Уэсли может и пытался меня наказать, но не вышло. Потому что я любила ночные дежурства. Мне нравилась тишина, нравилась бархатная лапа темноты, накрывавшая собой целый свет. Нравилось шагать по коридорам, в полном одиночестве и выискивать признаки беспорядка внутри и снаружи кадетского корпуса. А уж дежурить вместе с Лорен — Рождество не так прекрасно!

Мы вышли на улицу, обошли кадетский корпус по периметру, покурили в полной тишине, передавая друг дружке вейп и глядя на огромные колючие звезды.

— Смотри, — сказала Лорен, указывая в небо над левым крылом корпуса. — Пояс Ориона, три звездочки в ряд!

И в этот момент мы обе заметили два нитевидных луча, колыхающихся в небе у самого горизонта.

— Я часто вижу их по ночам в той стороне, — сказала она. — Кажется, там находится психиатрический госпиталь.

— Прямо посреди леса?

— Не знаю наверняка, просто повторяю то, что слышала. Похоже, что прожекторы освещают ночью периметр больницы, чтобы никто не сбежал. Говорят, там содержатся опасные пациенты.

— Забавно, что психиатрическая больница и военная часть находятся так близко друг от друга, не находишь? — сказала я. — Надеюсь, кадетам не придется однажды ловить сбежавших психов.

— Надеюсь, кадеты не заканчивают однажды среди психов, — сказала Лорен, выпуская белый дым изо рта.

— Мрачно, — хмыкнула я,

— Уж как есть.

Я помолчала, разглядывая движение далеких лучей в темноте и внезапно вспомнив все, что увидела вчера: животное, меняющее цвет глаз, проходящее сквозь заграждение и, наконец, имя моей сестры на том самом медальоне. Что если сойти с ума на самом деле — проще простого?

— Эй, — толкнула меня в бок Лорен. — Уж не та ли это самая террористка, которая располосовала физиономию Уэсли?

Мой взгляд метнулся в направлении, указанном Лорен, и я увидела черную тень, перепрыгнувшую с крыши здания на толстую ветвь растущего рядом дерева. Секунда — и кошка оказалась на земле, у самого ствола.

Сейчас она выглядела еще больше, чем вчера. Шерсть влажно блестела в свете ночных прожекторов. Глаза — на этот раз тускло-желтые — уставились на меня, будто узнавая. Как ни в чем не бывало, будто мы были старыми друзьями, она направилась к нам с Лорен, поигрывая хвостом.

— Стоять, ваш пропуск, — хмыкнула Лорен, присела на корточки и потрепала кошку за огромным заостренным ухом.

— Ну по крайней мере ты тоже видишь ее, — пробормотала я, испытывая что-то вроде облегчения.

— Господи, она просто огромная, — присвистнула Лорен, перебирая пальцами шерсть у кошки на шее. — А это что такое, ты видела?

Лорен подхватила кошку под мышку и тронула медальон у нее на шее. «Да, я видела», — почти сказала я, но слова замерли у меня на языке. На медальоне больше не было имени «Селеста». Теперь там красовался только набор цифр и букв, очень похожий на Эркод (1). W12HN66. Я повертела медальон, чтобы убедиться, что имени на нем действительно больше нет.

— Да это же Эркод, — озвучила мои мысли Лорен. — Неужто адрес хозяина?

Она вытащила телефон и вбила адрес в поисковик Гугл-карты. И пока я пыталась уместить в голове фокус со сменой надписей на медальоне, заявила:

— Готово!

— Где это? — я склонилась над картой.

— Ты не поверишь, — хохотнула Лорен, прижимая к груди кошку. Та поставила обе лапы ей на плечо и принялась оглушительно мурчать.

Красная метка на карте указала на большое здание, напоминающее по форме жирный крест. Спутниковый снимок запечатлел черную черепицу, утопающую в густых зарослях деревьев и штрихи светлых дорожек, расходящиеся в разные стороны от здания. Лорен уменьшила масштаб, двигая по дисплею пальцами, и мои глаза полезли на лоб.

