1

Если бы можно было выжать педаль газа еще сильнее, Тео это бы и сделал. От его дома до школы была пара минут на машине, но ему казалось, что прошла целая вечность. Второй раз за вечер он сталкивается с тем, что время растягивается в невыносимую пытку.

На лице застыл гнев, по щекам текли слезы. Он боялся сделать людям больно, отталкивал их, надеясь, что они никогда не пострадают. Но они, черт возьми, страдали. Страдали из-за того, что Люк Фабре решил поиграть. Решил, что неплохо будет сломать парня посредством смерти близких ему людей. Как же, черт возьми, он ненавидел этого конченного ублюдка.

Машину занесло на въезде к парковке. Пытаясь ее вывернуть, чуть ли полностью не теряя контроль над рычащим зверем, Тео снес стоящую вблизи машину. За окном кто-то закричал, бранью посыпая обезумевшего гонщика.

МакЛин бросил автомобиль посреди парковки, перекрыв некоторым проезд. Полетел к школе, не замечая ничего вокруг. Пытался судорожно набрать на телефоне номер Шарлотты, но она не отвечала. Он, приложив телефон к уху, бежал вперед.

— Эй, ты, придурок! — окликнули его со спины. — Не делай вид, что не слышишь меня, сука.

Кто-то хотел развернуть его к себе, чтобы отчитать или наказать за вмятину на новенькой тачке, подаренной родителями. Но Тео лишь с разворота ударил парня по лицу, заставив повалиться на мокрый асфальт.

Он приближался к крыльцу, на котором собралась толпа людей. Они готовились уходить домой, продолжать вечер в компании друзей или устроить спонтанную вечеринку. Какие же беззаботные. Но скоро они узнают новость о том, что в городе взорвался дом. То, что там была девочка из их школы. И, возможно, на секунду они потеряют эту беззаботность.

Тео было плевать.

Пусть они делают, что хотят.

Только пусть, черт возьми, уйдут с его дороги.

На крыльце возникли сложности. Напившийся Джим, капитан школьной сборной, перегородил ему путь.

— Эй, МакЛин, хочешь выпить? — сказал он, улыбаясь.

Тео схватил его за пиджак и лишь секунду злостно посмотрел в глаза. Их лица были близко. Не заметить бешенство в голубых глазах парня мог бы только слепой. Но он бы почувствовал: ощутил бы запах адреналина, пульсирующего в венах, поймал бы нотки крови, сочащейся из разбитого сердца.

— Тебе лучше свалить с моей дороги, — произнес Тео, оттолкнув спортсмена со своего пути. — Иначе я просто прибью тебя. И всех, кто попытается снова встать на моем пути.

Его провожали в школу десятки встревоженных взглядов. МакЛин летел вперед по коридору, мотая головой из стороны в сторону. Он не мог допустить возможности упустить Шарлотту из вида. Если она здесь, то он ее найдет. А если нет... То, очевидно, потеряет навсегда.

Каково это — понимать, что жизнь человека в твоих руках? И она там не для того, чтобы отобрать ее, чтобы лишить дышащее, чувствующее создание способности ходить по земле и видеть вокруг себя красоту, вдыхать воздух, чувствовать вкус. А для того, чтобы дать ей эту возможность. Иметь в руках жизнь человека, чтобы не отдавать ее тем, кто хочет сделать нечто плохое.

Он забежал в зал и ринулся пробиваться сквозь танцующие пары. Последний медленный танец как итог этого мероприятия. Все залито нежным розовым цветом. Возможно, это было символом любви, весны, красоты и нежности. Но Тео видел все в темно-серых тонах. Не отличал цвета, не похожего на оттенок крови и огня. Эти цвета залили его глаза. Лучше бы он вовсе не видел.

Обходя всех, стараясь как можно меньше нарываться на кого-то во избежание траты и без того ценного времени, МакЛин пробился к месту, где последний раз видел Шарлотту. К трибунам. Она сидела там вместе с Кэти. Обе напряжены, взволнованы. Тео возник перед ними неожиданно, весь растрепанный, взбалмошный, перепуганный.

