Когда ступаешь на белую полосу, помни! За ней наступит черная.

Этот день обещал быть идиотским с самого утра. И почему мне не сиделось дома? После перепалки с Эштоном, отъездом Риз и трудным рабочим днем, мне надо было просто отмыться от чужой пыли и лечь спать. Но я какого-то черта поплелась в клуб.

Как только наши взгляды пересеклись, Мейсон перешел к решительным действиям по отвлечению моих мыслей от гитариста. Но ничто не может сравниться с женским любопытством, поэтому через минут десять он сдался.
Я понимаю, что не для этого Мейсон пригласил меня на свидание, но ничего не могу с собой поделать. Мой взгляд вечно перемещается на Эштона.

- И давно вы знакомы? - спрашивает Мейсон, пристально рассматривая мои руки. Становится бесконечно стыдно за костлявые пальцы, приходится прятать их под стол. Он слегка улыбается, но ничего не говорит.

- Чуть больше месяца, - нерешительно отвечаю я.

- И вы? - Он немного играет бровями. Неужели думает, что между нами что-то есть?

- Нет! - Я мотаю головой и глупо улыбаюсь. - Нас связывает дружба с Риз. Ничего больше. Но я не знала, что он играет...

- Играет, и неплохо пел. Но в последнее время немного двинулся и перестал петь. Не знаю, стоит ли держать его в группе? - Он смотрит прямо на Эштона и ухмыляется уголком губ. Почему то мне становится неловко и я поспешно отвожу взгляд.

- Он хороший гитарист, - вступаюсь я за друга Риз.

- Да, один из лучших. Послушай, может нам пойти в другое место? Мне кажется, ты чувствуешь себя неловко под взглядом Эштона, - предлагает он, подмигивая. Кажется, он делает это не только флиртуя, но и по привычке.

- Нет, он даже и не смотрит. Расскажи лучше о себе? - Я стараюсь переключить все внимание на нового знакомого.

- Ну, я просто нереально крутой парень, - говорит он, откинувшись на спинку дивана.

Да, думаю я. И нереально скромный. Но возможно, это лишь первое впечатление. Такие парни всегда нравятся старшему поколению. Хотя моей мамаше важно лишь наличие банковского счета.

Глядя в зеленые глаза, я говорю себе, что он идеальный.

Когда он улыбается, на душе теплеет. Мальчишеские черты и шутливый тон никак не вызывают чувство тревоги. Я не понимаю, за что его так недолюбливает Эштон. Тайна, которую я намереваюсь открыть, Эштон старается оставить тайной.

Я смеюсь и потягиваю ромколу, разливающую тепло по всему телу. Краем глаза, порой, улавливаю ненавистные взгляды гитариста. Но я обещаю себе, что не позволю испортить столь милый вечер.

Мейсон говорит так много, что я почти забыла о времени. Окружающие люди словно исчезли, остались только мы и волны враждебности от Эштона.

После очередной истории из школьных дней, Мейсон приглашает меня на танец. Внезапная волна паники улетучивается, как только мы оказываемся на танцполе. Его отношение ко мне невероятно дружеское, словно мы знакомы вечность или нас связывают кровные узы. Думаю, танец с Мейсоном в романтичной атмосфере в сотни раз невиннее танца с Эштоном в маленькой гостиной нашей захламленной квартирки. Невольно вспоминаю руки Эштона на моей талии. Они обжигали едва касаясь, а руки Мейсона свободно лежат на моем теле воспринимаются абсолютно комфортно. Возможно, Мейсон слишком чист намерениями? А Эштон? В его словах и действиях, всегда читается подтекст. Хотя! Он ведь и вовсе не интересуется девушками. Дилемма.

- А откуда ты знаешь Риз? - спрашиваю, поворачиваясь спиной к сцене.

- Нас познакомил Эштон. Хотел устроить ее на работу, но у нас тут не предусмотрены такие танцы.

Мы возвращаемся за столик. Я больше стараюсь не смотреть в сторону гитариста. А они больше не играют медленные мелодии. Может Мейсон не умеет танцевать под зажигательные ритмы? Мы больше не танцуем.
К счастью негатив Эштона никак не повлиял на наше первое свидание.

Я возвращаюсь домой измотанная, но счастливая. Мейсон был весь вечер безупречен. На прощание он слегка прикосается губами к моей щеке и обещает, что обязательно позвонит.

