На следующий день после импровизированной поездки, Вера решила, что больше не будет плыть по течению, сложив лапки. Следовало начать действовать.

Дома ее вечно сдерживали, не давали расправить крылья. Разве это правильно - не следовать за своим сердцем? Судьба дала второй шанс - следует использовать его. С умом!

Перво-наперво, встретиться с сыщиком. Времени, отведенного на сбор информации, было дано предостаточно. Епанчина собиралась недолго. Октябрь вдруг решил, что еще немного подождет и подарит южанам несколько славных деньков. Поэтому и закутываться в теплые громоздкие одежды никто не спешил.

Вера вновь предпочла пройтись по спокойным улицам города. Конечно, жизнь и в старом Херсоне бурлила. Однако, не неслась, сломя голову, не грозилась упасть в подсечке и сбить горожан с ритма.

Пропавший на некоторое время Зайка, вновь занял свое почетное место. Вера расщедрилась и купила ему новые ботинки. Однако, выйдя на улицу, обнаружила мальца обутым в чьи-то старые калоши. Чуть ли не на голую ногу.

Уперев руки в бока, Епанчина поинтересовалась, куда же делась обновка? Рыцарь сердца потупил глаза.

- Очень надеюсь, что ты их не продал, - Вера не стала ждать объяснений от немого мальчишки, надела маску стороннего наблюдателя, и направилась к углу дома.

Встречаться с мастером сыска в людном месте генеральская дочь посчитала излишним. Уговорившись заранее, Епанчина пришла в контору, соседствующую с тихими нотариальными агентствами.

Как и в первый раз, сыщик встретил Веру хмурым тяжелым взглядом. Усадил за стол, сам сел напротив, и стал поочередно выкладывать на поцарапанную конторку снимки и вырезки из газет.

- Самое первое и самое главное, - проговорил сыщик, прихлопывая черно-белую открытку широкой ладонью, - вы - одна из самых странных заказчиц, бывших в этих стенах за всю мою профессиональную жизнь.

- Я вам уже объясняла, - Вера выпрямила спину, сложила руки на коленях, - я хотела узнать, так ли просто получить о человеке информацию? И в каком объеме. Кроме того, подозреваю, что вы уже проверяли мою вменяемость у лекарей городской больницы, в которую меня определили после кораблекрушения...

Сыщик прикрыл глаза, соглашаясь или не желая выказывать собственное недоверие некоторым предположениям, продвинул открытку Вере. Сдерживая дрожь изо всех сил, фальшивая генеральская дочь взяла в руки фото настоящей генеральской дочери.

И выдохнула. Девушка, сидящая в кресле фотосалона, была похожа на Солнцеву. Пускай, не как две капли воды, но сходство все же наблюдалось. Вьющиеся волосы, густые темные брови, длинные ресницы, прямой нос, тонкие губы, с характерной чертой - четко очерченные уголки верхней губы. И красивые длинные пальцы.

Надев в очередной раз на себя маску холодности, Вера посмотрела на сыщика, и успела заметить рентгеновский взгляд.

- Что еще?

- Вас отослали из столицы, потому как генерал решил взять в жены вашу ровесницу. Новая жена оказалась крайне склочной, но сумела убедить генерала, что вам, в вашем-то возрасте, следовало бы уже иметь детей, и, если вы будете появляться на приемах рядом с мачехой, это не пойдет ни вам, ни ей, ни генералу на пользу. Вас отослали, Вера Николаевна, потому что вы молоды и красивы. Намного красивее вашей мачехи.

И снова протянул карточку. На этот раз - снимок четы новобрачных. Веры на снимке не было. А мачеха, действительно, и в подметки не годилась генеральской дочери. Однако, сумела окрутить генерала. Харизма, видать...

- Это все? - разочаровано произнесла Епанчина.

- Сухомлинов... - сказал сыщик и замер.

Вера последовала его примеру. Фамилия-то знакомая, но вовсе не из этой жизни. Из курса скучной истории Солнцева помнила, что Сухомлинова обвиняли в измене, растрате и вменяли вину в проигрыше России в первой мировой войне.

- Сухомлинов - военный министр, - «блеснула» знаниями Епанчина.