— Это то, что я думаю? — пробормотала я.

— А ты думаешь то же, что и я?

Адрес, указанный на медальоне, совпадал с адресом того самого психиатрического госпиталя, чьи прожекторы сейчас бороздили небо вдалеке. Это точно был он, на юго-западе от нашей базы, примерно в двадцати километрах, посреди леса.

Кошка тоже смотрела в ту сторону, медленно выпуская и пряча когти. Движение далеких прожекторов тоже привлекло ее внимание. Неужели она узнала их? А в следующую секунду случилось нечто, от чего у меня зашевелились волоски на руках. Кошка издала тихий, утробный звук — скорее похожий на шипение, чем на мяуканье — и одновременно с этим все прожекторы над горизонтом погасли. Резко, разом, будто их что-то обесточило.

Лорен не заметила этого, потому что стояла к ним спиной, а у меня от шока слова не шли с языка.

— Эй! — вскричала Лорен, и выпустила кошку. — Госпожа Опасная, вообще-то это мое плечо, а не деревяшка! Она царапнула меня! Пронзила прямо сквозь куртку!

Животное метнулось к дереву, взвилось вверх по стволу и исчезло в хаосе трепещущих на ветру ветвей.

— Что будем делать? — спросила я, скорее у самой себя, чем у Лорен, и уже зная ответ.

— Курить, караулить и материть Уэсли, — ответила та, снова вытаскивая вейп.

— Я о кошке.

— Отвезешь хозяину, конечно. Если завтра сможешь поймать.

— Я?

— А что, тебе нужен телохранитель? Боишься, что психи возьмут тебя в плен? — рассмеялась Лорен. — Твоя кошка, твои проблемы, Найтингейл. Нас двоих точно не выпустят с территории.

— Да не моя это кошка.

— Ну Уэсли она-то покалечила ради тебя. Так что за тобой должок.

Лорен подшучивала надо мной, но я уже знала, что на завтра мой день уже внезапным образом распланирован. Я поймаю кошку, отпрошусь у Уэсли и отвезу ее в госпиталь — или что там находится в том здании. Если, конечно, мне позволят покинуть базу и взять машину.

— Красивое животное, хорошо бы вернуть ее до мой до зимы. Только глаза чего стоят, невероятный оттенок!

— Как две луны, скажи? — сказала я.

— Луны? Да нет же, они были аметистовые! Прозрачно-фиолетовые, с розовинкой. Никогда подобного не видела.

На секунду мне показалось, что Лорен шутит, но нет, она была полностью серьезна. Она затянулась, снова указала на небо и, словно продолжая наш разговор о звездах, сказала:

— А возле пояса Ориона, наверх и чуть левее — это Бетельгейзе. До чего же яркая!

***

После обхода территории мы разделились. Лорен отправилась в «командный пункт», где можно было сварить кофе и подкрепиться. А я осталась снаружи, прислушиваясь к шуму, приглядываясь к теням и стоически сопротивляясь зевоте. Для этого нас и посылали в ночные дежурства — выработать стойкость и легкую адаптацию к сменам дня и ночи. А также следить за чистотой и порядком, будить личный состав в случае пожара или тревоги, докладывать главному по корпусу обо всех происшествиях. Будь он неладен. Я все еще злилась на Уэсли за рапорт, который он заставил меня вчера писать, едва стоя на ногах. Но может и зря злилась. В конце концов, это же я не вернулась вовремя на базу с пробежки, а не он. Зато он расхлебывал последствия. Сейчас, сутки спустя, отдохнув и успокоившись, я немного иначе посмотрела на ситуацию.

— Смирно, кадет Найтингейл. Вольно. Как обстановка, доложите.

Черт! Словно материализовавшись в неком магическом акте, передо мной появился Уэсли. Бодрый и полный энергии, будто только что опрокинул три чашки кофе подряд. Его брови были сдвинуты, и он пристально изучал мое лицо, словно пытался понять, в каком я настроении. Подбородок был выбрит так гладко, что от него отражался свет ночного фонаря.