                   ***
И позвонил. Началась череда запланированных встреч. Встреч, никак не свиданий. Потому что мы сохраняем дистанцию, словно собираемся посвятить жизнь Господу, а наше общение лишь братское участие. За неделю я узнала о Мейсоне больше, чем о ком-либо за всю свою жизнь. Он открыл душу, не прося раскрыть взамен свою. И это делает меня бесконечно счастливой, потому что моя душа полна помоев, которых я стесняюсь и скрываю от всех. Всю жизнь окружающие только выплескивали на меня оскорбления и унижали как могли. Чем я могла заслужить внимание столь хорошего человека, как Мейсон? Я даже не знаю, о чем говорить при встрече? В музыке не разбираюсь, книг не читаю, политикой никогда не интересовалась. Но Мейсон всегда находит тему для разговора. В основном, мы делимся реальными впечатлениями. Обсуждаем погоду, наблюдаем за природой, говорим о диетах, порой молча смотрим кино или ужинаем в дорогих ресторанах. Риз позволила наряжаться в ее платья. И все идёт, как надо.

Чем больше он рассказывает о себе, тем больше я ощущаю, что недостойна внимания этого прекрасного человека. Мне хочется поделиться с кем-то, но Риз слишком увлечена встречей с будущей родней. А Эштон пропал. Не звонит, не навещает. Значит, нас действительно связывало лишь знакомство с Риз. И наше милое общение заслуга подруги. Нас ничего не связывает.

Мне не нравится видеться с ним в клубе, но я очень боюсь обидеть Мейсона. Эштон делает вид, будто не замечает меня. Это почему-то очень расстраивает. Я чувствую странную боль, тонкой струей разливающуюся по сердцу, при виде безразличных глаз. Как он может делать вид, что мы не знакомы, когда я считаю его не только другом Риз, но и своим? Каким-то образом он за короткое время успел стать частью нашей  жизни. Я скучала по нашим веселым посиделкам перед телеком. По его язвительным шуточкам, по нашим перепалкам. Мне нравилось возвращаться домой и видеть его на кухне в моем оранжевом фартуке.

Когда мне грустно, Мейсон говорит о книгах, политике. Я молча слушаю, а он иногда осмеливается брать меня за руку. Словно чувствует, что я нуждаюсь в поддержке. Как-то мы проезжали мимо огромной афиши, и он обещал сводить на балет, который был знаком мне только по картинкам в книжках и афишам. Пришлось немного пополнить знания о современном балете. Не могу же я сказать, что провожу вечера за просмотром анимационных фильмов.

Я была благодарна Мейсону за спокойствие, которое он внес в мою жизнь. Казалось, ничего не может омрачить светлую полосу. Перед приездом Риз, я занялась уборкой. Привела в порядок кухню. Пополнила запасы продуктов. Приготовила курицу с рисом. Планируя девчачий день. В глубине сердца теплилась слабая надежда, что с приездом Риз все встанет на свои места. К сожалению, я очень быстро привыкла к Эштону. И как бы не старалась вычеркнуть из головы, все бесполезно. При воспоминании о его глубоком низком голосе на душе теплеет. Возможно, дело в негативе, возникшем между нами. Я просто хочу знать, что он не злится на меня. Но Эштон при каждой встрече показывает, насколько сильно ненавидит меня. А я слишком нерешительна для того, чтобы заговорить первой. К тому же, я не знаю, какая кошка пробежала между парнями? Почему Эштон против моего общения с Мейсоном?

Но ни одному из моих ожиданий не суждено было оправдаться. Позвонила мама. Это самое худшее, что могло случиться в моей жизни. Я не хотела говорить с ней, слышать охрипший, после очередной пьянки, голос. Прошло не так много времени с нашей последней встречи. Я отдала все заработанные деньги, и осталась с бубликом в кармане. Хорошо, что Риз уехала. Она постоянно заказывала готовую еду, и мне приходилось тратиться. Не могла же я питаться за счет подруги. Домработница не может заработать нормальные деньги за месяц. Моя мать никогда не понимала этого. Да и матерью ее тоже практически не назовешь. Кукушка, оставившая детей, чтобы в будущем дети заботились о матери.

- Что случилось? - взволнованно спросила я.

- Ты должна приехать. Твоя сестра обожгла руку, а ухаживать за ней некому, - услышала я, медленно приземляясь на край дивана.

В глазах защипало, но я сглотнула ком в горле и уставилась на экран мобильника, продумывая план действий. Порой, мне кажется, что вместо сердца у меня в груди серый булыжник. Но кроме застилавших глаза слез, меня терзала мысль о встрече с родной матерью и ее новым мужем. Придется опять жить в одном доме. Тело съежилось от отвращения, при воспоминании о тех днях, когда приходилось прятать синяки от учителей и одноклассников. Мать ненавидела дочь. Что говорить об отчиме?

Сейчас я нахожусь в безвыходной ситуации. Кэти на первом месте. Кроме меня некому о ней позаботиться. Я бесконечно виновата перед ней, потому что сбежала, бросила ее одну с матерью.