1

Тео проснулся в объятиях любимой девушки. Они уже встречали утро вместе, но только теперь МакЛин признавал, что влюблен в нее. У девушки прозвенел будильник, но Шарлотта даже не потянулась отключить его. МакЛин посчитал, что раз он не идет в школу сегодня (ведь куда он с таким разукрашенным лицом пойдет), то Шарл не должна брать с него пример.

— Эй, Лотти, — произнес Тео, целуя девушку в лоб. — Подъем.

Девушка лениво открыла глаза.

— Мы с Верноном отвезем тебя в школу, — добавил парень.

— Не хочу в школу, — простонала она, потягивая. Затем забросила на парня ногу и руку. Тео чуть шикнул из-за боли. — Прости!

— Знаешь, Лотти, если бы я мог выбирать, кто причинит мне боль, то выбрал бы тебя, — сказал он, улыбаясь, но девушка все же сползла с него. А потом и с кровати.

— Ты помнишь про танцы? — спросила она, потягиваясь. Встала на носки и вытянула руки вверх, словно пытаясь коснуться потолка. Волосы растрепаны, глаза заспанные. Само очарование.

— Помню, — ответил парень, медленно и аккуратно садясь на кровати. — Мы сегодня с Верноном съездим в магазин, купим мне костюм.

Девушка довольно закусила губу. Тео поманил ее пальцем к себе, и когда девушка нагнулась, то поцеловал и сам укусил ее. Слишком уж она дразнится этим.

— Почему ты не зовешь его папой?

— Не могу принять это, — покачал головой парень. — Он для меня чужой человек.

— Вчера, когда ты уснул, я думала, — произнесла Шарлотта, отойдя к ванной. Ее рука лежала на ручке, и она явно хотела что-то сказать и тут же уйти. Стеснялась? Или не хотела видеть его реакции? Волнительно. — Я не буду настаивать на отношениях. Мне нужен этот ярлык, но если ты не готов, то я не стану торопить. Пусть все идет своим чередом. И, может, ты когда-нибудь созреешь.

Она бесстыдно улыбнулась, ведь только что невзначай назвала его незрелым, и ушла умываться. Тео посмотрел ей вслед и хмыкнул, когда она ушла. Он оценил это. Неужели это то уважение, о котором говорил Тайлер?

Его рука потянулась к телефону. На заблокированном экране висело оповещение с «Фейсбука». МакЛин обнял плюшевого мишку и открыл приложение. Сообщение было одно, но что-то подсказывало парню, что длинное. Писала Алиша.

Алиша: «Прости за то, что сорвалась. Это было неожиданно для меня. Точнее, я думала, что когда-то такое произойдет. Задумалась об этом, когда ты однажды спросил меня, способен ли ты на подобное, по моему мнению. Я наговорила много глупостей, и мне ужасно стыдно за это. Прежде всего, ты мой друг, и я должна была поддержать тебя, потому что видела, какой ты раздавленный. Но не смогла. Я хреновая подруга, прости. Шарлотта искала тебя. Надеюсь, она нашла и смогла сделать то, на что мне не хватило сил. Забудь о том, что я говорила про ревность. Мне главное, чтобы ты был счастлив. И если Шарлотта делает тебя таковым, то я просто буду за тебя рада. Если она тот человек, рядом с которым ты чувствуешь себя, как на концерте, когда кумир выходит на сцену, то это бесценно. Я хочу, чтобы у тебя все в жизни наладилось. Я такая же ненормальная, как и ты. Поэтому поддержу тебя в любом твоем решении насчет твоего будущего. Ты уже взрослый человек. И, кстати, Элай очень расстроился из-за твоего ухода.»

Тео: «и ты прости меня. я не устану извиняться перед тобой, ведь я такой кусок говна.»

Тео: «пойдешь сегодня на танцы?»

Алиша: «Нет, это не по мне, ты же знаешь. Останусь с Элаем, будем смотреть «Холодное сердце».»

