Я тихо приоткрыл дверь в её комнату, а зайдя, закрыл. Медленными, тихими шагами приближаюсь к её кровати. Смотрю на милое лицо девушки.

Спит? Нет. Притворилась. Я слишком хорошо её знаю, со мной такие трюки не прокатят. А может, мне так легче будет говорить ей всё это?

Ложусь рядом с Малой. Такая милая, такая сонная, такая измученная. Её глаза немного опухли от слёз, но даже так она всё равно остаётся самой красивой. Я глубоко вздохнул, думая, как бы начать свой монолог:

— Знаешь, я давно хотел тебе сказать, — нет, не так, — пять лет назад летним днём в домике на дереве сидели два подростка. Самая обворожительная девочка на земле и самый простой парень. Лучшие друзья, — после этой фразы я как-то странно для самого себя непроизвольно улыбнулся, — всё бы ничего, да? Вот только дружбы между парнем и девушкой не существует. Это было мнение именно парня. Они сидели так, что их ноги свисали вниз с огромного дерева. Солнце уже уходило, и тогда парень решил признаться девушке в своих чувствах. Четырнадцать, пятнадцать лет, казалось бы, любовь невозможна в этом возрасте, да? Но они оба не верили в этот бред. Они оба любили. Только вот девушка любила другого, а парень любил её и... Любит сейчас, — последние два слова я выговорил с трудом, — знаешь, после его признания она улыбнулась и ответила, что тоже любит парня. Но он же знал, что только как брата. Тогда мальчик решил, что больше никогда и слова не скажет девушке о своей любви. Тогда он был глуп. Парень бы мог всё изменить, но не приложил никаких усилий. Сейчас он очень жалеет, что не сделал этого. А девушка мучается. Он жалеет, но продолжает любить. И вот сейчас парень пришёл к этой девушке, к девушке, которую любит, лёг рядом с ней и решил признаться ещё раз. Вряд ли у них что-то выйдет, но парень надеется. И будет надеяться, — пауза, — Я люблю тебя... — Юлиана, знаешь, ты... Ты самая лучшая девушка на свете. Ты можешь быть такой разной, но всегда остаёшься самой собой, всегда остаёшься Юлианой. Ты можешь быть весёлой, а можешь быть серьёзной. Ты ещё так молода, но можешь размышлять как человек, проживший целую вечность. Ты совершенно непредсказуема. Как ребёнок, но в то же время как взрослый человек. Это можно перечислять бесконечно, ведь ты удивительная девушка, непохожая на других, — я не знаю, что ещё мне сказать Малой.

Я признался, но на душе легче не стало. Ещё минут пять полежал с ней, посмотрел на любимое лицо, затем поцеловал в щёчку и, встав с кровати, направился к двери. Уже стоя в дверном проёме, я прошептал:

— Я знаю, что ты не спишь. Сладких снов, Малая...

Утро

Открываю глаза и вижу перед собой. О Господи, лучше б не видел. Лицо Марка.

— Скажи доброе утро Малышу-у-у, — протянул он и ткнул жопой малыша мне в лицо.

— Ты совсем долбоящер? — послышался голос Малой, — Зачем котяузера мучаешь? — она подошла к своему брату и забрала Малыша в нормальные руки, — Кушать хочешь, да, мой маленький? Сейчас я тебе насыплю твоего любимого кити кэта.

— А то, что моё лицо от его жопы пострадало, так это ничего, да? — закричал я.

— Не боись, он вчера вечером не какал.

— Он пукнул мне в лицо, не могу же я смотреть на это всё так просто.

— Он мог пукнуть только в Марка, — Юлиана закатила глаза.

— Это чё это только в меня? — возмутился брат.

— Потому что ты - труханы. А пердят в труханы, — проговорила Юлиана, будто это было очевидно.

— Но коты не носят труханов, — задумчиво сказал Марк.

Вам тоже кажется, что мы говорили о полнейшем бреде? Ну, а почему бы не повеселиться? Между этими двумя такие разговоры возникали очень часто, поэтому я совершенно не удивляюсь и сам участвую в этой бессмыслице.