Я отдала честь и доложила, что обстановка лучше некуда, все тихо и враг пока даже не напал — боится. Уэсли невольно улыбнулся и вдруг поправил молнию на моей куртке, повыше застегнув ее, чтобы холод не добрался.

— В общем, все нормально, да? — спросил он.

— Ну да, я же доложила.

— Я имею в виду не обстановку. А нас с тобой. Мне показалось, ты вчера готова была меня съесть без перца и соли. Ну и сегодня утром тоже.

— Да. Но уже прошло.

— Вот так просто? — усмехнулся он. — Отходчивая?

Господи, ну почему, когда они флиртуют, то обязательно несут какую-то чепуху?

— Слушай, Найл. Если б мы с тобой были любовниками ну или там парнем и девушкой — я имею в виду, если бы у нас были хоть какие-то отношения, и ты бы меня обидел, а я бы тебя простила на раз-два, вот тогда бы ты мог назвать меня отходчивой. Но учитывая, что между нами ничего нет, и ты не вызываешь у меня каких-либо особенных чувств, и мне вообще все равно, увижу я тебя завтра или нет, — учитывая все это, мне даже злиться на тебя лень. Лень тратить на злость свою психическую энергию на кого-то столь незначительного. Вот в чем дело. Так что нет, я не отходчивая. Мне просто по барабану, что ты делаешь и как себя ведешь. Командир.

Пожалуй, «командир» был лишним. Потому что, кажется, именно в этот самый момент Уэсли понял, что командиром мы его называем, только подстебывая.

— Жестоко. Я прямо уничтожен и лежу мертвый, — сказал он, подняв бровь.

Я невольно рассмеялась. С чувством юмора, слава богу, у него было все в порядке.

— Мне жаль, что у нас не сложилось, — сказал он, снова поправляя молнию на моей куртке в неосознанном акте заботы. — Думаю, я еще очень сильно пожалею.

— Что ж, зато я нет, — сказала я и, пожалуй, была честна.

— Можно мне хотя бы немного сохранить лицо, Найтингейл? Хватит уже пинать его своими безжалостными сапогами.

Вот за это он мне тогда и понравился. За умение держать удар. Ну и за все остальное, что шло в придачу: широченные плечи, уверенные руки и умение целоваться. Может до любви всей жизни он и не дотягивал, но за «прекрасную ошибку» сошел бы вполне.

Уэсли перевел взгляд на мои губы, и я почувствовала предательский жар между ног. У меня уже год не было секса. Вообще никакого. Мои предыдущие отношения закончились, даже толком не начавшись, а заводить новые не хватало ни времени, ни места. Ни нервов, если уж быть до конца откровенной. Почему-то отношения в современном мире шли только в наборе с кучей слез, ссор, боли и разочарования. В какой-то момент я так устала от череды совершенно никчемных интрижек, что решила полностью сосредоточиться на учебе. А уж если мне приспичит трахнуться, то я просто трахнусь. Без рефлексии, без разговоров и даже номер телефона свой не оставлю.

И тут меня озарило. Так может это тот самый шанс?

Найл коснулся моей щеки и тут же опустил руку, обведя взглядом пространство. Мы тут были как на арене под прицелом бесконечного числа камер. Я повертела головой, и мой взгляд наткнулся на то самое дерево, растущее у самой стены, в ветвях которого сегодня скрылась кошка. Фонари глядели от него в разные стороны, так что само дерево утопало в глубокой, бархатной тьме.

— Иди за мной, — шепнула я, и Уэсли последовал.

Его одеколон щекотал мне ноздри, как запах добычи дразнит пуму. Я отказалась думать о том, что будет, если кто-то узнает. Подумаю об этом завтра, как говорится. Сейчас все потеряло смысл, кроме руки Уэсли, крепко державшей мою руку, и его учащенного дыхания, которое я слышала позади.

