Он проснулся раньше нее. Болела голова. Чуть приоткрыв глаза, посмотрел в окно. Только-только начало светлеть. Он скосил глаза на лежащую рядом, не шевелясь. Она тихо спала, чуть приоткрыв губы. Длинные красновато-рыжие волосы разметались по подушке, оканчиваясь на его плече. Он отвел взгляд и уставился в потолок. Такое ясное утреннее сознание стали заполнять мрачные мысли о вчерашнем вечере...

Вечеринка у друзей. День рождения. Хорошая теплая компания. Все друг друга знают, и, казалось бы, сюрпризов не должно быть. Люди веселятся, в меру пьют, танцуют, разговаривают, смеются. И все было бы спокойно, НО! ОНА! Его жена! Природной яркости ей не достаточно! Ей еще надо быть обязательно в центре внимания! Все как обычно! Она опять себя вела, как и всегда...

Любой вечер с ее присутствием превращается в зажигательное представление. Ему даже стало казаться, что их пару часто приглашают куда бы то ни было только из-за ожидания какой-нибудь выходки жены в качестве массовика-затейника, чтобы вечер не был скучным. Как увеселительный спектакль или завораживающий мюзикл. И она, конечно же, оправдывала их чаянья. Внешность, грация, бесподобный голос, вкупе с какой-то детской непосредственностью, которой не прилагается стеснительность и чувство меры. Она громко выражает свое мнение. И неважно правильно оно или нет, умная мысль или безмерна глупа. Эту женщину всегда слушают, замолкая на полуслове, следя за каждым ее движением. Она может ни с того ни с сего запеть. А ее смех... Удачная чья-то шутка, и ее звонкий, переливчатый смех заставит позабыть, над чем было смешно, обращая внимание только на веселящуюся владелицу. Она всегда ведет себя, как «своя в доску», беззаботно хохоча и глядя прямо в глаза любому мужчине, смущая не только его, но и возможную спутницу. Может облокотиться на рядом стоящего, а иногда и обнять, как своего. Ей безразличны говорящие взгляды многих женщин, она будто не видит их посыл: «Не трожь моего мужика!» Но многих из дам она так же покорила, и они не видят в ней похитительницу их мужчин. Да и в действительности ей совсем не сдались их спутники жизни.

Работает она аниматором в детском центре. Там она как рыба в воде. Дети с открытыми ртами внимают ей, ловя каждое слово и жест. В облике различных героев она та еще зажигалка, увлекающая малышей в занимательные игры. Причем одна и та же игра всегда проходит с ней по-разному. Многие дети даже ходят непосредственно «на нее». Находка для этой сферы. Удивительно, что у нее не было никогда тяги пойти в актрисы. Что касается мужа, с одной стороны, его устраивала ее работа, что общение-то в основном с детской аудиторией. С другой стороны, и там могут быть сюрпризы. Как-то раз, зайдя к ней на работу, он наблюдал ее игру с ребятами. В облике обворожительной пиратки с саблей в одной руке она выкрикивала команды детям, что-то увлекательно рассказывала, меняясь в лице ежесекундно. Грациозно двигаясь, она взлетала на веревочные лестницы, вскидывая огненные волосы. Дети были в восторге от нее. Но и не только дети. Многие, в особенности папы, выстраивались рядом, под предлогом посмотреть на своего ребенка, и наблюдали за процессом, открыв рты, так же как их чада. Хотя рядом с детской площадкой было кафе для отдыха родителей, пока их отпрыски развлекаются.

Видя реакцию таких вот папаш на нее, он, как всегда, вскипел. Но в то же время отметил для себя, что и его жена ничего не делает предосудительного. Ни жеманства, ни флирта, ни взглядов в сторону облизывающихся на нее. Вовлеченная в атмосферу игры, она не смотрела ни на кого из взрослых. Его тоже не сразу заметила. А он, как завороженный, молча наблюдал за ней вот уже минут двадцать. Восторг и гордость мешался с ревностью и желанием надавать по морде всем, истекающим слюной по его женщине.

РЕВНОСТЬ! Вечная ревность. Она сгрызала его изнутри. Сокращение расстояние с любым из мужского населения начинало этот процесс. Он закипал, но в силу воспитания не без труда держал это внутри себя, не давая вырваться наружу. Все вроде в рамках. Будь оно не ладно это ее чертово обаяние! Но ведь за это он ее и полюбил, как и многие другие. Но она ведь не с кем-нибудь, а с ним!

Потому он заметно реже стал соглашаться куда-либо с ней ходить.

