Когда люди, обычно после похорон, вешали эту жалостливую ахинею мне на уши, я считала их реснички.

Они думали, что я серьезно воспринимаю их ненужные словечки, заглядываю в глаза, улавливая каждую фальшивую эмоцию, но мне были интересны лишь их ресницы.

Где-то в энциклопедии я читала, что на верхнем веке 150-250 ресниц, на нижнем —примерно сто, но сама вечно сбивалась на тридцати. Наверное, потому что эти «горе-соболезнователи» начинали плакать, подтирать мокрые веки, лезть ко мне со своими надоедливыми объятиями, мешая мне считать.