- А еще частый гость в вашем доме. Его сын крайне расстроен вашим отъездом. Крайне.

Вера закусила губу, отвела взгляд. Если так обстоят дела амурные у настоящей Епанчиной, не примчится ли ее влюбленный рыцарь в южную глубинку?

- Меня интересуют связи с Херсонской губернией, - Вера решила не оттягивать момент казни.

- Ничего подобного, - сыщик мотнул головой, - никаких родственных связей, визитов. Вы предпочитали Ниццу нашей Таврии.

Вера не обратила внимания на откровенную издевку сыщика, сейчас она собирала информацию, чтобы обработать ее в тишине и спокойствии.

Остальной рассказ занял совсем немного времени. Гостья расплатилась, забрала все бумаги, которые ей были предоставлены хмурым работником сыска, распрощалась. Уходя, в очередной раз отметила про себя, что ни сама Епанчина, ни сыщик не испытывают симпатии друг к другу. И не доверяют.

Следовало немедля идти в банк и проверять наличие средств.

Улица встретила Веру гулом толпы. Удивившись, отчего народ вдруг решил устроить митинг на тихой обычно улочке, решила переждать наплыв в ближайшем кафе. Усевшись за столик на улице, благо погода позволяла, Вера сняла шляпку, и даже развязала шейный платок - так было солнечно.

- Вера Николаевна, - раздалось радостное приветствие вскоре после того, как был подан чай.

Епанчина подняла глаза - у ее столика стоял улыбающийся и крайне обаятельный Фредерик Дрэйзен. Дневной свет, казалось, стал еще ярче. Вера была рада видеть своего случайного партнера по танцам и, не дожидаясь спроса, сама предложила присоединиться.

- Ах, Вера Николаевна, бросьте, это заведение не достойно принимать такую очаровательную особу, как вы!

Не дожидаясь возражений со стороны девушки, британец бросил несколько звонких монет на стол и протянул руку, предлагая следовать за ним. Однако ответить на приглашение Вере помешал ее маленький верный рыцарь. Вновь возник из ниоткуда, встал между Епанчиной и мистером в светло-сером пальто.

- О, какое знакомое лицо! - сверкнул глазами помощник вице-консула и улыбнулся, чего совсем не ожидала Вера. - Вы меня простите, молодой человек, я в прошлый раз был не очень с вами вежлив.

И, о Боже, протянул руку оборванцу! Зайка нахмурился, не веря в искренность извинений, но видя, что британец не спешит убирать руку, ровно, как и улыбку с лица, а Вера выжидающе заглядывает через плечо, все же решился ответить.

- Ну, вот и подружились! - мистер Дрэйзен разогнулся и снова предложил Вере руку.

Еще не успев закрепить на голове шляпку, генеральская дочь была увлечена в самую гущу толпы.

- Не бойтесь, - Фредерик крепко прижимал локтем девичью руку, а своей ладонью накрыл ладошку Веры, - я вас не брошу, но нам надо на ту сторону.

Зайка потерялся. Напрасно Вера оглядывалась на галдящих людей - мальчишка не вынырнул вслед за парочкой.

- Не волнуйтесь, Вера Николаевна, такие, как он не пропадают, - и Епанчина поверила, успокоилась от одного фальшивого уверения.

Выходя на широкую улицу с бульваром посередине, Вера вдруг вспомнила, что вовсе негоже ходить вот так просто под руку с человеком, не являющимся твоим родственником или нареченным. И дико глянув на Фредерика Дрэйзена, шарахнулась в сторону. И сделала еще хуже - оступилась и потеряла равновесие. Похоже, судьба решила без разрешения бросать Епанчину в объятия британца, как минимум один раз за встречу.

- Вера Николаевна, берегите себя, - проникновенно и жутко волнующе произнес британец, удерживая девушку в объятиях.

Веру бросило в жар. На этот раз шарахаться от кавалера, как от огня, Епанчина не стала. Опустила взгляд, освободила руки, восстановила дыхание. Но уже после этого инцидента разговор не клеился. Куда-то исчезла веселость, снова обнаружились взгляды из-под ресниц.

- Куда мы идем? - решила уточнить Вера.