— О Боже, — Юлиана ушла на кухню кормить кота, а Марк сделался серьёзным, хотя это в принципе невозможно, и начал допрос.

— Ты помнишь, что ты должен сделать?

— Я с ней уже поговорил.

— В смысле? Когда успел?

— Да-да, именно так, мой друг, я успел рассмотреть зад малыша. А ты? Ты смотрел? Нет? Как же так? Пойдём, я покажу, у него, кажется, там родинка, — Марк в недоумении смотрел на меня, а я глазами пытался показать, что за спиной стоит его сестра, а такие разговоры при ней... Сами понимаете. Короче, я кричал всякую хрень, лишь бы не спалиться.

— Не смейте трогать Малыша. Если вам так нравится рассматривать задницы, то вперёд, вы есть друг у друга, а я пошла спать, — преспокойно сказала она.

— А как же универ?

— Сегодня суббота. Да, и каникулы уже. Ты что, забыл? — крикнула она, не ожидая от меня ответа.

— Короче... — хотел начать я, но меня перебил Марк.

— Знаешь, давай лучше посмотрим его утренние какашки. Кажется, они были необычного цвета, — в этот раз спиной к Юлиане сидел я, поэтому Марк решил продолжить наш "разговор", оповещая меня о том, что девушка снова здесь. Затем мы вместе посмотрели на девушку.

— Что? — остановилась она и, смотря на нас, пожала плечами, — Я просто иду попить. Что вы так орёте-то, сейчас котяузер рил обосрётся. Ну вас в жопу, задолбали, — не знаю почему, но теперь Юлиана взяла и ни с того, ни с сего накричала на нас и снова ушла в свою комнату.

Девушки...

— Давай лучше поговорим потом, а то опять придёт, — шепнул я Марку, а он положительно кивнул.

Есть мы как-то не хотели, да, даже если бы и хотели, Малая ясно дала понять, что готовит в этой квартире только она. А пока нам нечего было делать, мы решили зависнуть на ютюбе. Я принёс свой планшет, и мы с Марком, усевшись все на том же на диване в зале, принялись листать ленту, параллельно смотря разные ролики, а затем наткнулись на весьма интересное видео.

Юлиана

Дверь в комнату открылась, и в неё зашёл Тёма. Он мелкими шажками подошёл к моей кровати и лёг рядом. Парень лежал и смотрел на меня, я это чувствовала. Мне показалось, что парень что-то будет говорить, и речь пойдёт о чём-то серьёзном. Я была права. Он начал свой монолог. Сначала я не поняла, о чём говорит друг, но как только Тёма сказал о домике на дереве, я поняла, что речь идёт о нас.

«А он любил и любит сейчас».

Значит, это была правда. Не могу поверить. Артём любит меня. Правда любит.

«Он бы мог всё изменить...» - нет, Тём, не мог.

«Вряд ли у них что-то выйдет...» - ты прав, Тём, ничего не выйдет.

«Я люблю тебя....» - эти слова, словно нож в сердце. Правда, сердце кольнуло. Дальше он сказал мне то, что говорил не раз. Не только Тёма говорил мне такое.

Что же мне делать? Как дальше находится с ним рядом, зная, что он любит меня? Зачем Тёма сказал это? Спокойно же жила до этого момента, ни о чем не догадываясь. Мне стыдно. В голове столько вопросов, что я и не знаю, что делать.

Он ушёл. Он знает, что я слышала всё это. Что мне делать? Господи, что делать? Как теперь смотреть ему в глаза? Как вести себя с ним?

***

— Эх, Юлиана, как жаль, что ты моя сестра, а то я бы тебя...

— А у меня ещё есть шанс.

Я приоткрыла глаза и увидела перед своей кроватью парней. Они стояли в позе а-ля охранники. Марк куда-то вверх в сторону, будто свистя, а Тёма играл бровями и хитро улыбался. Я обратила внимание на то, куда он смотрит. Это оказались ягодицы, которые я не накрыла одеялом, потому что было жарко, а футболка для сна просто задралась, соответственно открывая вид на то, что видеть ему не нужно.

