Александр Фальц-Фейн сидел в ресторане и спокойно беседовал с матерью, когда прозвучал первый взрыв.

Ресторан враз замолк, даже музыканты прервались на мгновенье, а затем пространство взорвалось звуками, многие повыскакивали из-за своих столов. Все, как один, устремили взгляды в высокие окна – над крышами домов поднимался густой черный дым.

- Саша, прошу вас, - спокойно произнесла баронесса, глядя, как у сына загораются глаза. Она положила руку на прохладные пальцы мужчины, стараясь обратить на себя внимание. – Там разберутся.

- Это горит Александровка! – крикнул кто-то из рядов поближе к окнам.

У барона остановилось сердце. Он вырвал руку из материнской ладони, ошалело глянул на баронессу и холодно приказал:

- Езжайте в замок, мама, - и ринулся к выходу.

Сбиваясь с ритма, сердце Фальц-Фейна обливалось кровью. Понимая всю бесполезность четырехколесного средства передвижения, Александр бросил на «фаэтон» короткий взгляд и устремился за толпой. Этого короткого взгляда было достаточно для того, чтобы вспомнить озорную улыбку Епанчиной, ее тонкие пальчики, сжимающие руль, и пережить одну маленькую смерть, подумав, что, если горит гимназия, с Верой могло произойти самое ужасное, и он больше никогда не увидит прекрасных серых глаз.

Прохожие стояли на пути – Александр отталкивал их. Спешащие на помощь бежали - барон обгонял их. Истеричные дамы визжали – Фальц-Фейн обходил их. И всё не отрываясь смотрел на клубящийся дым.

Со всех сторон сыпались предположения о причинах и последствиях взрыва, из домов выскакивали полицейские и, пытаясь навести порядок на улицах, изо всех сил свистели в свои свистки.

Наперерез Александру мчалась конница пожарной команды, за громыхающей повозкой тарахтел разукрашенный пожарный мотор, недавно презентованный городу добрым вице-консулом Британии. Пожарный колокол предупреждал о появлении конницы, однако толпу это не интересовало – люди продолжали двигаться плотной стеной, перекрывая дорогу лошадям. Неистово верещал гудок мотора, ему вторили нецензурные выкрики из толпы.

- Александр! – кто-то схватил за рукав, останавливая и вырывая барона из несущегося на всех парах потока людей. – Александр Эдуардович! Не надо туда!

- Что горит? Что горит?! – как заведенный повторял Фальц-Фейн.

- Цирк! Цирк взорвали! – громко сообщил Залесский. – Здание деревянное горит, просмоленное, отсюда и дым.

Александр вздохнул полной грудью, но все же чувство беспокойства не покидало его.

- Я все равно пойду туда, - глядя на дым, сообщил барон.

- Хорошо, вместе пойдем, обождите!

Но Фальц-Фейн не дождался. Второй взрыв, прогремевший куда ближе первого, сбил с ног, отбросил на стену. Сверху посыпались битые стекла. Поднимаясь на ноги и тряся головой, барон видел, как пламя вырывается из павильона нового иллюзиона. Как черный дым, похожий на тот, что клубился сейчас над Александровским парком, вываливается периной из оконных проемов и ветер уносит его вниз по улице.

На мостовой лежали ошметки мебели, обрывки афиш. Пламя хозяйничало во всю, уничтожая кино-пленку. Рядом сидели и лежали люди, кто-то кричал, кто-то плакал. Повсюду царил хаос.

Александр еще раз оглянулся на здание полицейского участка, понял, что служителям закона теперь и самим нужна помощь, и снова побежал по направлению к парку.

Перебегая улицу и приближаясь к горящему иллюзиону, Александр обратил внимание на то, как сильно пострадало здание банка. А ведь когда-то дом принадлежал его семье, но был отдан в аренду, а затем и вовсе продан.

Окна на первом и втором этажах были выбиты взрывной волной, повсюду летала мелкая крошка, забиваясь в нос и скрепя песком на зубах. Не прерывая хода, Александр шел напрямую, переступая через обломки и лежащие на земле тела.