От сердца отлегло увидеть ее. В безопасности. Не тронутую.

Девушки подняли на него взгляд. Тео видел нечто, что заставило его отступить на шаг. Страх перед ним.

— Надо уходить, — сказал он, тяжело дыша.

— Смеешься? — нервно фыркнула Фабре. — После того, что ты сделал, ты хочешь, чтобы я тобой ушла?

— О чем ты? — непонимающе посмотрел МакЛин. Он подошел ближе, наклонился. Так, чтобы их лица были на одном уровне. — Если о танце с Кэт, то ты позволила. А если о том, что я ушел...

— Люк сказал мне, что ты обезумел, — она повысила голос, поднимаясь с места. Ее нога шагнула в сторону. — Сказал, что ты убил своих родителей...

Тео взвыл.

— И ты поверила этому придурку?! — закричал он, схватив девушку за руку. — Это он убил их. Он убил Эндрю. Он подослал того мужика, которого я прикончил. Но я больше никого не убивал. И ты следующая, Шарлотта.

Фабре с сомнением выдернула руку из его пальцев.

— Не будь дурой и поверь мне, — проговорил он, доставая из кармана мятый окровавленный лист. — Люк написал это, оставил в доме моей матери. Я знаю, что поступал с тобой, как козел, но я не могу потерять тебя, — его голос дрогнул. Он посмотрел на Кэт, ища в ней поддержки. Но что она могла ему дать? Девушка, такая невинная и напуганная, молча смотрела на происходящее дрожащими глазами, пытаясь не подавать признаков своего присутствия. — Я потерял сегодня Алишу и не допущу, чтобы Люк забрал тебя у меня. Это объявление липовое, но что стоит твоей семье сделать их настоящими? Мы, черт возьми, в опасности.

Шарлотта виновато посмотрела на парня. А затем сделала шаг и аккуратно обняла его, словно помня его предыдущий взрыв в ее присутствии. Боялась, что он не хочет этого. Но он хотел. Потому что прижал ее к себе так, словно обнимает в последний раз.

— Надо ехать, — прошептал он, зарываясь в ее кудрявые пушистые волосы. — Вернон и Катерина смогут позаботиться о тебе.

— Обо мне?

Тео отстранился, взял Шарлотту за руку.

— О нас, — сказал он, а затем взглянул на Кэт, совершенно не понимающую, что происходит. И не Тео судить ее, ведь он тоже не понимает, что, черт возьми, творится в этом мире. — Прощай, Кэт.

Сказать «о нас» было вынужденной мерой. Потому что МакЛин знал, что его путь — не прятаться за спиной своего отца, ожидая, когда Фабре нанесут свой следующий удар. Теперь бить будет он. И очень жестоко. И если Люк Фабре не будет ожидать этого, то он просто глупец. Ведь именно он и его отец сделали из Тео то, во что он превратился.

2

В тесной комнате в мотеле собрались все. Тео, Шарлотта, Вернон и Катерина. Вскоре, узнав о произошедшем, подъехал Джин-Хо. Он с ходу всучил МакЛину пачку сигарет и закурил прямо в номере. Тео сделал то же самое.

Они молчали. Случившееся подкосило всех. Для Тео и Вернона это было большим ударом. Можно было не слышать их слов или не залезать в их голову, чтобы понять, какая неразбериха там происходит. Оба лишились в этот чертов вечер дорогих людей.

Вернон любил Гретту, несмотря на время, что они были не вместе. Удивительно, что Катерина не ревновала. Пусть она и объяснила парню свою позицию, он все равно не понимал. Он считал, что любить можно лишь одну женщину. И все же это не было той проблемой, которая билась обо все острые углы сознания МакЛина-младшего.

Он думал об Алише. Что бы она сказала в этой всей ситуации? Вероятно, отговорила бы парня от идеи ехать к Фабре в одиночку. Но поддержала бы с решением отомстить. Она принимала его, даже если не всегда это входило в рамки ее понимания.