— Да, сейчас прям, — пробубнила я и просто накрылась одеялом, закрыла глаза.

— Кста-а-ати, радуйся, ты - звезда ютюба, — заулыбался мой брат, быстро вышел из комнаты, а потом вернулся и сел на кровать рядом со мной, держа в руках Тёмин планшет.

— Чё блин? — сказала я и, резко открыв глаза, так же резко села.

— На, посмотри, — он протянул мне планшет.

Я быстро выхватила его из рук Марка. На экране было видео, поставленное на стоп. На «заставке» красовался алкаш-Миша и какая-то дама. Они сидели за столиком. Под самим видео я прочла:

«Поедим. Но только не с последней девушкой. Малышка, ты была великолепна. Помни, Бог любит троицу».

Что, блин, за бред? Этот парень ко мне обращается? Какая еда, если он поцеловал меня? Ну, то есть я его, но это только на слабо!

Интерес брал надо мной верх, и я, возмущённая своими мыслями, начала просмотр видео.

«Всем привет. С вами как всегда ваш Миша-мельник, и сегодня мы снимаем пра-а-анк. Не на поцелуи, как это делали другие блогеры, а на еду. Возможно, это нечестно, разводить девушек на хавчик...» - бла, бла, бла, скукота. Затем начинается сам пранк. Алкаш ходит по ТЦ, по площади, по улицам, короче везде, где можно и нельзя. Он не только девушек разыгрывает. Вообще в большинстве случаев он разыгрывал парней. Разыгрывал фокусом с четырьмя семёрками. Угадал он, за него платят в Маке или кафешке какой-нибудь. Не угадал - платит он. Естественно, Миша всегда знал, какую карту нужно выбрать. Но почему именно еда?

Дальше, дальше, дальше... Как в него столько влезло? И тут в самом конце показывают смонтированный отрывок.

Просмотрев видео полностью, я поняла, что он смонтировал ролик так специально. Миша не убрал моменты, где я ставлю его на место. Он убрал лишь момент, когда я начала кричать на него.

Но почему парень именно меня поцеловал? Он не целовался с другими.

Что значит «Бог любит троицу», что алкаш имел ввиду? Мне стыдно. Осталась надежда на то, что просмотров и лайков видео набрало не много. И как только взгляд опустился на цифру под видео, я поняла, что это ужас. Миша популярен.

— Боже, как стыдно, — сказала я и опустила глаза, отдав планшет обратно Марку.

— Юль, да, всё нормально, чего ты. Другие и не такое вытворяют, — сказал Марк, улыбнулся и обнял меня.

Я посмотрела на Тёму. Он стоял весь напряжённый и уже с грустью смотрел на меня. Мне всё стало ясно.

— Ребят, вы поели? — спросила я.

— Ждали, пока ты проснёшься. Плиту же нельзя трогать, — с опаской посмотрев на меня, сказал Марк.

— Ладно, жертресы, пойдем есть.

Всё время Тёма молчал.

***

— Обожрались, так обожрали-и-ись, — снова мы все трое рухнули на диван, и мой брат начал ныть из-за того, что у него живот, видите ли, болит.

— Меньше есть надо было. А то за десятерых слопал, — недовольно пробурчала я, — кстати, что сегодня за число и, кхм, будем приличными, который час?

— Сегодня двадцать пятое, а час сейчас необычный такой... Не слишком большой, но и не слишком маленький, — "загадочно" говорил Марк.

— Реще, блин.

— Два часа.

— То есть через три дня выезжаем? — спросила я.

— Почему же через три? Можно выехать прямо на твой день рождения утром, к вечеру будем дома.

— Издеваешься? А готовить. Маме помогать. Отмечать? Нет. Выезжаем двадцать восьмого утречком.

— Замётано, — сказал Марк и замолчал, — ребята, мне ж в магаз надо, за курочкой.

— Я с тобой, — быстро проговорила я.

— Нет, — так же быстро ответил он.

