Барон запахнул полы халата, подпоясался, еще раз взглянул на отражение – другой. Уже не такой. Изменился. Стал лучше. Все теперь стало лучшим.

- Ты не забыл, Александр, что тебя ждут? – баронесса отразилась в зеркале: болезненно желтая кожа, синяки под глазами, нервно сжатые губы.

- Мама, - Александр бросился к Софье Богдановне, порывисто и крепко обнял. – Простите, меня.

Баронесса закрыла глаза, склоняя голову на плечо сыну. Как же ей было тяжело! Как больно было слушать сообщение об исчезновении Александра и сдержать слезы! Не мог Господь так жестоко наказывать ее!

- Ты жив, Александр, и ты вернулся ко мне – это главное, - прошелестел уставший голос. – И позвольте наказать вас, мой дорогой. Вы теперь под домашним арестом. На два дня.

Баронесса отпустила сына, взглянула на него своими светлыми очами и добро улыбнулась.

- Два дня домашнего ареста у самого дорогого мне тюремщика, - подхватил игру барон, кланяясь и бросая взглядом вызов матери.

- Сбежать не выйдет, милый мой, - и, погрозив пальчиком, баронесса покинула комнату.

В кабинете царствовал сумрак. Губернского исправника ничуть не беспокоил данный факт. Дмитрий Дмитриевич, вольготно расположившись на диванчике, смог, наконец-то, расслабиться. Последние сутки выпили все соки. Столько страхов было загнано в дальние уголки души, столько приказов было отдано, что и не счесть!

- Желаете выпить, Дмитрий Дмитриевич? – предложил Александр, поворачивая голову к гостю. Каминная решетка млела от дармового тепла, грела пространство перед камином. Барон сидел в кресле, протянув руки к огню, и мял пальцами бумагу.

Исправник отрицательно покачал головой – не желал.

- Вы расскажете, что там было? После нашего ухода, - уточнил Фальц-Фейн, откидываясь на спинку и протягивая к очагу ноги. – И еще про склад... вы нашли его?

Полицейский внимательно посмотрел на барона, и Александру показалось, что его, словно лягушку, распяли на хирургическом столе и готовятся препарировать.

- Не нашли, - более, чем трагично, произнес исправник, - еще ищут. Собак выписали. Завтра пойдут по следу.

Барон задумчиво качнул головой.

- Я арестован, - чуть погодя сообщил Александр.

- С чего вдруг? – переполошился полицмейстер. – Я не давал такого распоряжения.

Фальц-Фейн рассмеялся и, решив, что тепла внешнего для него недостаточно, протянул руку к столику, наливая себе маленькую стопку вишневки. Графин оказался тяжел для уставшей руки барона – тишину комнаты тонкой струной разрезал хрустальный звон.

- Софья Богдановна посадила под домашний арест, - пояснил Александр после того, как залпом осушил чарку. – Буду отбывать срок здесь.

- Всяко лучше, чем под землей, - заметил исправник.

- Нет, - задумчиво произнес барон, глядя, как на резном боку стопки играют хрустальные искры, - не лучше...

Полицейский догадался об узкой направленности мыслей Фальц-Фейна, но пока решил отложить расспросы.

- Кто-то пострадал? – снова ожил барон.

- При обвале? Нет, слава Богу, - исправник перекрестился, - выбирались мы, правда, долго. Через провал на Преображенской. А как узнали, что вас нет в доме Черепахина, так на уши всех и поставили. Завал пытались разобрать – бесполезно. Одних отправили искать карты. Неофициально, конечно...

- Да, эти труженики подземелья говорили, что у вас крупный рейд по злачным местам соображен был, - Александр выпил еще и, почувствовав себя лучше, позвонил в колокольчик. – Вы меня простите, Дмитрий Дмитриевич, но я с вашего позволения, закуску попрошу себе.

Исправник лишь махнул рукой, но в темноте его жест не обнаружился.

- Ни одного экземпляра карты подземных ходов нам раздобыть не удалось. А те, что у нас есть, как вы сами понимаете, Александр Эдуардович, не отражают реальной картины. В общем, когда мы разделились и принялись искать, вы уже были далеко. И даже оставленный вами знак не сильно продвинул нас в поисках.

- Какой знак? – искренне удивился Александр, вспоминая, что идея со знаками была отброшена по причине невидимости их в кромешной тьме. – Мы ничего не оставляли...

Настала очередь Залесского удивляться:

- А перчатка?

Фальц-Фейн принялся судорожно перебирать события последней ночи, проведенной в катакомбах.

- Перчатка, - голос прозвучал так, словно барон открыл для себя новый сорт табака, - и шляпка...

- Нет, - исправник из позы расслабленной перетек в позу напряженную, - шляпки не было.

- Ну, и ладно, - снова откинулся на спинку кресла Александр, - главное – перчатки!

Залесскому очень хотелось оставить барона. Видно было, что Фальц-Фейн устал: про перчатки во множественном числе заговорил, и в улыбке загадочности добавилось.

- Перчатки, - еще раз повторил Александр, откидывая голову и закрывая глаза. – А потом? Потом что?

- Затем начались разветвления коридоров, - правильно понял своего собеседника исправник и продолжил, - теперь мы составляли свою карту, ставили метки, освещали рукава.

- Нашли тайник с корзинами и скелетом? – не открывая глаз, спросил барон.

- Нет...

- Значит, и наш путь не нашли...

- А что за скелет? – Залесскому пришлось подняться, чтобы поставить большую хрустальную пепельницу на стол. – Чей скелет?

- Думаю, какого-нибудь доисторического человека, - предположил барон, - он в камень врос. Веру Николаевну напугал.

- Да, - задумчиво протянул полицмейстер, - мы бы вас не нашли... А как вы выход нашли?

Барон медленно растянул губы в улыбке, вспоминая, как настаивала Вера на походе именно в то ответвление пещеры.

- Это была судьба, Дмитрий Дмитриевич, и она вела меня за руку...

Wk2