Думал о матери и Грэме. Теперь, когда их нет, из головы уходили и все неприятные моменты. Тео уже не думал о том, что мать выдумывала себе детство сына по рассказам сестры. Не помнил, что между ним и Грэмом была огромная стена недоброжелательности друг к другу. Он лишь думал о том, что они мертвы. И мысленно молился Богу, от которого давно отвернулся, чтобы те были счастливы на небесах. Молился о том, чтобы Алиша была лучшей мамочкой с любимым приемным сыночком на небесах. Чтобы все завидовали.

Гневался на папашу-тирана Элая, который сделал все это. Думал, что Алиша не должна была быть там. Вернон говорил, что этот мужчина повесил свою жену. Получается, это доказали и он, желая сбежать от правосудия, решил умереть. И забрать с собой сына. Но зачем? Потому что он знал правду? Может быть. Все может быть.

Тео лишь желал, чтобы этот говнюк горел в Аду. Мысленно обращался к нему, чтобы тот ждал Люка и Николаса Фабре в свою компанию. Звал Дьявола, чтобы тот готовился принимать еще двух ужасных людей. И, заодно, резервировал место себе. Один из самых жарких котлов точно должен быть его. За всю эту ненависть, гнев, моральное подавление окружающих. Но пока не время.

— Твой отец вечерами в пятницу дома? — спросил Тео, смотря на девушку.

Та неуверенно кивнула.

— Люк, должно быть, тоже с ним, — сказал МакЛин и поднялся на ноги. Он решительно подошел к двери, как Вернон развернул его на 180 градусов. — Не пытайся остановить меня.

— Ты не поедешь туда, — строго запретил отец.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать, а что нет? — прищурился Тео. Внутри все разрывалось. Жалобные крики молили заглушить их пролитой кровью. Сложно было сопротивляться.

— Я не пытаюсь быть твоим отцом, — сказал Вернон. — Но я хочу уберечь тебя от глупостей.

— Все глупости, от которых ты мог меня уберечь, давно позади, — на лице парня сверкнула нездоровая улыбка. — Поэтому просто дай мне сделать последнюю.

— Твой отец прав, — раздался голос Катерины. Тео гневно выглянул на нее. — Это неразумно. Николас имеет людей в подчинении, которые могут... как это по-английски?.. Которые могут прихлопнуть тебя, как таракана. А Люк неуравновешен, непредсказуем.

— Мне все равно, — рыкнул Тео. — Их предназначение — гнить в собственной крови. А мое — разорвать им глотки голыми руками.

Все замолчали. МакЛины сверлили друг друга взглядом.

— А ты, Шарлотта, что думаешь? — спросил Вернон, не спуская глаз с сына. — Твой парень хочет убить твоего отца и брата.

Тео поджал губы. Он мог бы выскочить на улицу, но знал, что отец схватит его.

Фабре тихо вздохнула.

— Я поддерживаю его, — сказала она. Все удивленно посмотрели на нее. И у Тео, и Вернона был мотив, но слышать такое от Шарлотты было странно и неожиданно. Может, она просто занимает сторону любимого человека? Но это было безумно. — В тот день, когда я разбила машину отца, мы с ним ругались. Он ударил меня. И мне было бы все равно, потому что это происходит часто. Он словно слетает с катушек, забывает про то, что еще минуту назад любил меня. Но до этого я слышала разговор в его кабинете, где он говорил, видимо, Люку, что если я начну рыпаться и сопротивляться своему положению, своим обязанностям — выйти за Артура, являясь просто товаром в сделке — то он избавится от меня. Тогда я не придала этому значения, но потом осознала, что раз он убил сестру Тео, то сможет и меня.

В комнате воцарилась тишина буквально на несколько секунд. А затем, воспользовавшись замешательством Вернона, МакЛин открывает дверь и пытается бежать. Но ему не обмануть рефлексов отца. Мужчина с силой закидывает его обратно в номер, захлопывает дверь и толкает парня прежде, чем тот успевает подняться с пола.

Присутствующие инстинктивно поджали ноги.

Вернон пытается поймать руки юноши, летающие во все стороны. Но Тео вырывает одну и с размаху ударяет отцу по лицу. Тот на мгновение ослабляет хватку, но успевает схватить сына за рубашку, когда тот пытается подняться.