«Им помогут», - убеждал себя барон и продолжал идти.

Шел до тех пор, пока не увидел, как из бывшего парадного входа банка выходит вице-консул, а на плече у него висит Вера. Вся в крови, в пыли, хромая и рыдая в голос. Грудь сдавило от жалости и злости – барон кинулся, не разбирая дороги. Прямо навстречу ему, пробиваясь сквозь пелену сизого тумана, выскочил Фредерик Дрэйзен. Александр сверкнул глазами, прыгнул и первым схватил на руки хрупкую девушку.

Вера плакала, громко рыдала и звала по имени кого-то. Левая рука плетью свисала и обильно кровоточила. Барон пытался дозваться Веры, но девушка не слышала. Словно пылая в бреду, повторяла одно слово – Зайка.

Везти в городскую больницу раненую девушку было абсолютно бесполезно. С такими ранениями, как у Веры, пострадавших будет бескрайнее море. Но что еще хуже, будет много раненых с более серьезными травмами. И тогда Вере останется только ждать, когда освободится доктор. Доктора с частной практикой тоже не найти – все сейчас будут призваны на помощь пострадавшим от взрывов.

Застыв посреди улицы с затихшей Епанчиной на руках, Александр решал, куда бежать. На глаза попался увенчанный крестом портал. Екатерининский собор!

Барон, не раздумывая более, ринулся наперерез бегущим к месту взрыва людям. Расталкивая спешащих на помощь, получая удары в спину и плечо, ругаясь сквозь, Александр спешил к своей цели – к церкви. На высоких ступенях стояли немолодые, укутанные в платки женщины. Они беспрестанно осеняли себя крестным знамением и вглядывались с тревогой в лица бегущих людей.

- Помогите! – крикнул издалека Фальц-Фейн, обращая на себя внимание. – Пожалуйста, помогите!

Инокини тут же подхватили свои длинные юбки и бросились к барону. В суете и причитаниях Александр нес Веру к дверям, раздавая на ходу команды:

- Надо вытащить стекло из руки. Перевязать ногу. И много успокоительного. Там был взрыв. Первый – в Александровском парке. Не знаю, что там, но горит цирк. Второй – напротив банка. Кажется, взорвался новый иллюзион. Очень много раненых там...

Сестры кивали, разбегались исполнять приказания. Кто-то позвал священника. Тот приказал нести Веру в закрытое для посторонних помещение – в хозяйственный дом. Там девушку уложили на постель, принялись осматривать ранения.

Александр топтался на пороге. Ни сам священник, ни его жена не обращали на барона внимания.

Новый приступ боли вернул Епанчину в сознание. Девушка очнулась, попыталась встать с кровати.

- Зайка! Где Зайка?

- Тише, тише, милая. Все хорошо. Зайка твой тут стоит...

- Где? Где Зайка?

Матушка кивнула на дверь, улыбнувшись. Хмурый священник же покачал головой – до чего интимные дает прозвища молодые людям своим любовникам!

Вера повернула голову, скользнула невидящим взглядом по Александру, и снова разрыдалась.

- Где Зайка? Зайка где...

Александр не выдержал: бросился к кровати, отодвинул ничего не понимающую чету священнослужителей, упал перед лежащей Верой на колени.

- Кто такой Зайка? Я найду его...

- Зайка, мальчишка... чумазый... невысокий... он не говорит... он у дверей банка стоял... взрыв... потом... я звала его, искала... а потом опять... где он? Он жив?

Вера схватила протянутую руку, не обращая внимания на то, что осколки стекла еще больше врезаются в ладонь, раня Александра.

- Найдите его, Александр, прошу вас.

Теперь уж грубость проявила матушка – грозно глянула на барона и махнула рукой, указывая на дверь.

Уже стоя на пороге, барон обернулся к Вере: девушку поили, придерживая под шею.

- Он ведь только раз новые ботинки надел, - прошептала Вера, беспомощно глядя на жену священника.