- Подальше от той толпы, - сообщил Фредерик, - циркачи решили напоследок устроить подарок горожанам и отложили свой отъезд еще на несколько дней. Погода позволяет давать выступления. Да и деньки стоят такие пригожие. А сегодня кто-то сказал, что буду раздаваться билеты бесплатно. Вот народ и бросился за бесплатными подарками.

Вера недоверчиво глянула на британца.

- Уж не вы ли тот самый меценат, что любит раздавать деньги циркачам? - припомнила недавний сюрприз девушка.

На сей раз мистер Дрэйзен отнекиваться не стал, просто опустил взгляд и хмыкнул в усы.

- А не желаете ли отобедать? Вера Николаевна, составьте мне компанию, прошу вас, - вдруг предложил Фредерик.

И что прикажете делать? Разве могла Вера отказать в такой маленькой просьбе тому, кто подружился с Зайкой, тому, кто устроил сюрприз ученицам гимназии? Епанчина не смогла.

Тот ресторан, который был выбран британцем, приветствовал пару начищенными до блеска ручками высокой двери, умопомрачительными деталями интерьера и приятными запахами из кухни.

Желая еще больше произвести впечатление на девушку, Фредерик выбрал одно из самых интересных мест в ресторане - в эркере. Однако, для этого пришлось пройти почти весь зал. И Вера решила, что мистер Дрэйзен достоин большего: после того, как Епанчина отдала лакею свою шляпку и накидку, она самолично предложила руку.

Более благодарного и благоговейного взгляда Вера не видела никогда.

Фредерик вдруг снова стал сам собой: начал отвешивать комплименты поварам, по дороге к столику успел рассказать о недавно приключившимся конфузе с чьей-то женой именно в этом ресторане, отчего он приобрел еще большую популярность.

Вера шла рядом с болтающим британцем, успевая следить за окружением. Зал был пуст. То ли обеденное время - не самое лучшее время для посещения этого ресторана, то ли уже все отобедали, и только Вера потерялась во времени. Внимательно слушая рассказ помощника вице-консула, девушка повернула голову, чтобы получше рассмотреть картину на стене, и замерла - под той самой картиной за чистым от блюд столом сидел барон Фальц-Фейн. В руках он сжимал газету, в зубах - сигару, и неотрывно следил за Верой. Чисто выбритое лицо, казалось, излучало свет, доселе незаметный и такой необычайно притягательный.

Сердце сжалось, в голове затуманилось. Совсем недавно Александр предлагал новенькой учительнице составить и ему компанию за обедом, однако, получил отказ. Тогда Вера сослалась на занятость. А вот теперь вдруг освободилась, но лишь для того, чтобы отобедать с другим мужчиной. На глазах у Александра.

А Фредерик ни на секунду не останавливался, даже не заметил заминки, произошедшей с Верой. Усадил в удобное кресло, сам выбрал блюда и шутил, шутил, шутил. Однако Вере было уже не до смеха. Остро чувствуя чужой нескромный взгляд, более того - пересекаясь взглядами с хозяином жгучих взоров, Епанчина винила себя все сильнее, и под конец, когда Александр поднялся, чтобы уходить, и поклонился знакомым, окончательно решила - ответит согласием на следующее приглашение Фальц-Фейна.

Однако за всю неделю от Александра приглашения не поступило. Не прекращались подарки, класс и комната благоухали розами. Несколько неприятных разговоров случились с директрисой гимназии - Веру откровенно подставляли, и ей это начинало надоедать.

Как показывала практика, если серую мышку загнать в угол, она может обнаружить острые зубки. Сейчас Вера старалась сдерживаться, но желание перегрызть тонкую шейку Блажковой-младшей росло с каждым днем все больше.

Пропал и мистер Дрэйзен. Зато появилось много времени для работы над заказами. Заглядывая в очередной раз в банк, Епанчина обнаружила, что может позволить себе купить простенький мотор или хороший дом. Но жить на широкую ногу девушке не хотелось. Ее устраивала компания шустрых учениц и стряпня тети Маши.

В один из дней второй класс недосчитался одного человека - самого важного человека. Отсутствовала староста класса - захворала.