— Нет, я с тобой, — снова возразила я. Не хочу оставаться с Тёмой наедине. Но не успела я это сказать, как услышала хлопок входной двери. Предатель.

Мы с Тёмой молчим. Ну, а что говорить?

— Может, телек посмотрим? — предложила я.

— Ты ведь всё слышала, да? — он решил начать эту тему первым.

Правильно сделал. Рано или поздно мы всё равно должны были поговорить на эту тему. Держать все в себе просто невозможно.

— Как ты понял, что я не сплю? — спросила я.

— Я слишком хорошо знаю тебя, — почти шёпотом ответил он, — и что ты можешь сказать мне на всё это? — так же продолжал говорить парень.

— Тём, я...

— Ты не можешь ответить взаимностью? Ты любишь меня, но как брата? — он будто читал мои мысли, — Так кого же ты любишь, Юлиана? Неужели до сих пор его?

— Да, — шепнула я и опустила голову. Чёрт. Теперь мне стыдно ещё сильней. Хотелось свернуться в клубочек и укрыться пледом с головой, чтобы никто меня не видел и не трогал, — Тёма, зачем ты сказал мне всё это? Ты понимаешь, что я в глаза тебе посмотреть теперь не смогу, потому что мне стыдно перед тобой. Я мучаю тебя, да? Скажи. Ты не можешь быть счастлив, когда я рядом, ведь так?

— Глупая, — он сделал паузу, опрокинул голову назад на спинку дивана, будто пытаясь удержать слёзы, — как же ты не понимаешь. Юлиана, его нет уже как два года. Ты понимаешь это? Его нет. Просто нет. Отпусти ты его уже наконец. Забудь. Нужно жить дальше. Понимаю, сложно. Я сам уже долго мучаюсь из-за тебя. Но Мирона не вернёшь, пойми. Вернись в реальность. Он не придёт. Его не существует, — Артём знал, что делает мне больно своими словами, но и я понимала, что ему сейчас не легче.

— Я и так в реальности, — так же шептала я. Слёзы уже подступали к глазам, но я не давала им волю.

Друг придвинулся ко мне вплотную. Смотрел на меня, как волк на беззащитного зайчонка.

— Не нужно переживать из-за меня. Наоборот, я счастлив только тогда, когда ты рядом, — прошептал он мне на ухо дрожащим голосом.

Что-то меня так сильно потянуло к Тёме, и я повернулась. Он осторожно, как-то неуверенно потянулся к моим губам. Я сделала то же самое. Через секунду наши губы соприкоснулись. Он целовал меня так нежно, так искренне, с любовью. Я отвечала ему на поцелуй. Мне хотелось этого. Но в поцелуе Тёмы не было какой-то страсти, желания. Он просто медленно наслаждался моими губами. Парень так же медленно положил руки мне на талию и потянул на себя. Посадив себе на колени, он просто продолжал обнимать меня за талию и целовать, как раньше. И тут во мне заиграли черти. Что со мной случилось - не знаю. Я наплевала на все принципы, на любовь. Я начала углублять поцелуй и не ожидала от себя того, что сниму с Тёмы футболку. Затем он избавился от моей. Всё это время руки я держала либо на его плечах или шее, либо водила ими по его телу. Его руки делали со мной последнее.

Я продолжала быть преданной на протяжении двух лет. А тут слова этого парня переубедили меня. Моя рука потянулась к его штанам. Вдруг что-то резко будто ударило мне в голову, и я быстро соскочила с Тёмы, усевшись рядом. Стало противно. Появилось резкое отвращение. Нет, не к Тёме. У меня появилось отвращение к самой себе. Как я могла? Как это произошло? Я не готова. Не готова ещё ко всем этим резким переменам. Да и зная себя и Тёму... Всё равно ничего не случилось бы. Мы бы просто не смогли. Я прижала к себе коленки и обвила их руками, тем самым закрывая вид на грудь.

— Прости, я не могу. Я не готова.

— Ты что, дев...

— Нет, — отрезала я.