Тео: «там классный снеговик»

Алиша: «Я знаю :)»

2

Школьные танцы. Вечер, когда подростки собираются потанцевать, прикинуться, что им всем весело, выпить алкоголя втайне от учителей и директора. Романтика подростковой жизни, не правда ли? Все красивые: девочки в вечерних платьях, накрашенные, на каблуках. Многие не могут себе позволить ходить так каждый день. И даже девочки из «Дома пафоса», выглядящие как модели с обложек альбома каждый день, сегодня перепрыгнули свой потолок.

Парни нарядились в костюмы, рубашки, галстуки. Все прилизанные, надушенные одеколоном, в лакированных туфлях или хотя бы чистых кедах. Они танцевали с девушками, хотя обычно не позволяли себе такого в трезвом виде. Но, кто сказал, что они не могли пить тайно?

Тео, например, сидел на трибунах и пил из спортивной бутылки виски, который остался с прошедшего вечера, перемешанный с колой. Он просто смотрел на то, как Шарлотта веселится в компании своих подруг. Она улыбалась, поднимала вверх руки и крутила бедрами. Глаза закрыты, на лице радость и счастье. Странно, как музыка влияла на нее.

Странно, как музыка в принципе влияла на людей. МакЛин сидел грозной тучкой, но все равно постукивал ногой в такт музыки. Биты заставляли его сердце работать быстрее, а эндорфин выбрасывался в кровь как-то непроизвольно. И он на пару часов позабыл о том, что происходило.

Он знал, что дальше — хуже.

Поэтому пытался расслабиться хотя бы сейчас.

Никто из присутствующих не мог знать, что будет дальше. У них были планы на будущее, пусть до конца учебы еще месяц. Будущее — это такая сладкая привлекательная ложь. Прошлое — уже не изменить. А сейчас — слишком размытое понятие. И все же все выбирали именно сейчас. Эти удары музыки, эти танцы, эти страсти, которые происходят где-то в туалетах.

Интересно, сегодня кто-нибудь залетит?

Директор думал перенести танцы из-за смерти Эндрю, но, как говорили школьники, его родители настояли на проведении. Они не хотели, чтобы дети лишались веселья и вгоняли себя в тоску. Они считали, это скорбь лишь их и близких людей Эндрю.

Одна танцевальная песня сменялась другой. Тео сидел, глядя на танцующую в фиолетовом неоне толпу. Он поднял взгляд, когда Джин-Хо подсел к нему. В костюме с пайетками голубого цвета. С подведенными карандашом глазами и зализанными золотыми волосами.

— Прости, Тео, что таил от тебя правду, — сказал он.

МакЛин протянул ему бутылку с алкоголем. Парень принял и сделал глоток.

— Все в порядке, — ответил Тео и улыбнулся. — Во мне не хватает места для злости на тебя.

Они вместе рассмеялись.

— А где Алиша? — спросил азиат.

— Она осталась дома с Элаем, — сказал Тео. — Парнишка, которого она приютила. Не вдавайся.

Вскоре Джин ушел к своей веселящейся компании, а МакЛин остался сидеть один. С его ноющим телом сложно было даже думать о танцах. Он был здесь из-за Шарлотты. И, наверное, это был единственный вечер и последняя возможность извиниться перед всеми.

Он осторожно спустился с четвертой ступеньки и пошел в направлении столика, за котором сидели некоторые из «Дома пафоса». Элайза не смотрела на него, игнорируя тот факт, что парень движется в ее сторону.

Тео остановился и наклонил голову, ожидая, что мексиканка повернется на него.

— Не будь такой сучкой, — сказал он и протянул руку.

Элайза немного подумала, стоя из себя недотрогу, но, в конце концов, вложила свои изящные пальцы в его ладонь. Он повел ее к коридору. Там, где тише и нет народу. Остановил возле шкафчиков, и девушка навалилась на них, скрестив руки на груди.

— Я хочу извиниться, — сказал Тео, глядя на нее. Белое обтягивающее платье, жемчуг на шее, красивые серьги. Выразительные глаза, а макияж делал ее взгляд еще более кошачьим. — За то, что вел себя, как мудак.

— Я сожалею о том, что у нас ничего не вышло, — ответила Эла. — Я надеялась на то, что у нас что-то закрутится, потому что чувствовала эту искру между нами.

— Искра между нами была страстью, — ответил Тео. — В страсти мало любви.