Мы шагнули в тень, и Найл так стремительно прижал меня к дереву, что мы едва не потеряли равновесие. Его рот нашел мой, руки скользнули под куртку, поглаживая мою талию. Я ответила на поцелуй, прижимаясь к нему всем телом. Это было еще круче, чем когда-то. То ли он времени даром не терял, упражняясь, то ли мое долгое воздержание резко опустило мою планку.

— Какая же ты горячая, — шепнул он, и я совсем растаяла от комплимента, как школьница.

— Ты тоже ничего, Уэсли, — пробормотала я, задыхаясь от возбуждения.

Мы бы наверно трахнулись прямо под тем деревом, полностью доверившись непроглядной темноте, но я вдруг почувствовала жжение, когда положила руку на его щеку. А когда отдернула ее, то увидела, что царапины, оставленные кошкой, — светятся. Клянусь, они светились аметистово-розовым, словно под кожей у Уэсли был спрятан источник света.

Я уставилась на Найла во все глаза, снова коснулась его щеки, пытаясь убедиться, что не галлюцинирую. И в этот момент перед моими глазами возникло секундное, но до чертиков реалистичное видение: Найл собирает свои вещи в огромную коробку. По его лицу ничего не понять, но я знаю, что его только что исключили из летного училища. За связь с первокурсницей. И эта первокурсница — я.

И так же внезапно, как и появилась, галлюцинация пропала.

Осознание опасности и желание защитить его внезапно ударили под дых. Меня вряд ли выдворят из летного, если узнают. А вот Уэсли точно не поздоровится. Он старше, он опытнее, он выше по званию. Черт их знает, все ли камеры я разглядела, или где-нибудь здесь, среди ветвей, скрывается еще одна.

Я убрала руку с его щеки — царапины больше не светились. Магия словно выполнила свое предназначение, отрезвив меня, и растаяла. Найл был готов продолжать, его губы снова накрыли мои, но я остановила его.

— Ты рискуешь, Уэсли. Не хочу подставлять тебя. Мы продолжим в другой раз, окей?

Он смотрел на меня, не мигая, разгоряченный до чертиков, но, думаю, знал, что я права. Что я не сливаюсь просто, чтобы раззадорить его. Что мы и правда рискуем, причем рискуем глупо.

— Не вздумай злиться. Я о тебе переживаю, командир, — сказала я.

Найл усмехнулся, взгляд смягчился, стал почти нежным.

— Еще раз назовешь меня командиром, Найтингейл, и тебе не поздоровится.

Я только рассмеялась в ответ. Вышла из-под дерева, деловито разговаривая сама с собой по рации. А Уэсли — только через десять минут, и пошел в совершенно другую сторону.

***

Я планировала поймать Госпожу Опасную рано утром, отвезти ее в госпиталь и вернуться до полудня. Уэсли даже раздобыл мне ключи от внедорожника и помог с пропуском, хоть и поворчал немного по привычке. Но мои планы пошли наперекосяк. Я не нашла кошку с утра, а после обеда у нас были занятия в центрифуге и летательных тренажерах, которые я никак не могла пропустить. Тренировки с перепадами давления, имитация сложных полетов, упражнения на дыхание — я могла пожертвовать многим, но не этим.

— Готова? — спросил Майк, пристегивая меня к креслу и помогая приладить кислородную маску и очки виртуальной реальности. Майк был моим тренером с самого начала летных занятий и знал меня вдоль и поперек. Ему было тридцать или около того и выглядел он супер-серьезно, как злодей в фильмах Марвела. — Ты помнишь, что нужно делать? Противоперегрузочный костюм поможет тебе избежать оттока крови в конечности и живот, но ты должна напрячь мышцы ягодиц и ног, чтобы сохранить кровь поближе к верху. Твоей голове нужна кровь, Найтингейл. Помнишь, зачем?

— Чтобы не отключиться в полете.

— Вот именно. Три, два, один...