У него нет шансов. Его тело неповоротливо. Отец в два раза шире и сильнее. Он почти всем весом усаживается на сына, крепко прибив его запястья к полу своими руками. Смотрит на него сурово и сердито.

— Я не пытаюсь остановить тебя от убийства, —сказал он. — Я пытаюсь остановить тебя от того, чтобы не пойти туда одному.

Тео молчал, прожигая мужчину взглядом. А затем, сам того не понимая, пытается плюнуть ему в лицо. Выглядит жалко, ведь слюна падает на его собственное лицо.

— Успокойся, ладно?

— Отвали от меня, — кряхтит МакЛин, пытаясь достать прижатые руки. Он постепенно начинал терять контроль над пальцами — так сильно Вернон пережал его.

— Кто-то должен держать твою голову на месте, — ответил мужчина. — И я не только о том, что она едет.

Он оглядел всех присутствующих, которые встревоженно наблюдали за тем, что происходит. Не думая вставать с сына или отпускать его руки, Вернон заговорил. Его голос — камень. Такой же твердый, непоколебимый, уверенный. Тео завидовал ему, что даже в минуты какого-то безумия он мог сохранять хладнокровие.

— Все уже поняли, что Тео просто так не успокоится, пока не отомстит. Я понимаю его. Смерть Николаса Фабре была бы отличным трофеем в моей жизни. Но это вендетта моего сына. Он сделает то, что должен, — он посмотрел на парня, в глазах которого начинало пробиваться уважение. Через тернии злости проскакивали огоньки восхищения мужчиной. Почему-то именно сейчас, лежа под его весом, хотелось назвать Вернона отцом. — План таков: Фабре явно ожидают того, что Тео придет по их душу. Они в выигрышном положении, поэтому бежать и прятаться не будут. Мы поедем к ним. Все вместе. Высадим Тео чуть раньше, и он пойдет к ним. Уязвимый, взбешенный — они получат то, чего хотели. Веди себя естественно. Уверен, тебе не составит это труда. Потом следом подойду я. Если Николас ждет тебя, то точно собрал пару своих крепких ребят. Тебе потребуется помощь. Если все пойдет гладко, и ты выполнишь свою кровную месть, то мы сбежим из города, поменяем документы. Разберемся на месте, что да как.

— А если все пойдет через одно место? — спросил Джин-Хо, куря.

— В лучшем случае, дадим заднюю и точно так же уедем прочь, заляжем на дно. Будем думать над тем, как провернуть все заново. В худшем случае, если нас не будет долго, и если к вашей машине начнут двигаться подозрительные люди, то просто уезжайте.

— Оставить вас? — проскулила Шарлотта.

— Если мы не умрем, то выберемся сами. У меня был опыт попадать в неприятности такого типа, — спокойно произнес Вернон. Тео казалось, что он, пусть и рассказывает все четко, но все равно имеет в запасе пару козырей на крайний случай. — А если умрем, то, Катерина, скрой Шарлотту от его отца.

Женщина кивнула. Так, будто ей все происходящее не было в новинку.

— Согласен? — Вернон посмотрел на сына, который уже полностью успокоился.

— Да, — кивнул он, смотря в глаза мужчины. Там — его собственное отражение. Только взрослее, мудрее, опытнее. Тео пожал губы, и, колеблясь, добавил, — отец.

Вернон кивнул, встал на ноги, дав сыну вздохнуть полной грудью. Упираясь руками в пол, хватаясь за кровать, парень поднялся.

Все стали собираться. Катерина ушла заплатить за номера. Вернон складывал вещи в небольшую сумку. Он остановился, взял в руку пистолет и подошел к Тео, сидящему за столом.

— Я не знаю, что можно подарить сыну на совершеннолетие. Ведь ты рос без меня, и я понятия не имею, что тебя может обрадовать, — улыбнулся он, протягивая оружие. — Поэтому держи это.

Тео принял его. Холодный металл обжег кожу. Это был тот, которым он намеревался выбить себе мозг. Парень с благодарностью посмотрел на отца.