— Я знаю, — согласилась Элайза. — Просто я понимаю, что в конечном итоге остаюсь ни с чем, пытаясь уделять парню знаки внимания. Сначала Люк, который попользовался мной и бросил без объяснения причин. Потом Трой, который просто хотел создать этим видимость того, что он все еще тот крутой парень-спортсмен, каким его привыкли видеть. А ты? С какой целью все это было?

— Просто секс, — ответил МакЛин. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил. — Мне не нужно утверждаться за счет тебя.

— И на этом спасибо, — хмыкнула она. — Ты ведь теперь с Шарлоттой?

— Нет, — отрезал Тео. — Я все так же не хочу отношений, как и раньше.

— Но я видела, как вы смотрите друг на друга. Вы постоянно вместе... Не знаю, не важно. Просто, если у вас что-то есть, даже банальный секс, как у нас, не обижай ее. Ей хватает моего отвратительного отношения и остальных из «Дома пафоса». У нее в жизни все сложно, но она никогда не хочет этого показывать. У нее, правда, временами плохо это получается.

Тео молчал.

— Ты знаешь меня больше всех остальных, — продолжала Элайза. — Скажи, я правда такая сука, какой меня все считают?

— Хочешь услышать правду? — посмотрел парень на нее. Девушка пожала плечами. — Ты закомплексованная девочка, пытающаяся спрятаться за маской безразличия и надменности. Вероятно, этот образ уже так засел в головах людей, что если ты начнешь проявлять себя как-то иначе, то они просто не поверят. Для парней ты лишь сексуальный объект, трофей. Они не видят в тебе ничего интересного, потому что то, что ты показываешь — роль в подростковом сериале, причем клишированная. Кто из них знает о том, что ты собираешь фигурки супергероев и пишешь фанфики по Властелину Колец? Никто. Дождись конца школы, уедь из этого отстойного города и начни с самого начала. Там, где никто тебя не знает, как самопровозглашенную королеву школы.

Его слова задели Элайзу. Это было понятно по ее кошачьим глазам, опущенным к земле. Но Тео лишь сказал ей то, что она хотела услышать. Она в душе сама это понимала.

— А ты чем займешься после школы? — спросила девушка, уводя разговор в сторону.

— Дожить бы еще до конца, — ответил МакЛин. В свете последних событий он полагал, что Люк может быть для него опасен. Если он не умрет от его рук, то сядет в тюрьму или психушку. Но не говорить же об этом каждому человеку. — Но точно знаю, что не останусь здесь.

Мексиканка кивнула и улыбнулась.

— Надо возвращаться, пока все не подумали, что мы ушли трахаться в туалет, — она рассмеялась и пошла обратно в зал. Тео следом за ней. В который раз отмечая, какой у нее потрясающий вид сзади.

Он вернулся на свое место, но на первую ступеньку вместо четвертой. Теперь думал, как же извиниться перед Кэт. Ведь и с ней он поступил жестоко, пригрозив сломать ее жизнь, если она попытается учить его.

Шарлотта, с улыбкой смотря на подруг и поправляя растрепавшиеся волосы, подошла к МакЛину. На ней красное платье выше колена с открытыми плечами, шпилька и красная помада. Красный цвет плюс Шарлотта Фабре давали в сумме убийственное сочетание для Тео.

Она наклонилась, уперев руки ему в колени. Взгляд парня скользнул по ее плечам, ключицам, шее.

— Что ты делал с Элайзой? — полушепотом проговорила Лотти ему на ухо, будто пытаясь завести.

— Извинился за свое поведение, — ответил Тео, положив руки ей на бедра. Заиграл медленный трек, МакЛин посмотрел, как все расходятся по парочкам. — Можно я приглашу Кэти на танец и попутно извинюсь перед ней тоже?

Шарлотта оценивающе посмотрела на парня.

— Да, — заключила она.

Эта просьба была формальной. Тео бы все равно сделал это. Но так он точно знал, что Фабре не затаит на него обиду.