— Он даже тут тебя испортил, — прошептал Артём.

— Нет, — возразила я.

— Прости меня, — всё время мы говорили шёпотом.

— Тебе не за что извиняться, это я... Я сама виновата.

— Я тоже хорош. Вот, держи, — он протянул мне футболку и улыбнулся, сам же уже надел свою.

— Спасибо.

— Малая.

— М?

— Сделай одолжение.

— Конечно.

— Поцелуй меня в последний раз, — я не знала, как поступить, но всё-таки решила поцеловать его. Я приблизилась к парню и чмокнула его в щеку. На большее я не была способна.

Он взял меня на руки и пошёл в мою комнату. Мы вместе упали на кровать.

— Это были самые счастливые минуты в моей жизни, — прошептал он мне на ушко.

А это был первый и окончательно последний раз, когда наши губы соприкасались в поцелуе.

***

— И ты ничего с ней не сделал? Вы не... — возмущался Марк.

— Нет, — ответил спокойно Тёма с улыбкой на лице.

Между мной и Тёмой ничего не было. Мы упали на кровать, он отстранился от меня и сказал: «Спасибо, ты сделала меня самым счастливым в мире. Мирону с тобой очень повезло». Стало грустно, но я улыбнулась и прикрыла глаза. Наверное, прошло минут десять или пятнадцать. В комнату заглянул Марк. Я же будто «спала». На лице брата засияла улыбка, когда он увидел нас, лежащих в одной постели. Он позвал Тёму, и они вместе удалились на кухню, закрыв за собой дверь. Я тихонько пошла за ними, подошла к двери и начала беспардонно подслушивать их разговор.

— Но у тебя был такой шанс. Ты мог делать с ней, что хочешь. Или она тебя не возбудила. Ты что, не хотел её? — да уж, братик...

— Ты идиот? Конечно, я хотел её. Возбудила. И, знаешь, мне хватило и поцелуя. Теперь я самый счастливый чувак в мире, — ухмыльнулся Тёма, — слушай, ты так говоришь всё это, будто Юлиана вещь какая-то. И ты думаешь, что этим делом всё можно решить?

— Прости. Я хочу как лучше для вас обоих. Я хочу, чтоб вы были счастливы, — так вон оно что.

— Ты не можешь сделать счастливым себя, зато гонишься помогать другим.

— Белка, — вздохнул Марк.

— Вы ещё не виделись?

— Нет.

— Так чего ты ждёшь?

— Ничего. В этом всём нет смысла. Я даже не нравлюсь ей.

— Нравишься-нравишься, в этом можешь не сомневаться, — я решила ворваться в их разговор, зайдя на кухню.

— Ты всё слышала? — с глазами по пять рублей спросил Марк.

— Допустим, — сказала я и оперлась на пристеночный стол, сложив руки на груди, — и, кстати, этим нельзя решить всё. Вот помириться так можно, — я улыбнулась, вспоминая ночи с Мироном.

Да, с ним всё было в первый раз. Да, в шестнадцать лет. Да, я помню, что говорила насчёт этого. Но обо всём чуть позже.

Тёма посмотрел на меня, и уголки его губ поползли вверх. Знали бы вы, как мне было приятно видеть улыбку на его красивом лице.

— Что делать будем? — спросила я, — Точно, надо Белке позвонить, — глаза Марка вдруг засверкали. В них я увидела радость и страх, — пусть в гости придёт, — улыбнулась я, смотря прямо в глаза брату, — а то мы давно не виделись.

Я пошла к себе в комнату за телефоном, и вдруг он зазвонил, как только я хотела взять его. «Серёжа». Снова.

— Да, — отвечаю я.

— Привет, — голос парня расплылся в телефоне, — ты сказала, сама позвонишь, но я не сдержался.

— ...

— Эм, ты занята сегодня?

— А ты что-то хотел? — ехидничаю.

— Позвать тебя погулять.

— Ну, я даже не знаю. Надо у ребят спросить.

— Нет, Юль, можно только с тобой?

— А куда ж мне их деть? — я задумалась, — Придумала.