— Стрелять умеешь?

— С близкой дистанции, думаю, смогу, — усмехнулся парень. — Спасибо.

Отец отошел обратно.

Тео посмотрел на сидящего напротив Джина-Хо, печатающего что-то в телефоне.

— Что пишешь? — спросил парень.

Азиат поднял на него глаза.

— Сообщение матери, что уеду на выходные к семье друга, — улыбнулся он. — Чтобы не волновалась.

— Собираешься с нами? — приподнял бровь Тео, делая последнюю затяжку.

— Мы друзья, — ответил Хо. — Я переживаю.

МакЛин покивал.

Наконец, все было готово. Они все вместе спустились к автомобилю, на заднем бампере которого виднелась небольшая царапина. Вернон и Катерина забросили вещи в багажник. Джин-Хо запрыгнул на заднее сидение. Шарлотта остановила Тео.

Она смотрела на него с откровенным страхом.

— Чтобы там не произошло, знай, что я люблю тебя, Тео, — сказала она, поджимая дрожащие губы.

МакЛин притянул ее к себе, обнял.

— И я люблю тебя, Лотти, — ответил он, поглаживая ее по спине. — Если все пойдет не по плану, то береги себя.

— Пообещай мне, что будешь беречь себя, — прошептала девушка, шмыгнув носом.

— Обещаю, — кивнул Тео и чуть отодвинулся, желая поцеловать девушку. Но она наклонила голову в сторону.

— Поцелую, когда ты завершишь свое дело, — улыбнулась она. Тео видел, как она сомневается. Как боится. Боится потерять его. Боится, что этот несостоявшийся поцелуй — последний. Но парень лишь кивнул.

— Пусть он останется у тебя, — сказал МакЛин, протягивая плюшевую игрушку девушке.

Он не знал, что с ним произойдет. Надеялся на лучший расклад, но готовился к тому, что встретит свою смерть. Ему было страшно. Несмотря ни на что, он дрожал от осознания, что через полчаса может умирать, истекая кровью. Но он сам набросил себе эту петлю на горло. Поэтому оставалось лишь надеяться, что никто не выбьет из-под него стул или что он не оступится сам.

3

Ноги несли парня прямо к дому Фабре.

Он заглядывал внутрь себя. Мысленно сидел на земле, смотря на то, как, потрескивая, горит дом. Смотрел на пламя, вспоминал его, доставал из своего сознания те эмоции, которые сжигали остатки его человечности. Гуляя по сознанию, приходил к дому матери. Запах крови резко ударял в нос даже через воспоминания. Темнота, слепящая глаза. Очертания тел на полу. Парень корил себя за то, что не попрощался с ними. Хотя бы уже бездыханными. Но ему не хватило бы смелости включить свет и увидеть стеклянные глаза матери.

Гнев разрастался. Продолжение его руки — пистолет. Нагретый и влажный от вспотевшей руки МакЛина. С каждым шагом — отдаляясь от машины и приближаясь к дому — все больше и больше страха, ненависти, жажды крови. Перемешанные друг с другом, они давали взрывоопасную смесь. И, готовясь сорвать чеку с гранаты своего гнева, Тео вышел на финишную прямую.

Никакого сожаления. Никакой робости.

Никакой слабости.

Никакой человечности.

«Живи, Николас, еще несколько минут, — думал парень, сжимая кулаки. — Я разнесу твою голову по твоему гребанному кабинету».

«Живи, Люк. Дыши, пока можешь. Потому что скоро ты лишишься жизни. И отнимет ее тот, у которого ты забрал все».

В доме горели окна.

«Все или ничего»

«Сейчас или никогда»

«На счет раз — заряжаю пистолет»

Ночь была красива. Небо очистилось от туч, светила яркая луна, а по темному покрывалу рассыпались миллионы светлых точек. Все они наблюдали. Наблюдали и были мертвы. Их свет — ничто, ведь самих звезд давно нет. Они все — ложь. Они были мертвы так же, как близкие люди парня. Мертвы так же, как сам Тео МакЛин.