Кэт непонимающе смотрела на него, когда он протянул ей руку. Она всегда была такой милой, а в этот вечер решила показаться другой: взрослой, раскрепощенной. Попыталась быть похожей на свою младшую сестру, которая сидела за столом вместе с Элайзой. Но невинный робкий взгляд карих глаз Кэти не убрать.

— Позволишь украсть тебя на танец? — улыбнулся Тео. Девушка продолжала смотреть на него. — Ну, давай, трек не будет играть вечно. Я не кусаюсь.

Она подала ему руку, и МакЛин увел ее чуть ли не в самый центр качающихся парочек. Его права рука держала ее тонкие пальцы, а левая лежала строго на талии. Он чувствовал, как Кэт нервно сжимает его плечо. Он не смотрел ей в глаза, потому что так танец получился бы слишком личным, слишком эмоциональным.

Его губы были у ее уха, и он заговорил.

— Я вел себя как козел по отношению к тебе. Наверное, я до чертиков напугал тебя, когда пригрозил сломать твою жизнь, — он усмехнулся. — Я ужасный человек, Кэти, но ты не должна бояться меня. Я никогда не сделаю плохо такому солнышку, как ты.

Он чуть отодвинул голову, чтобы видеть ее лицо. Смущенные опущенные глаза, неловкая улыбка. Если бы не фиолетовый свет, заливающий все, он бы точно увидел, как она покраснела.

— Ты милый и глупый, — сказала она. Тео помнил, как она сравнила его с океаном, а после сказала это же.

— Запомни меня таким, — произнес МакЛин. — И не верь всему, что про меня говорят, ладно?

— Хорошо, — кивнула она.

Девушка попыталась не улыбаться, но в конечном итоге заулыбалась ещё больше. И ее щечки были такими милыми. Должно быть, самая милая вещь на земле — когда человек не может перестать улыбаться.

Их тела были напряжены. Тео словно боялся сломать ее, а Кэт держалась на расстоянии, боясь обжечься. Поэтому они выглядели, наверно, самой неловкой танцующей парой из всех. Нет, слева от них парень затоптал девушке все ноги, а справа парнишка на голову ниже своей партнерши лежал лицом на ее груди. Тео и Кэт выглядели очень даже ничего.

Он хотел дотанцевать, но звонящий ему так не думал. Парень отступил от Кэти и достал телефон из кармана брюк. Алиша. Она скорее писала, нежели звонила. И звонила в крайних и очень важных случаях.

— Да? — настороженно ответил парень, зажимая одно ухо.

— Тео! — прокричала девушка. — Элай у отца. Я поеду за ним. Я напишу адрес сообщением. Приезжай скорее.

МакЛин напугано застыл, глядя на сброшенный вызов.

— Прости, мне нужно бежать, — произнес он, подняв глаза на Кэт. — Скажи Шарлотте, чтобы не теряла.

Он не знал, услышала ли его девушка, но бросился на выход, что было сил. Вернон ждал его в машине на парковке школы. Пытаясь задевать людей, толпящихся на крыльце, как можно меньше, Тео выбежал на передний двор и кинулся к отцу.

Мужчина открыл пассажирскую дверь, когда увидел летящий на него шторм. Парень с разбегу запрыгнул туда, шипя от боли. Он, хватаясь за отбитые ребра, развалился на сидении и встревожено посмотрел на Вернона.

— На этот адрес, — он показал сообщение от Алиши. — Знаешь, где это?

Мужчина кивнул и ударил по газам. Машина резко вырулила с парковки и понеслась мимо школы, заставляя подростков удивленно оборачиваться.

— Что там? — спросил Вернон.

— Отец-тиран мальчишки, которого Алиша приютила, — ответил Тео, пристегиваясь. Машина пронеслась на красный свет. — Главное, чтобы она ничего не натворила, потому что уже выехала.

— Понял, — кивнул отец и вдавил педаль газа в пол. Тео даже не просил этого, но мужчина понял с полуслова. Может, не такие они и чужие?

3

Машина гнала вперед. Если не ремень безопасности, то парня кидало бы в разные стороны на каждом повороте. Сердце стучало, дыхание не желало выравниваться. Узел в животе стянулся до предела, тошнило.

«Алиша, пожалуйста, не делай глупостей, — мысленно просил он. Быть может, Бог, в которого верит подруга, услышит его. — Дождись нас. Прошу».