Я вцепилась в штурвал, изо всех сил втягивая живот и поджимая ягодицы. Очки виртуальной реальности отправили меня в предгрозовое небо над неизвестным городом, и я тут же забыла, что нахожусь в тренировочном кресле. Я за штурвалом, и мой самолет на безумной скорости уходил в вертикальное пике. Я почувствовала, как вздулись вены на руках и как костюм удушающе крепко облепил мои ноги.

— Все супер, Найтингейл. Уровень кислорода удовлетворительный, — услышала я голос Майка в наушниках. — В следующем витке повышаю давление. Три, два, один...

Мой самолет рухнул вниз, под перпендикулярным к земле углом. Кожа головы так плотно облепила череп, что казалось, он сейчас лопнет. Очки нарисовали передо мной городской пейзаж и внезапно — я едва не вскрикнула — я увидела далеко внизу крестообразное здание. Один в один психиатрический госпиталь, который мне показывала Лорен на Гугл-карте.

— Найтингейл! — повысил голос Майк и начал что-то кричать, но у меня заложило уши я не слышала и половины его слов.

«Дыши!» «Напрягай мышцы!» «Ты чувствуешь пальцы ног?!»

Я не могла сосредоточиться на инструктаже. Все мое внимание поглотил странный доме, над которым я парила. Он манил меня. Что-то магнетическое было в его стенах...

— Нет, Саванна, нет, — внезапно сказал кто-то, и чья-то чужая рука попала в поле моего зрения. Я резко повернула голову и увидела нечто, чего никак не могло быть в виртуальной реальности тренажерных аппаратов. Рядом со мной в кабине находилась сестра. Только вот на ней не было ни маски, ни костюма, — лишь лёгкое платье небесного цвета и заколки в волосах. Селеста задыхалась от перегрузки. Кровь прилила к ее лицу, губы налились синевой, на шее вздулись вены. Самолет перевернуло в воздухе, ее тело швырнуло на мою приборную панель, длинные светлые волосы разметало по всей кабине.

Я закричала от ужаса, дотянулась до штурвала, но никак не смогла вывести самолет из смертельного штопора. Кружась по спирали, он стремительно падал.

— Держись, Селеста. Я посажу его, — сказала я. На секунду мне показалось, что это все реально и только я и могу спасти сестру.

— Нет, — повторила она, вцепившись в мою руку. — Не иди туда.

Я поняла, что она говорит о доме в форме креста.

Время ускорялось вместе с самолетом. Крушение заняло всего за пару мгновений — оглушительное, громоподобное. А уже в следующую секунду я лежала на лужайке перед огромным зданием в готическом стиле: гранитная облицовка, черная крыша со шпилями. Небо было низким, предзакатным. Лужайка — запущенной, с бесцветной пожухлой травой. Сумеречная серость и белый туман струились со всех сторон. Старинный фонтан наполовину раскрошился, только каменная дева в его центре уцелела. Впрочем, «уцелела» — громко сказано: лица у нее уже не было, дожди и ветра стерли его и оставили только грубые очертания тела.

Со мной рядом не было ни обломков самолета, ни сестры. Грудную клетку сдавила невидимая тяжесть. Медленно, с невообразимым усилием, я поднялась на ноги. Мой комбинезон был залит кровью, я чувствовала, что ранена, но не могла понять где именно. По траве, ко мне навстречу шла моя знакомая кошка. Ее глаза меняли цвет каждый раз, когда она моргала. Голубой, золотистый, аметистовый, красный. Искры мерцали там, где она касалась травы.

Три шага между нами, два, один... Я протянула к ней руки, но кошка прошла мимо меня.

Я резко развернулась на пятках, провожая ее взглядом, и вперилась глазами в незнакомого парня, облаченного в весьма странный наряд: то ли черная монашеская ряса, то ли смирительная рубашка, подпоясанная веревкой, — нечто темное, изорванное и бесфоменное, вроде того что могла бы сшить Баленсиага, если так понятнее. Один из рукавов сполз, обнажая кожу плеча с выступающими венами. Во всем его облике было что-то готическое, мрачное, убийственное. Ну просто принц Тьмы. Или скорее пленник Тьмы, учитывая, что вид у него был весьма изможденный, словно его мучали голодом или пытали. На шее блестел медальон на серебряной цепочке, но уж будто бы совсем не для красоты. Мне он больше напомнил ошейник раба.