Вера, не откладывая дело в долгий ящик, сразу после уроков собрала узелок и пошла в соседнее крыло общежития, где располагался импровизированный лазарет - Елена Игнатьевна настояла. Александра лежала на кровати с перевязанным горлом. Компресс. Давно же Вера не видела ничего подобного. Это вам не быстродействующие спреи, снимающие любые симптомы простуды.

Девочка была рада видеть учительницу, но все время почему-то смущалась, пыталась бодриться и косила взглядом в угол комнаты. Вера успокаивала малышку, как могла, рассказывала истории и пройденный материал, предлагала напоить малиновым чаем и всячески старалась изобразить полное безразличие к наполнению заветного угла комнаты.

Когда час посещений подошел к концу и Вера засобиралась к себе, Александра вдруг решила признаться:

- Вера Николаевна, прошу вас, не ругайте его, - и жалобно посмотрела на Епанчину.

Первой мыслью Веры стала почему-то мысль про Фальц-Фейна. Ведь последнюю неделю она имела слишком много свободного времени и поэтому много думала. Винила себя за то, что отказала Александру составить компанию за ужином, за то, что он проиграл пари по ее вине. А потом стала злиться на барона. За то, что не приходит, за то, что не приглашает, за то, что не дает возможности извиниться и поужинать.

Вот и сейчас, когда маленькая Саша попросила не сердиться, Вера готова была простить всех на свете. А потом сообразила, что тезка барона никак не могла прочитать мысли Епанчиной, и говорит сейчас совсем о другом человеке.

- Кого не ругать? - решила все же уточнить генеральская дочь.

- Зайку, - Саша потупила глаза, но перед тем успела кивнуть в темный угол комнаты.

Вера обернулась и обнаружила букет из трех роз. Точно такие же розы уже больше двух недель присылал ей именитый поклонник, оставшийся без ужина.

- Зайка принес? - решила уточнить учительница, даже не думая никого ругать и сердиться.

- Он хороший. Он просто дурные привычки имеет. Но он исправится, - затараторила Саша, - я ему уже говорила об этом. Он даже пообещал ботинки вернуть!

Вот тут Вере стало совсем интересно. Она снова присела на кровать, и приготовилась внимательно слушать. Если мужчина готов изменяться, готов на подвиги ради женщины, вполне возможно, что он нашел свою музу и будет совершенствоваться и дальше.

- А что за ботинки?

- Ох, - девчушка округлила глаза, вздохнув, - вы только не подумайте ничего, он хороший. Но иногда пробиваются старые привычки. Его же на улице нашли. Он воришкой был. Щипачем-крохой. А тут холода на носу. Вот он и потянул где-то ботинки. А потом пришел с цветами. Сказал, что там, где он их взял, таких много и они никому не нужны. Ну, я его ругала...

Вера дальше уже не слушала - опять утонула в собственных соображениях. Во-первых, возмутилась - как это, никому не нужны?! Во-вторых, открыла способность Зайки разговаривать. В-третьих, поняла, почему мальчишка не надевал новые подаренные ботинки. И, в-четвертых, криминальное прошлое...

А не Зайка ли стал зачинщиком скандала на плацу перед цирком в Александровском саду? Отомстил обидчику - украл у того деньги.

- Александра, - Вера накрыла рукой маленькую ладошку, - не беспокойся относительно ботинок. Это был мой подарок. Я еще удивилась, почему он не носит их, а ходит в старых, чужих. Оказывается, боится тебя обидеть.

Девочка тепло-тепло улыбнулась.

- А цветы... - Вера обернулась, посмотрела печально на букет, - для меня одной их и так слишком много. Мне не жаль поделиться. И я не стану никого ругать.

А про себя подумала, ох, и получит же этот проказник влюбленный! Щеголять в дырявых колошах ради спасения любви!

Зайку Епанчина вычитывала уже на следующий день по дороге в банк. День выдался пригожим, солнце светило, иногда только пряча свои ясные очи за дымкой облаков. Воздух был пропитан влагой - к вечеру обещался дождь.

Погреться на солнышке выползли почти все жители города. Выходной день, но лавки продолжали работать. Ребятня бегала, сжимая в руках разноцветные леденцы на палочках, песочное печенье, разрисованное шоколадом и завернутое в бумажную обертку. Цветочные тележки слепили осенними салютами не горше полуденного солнца.