Та сокрушенно покачала головой и пыталась уложить девушку на подушку. Священник занимался рассеченной осколком стекла ногой.

Город превратился в улей. Все двигалось хаотично. Все куда-то спешили, кричали, давились руганью, нещадно стегали лошадей. Где-то разгорелся спор, перерос в драку. Где-то уже вовсю шла дискуссия и анти-пропаганда царской власти.

Фальц-Фейн спешил к месту взрыва. Оцепив полицейским кордоном несколько улиц, Залесский руководил процессом. Телегами и носилками транспортировались пострадавшие. Александр задумался на минуту, а может, стоило бы отдать свой мотор на нужды города? Однако узрев в каком невозможном бардаке передвигаются бригады первой помощи, решил, что «фаэтон» стал бы лишь очередной помехой. Да и баронесса, скорее всего, использовала «чертовую машину» для того, чтобы поскорее добраться до замка Фальц-Фейнов.

- Дмитрий Дмитриевич! – окликнул исправника барон, пытаясь докричаться через широкие плечи работников управы.

Залесский Александра не слышал. Стоял нахмурившись, и коротко давал ответы и распоряжения.

- Дмитрий Дмитриевич! – повторился Фальц-Фейн. На сей раз его услышали.

- Александр Эдуардович, езжайте домой! Вы здесь не поможете!

- Это мне нужна помощь! – горестно, но твердо сообщил барон. – Я ищу мальчика.

Залесский разочарованно покачал головой.

- Здесь вы ничего не найдете, барон. Хотя... у вас есть его описание?

- Да, - уверенно сообщил Александр, - невысокий, чумазый и в новых ботинках.

Исправник глянул на Александра так, словно тот повредился умом. Да и сам барон уже понял – не достаточно этой информации, чтобы найти мальчишку.

- Его Зайка зовут, - теряя последнюю надежду, просипел Фальц-Фейн. Он нерешительно переступал с ноги на ногу и чуть не плача, глядел на людей, расчищающих завалы. Если мальчишка там...

- Зайка... - пробормотал Залесский, - знакомое что-то. Подождите, Александр Эдуардович, я сейчас узнаю.

Подозвав к себе одного из подчиненных, исправник что-то недолго объяснял, затем махнул рукой и полицейский исчез, чтобы уже через несколько мгновений вернуться с известиями.

- Ни одного ребенка среди пострадавших нет, - обрадовал Залесский новостью. – Однако, вы уверены, что он был здесь во время второго инцидента?

Александр свел брови к переносице.

- Возможно, когда он увидел дым над Александровкой, помчался туда?

- Бросив Веру Николаевну? – спросил сам у себя Александр, уже и сам подумывая, что первым делом тоже бросился спасать дом. – Благодарю вас!

Залесский возвращал благодарность, но Фальц-Фейн уже ничего не слышал – не обращая внимания на условности, бежал к гимназии.

Подле Александровки все было совсем по-другому. И намного хуже.

- Барон! Барон! Александр Эдуардович! – к Фальц-Фейну бежал Блажков, потрясая объемным чревом и по-дамски заламывая руки. – Боже, какой ужас! Какой хаос! Столько людей! Столько...

Длинные усы градоправителя шевелились и качались по сторонам, как чаши весов. Два блюдца вместо глаз, испачканное сажей лицо, расстегнутые пиджак и жилет – все свидетельства крайней озабоченности и испытываемого ужаса во плоти.

Зачем глава Херсонской городской думы жаловался на ситуацию барону, Александр не знал. Да и слушать не хотел. Сейчас его мысли были заняты одним – найти Зайку.

- Вы Зайку знаете?

- Зайку? – поток жалоб прекратился, лицо Блажкова покраснело от напряжения еще больше. – Медведьев тут, а Зайцева не знаю.

Александр отмахнулся и прошел мимо собеседника. Его интересовали обитатели гимназии.

- Александр! Александр! – жалобно вскричал кто-то женским голосом и камнем повис на шее барона. – Ах, вы меня спасли!