— Сегодня в пять на площади, окей?

— Окей. И это не свидание, — кладу трубку и сразу набираю Белке.

— Роднуличка моя, приветик, — говорю я.

— Привет.

— Слу-у-ушай. Меня Серёжа гулять позвал. Да и у меня к нему разговор важный есть. А ко мне недавно, эм, вчера, приехал Тёма. Выручишь? — я специально не стала говорить о Марке.

— Ну-у-у, ладно. Кстати, тебе Минак не звонил? Просто я уже свою долю забрала.

— Нет, сейчас сама ему наберу, — сказала я, — может, сегодня останешься с нами? Поболтаем перед сном?

— Почему бы и нет? — радостно ответила она.

— Тогда в пол шестого они ждут тебя.

— Они?

— Эм, ну, да, они: Малыш и Тёма.

— А-а-а, тогда до встречи.

— Давай.

Я позвонила Минаку, а парень сказал, что я могу уже подъехать за своей долей от победы на гонке.

***

К четырём часам я начала собираться, ребятам сказала о том, что мне нужно будет заехать к Минаку ненадолго. Конечно, мне стало стыдно перед парнями, что я их бросаю, чтобы встретиться с другим. Я имею ввиду Серёжу. Слишком часто мне становится стыдно в последнее время.

В четыре я уже была готова и, попрощавшись с парнями, поехала в наш клуб. Около получаса я провела за разговором с Минаком и, в конце концов, забрав деньги, уехала домой. Оставив мотоцикл в гараже, я решила пойти на площадь пешком, так как идти туда было недолго.

Как раз на том фонтане, где мы с Марком и Тёмой вчера благополучно искупались, сидел Серёжа. Увидев меня, парень поспешил навстречу. Он уже не хромал, а на лице были видны уже почти зажившие ссадины и синяки.

— Привет, — прошептал он мне на ухо, когда обнял.

— Привет, — улыбнулась я.

— Не стал покупать цветы. Что это будет, таскаешься с этим букетом повсюду, — сказал он и отстранился.

— Согласна, — поддержала я. Честно, сама не очень-то люблю, когда мне цветы дарят.

— Ну, вот и хорошо, — улыбнулся он и засунул руки в карманы, — пошли, будет кое-что получше всех этих цветов.

— Что же?

— Я тебя накормлю.

***

Прошло уже часа три, если не больше. И мы решили пойти на аттракционы.

Да. В полдевятого. А что? Идеально. Решили мы, значит, на рейнджер пойти. Когда мы просто вертелись, как стрелка часов, я визжала, но когда мы повисли вниз головой, и мне показалось, что я вот-вот выпрыгну из всей этой «защиты», я закричала просто как бешеный мужик басом. Нет, я очень люблю экстрим и всё тому подобное, но я сказала, что выпадаю:

— А-а-а, твою мать. Вытащите меня отсюда, а то я сейчас сама в срань вылечу. Твою матушку. Крутись, ска, крутись.

Серёжа ещё долго не мог насмеяться после этого случая, и не только он...

— Плевать на то, что о тебе люди подумают? Ты одна так закричала из всех, — этот парень сидел позади нас.

— А что, лучше молча обосраться, чем свои чувства выорать?

— Уважаю, — сказал он и ушёл.

Странный. Кричала я одна, наверное, потому, что одна боялась, а все уже привыкли. Но ладно.

— Куда теперь? — спросила я.

— На гусеничку? — предложил парень и снова начал смеяться.

— Второй раз? Хочешь, чтоб я снова кричала, — сказала я и закатила глаза.

— Давай на колесо. Там то кричать, надеюсь, не будешь?

— Смотря, как крутанёт. Пошли, — вздохнула я, взяла этого ржущего бегемота за руку и потащила к колесу обозрения.

***

— Какая красота, — я всё не переставала восторгаться видом из кабинки колеса.

— Как ты, — тихо-тихо сказал Серёжа.

— Ась?

— Говорю, согласен, — громче сказал он, но те его слова я тоже услышала. И стало как-то приятно.