Он долго общался со своей матерью на эту тему. Мама всегда давала ему дельные советы. К ней он старался прислушиваться. По поводу жены она говорила, что лучше так, чем за спиной, и что та вряд ли изменяет. Насчет последнего он старался вообще не думать. Он любил дико, безумно. Это была та самая убийственная любовь, переходящая в собственичество. Если бы она не стала его, наверно, произошло бы страшное. Будучи в трезвом рассудке, он считал, что скорее убьет ее, чем упустит. Он приложил все усилия, чтобы она была с ним. Его не волновало, сколько усилий, средств было потрачено на ее завоевание, какими способами он добился ее расположения. А претендентов было не мало. Он даже не часто думал о том, любит ли она его в действительности и за что. Главное, что она рядом, она — ЕГО! Сокровище, принадлежащее ему.

И вот вчера... В ресторане... На виду у всех... Их общий друг предложил ей станцевать танго, выяснилось, что он когда-то занимался бальными танцами. Поцеловав нетанцующего мужа, она резво вскочила из-за стола и с восторгом выбежала на середину зала под руку с «танцором». В момент все свернули головы в их сторону. Сдержано начав, пара начала двигаться, аккуратно ставя ноги в стиле танго. Поначалу они даже не притрагивались друг к другу. Муж сосредоточенно следил за процессом, будто бы совершенно спокойно.

Какое-то время партнер в танце «пытался» настигнуть партнершу, а та грациозно ускользала от него, взмахивая волосами. Затем он все же «поймал» ее. И, держа за талию, начал выполнять более усложненные па, с подкручиваниями и выпадами. Это было красиво, дерзко, интимно, в особенности с тем артистизмом, с которым танцевала она. То она щурила глаза и хмурила брови, то обольстительно смотрела на него из-под ресниц, закусывая нижнюю губу. Кисти крутили изысканные круги в воздухе, оканчивая движения на теле партнера. В танце она двигалась вокруг него, обвивая его тело руками, забрасывая ногу, согнутую в колене. Страстное танго было во всей своей красе. Они так вошли в образ, что со стороны могло показаться, еще мгновение, они сорвут с себя одежду и начнут заниматься любовью на глазах у выстроившихся посмотреть людей.

Сидящий поодаль супруг застыл с непонятным выражением лица. Но было видно, что внутри него идет серьезная борьба. Желваки играли, время от времени раздувались ноздри, кисти сжались в кулаки. Он еле сдерживал себя, чтобы не ринуться к танцующим и оттолкнуть друг от друга. Но, глядя на лицезревший народ, старался успокоиться и не допустить такого позора.

Тем временем музыка близилась к завершению, равно как и танец. Партнер запустил руки в рыжие волосы и сделал круг ее головой. Скользнув одной рукой по груди, опрокинул партнершу на другую руку, прогнув в спине, и склонился сам к ее лицу, прикрыв их обоих локтем, якобы слившихся в поцелуе.

Не особо поняв «понарошку» то или нет, муж не стерпел. Ярость овладела настолько сильно, что он даже не заметил, как оказался рядом. Не видя аплодирующих друзей и улыбающуюся жену, он летел на «обидчика». Вовремя среагировав, тот ловко увернулся от предназначавшегося ему удара одной руки, но не успел уклониться от другой и получил в челюсть. Тут уже вскипел и «танцор» и наградил тумаком драчуна. Дальше несчастный супружник помнил все как в тумане. Друзья разнимали их, а жена стояла вблизи, по-детски моргая и хлопая ресницами, прикрыв ладонями щеки, в непонимании, что происходит. Помнил, что вырвался и выскочил на улицу, слышал, что за ним побежала жена, отчаянно звала его. Но он летел не останавливаясь. Затем долго шел, подгоняемый мыслями. Он злился на любителя танго, на свою супругу, на себя. Ему было стыдно за то, что произошло. Потом он начинал копать глубже, считая виноватой свою любимую в том, что позволила так откровенно с собой танцевать, да еще и на глазах у всех. Пролезла мысль, что она его намеренно провоцирует на эмоции, играет с ним, да просто развлекается таким образом. Это он уже сидел в баре и пил, не зная, какую по счету, рюмку спиртного. Пьяная голова вообще толкнула его и в мистику. Однозначно, она ведьма, заколдовала его, а он мучается. В какой-то момент злость настолько переполнила его, что допив очередной бокал, он с воплем запустил его в стену, благо никого не задело осколками. И тут же спортивного вида бармен, перепрыгнув через стойку, сгреб его в охапку и выпихнул за дверь. Тот не сопротивлялся и, вообще, будто не заметил, что оказался за пределами питейного заведения. Гнев окутал его словно материей. Мысли были страшны. Он уже не просто ненавидел колдунью, прокравшуюся в его жизнь, но и раздумывал во хмелю, как изощренно расправится с ней. Сунув руки в карманы, он побрел вдоль дороги. Рядом поравнялось такси, сбавив ход.