Он не знал, на что способна девушка.

Однажды она сбила на машине парня, который пытался к ней приставать. Просто ехала домой вечером и увидела его, идущего по тротуару. Огляделась. Никого в округе не было. Резко выкрутила руль и поехала на него. Парень перелетел через крышу и упал на землю. Он выжил, но в тяжелом состоянии пролежал в больнице несколько месяцев. Теперь он, кажется, прикован к креслу.

Именно в тот вечер, когда Алиша призналась Тео в содеянном, он и спросил ее: «А способен ли я убить человека? Как думаешь?». Он не помнил, что она ответила. Кажется, что-то вроде «да, но я надеюсь, такого не произойдет».

И все же тот бедолага просто приставал к ней, а отец Элая посягнул на ценное, дорогое, важное. В моменты стресса голос в голове Алиши заговаривает громче и настойчивее. И если Тео называл свои громкие мысли кем-то сидящим в его голове просто для красивого и понятного оборота, то существо, захватившее сознание девушки, не был шуткой.

Они залетели на нужную улицу, Вернон еле выровнял машину. Редкие прохожие оборачивались посмотреть на ночного гонщика. Тео издалека увидел криво припаркованную машину Алиши. Кажется, она даже не заглушила мотор.

Вернон затормозил, и МакЛин чуть не ударился головой о панель перед собой. Он увидел, как девушка забегает в дом. Как захлопывает за собой дверь. Громко и грязно ругаясь, Тео выскочил из машины. Отец за ним.

Игнорируя сковывающую боль, парень несся вперед. Там было всего десять метров, но они растягивались в нескончаемые длиной в вечность. Парень забежал на территорию, метнулся к дому, но звук взрыва заставил его застыть.

Мир сузился. Время остановилось. Тео видел лишь как вылетели окна, как щупальца пламени, осветившие округу, обнимали дом. Парня трясло. Неимоверно, неконтролируемо. Начиная с ног, дрожь перешла к рукам, потом к голове. Он пытался поймать воздух губами, но ни одна клеточка его тела не слушалась.

Все изменилось резко, когда невидимый толчок вернул его из состояния шока в реальность. Время побежало снова, а пламя злорадно затанцевало. Тео не знал, что им руководило. Да и кто, черт возьми, знал бы? Он просто бросился вперед, в пламя.

Весь смысл его жизни был в Алише. Все его детство, юность. Она — единственное, что у него было. Неизменное. Вечно возвращающееся обратно. Но теперь она не вернется. Парень не услышит ее голоса, смеха. Не увидит, как ее пухлые губы растягиваются в улыбке к очередной глупой черной шутке парня. Не посмотрит в ее большие карие глаза, прячущие в себе боль всего мира.

Вернон схватил его, не давая кинуться на верную гибель.

— Отпусти! — вопил Тео. — Оставь меня в покое!

Мужчина оттаскивал его, а парень кричал. Его крик — вопль отчаянья, слышимый на другом конце города. Тео извивался, вырывался. Горло болело, но стонущей душе было куда больнее. Ему удалось выкрутиться из хватки отца, но Вернон развернул его на себя.

— Смотри на меня, — проговорил он.

Тео смотрел, но глаза его хаотично бегали. Они остановились на пистолете, заткнутом за ремень отца. Он быстро выхватил его. Услышал, как обваливается крыша. Одним движением зарядил, поднес к виску и был уже готов вышибить себе мозг.

Мужчина выбил пистолет из его рук, повалил на землю, пытаясь удержать необузданную мощь, вырвавшуюся наружу. Тео дергался, словно его ударило током. Сгибался и разгибался, пытаясь сбросить с себя отца. Но тот был решителен.

Это было бесполезно.

Вырываться было бесполезно.

Бежать в огонь было бесполезно.

Бес. По. Лез. Но.

Тео завыл. Как раненое животное. Как собаки, бесившие его каждую бессонную ночь. И, словно в припадке, стал биться головой о землю. Его разрывало на тысячи частей изнутри. В сердце МакЛина дублировался тот самый взрыв, но стекло не могло покинуть пределы оболочки парня. Поэтому оно впивалось в кожу с обратной стороны, обжигало, резало.