«На счет два — вышибаю дверь»

Точный удар ноги выбил дверь с петель.

«На счет три — простреливаю голову первому, кто встанет у меня на пути»

В коридоре стоял высокий мужчина, похожий на байкера. Теперь мертвого байкера. Тео двинулся дальше.

«На счет четыре — убиваю всех, кого увижу. Без разбора»

Слышались выстрелы за выстрелом. Мужчины, собравшиеся на защиту семьи Фабре, не успевали поднять оружие. Парень лишь отмечал то, что занятия по стрельбе в школьном тире не были бесполезными.

«А на счет пять...»

Он не успел придумать, что будет на счет пять. Сильный удар со спины отбросил Тео к стене. Он, поворачиваясь, был готов выстрелить, но Люк выбил оружие из его рук. Все остальные окружили их, подняв оружие. Их было много. Повыскакивали из разных углов. По сравнению с тем, сколько людей нанял Николас, убитые Тео были ничтожной цифрой.

Люк ударил его по лицу. Теряя ориентацию и зрение на секунду, МакЛин упал на колени. Фабре схватил его, скрутил и двинулся прямо по коридору. Открыл дверь и бросил парня перед столом Николаса. Ударил в живот, заставляя свернуться калачиком.

Тео выплюнул кровь и посмотрел на нависшего над ним Николаса Фабре.

Его лицо выражало отвращение.

— Мне убить его? — спросил Люк, глядя на отца.

— Пока нет, — ответил мужчина, остановив наступающего сына. — Хочу поговорить с ним.

— Раскроешь мне свои тайны перед смертью, как в дурацких фильмах? — усмехнулся МакЛин.

«Где же ты, Вернон?»

Николас рассмеялся. Только сейчас Тео по-настоящему, в сравнении, оценил, как отец и сын похожи. Увы, и Шарлотта походила на них внешне. Все те же брови, зелено-голубые глаза и розовые губы. Они все красивы, но душой вышла только дочь.

— Ты так уверен в том, что сможешь убить меня? — насмешливо, проговорил Николас. — Посмотри на себя. Ты похож на один большой синяк. Выглядишь жалко. Где тот псих, который выбил колено Маркса в другую сторону? Или тебе нужно, чтобы кто-то пнул твоего мишку по земле? До сих пор не оправился от смерти сестры?

— Пошел ты, — рыкнул Тео.

«Где, черт возьми, Вернон?»

«Отец?»

«Папа?»

— Какого хрена ты вообще все это устроил? — спросил парень, пытаясь тянуть время. Может, что-то случилось и ждать помощи бессмысленно? — Моя мать писала тебе, думала, что ты хороший человек. Из-за этого я считал, что ты мой отец.

— Твоя мать придумала все это, съехала головой после психушки, — ответил Николас, отходя к окну. Люк стоял над Тео. На случай, если тот решит дернуться. Парень оглядывал все вокруг. Здесь было много оружия, но все лишь красивое украшение, так недоступно манящее к себе. — Твоя сестра была большой ошибкой. Я хотел уйти, как только избавился от твоего папаши. Но родилась она. Вечно плачущая, не дающая спокойно почитать газету. Твоя мать не оставляла меня в покое, а ведь у меня была семья. У меня рос сын, и жена была беременна вторым. Вот только второй оказался бесполезной девочкой, которая смеет мне дерзить...

За дверью раздались выстрелы.

Николас и Люк переглянулись. Фабре-младший опустил взгляд на Тео, а тот злорадно победно улыбался.

— Убить тебя быстро — не то, чего я желаю, — прорычал он, хватая парня за ворот рубашки. — Почувствуй себя победителем сейчас, но я достану тебя из-под земли, чтобы медленно, мучительно прикончить.

— Хватит с ним болтать, Люк! — рявкнул отец.

Он открыл дверь, спрятанную за одним из стеллажей. И оба скрылись там, хлопнув так, что с полок упали книги.

Тео пытался подняться, отчаянно ругаясь. Но он был слаб. Поднявшись на ноги, он попытался пойти вперед, взять какой-нибудь пистолет со стенда и нырнуть в эту дверь за ними. Но это была плохая идея. Скорее даже, отвратительная.

