает в зал.

Я, чуть не запнувшись о порог, догоняю его - и ошарашенно врастаю ногами в пол.

Тетя Лора сидит в кресле-качалке напротив пустой стены. Медленно раскачивается, смотрит на обои и заливисто хохочет, запрокидывая от смеха голову. И хохочет она долго. Безудержно. Истерично и пугающе, продолжая медленно раскачиваться в кресле.

- Она че... набухалась? - вырывается у Игоря, а сам он даже не рискует к ней подходить.

Мать всхлипывает:

- Да при мне вообще не пила! И не пахнет от нее, понюхай!

Я вжимаюсь спиной в стену. Судорожно сглатываю.

- Игорь, не лезь к ней! - взвизгиваю, но он только отмахивается.

Подходит к теть Лоре и машет перед ее лицом рукой.

- Лариса, вы... Ау, вы меня слышите? У нее глаза воспаленные!

- И что это значит? - лепечет мать.

Он усмехается и стучит костяшками по стене.

- Ну что-что, екарный... Под гашишем она. Или еще под чем, хер ее знает. Вот тебе и тетя...

Меня аж перекашивает. Я перестаю жаться к стене, распахиваю глаза и даже сдергиваю очки.

- Вау! - подпрыгиваю. - Так теть Лора - торч?!

Игорь устало потирает лоб. Смотрит на меня и тихо просит:

- Данко, иди к себе. Тут сейчас разборки будут... Врачей, скорее всего, придется вызвать, а тебе это надо?

Я вздрагиваю. Энергично киваю. Пячусь назад, как пятился по дороге домой. И взмокшей от волнения рукой захлопываю дверь своей комнаты.

Ну дела-а-а... Что сейчас будет! Слышу уже, как Игорь и мать кричат друг на друга, теть Лора продолжает смеяться и что-то орет в ответ...

А я на дрожащих ногах прохожу в комнату.

Это я все так раскидал? Да нет, теть Лора же угрожала убраться у меня так, что я потом ничего не найду. Очаровательно! Перебрала все мои школьные тетрадки с учебниками! Поди, читала их, и оценки смотрела. Вон, даже чай с шоколадкой лежат...

Замираю. А шоколадка-то моя. "Аленка", та самая, которую мне Охапка всучил непонятно за что. Как закинул я ее в портфель на самое дно, так там она и лежала. А тетя как раз учебники перебирала и нашла. Лежит себе плитка, почти уничтоженная, закутанная в самодельную обертку безо всякой фольги...

Вцепляюсь в волосы и медленно оседаю на пол.

Что теперь будет...