Фальц-Фейн очнулся, как ото сна, перехватил запястья рук, что обвили его шею, и опустил взгляд. Прижимаясь всем телом, к Александру льнула Маргарита.

- Вы, вы мой спаситель! Это кошмар! Кошмар! – тараторила учительница этики. - Заберите меня отсюда, прошу вас...

И всхлипывая, уткнулась носом в грудь барона. Александр позеленел от злости. Молча попытался оторвать от себя Марго, однако цепкие пальчики, словно свело судорогой – отцепить или хотя бы разжать тиски Фальц-Фейну не удалось.

- Маргарита Николаевна, - процедил сквозь зубы мнимый спаситель, - Маргарита!

Но ни холодный злобный тон, ни упорные попытки сбросить с себя ношу, не охладили пыл интриганки. И, наверняка, Александр еще долго бы находился в плену цепких ручек, если бы его сиятельную голову не посетила одна хитрая мысль.

- Марго, - с придыханием позвал барон, подхватывая девушку под спину, и заставляя заглянуть ему в глаза, - Марго...

Барон и вовсе перешел на шепот, отчего девушка потянулась выше, дабы расслышать все, что хотел поведать волшебник с состоянием, стоимостью в пол-империи.

- Вам плохо, Марго? – взгляд девушки перебегал с одной милой ей черты на другую. – Вам нужна моя помощь, Марго?

- Да, - точно так же в полголоса пропела девушка.

- Вам нужен покой? Вам нужно прилечь...

- Да, - еще больше загорались глаза Блажковой.

Вокруг наивной брюнетки разворачивался куртеп, а она не желала внимать чужому горю, думала лишь о том, чтобы поскорее остаться наедине с Александром.

- Мне нужно прилечь...

Театрально закатив глаза, Марго попыталась изобразить обморок.

- Вам надо прилечь, - с надрывом сообщил барон, поднимая девушку на руки.

План был прост: добраться с обморочной девушкой к гимназии, передать в руки дежурному врачу, и выведать у обслуги учебного заведения, кто такой Зайка и где его искать.

Здание от взрыва не пострадало, однако в его помещениях тут же организовали приемный покой и травм-пункт. Ни одного ближе стоящего здания подле Александровской пустоши не было. А тут и ученицы, обученные медицине, и общежитие, из которого можно сделать временный лазарет...

- Нам нужен лекарь! – раздалось над головами мельтешащих по коридорам людей. Марго настороженно приоткрыла глаз.

- Кладите ее сюда! – скомандовал строгий голос.

Блажкова тут же оказалась на твердой неудобной парте.

- У Маргариты Николаевны повреждена голова, - сообщил обеспокоенный барон, - все совсем плохо, - доверительно сообщил Александр и поспешил скрыться.

Возмущений Маргариты Фальц-Фейн уже не слышал – закрыл за собой дверь. Выискивая в гудящей толпе хоть одно знакомое лицо, обнаруживал лишь испуганно горящие глаза учениц, озабоченные лица преподавателей, и ни одной хоть сколько облегченной улыбки.

Отовсюду доносились стоны, обрывки плача. Воздух успел пропитаться запахом крови. Кто-то нечаянно толкнул барона, но не извинился – побежал дальше.

- Стой! – Александр схватил за руку пробегающую мимо девушку. – Стойте... мне нужно найти Зайку.

- Ищите бабу Машу, - ответила девушка быстро, но, похоже, на совершенном автомате, потому что взгляд ее был расфокусирован, - кухарку.

Александр кивнул и отпустил девушку – та рысью метнулась в ближайшие двери, за которой раздался звон битого стекла.

- Кухарка... кухарка... - бормотал Фальц-Фейн, оглядываясь по сторонам и выбирая направление движения. Где в гимназии кухня – он не знал.

Тетя Маша нашлась спустя полчаса. Извозившись в пыли и крови, сбивая каблуки о ступени, уставший Фальц-Фейн все же выловил так необходимого ему человека.