Он кричал, что есть мочи.

Вернон поднялся на ноги, попытался поднять сына, но Тео лишь ударил его куда-то. Он сам не видел куда. Его глаза закрыты, кулаки сжаты. Он бил головой, руками, ногами о землю без особого смысла.

Тишина на улице сначала наполнилась криком сломленного парня, а затем сиреной спасательных машин. Вернон присел к сыну.

— Нужно уходить, — сказал он, положив ладонь на щеку Тео. — Слышишь?

Тео покивал, отворачиваясь. Он не хотел, чтобы отец видел его лицо, перекошенное от невероятной боли. МакЛин-младший, как маленький ребенок, был на руках отца отнесен к машине. Он просто сидел, прижавшись к стеклу. Видел, как огонь уходит за рамки его виденья. Но он оставался перед глазами, заставляя парня бесшумно кричать на заднем сидении грозно ревущего автомобиля.

4

Тео не видел ничего. Смотрел вперед, но видел лишь мир, лишенный красок. Поднимал глаза к звездам, но те скрылись за тучами плачущего неба. Болело сердце. Болело горло. Болел затылок. И даже долбанные сигареты не помогали. Бесполезные вонючие куски бумаги и пустого табака.

Но он продолжал курить.

Курил сигарету за сигаретой, не делая перерыва. Умереть бы уже от рака легких, и дело с концом. Он забыл об этом гребанном Люке, о Николасе. О своей мести. Его охватило понимание, что он бежал со своей справедливостью вперед, постоянно натыкаясь на препятствия из-за человека, которого толком не знал.

Разумеется, было жалко Хлою, которая не успела вкусить прелести жизни. Но Тео был маленьким, не понимающим ничего. И почему-то месть за сестру стала для него так важна. Сегодня пятница, 13 апреля 2018 года. Он потерял самого родного человека в своей жизни. И броситься мстить за нее не было бы такой хреновой идеей, если бы ее убийца был жив. Но этот сукин сын оказался расчетливым и умер тоже.

Он видел, как вдалеке расплывалось зарево. Еще один день налился кровью. Когда же она кончится? Но кто «она»? Кровь? Или сама жизнь? Для Тео это было не так важно. Ему просто хотелось, чтобы все прекратилось. Раз и навсегда.

Вернон и Катерина вышли из номера. Спустились вниз, к скамейке, где сидел парень, красиво одетый. Он снял грязный пиджак, развязал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Слишком душило. Мужчина и женщина устроились по обе стороны от него. Рука женщины коснулась его плеча.

— В новостях говорят, что этот мужик был сдвинутым и повесил свою жену, — сказал Вернон, достав сигарету из пачки.

Тео без каких-либо эмоций посмотрел на него.

— Вернон, — одернула Катерина вполголоса.

— Прости, — вздохнул он. — Она в лучшем мире.

— Она верила в Бога, — сказал Тео. — Ходила в церковь, молилась. Я надеюсь, Бог примет ее к себе, несмотря на все дерьмо, которое она творила в жизни. Она заслуживала лучшего, и я надеюсь, получит это хотя бы после... после...

Он не мог сказать этого. Отказывался. Сопротивлялся.

Ему хотелось разрыдаться. Но уже не осталось ничего. Он был выжат до последней капли. И чувствовал себя хуже, чем в любой другой момент своей жизни. Ему казалось, что с этого момента начинается самый ужасный этап. Тот, который преподнесет ему множество печали, которую он уже не сможет ощутить в полной мере.

И что было хуже: рыдать, забившись в угол, или смотреть на мир пустым, лишенным эмоций, взглядом?

Телефон завибрировал. Парню хотелось швырнуть его куда-нибудь далеко, и надпись на экране «Люк Фабре» удвоила это желание.

— Чего тебе? — рыкнул МакЛин.

— Слышал, что произошло, — сказал Люк, насмехаясь в трубку. — Сказал бы, что сочувствую, но мне насрать.

Тео не отвечал. Он слышал дыхание Фабре на том конце.