Лицо незнакомца было бледным, заостренным. Красоту и гармоничность черт исказила невероятная, на грани отключки, усталость. Его темные, до плеч, волосы разметались на ветру, причем казалось, что ветер касается только его волос, все остальное — ветви деревьев, облака, птицы в небе сохраняло фотографическую неподвижность. Его светло-карие глаза с расширенными зрачками, смотрели на меня с выражением полного шока, словно он совершенно не ожидал увидеть здесь посторонних.

Он стоял совсем близко: его тень падала на жухлую траву, почти касаясь моих ног. Кошка подошла к нему, поигрывая хвостом, и он поднял ее на руки. Оба смотрели на меня — и незнакомец, и кошка. Воздух между ними колебался, словно нагретый до высокой температуры. Мне даже показалось, что я чувствую запах опаленной кошачьей шерсти.

«Какого черта, Блисс? (2)» — наконец проговорил парень, обращаясь к кошке.

Было ясно, что мое присутствие потрясло его.

***

В мой сон — или видение, или галлюцинацию, или черт знает как это еще назвать — ворвался голос Майка, и все вокруг мгновенно померкло, словно щелкнули выключателем.

— Саванна! Саванна!

— Где я? Что случилось? — пробормотала я, пытаясь разлепить веки.

С меня уже сняли очки, расслабили ремни и теперь светили фонариком в глаза, что было невыносимей всего. Уж лучше тьма, ей-богу...

— Ты отключилась. Не паникуй, это обычно со всеми хоть раз да происходит.

Майк помог мне сесть, дал воды и посоветовал выпить весь стакан.

Кроме нас в тренировочной было еще пару кадетов, но Майк велел им выйти, как только я окончательно пришла в себя.

— Тело привыкнет, главное продолжать тренировки. Сердечно-сосудистая система — это пока что твое слабое место, — говорил Майк, суетясь вокруг. Открыл окно настежь, сунул мне еще один стакан воды, хотя я едва осилила первый. Видно было, что я перепугала его. Наверно слишком долго была в отключке.

— Впрочем, это у всех слабое место, — продолжил он. — Исправить можно только кардио-тренировками и тренажерами. Тебе еще не помешает несколько витаминных препаратов — сходишь к дежурному врачу, пусть пропишет их тебе.

— Майк, — позвала я, и, собравшись с силами, спросила: — Ты можешь мне дать совет как... как друг, а не как тренер?

Мы всегда с ним ладили, и в его почти отеческой заботе я черпала силы, когда их совсем не оставалось.

— Валяй, — кивнул он, нахмурившись.

— Если бы у меня были... галлюцинации. Я не говорю, что они есть, но если бы были... Это конец летной карьере?

— Смотря что за галлюцинации, — ответил он, ероша волосы. — Все, что человек может увидеть на тренажерах, в отключке или перед ней, — не считается. Мозг может вести себя непредсказуемо при оттоке крови. При других условиях — не знаю. Я как-то увидел движущуюся в воздухе тень. Это было под конец ночного дежурства, когда я уже еле на ногах стоял. Излишек физических нагрузок и недостаток сна могут играть с психикой в дурные игры. И сестру ты потеряла не так давно — это тоже чуть больше, чем просто неприятность. Так что пока стены с тобой не говорят, Саванна, я бы сказал, что все в порядке, но если вдруг будет что-то... повторяющееся или до чертиков странное, уж я бы не медлил, обследовался.

Невероятное облегчение свалилось на меня в ту минуту. Я действительно пока не видела ничего такого, что нельзя было бы объяснить физическим или психическим истощением. Оставшуюся проблему — кошку — я со дня на день отвезу в госпиталь, и дело с концом.