- Зайка? Зайка? – переспрашивала удивленная тетя Маша, не веря, что благородному господину понадобился мальчишка-оборванец. – Тут он, зараза, не хочет допомогать. А на що он вам?

- Он был свидетелем второго взрыва...

- Второго?! – кухарка была удивлена, ошарашена и испугана. – Другий вибух? Де?

- Напротив банка, - поспешил ответить Александр, но вдруг испугался – тетя Маша опустила руки и, глядя в одну точку за пальто барона, стала оседать на пол. – Что... что с вами? Мария...

Поддержать большую женщину барон не смог, посему просто усадил ее на пол, присел рядом, держа за руку.

- Банк... банк... - повторяла тетя Маша, качая головой, - Верочка в банк... Вера Николаевна наша...

На последних словах кухарка подняла взгляд на барона и с мольбой в глазах, беззвучно зашевелила губами.

- Не время сейчас, - разозлился барон, - молитвы читать. Жива Вера... Вера Николаевна. Жива.

Кухарка схватилась за сердце, прижав объемную грудь ладонями.

- Жива... - повторила за Александром.

- Она жива. Где Зайка?

- Ах, Зайка! А где ж ему быть еще, как не у своей крали? Прибёг, как заєць. Юркнув в кімнату і сидить там!

- Где? В какую комнату? Тетя Маша, - чуть не плача просил Александр, - где комната? Ведите! Ведите меня!

Через две минуты и тридцать секунд Фальц-Фейн аккуратно взирал на лежащую в постели девочку и сидящего на полу у ее ног чумазого мальчишку.

- Ах, ты ж пакость мала! – замахнулась полотенцем на мальчишку кухарка. – Сюди прибёг, а Веру Миколаєвну там залишив?

Зайка, как очумелый, вскочил с места. Переводя беспомощный и одновременно решительный взгляд с девочки на кухарку, пытался решить, куда бежать.

- Не надо его бить! Он все правильно сделал! – вступился за Зайку барон. – Он все правильно сделал.

Глядя на малышку с перевязанным горлом, Фальц-Фейн не кривил душой. Сердечная привязанность бывает порою выше предрассудков и условностей. Выше морали. Выше долга.

- Зайка, мне нужна твоя помощь, - обратился Александр к мальчугану. А затем глянул на девочку, и продолжил: - Вере Николаевне нужна помощь.

Больше объяснять ничего не пришлось. Решительный кивок от сидячей больной, не менее решительный шаг Зайки и вот уже двое мчатся по улице, обгоняя ветер.

Вере удалось немного успокоиться. Она сидела в кровати с перевязанной ногой, в разодранной до бедра юбке. Матушка перевязывала ей руку, обильно смазывая йодом. Вера морщилась, но терпела, изредка всхлипывая.

Ее мучила совесть. Ее мучила безызвестность. Ее мучил стыд, потому что она позволила мальчишке остаться на улице, вместо того, чтобы взять мальца с собой. Чертовы правила! Глупые предрассудки! И теперь он где-то там... нуждается в помощи... а она так легко отделалась!

Слезы градом покатились по щекам. Заметив новый приступ печали у пациентки, священник в очередной раз поднес к губам пострадавшей деревянную кружку с успокоительным настоем. Вера послушно отхлебнула, но на душе от этого стало не легче.

В сенях послышались шаги. Епанчина встрепенулась – может, это сестры вернулись, да известия принесли?

Девушка обернулась на звук быстрых шагов и обомлела: на пороге со скорбным и виноватым выражением лица стоял Зайка в новых, но жутко грязных ботинках. А за спиной мальчишки, закусив губу и грея Веру взглядом, высился ее герой – Александр Эдуардович Фальц-Фейн.

Теперь уж точно Епанчина не откажет ему в ужине.

Второй взрыв?! Где?

Ах, Зайка! А где ж ему еще быть, как не у красавицы своей? Прибежал, как заяц. Юркнул в комнату и сидит!

Ах, ты ж пакость пузатая! Суда прибежал, а Веру Николаевну одну там оставил?!

o0S]�a