— Эй, может, подвезти?

Машинально тот открыл дверь, плюхнулся на сиденье, еле различимо произнес адрес. Бывалый таксист кивнул и тронулся с места.

В дороге водитель, заскучавший без общения, что-то говорил, но попутчик, затерявшийся в своих мыслях, не реагировал на его болтовню. Он смотрел в одну точку, застыв в одном положении и покачиваясь в такт движению.

Доехав до места назначения, он вытащил из кармана купюру, даже не посмотрев какого номинала она была, и вышел из машины. Напрасно таксист просил его закрыть за собой дверцу. Он не слышал. Так же на автомате он дошел до дома от машины, поднялся на лифте, на удивление, быстро справился с замком в двери. И, на ходу стягивая с себя пальто, заглянул в комнату. В полумраке различался женский силуэт, лежащий на кровати. Он прошел дальше, на кухню. Взяв нож, он облокотился о кухонный стол. Кинул взгляд на холодильник, увешанный их совместными фотографиями. Усмехнулся. Открыл дверцу, вытащил колбасу. Откусил здоровенный кусок, который еле-еле сжевал, кинул колбасу на полку и со всей дури хлопнул дверцей так, что все внутри холодильника зазвенело. Жуя, он долго-долго смотрел на нож в руке, уныло мерцающий в тусклом свете луны, сияющей из окна. Проглотив последний кусок, он приложил кончик острого лезвия на палец, порезав кожу. Брызнула кровь. Выругался. Он и забыл, что сегодня утром сам точил его. Размахнувшись, кинул нож в висящую на стене разделочную доску. Схватив кухонное полотенце, зажал рану. Пошел в комнату. Держась за стену, он опустился на кровать. Мутными глазами он разглядел ее, спящую в том самом платье, что и на празднике. Злоба опять залила сознание. Он засверлил глазами по ее фигуре. Поза лежащей сейчас выгодно подчеркивала ее привлекательность. Волосы, откинутые назад, открывали изящную шею с кулоном в виде сердца. Один тонкий локон уходил в декольте. Грудь была видна чуть больше, чем планировалось платьем, потому что материя чуть съехала вниз. Раскрывшаяся в разрезе ткань оголяла стройные ноги. Залюбовавшись, он прилег рядом, подперев голову рукой. Веки тяжелели, алкоголь брал свое. Протянув руку к телу жены, он так и не успел дотронуться. Сон овладел им.

Он проснулся раньше нее. Болела голова. Чуть приоткрыв глаза, посмотрел в окно. Только-только начало светлеть. Он скосил глаза на лежащую рядом, не шевелясь. Она тихо спала, чуть приоткрыв губы. Длинные красновато-рыжие волосы разметались по подушке, оканчиваясь на его плече. Он отвел взгляд и уставился в потолок. Такое ясное утреннее сознание стали заполнять мрачные мысли о вчерашнем вечере.

Он окинул ее взглядом, мысли о вчерашнем снова закипели. Глядя на нее исподлобья, он положил ей напряженную руку на горло. Почувствовал пульсирующую венку. Она повернула голову, вздохнув. Положив свою руку на его, она сдвинула ее к губам и поцеловала. Эмоции на его лице сменились. Такой простой жест разом охладил его пыл. Он обмяк и прижал ее к себе. Женщина в его объятьях сначала ответила взаимностью, затем встрепенулась и вскочила, глядя на него со слезами. И снова приникла к нему, сумбурно лепеча:

— Где ты был? Мы искали тебя, где только можно! Я так боялась за тебя! Я так люблю тебя... Я думала... Вдруг ты...

Она, захлебнувшись словами и слезами, замолчала, обвивая и гладя его руками. Согнув ноги в коленях, она подтянула их к груди, прижалась к мужу, тихонько вздрагивая от рыданий. Он почувствовал себя виноватым. Словно котенка, сильными руками он подтянул ее к себе, стал целовать мокрое от слез лицо. Она гладила его, целовала в ответ. Увидев замотанную в кухонное полотенце руку, она ахнула.

— Что это?

— Порезался, — он горько улыбнулся.

Жена принялась целовать запекшуюся ранку. Он смотрел на нее и снова сгорал от любви к ней.

— Прости меня, прости! Я очень виноват! — он действительно раскаивался. Все чувства, эмоции, испытанные ночью, испарились. Он снова был счастлив, что в очередной раз чуть не потерял ее в порыве ревности.