— Это еще кто у нас, — проговорил Майк, всплеснув руками, словно возмущенная мамаша. — Стоит открыть окно и конечно же в него залезет кот. Не военная база, а проходной двор. А ну давай-ка отсюда, дорогуша...

Я замерла на месте, не мигая. На подоконнике, угрожающе подняв лапу, сидела моя кошка. И, пока не пролилась новая кровь, я подскочила к ней и подняла на руки. От нее пахло жженым волосом, и внезапно все, что я увидела в отключке, показалось не галлюцинацией, а реальностью. Я заглянула ей в глаза, готовясь увидеть новый невероятный оттенок, и, конечно же, она не разочаровала меня: ее глаза были изумрудно-зелеными.

— Наверно и медальон новый, а? — тихонько пробормотала я. — Вот почему-то уверена, что и тут удивишь.

«Отвали», — было написано на нем на этот раз, и я нервно рассмеялась. Взяла кошку под мышку, отсалютовала Майку и плотно прикрыла за собой дверь.

Очень смешно, конечно, но все это не по-настоящему, вот! Это просто усталость, я уже поняла. Нервное и физическое истощение. А теперь поехали, детка. Я отвезу тебя домой.

***

Селеста редко говорила со мной о своих парнях, но я точно знала, что ухажеров ей хватает. Я не раз видела ее любовников рядом с ней на кадрах, сделанных папарацци: то загадочный голубоглазый инвестор, то знойный музыкант, весь покрытый татуировками, то просто парень из богатой семьи, примечательный только яхтой папаши и больше ничем. Я не раз спрашивала ее об этих самых мужчинах, у нас были доверительные отношения, но никогда не получала внятного ответа. «Милаха», «такой взрывной», «не хватает осознанности, но поправимо», — вот и все, что она позволяла мне узнать о каждом из них. Но не больше. Они были просто длинной чередой увлечений, от которых Селеста никогда по-настоящему не теряла голову, — слишком возвышенная и недосягаемая, чтобы воспринимать всерьез весь этот пестрый рой, кружившийся вокруг нее.

Но однажды — это было незадолго до ее исчезновения — она обмолвилась, что «одурманена любовью» и «просто на небесах каждый раз, когда они вместе». Тогда я поняла, что это всерьез. «Кто он?! Расскажи мне все!» — умоляла я, и Селеста пообещала рассказать, как только представится случай.

Случай так и не представился.

Я помню тот день, когда приехала в ее квартиру, потому что мы условились вместе сходить позавтракать. Времени у меня оставалось в обрез перед отъездом в летное училище, и я не хотела тратить ни минуты. Селеста так и не открыла, но дверь оказалась не заперта. Я вошла и ахнула: в квартире творился полный хаос, вещи были разбросаны, словно кто-то что-то искал, шкафы раскрыты, ящики вывернуты...

По результатам расследования, правда, картина представилась совсем иная: не обнаружилось ни чужих отпечатков пальцев, ни следов насилия, ни подозрительных краж. Все дорогие вещи остались на месте: драгоценности, антиквариат, аксессуары. Исчез только чемодан, который сестра прятала в кладовке под лестницей, и небольшая часть ее одежды.

Полиция пришла к выводу, что она ушла сама, но при этом не стала окончательно отметать версию о похищении. Думаю любой, кто хотел бы сбить всех со следа, тоже обставил бы похищение как побег.

Помню, детектив, который вел дело, оживился, услышав о серьезной влюбленности Селесты. Ему показалось, что эти вещи могут быть связаны. Но я знала, что реши Селеста сбежать со своим новым возлюбленным и скрыться от всего мира, — она все равно дала бы мне знать. Мне или родителям. Почему нет?! Оставила бы намек, записку, отправила бы смс, хоть что-нибудь! Но она так и не сделала этого. Я гнала прочь мысли о ее смерти. Надежда грела мое сердце, и я отчаянно цеплялась за нее.

1. Eircode — система адресных индексов в Ирландии, каждому уникальному коду соответствует определенное здание.

2. Bliss (англ.) — «радость», «блаженство»