Дверь из коридора открылась. Вернон влетел в кабинет, хватая сына. В дверном проеме стоял мужчина лет тридцати, отстреливаясь от охраны. Тео видел его прежде. Это Румын. И он был среди тех, кто окружил парня.

— Они ушли в ту дверь! — кричал МакЛин. — Надо догнать их!..

— Если мы не сделаем ноги, то нас убьют, — ответил отец.

Волоча на себе Тео, Вернон вышиб окно, разрезая куртку и кожу на плече.

— Уходите, — бросил Румын.

— Спасибо, приятель, — кивнул мужчина и поспешил покинуть дом.

Тео надеялся, что этот вечер закончит все. Но он лишь забрал жизни близких людей, не дав вкусить крови правосудия. Он не сопротивлялся тому, что Вернон поднял его на руки и побежал в сторону машины. Парень ничего не мог поделать.

Он был беспомощным, отчаянным, маленьким мальчиком. Его задницу всегда прикрывали те, кто был рядом. Алиша придумывала причины, почему парня нет в школе. Грэм говорил, что не знает, где он, когда Тео попадал в неприятности. Вернон спасал, когда его жизнь была на волоске.

Со всем своим гневом, со всей вселенской ненавистью он был ничтожной пылью, не способной что-то сделать самостоятельно и понести за это ответственность. И, лежа на коленях Шарлотты в машине, чувствуя, как она дрожащими руками гладит его волосы, Тео понял, что ненавидит себя. Убедился в этом на сто процентов.

Но эта слабость давала ему мотивацию сделать то, чего он не мог.

Сегодня он убил несколько человек. Хладнокровно, не колеблясь.

И как только все закончится. Как только он прекратит жизни двух Фабре. Самостоятельно, без чьей-то помощи. Он понесет за это ответственность. Со спокойной удовлетворенной душой. Потому что все, что у него есть — эта месть и этот страх причинять боль.

4

Они уехали из города, остановились в доме Вернона на окраине Рочестера. Все выспались в машине, кроме мужчины, который сразу же по приезде ушел на боковую. Все вели себя тихо, не мешая ему спать. Джин-Хо помогал Катерине на кухне, а Тео ушел в ванную.

Как часто ему приходилось менять одежду, потому что та пачкалась кровью. Его собственной или чьей-то. В любом случае, это происходило часто. Свежая рубашка теперь шла только на выброс.

Он сидел в теплой воде, подогнув к себе ноги и положив на колени подбородок. Смотрел в одну точку. Без эмоций. Даже без мыслей. В голове была сплошная тишина. И парню не хотелось ее прекращать, не хотелось заставлять себя думать ни о чем: ни о хорошем, ни о плохом.

Шарлотта постучалась, прежде чем войти.

Тео поднял лишь на нее взгляд, а потом обратно уставился в стену, словно желая пробурить в ней дыру силой мысли. Девушка села рядом на небольшой стульчик, взяла мочалку, окунула в воду. Провела ею по спине парня, аккуратно касаясь тела.

Уже ничего не болело. Или он попросту не чувствовал физической боли. Забавно лишиться еще и этого.

— Я сожалею о том, что произошло, — произнесла она. Тео не любил сожаления, но не хотел огрызаться или втыкать свои пять копеек. Просто молчал. — Не представляю, что тебе пришлось испытать...

— Надеюсь, ты никогда этого не почувствуешь, — ответил МакЛин.

Пальцы девушки коснулись заросших точек, откуда Катерина доставала канцелярские кнопки. Пробежалась пальцами по спине, собирая их. Тео понял, что их было достаточно много. Он повернул голову, смотря пустым взглядом на Шарлотту.

Несмотря на то, что внешне она была похожа на своих ненормальных отца и брата, она оставалась для него самой красивой девушкой на свете. Даже такая замученная, побледневшая. Он потянулся, чтобы взять ее за руку. Прикоснулся мокрой ладонью к тонким пальцам, а затем сплел их со своими.