Здание Русского для внешней торговли банка соседствовало с лавками промышленников и двумя рядами фасадных окон выходило на две перпендикулярные улицы.

Оставив Зайку на улице, охранять выход, Вера зашла в здание банка. Вежливый кивок лакею, открывшему тяжелую светлого дуба дверь, улыбка дежурному стражу, просиживающему штаны у окна за невысокой конторкой, дежурное приветствие от рядового менеджера.

Епанчина окинула взглядом операционный общий зал и пристроилась за столом у дальнего окна. Поминая добрым словом изобретателя писчего пера и чернил, горюя над отсутствием банкоматов и расчета накопительными магнитными картами, девушка заполняла бумаги.

Внезапно за окном грохнуло так, что затряслись стекла в оконных рамах, а сердце учащенно забилось. Грудь сдавило тревогой. Вера обернулась к окну, но ничего не увидела, кроме взволнованно глядящих в одну сторону людей. Кто-то тыкал пальцем в направлении перекрестка, не видимого из окна, кто-то со спокойного шага перешел на бег и устремился на перпендикулярную улицу.

Посетители банка тоже загомонили. Кто-то прильнул к окну, кто-то поспешил на выход, бросая недописанные бумаги. Почти все работники повскакивали со своих мест, заинтересованно заглядывали в окна, пытаясь разглядеть хоть что-то из-за спин других любопытствующих. Вере тоже было интересно, но девушка прекрасно понимала, пробиться к окну - дело бесполезное и заведомо травматическое. Не дай бог оступишься - толпа зевак затопчет тебя.

Однако взгляда от окон не отвела и вскоре со своего места увидела клубящийся черный дым - что-то горело, но рассмотреть - что, не позволяли крыши стоящих через дорогу зданий.

- Это в Александровском саду! - сказал кто-то и гудящая толпа ахнула. - Там цирк! Там сегодня представление дают бесплатное!

«Там мои ученицы!» - сердце упало в пятки, руки онемели. Епанчина потрясенно осела на стул, отказываясь верить в случившееся. Если взрыв, действительно произошел возле гимназии, от его эха затряслись окна в банке, тогда что могло случиться в самой гимназии? Там и крышу могло сорвать!

Стараясь унять панику, чтобы не наделать ошибок, Вера принялась складывать заполненные наполовину бумаги. Конечно же, никто из работников и клиентов банка не обращал на девушку никакого внимания.

На глаза наворачивались слезы, когда Вера думала, что могло произойти с теми, кто оказался поблизости. А Зайка? Он же там - на улице! Там толпа! Она его затопчет!

- Ой, смотрите! Смотрите! - снова заволновался народ. - Пожарная команда!

- Мотор! Пожарный мотор!

Мимо банка распугивая колокольным звоном гуляк, неслась конница. А по пятам пожарной команды катился автомобиль, оборудованный огромной бочкой и выкрашенный в ярко-красный цвет.

Толпа зевак, прилипших к окну, внезапно оживилась и принялась наперебой делиться впечатлениями:

- Мотор-то! Мотор-то какой!

- Красный! Пожарный!

- Тушить едут!

- Толпа не дает!

- Ай, да разгонять зевак!

- Давай дорогу освобождай!

Подгоняемые заводилами, толпа двинулась к дверям. Вере показалось, что между полами сюртуков и юбок мелькнула яркая рубаха Зайки.

- Нет, не надо сюда! - прошептала беспомощно Вера, бросая на столе несобранные до конца бумаги.

Животный инстинкт защитницы впрыснул в кровь адреналина, Епанчина ринулась в гущу.

- Зайка, Зайка, стой там! - пыталась перекричать Епанчина толпу, но ничего не выходило.

Колокольный звон, ржание лошадей, крики людей - все смешалось в какофонию звуков.

Кто-то с силой оттолкнул Веру. Девушка зацепилась ногой за ножку перевернутого стула и стала падать.

И в тот же миг прогремел второй взрыв.

Ударившись затылком о простенок, Вера на секунду потеряла ориентацию. Но, наверное, это было даже к лучшему. Падая, Епанчина спаслась от стеклянного дождя.