— Очень милая детская кроватка у тебя в доме, — произнес парень. Тео сжал телефон до хруста пластикового чехла. — Я тут занес твою куртку. Ты оставил. Зайди, забери.

Звонок прервался.

Парень сжал зубы, глядя в одну точку. Ему нужно было домой. Срочно. Он чувствовал, что произошло что-то необратимое и ужасное. То, что добьет его окончательно. То, что заставит ненавидеть Люка с большей сильной.

Фабре словно чувствовал, как потребность мести в Тео затихает. Поэтому решил напомнить о себе. Повысить ставки, как он говорит. МакЛин вскочил на ноги, поднялся на второй этаж. Схватил биту из своей комнаты и стащил ключи со стола в номере отца. Он прошмыгнул мимо них по лестнице с другой стороны.

Уехал, прежде чем они заметили.

Машина рычала, проносясь по ночным улицам. Тео чувствовал волнительное сдавливание в груди, когда медленно вдавливал педаль газа. Стрелка на спидометре ползла вверх, а парень едва ли успевал выравнивать занесенный зад автомобиля.

Он получил временные права еще в шестнадцать, но так толком и не водил. Иногда Джин-Хо давал ему порулить, но Алиша никогда не пускала его к автомобилю. Интересно, что же сделают с этой машиной? Отвезут на свалку?

В ней было много воспоминаний.

В салоне всегда пахло девушкой. Несмотря на все годы общения, Тео не смог бы сказать, чем таким особенным отличается ее аромат. Но с точностью мог определить, была ли Алиша в комнате.

Он резко затормозил у своего дома.

Все выглядело спокойным и безмятежным. Все, кроме приоткрытой двери.

Тео схватил биту, думая, вдруг Люк останется его подкараулить. Поднялся на крыльцо. Из коридора прямо на улицу вытекала кровь. МакЛин еще крепче сжал биту и прикрыл рот второй трясущейся рукой.

В коридоре лежало бездыханное тело Грэма. А следом — на кухне — матери.

Ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к тому, что эта женщина его мать. Сначала он даже не мог ее так называть, постоянно путался и оговаривался. Называл свою тетю мамой, а маму — тетей.

Потом появился Грэм. Надежда на хорошую жизнь в любящей семье сошла на «нет». Постоянные придирки, подзатыльники, попытки воспитать, оскорбления, брошенные в спину. В этом доме не было любви. Не к мальчику.

Возможно, мать и ее хахаль любили друг друга. Но Тео явно не вписывался в их представление счастливой жизни. Сожалел ли МакЛин о том, что произошло? Да. Больно видеть людей, которые по умолчанию должны считаться близкими, мертвыми. Злился ли Тео на Люка? Разумеется. Фабре надеялся задеть и без того уязвимое сердце парня.

Тео ударил битой. Снес полки, посуду, разбил стекло. Ударил ногой по табуретке, та отлетела прямо по коридору. Все это сопровождалось его искривленным от гнева лицом. Тихим утробным рыком, срывающимся на едва слышный рев. Через пару минут кухня стала похожа на ту, где недавно прошло торнадо. Под удар попало все, кроме стола. И, готовясь перевернуть его, Тео подошел.

Он не сразу заметил сложенную куртку, освещенную светом с улицы. МакЛин не осмелился зажечь в доме свет. Он поднял ее, но лишь из-за того, что под ней было что-то еще. Он не сразу заметил окровавленный нож, воткнутый в стол. А под ним залитое кровью объявление.

Разыскиваются.

Живыми или мертвыми.

Теодор МакЛин и Шарлотта Фабре.

А снизу подпись маркером: «Уверен, ты достаточно безумен, чтобы перейти на взрослый уровень. Повышаю ставки, приятель. Следующая Шарлотта. С любовью, лучший враг».

МакЛина стошнило. От запаха крови, от ужаса, от страха, от волнения. Ему стало нечем дышать. Пытаясь ухватиться за стол, Тео упал на пол. Закрыл лицо руками, поджал к себе колени и зарыдал. И спустя какое-то время его разум резко прояснился, он посмотрел на часы.  У него было двадцать минут до конца весеннего бала. И совершенно ничтожная вероятность опередить Люка Фабре в этой гонке.