Печальный взгляд. Он лишится этого. И, по-хорошему, не стоило бы разводить все эти сопли. Не стоило влюбляться еще сильнее, запоминая ее образ. Не стоило влюблять ее в себя еще сильнее. Ведь она, видя, какой он сломленный и бесчеловечный, все равно смотрела на него с теплом и нежностью.

— Присоединишься ко мне? — спросил он.

Шарлотта кивнула, поднялась и медленно стала раздеваться. Отводила смущенные глаза, потому что МакЛин наблюдал за тем, как одежда падает на пол. Она, представ перед ним совершенно голой, опустила одну ногу в воду.

— Горячая какая, — улыбнулась девушка, опустив и вторую.

Тео растянулся, лег. Фабре легла на него.

Его руки скользнули по ее телу. По талии, животу, груди. Но это не было чем-то пошлым. Парень лишь обнял ее, положил подбородок на плечо. Затем повел носом, вдыхая ее запах. Пахло сладкими духами. Поцеловал ее в шею, затем, оставляя дорожку из поцелуев на влажной коже, дошел до плеча. И остановился.

Это было нежно. Непривычно для грубого властного Тео.

Он никого так не целовал. С Элайзой или остальными, с кем он спал, это были настойчивые поцелуи, оставляющие после себя красные следы или жадные укусы. Он не позволял себе проявлять нежность к девушкам, да и не хотел. В нем не было ее. Пропала. Ушла. Но когда в его жизни появилась Фабре, Тео понял, что эта нежность никуда не уходила. Она спала. Как медведь, ожидающий весны. И если отбросить все важное дерьмо из души МакЛина, то там расцветали деревья и пели птицы. Лишь из-за нее одной.

Из-за вот этой наивной дурочки, решившей стать особенной для токсичного мальчика. Все это казалось шуткой, игрой, пока Тео мог держать свои мысли в узде. Но перестало казаться таким безобидным, когда он засыпал и просыпался с мыслями о ней.

— Какая же ты, черт возьми, потрясающая, — прошептал Тео. — Ты такая милая. Но милая не так, что я хочу потискать тебя за щечки. Ты милая, что я хочу прижать тебя к стене.

Шарлотта улыбнулась, поворачивая голову на него.

— Ты должна мне поцелуй, — сказал парень.

Девушка, недолго думая, развернулась всем телом и поцеловала парня. Ее рука настойчиво скользнула по его груди, по торсу, но Тео остановил ее, когда та была еще ниже. Он посмотрел на нее с виной за то, что не сможет возбудиться при данных обстоятельствах.

Ему впервые в жизни не хотелось секса. Но хотелось сделать приятное ей. Просто так. Безвозмездно. Не требуя ничего взамен. Ему надоело, что он концентрировался на себе одном. И, наверное, ему повезло с тем, что он хороший любовник, потому что Элайза бы точно не задержалась рядом с ним, если бы он каждый раз заканчивал акт после собственного удовлетворения.

— Извини, — растеряно произнесла Шарлотта, убирая руку. Она явно не понимала, что нужно делать в такой ситуации. Уйти из ванны? Остаться? Напрячься или наоборот не напрягаться, будто ничего не было?

Она села обратно, положив свое тело на торс парня.

МакЛин провел пальцами по ее плечам. Едва касаясь, заставляя покрываться ее кожу мурашками. Потом, пробегаясь, коснулся груди. Склонился к шее, прикоснулся губами. Поднялся к уху, вздохнул. Видел, как Шарлотта вздрагивает и сглатывает.

— Я не уверен, что смогу принять что-то сейчас, — прошептал он, следя за тем, как его рука гуляет по ее телу. — Но позволь мне дать это тебе. Сделать приятное. Не требуя этого взамен.

Девушка молчала, так же наблюдая за тем, как он ладонью исследует его тело.

— Я не знаю, смогу ли быть хорошим парнем для тебя. Я боюсь делать тебе больно, но даже это все равно причиняет ее тебе. И что бы ни случилось дальше, Лотти, — он прикрыл глаза, а рука медленно и верно ползла ниже и ниже, — просто помни, что я люблю тебя.