То, что взорвалось во второй раз, находилось в непосредственной близости к банку - прямо через дорогу. Оглушенная ударом, Вера сидела под широким подоконником и видела, как быстро огромный зал заволокло дымом, как разлетелись во все концы мебель вперемежку с человеческими телами, как посыпалось разбитое стекло, рассекая воздух и одежды пострадавших.

Пытаясь отогнать дымку, застилающую сознание белым саваном, Епанчина попыталась встать, упершись рукой в пол. И тут же закричала - в ладонь врезались тысячи мелких осколков. Кожа лопнула и из порезов хлынула кровь. Острая боль пронзила руку и кометой врезалась в головной мозг. Из глаз посыпались слезы.

Постепенно возвращался слух. Сквозь тугие ватные заглушки пробивались резкие звуки. Кто-то кричал, но Вера не узнавала слов. Кто-то метался, но в стоячей стеной пыли, были видны лишь силуэты.

- Зайка... - просипела девушка, а затем, собравшись с силами, закричала: - Зайка!

Громкий окрик «пробил» уши, голову сжало тисками. Но на призыв никто не откликнулся. Стараясь не повторять ошибки, Вера оперлась целой рукой на перевернутый стул, заранее подергав его, обсыпая осколки стекла. Однако, снова не уберегла себя. Пошатнулась, не удержала равновесия и упала на колено, напарываясь на очередные осколки.

Боль иглой пронзила висок, заставляя взвыть волком. Мысли бешено метались. Боль, кровь, страх, удивление, неверие, истерика - все смешалось. Веру вырвало.

Наклонившись, она увидела свои израненные ноги и медленно расплывающиеся на юбке платья пятна крови. Понимая, что надо остановить кровотечение, попыталась оторвать кусок ткани, однако одной рукой и даже при помощи зубов, сделать это не вышло.

Пыль постепенно оседала, яркие солнечные лучи стрелами рассекали белесую мглу. Кто-то кряхтел, поднимался и падал, брел или полз к распахнутой настежь двери. Две женщины с чудом уцелевшими в этой кутерьме колясками, голося и подвывая, пробирались к выходу. Мужчина, стоящий прямо и пытающийся отогнать дымку, тряс головой, не замечая, что во все стороны от его лица разлетаются капли крови - стеклом ему рассекло висок и щеку.

У Веры тряслись руки. Она снова попыталась подняться, закашлялась от напряжения.

- Вера Николаевна, - послышалось недалеко, - Вера...

Мужчина закашлялся. Епанчина обернулась на голос - сквозь стену пыли к ней направлялся мистер Каруана - вице-консул Британии.

- Вера Николаевна, давайте я вам помогу...

Епанчина отказываться не стала. Оперлась о подставленную руку, но затем, навалилась всем телом - уж слишком сильный был удар о стену. Во рту стало солоно - потекла кровь из прикушенной щеки.

Хромая на правую ногу, окропляя свой путь багряной кровью, Вера продвигалась к выходу. То тут, то там раздавались стоны и просьбы о помощи. Эдвин уговаривал Веру идти быстрее, обещал вернуться за другими. А генеральская дочь неотрывно смотрела на улицу - дом напротив полыхал пламенем.

Сколько прошло времени, никто не мог сказать точно. Вере казалось - вечность.

На улице было шумно и людно, раздавались трели полицейских свистков, кто-то раздавал команды. От огня несло дымом и жаром. Вера старалась не смотреть по сторонам, знала, что можно увидеть последействия взрыва.

А ведь где-то тут может быть Зайка...

От одной мысли о несчастной судьбе ребенка сперло дыхание. Ни пепел, ни запах гари не имели такого влияния на процесс дыхания, как ужас от невозможности убедиться в спасении мальчика. Вера разрыдалась и поехала вниз по руке спасителя.

Она не слышала, как ее звал знакомый голос, не поняла, что ее подхватили на руки и быстро понесли куда-то. Она сходила с ума от безызвестности, повторяла имя своего маленького рыцаря и никак не могла успокоиться. Левая рука безвольно болталась, продолжая истекать кровью. Боль от ранения стеклом уже не беспокоила. В какой-то момент девушка позволила спасительной темноте укутать себя в теплое мягкое покрывало.

Bhy5�S���