Вдох-боль.
Выдох-боль.
Я еще дышу.

Прошло четыре месяца и пять дней с нашей последней встречи. За это время многое изменилось, но есть то, что никогда не изменится.

День сменяется днем, за ночью приходит другая. Все движется, все меняется, но в моей жизни время остановилось. Я застряла между прошлым и настоящим, а будущего нет и никогда не будет. Застряла в лифте, где западают все кнопки. И мне никто не в силах помочь выбраться из металлической могилы, потому что я добровольно себя замуровала. Мне хорошо сидеть на холодном полу и прижиматься головой к гладкой поверхности стены. Я выключила свет и забыла о солнечных лучах. Забыла о том, как пахнут цветы, как светит солнце, как весело щебечут птицы. Забыла, что мир вокруг меня живой. Забыла, что я все еще, к сожалению, жива.

Говорят, время лечит, как опытный хирург, зашивающий глубокие раны. Говорят, память изменчива, как луна, меняющая свой облик каждый день. Но на месте ран остаются шрамы, которые болят от сырости на подушке. А луна возвращается, а вместе с ней и призраки прошлого. Призраки прекрасного вчера, которое никогда не повторится. И почему вчера я не знала, что этот день так прекрасен? Почему потратила его зря? Почему не впитала его запах, не продлила поцелуй, не прочувствовала объятия, не запомнила каждую секунду? Может, сегодня, я могла бы хоть немного утолить свою жажду этими воспоминаниями. Потому что мне нечем больше питать свои страдания. У меня ничего не осталось. Ничего! Ничего не сохранилось. Ни одной фотографии, ни одного видео. А человеческая память так несовершенна. Ничего не осталось от нас! Только пустота и мрак. А под ногами сорок метров обрыва, который манит в прохладную глубину. Минута боли и вечный покой.

Я часто слышала, что люди предчувствуют беду. Но мне никогда не снились вещие сны. И в этот день ничего не предвещало беды. Обычный день, даже более счастливый.
Спустя долгое время, потраченное на выяснение правды, мы с любимым пришли к выводу, что нет ничего важнее нашей любви.

После прекрасной ночи, проведенной с Марком на пляже, я спала почти до самого вечера. Мое тело и душа, согретые любовью, обрели покой. Проснулась, конечно, одна, но с чувством уверенности в чувствах Марка. Счастье, переполнявшее меня, было настолько реальным, что я совсем не расстроилась. Он ведь говорил, что у него запланированы серьезные дела.

Я приняла душ, планируя устроить романтичный ужин. Если бы я знала, что этому не суждено сбыться. Когда в дверь позвонили, я уже была одета в короткое вечернее платье. А на столе горели ароматические свечи.

- Привет!

Я ошарашенно смотрела на разукрашенное лицо Малыша. Вчерашний день вихрем пронесся в моей голове, тревога и чувство собственной вины снова вернулись.

- Прости, - прошептала я, глядя в печальные глаза. - Я не хотела, чтобы все закончилось так.

- Это пустяки, Кейси... я бы отдал жизнь, чтобы еще раз получить от него кулаком в челюсть.

Он протянул ко мне руку и с трудом вздохнул, словно это причиняло ему боль. Я непонимающе смотрела в его глаза, пытаясь разглядеть какое-то объяснение.

- Кейси, нам надо поговорить, - он сделал шаг навстречу, но я остановила его.

- Не думаю, что это хорошая идея, - сказала я, представляя реакцию Марка, когда он увидит нас опять рядом. - Марк скоро должен вернуться, и будет неправильно заставлять его нервничать. Вам надо немного остыть, уверена, что вы опять помиритесь.

- Боюсь, это невозможно, - он схватил меня за обе руки и посмотрел в лицо с ничего не выражающим взглядом. - У меня плохие новости. Сегодня утром произошло нечто непредвиденное. Кейси, твой брат и Марк... они оба мертвы.

- Что? - с трудом шевеля губами, прошептала я, не понимая, почему он говорит так. - Что ты несёшь?

- Прошу тебя, давай присядем внутри, - сказал он, схватив меня за плечи.

- Где? Где Марк?

Я пыталась вырваться из его цепких рук, но тщетно. Тело не слушалось, в голове что-то гудело, в висках стучало, а мое сердце... оно притаилось, как загнанный в клетку зверь.

- Я не могу тебя отвезти к Марку. Там все очень плохо, Кейси...

Дальше я ничего не услышала. Я медленно обмякла в руках Малыша и потеряла сознание.

Несмотря на уговоры и запреты Малыша, очнувшись, я отправилась в особняк Гвидиче. Вокруг дома были припаркованы десятки машин. Всюду стояла охрана, которая даже слушать меня не хотела. Помню, что плакала и бессвязанно умоляла позвать Марка. Но на встречу мне вышел Тони. Его лицо было в шрамах, глаза горели адским пламенем.

- Что ты делаешь тут? - он схватил меня за горло и сдавил настолько сильно, что я не могла вдохнуть. Благо рядом был Малыш. Он встал между нами.

- Зачем ты ее притащил? - Тони кинулся на Малыша, но потом резко повернулся ко мне. - Ну, что? Что еще тебе надо? Нет Марка, нет его больше! Умер... Слышишь? Твой брат убил его.

Я ничего не понимала, ничего не хотела слышать. Перед глазами все плыло, слезы текли по щекам, но разум отказывался верить в услышанное. Я опустилась на землю, упираясь голыми коленками в прохладный асфальт. Молясь, что сейчас появится Марк, и все это окажется кошмарным сном. Но он не появлялся. На темном небе не зажглись вчерашние звезды, никто не накинул на мои продрогшие плечи свой пиджак. Я чувствовала лишь пустоту, обволакивающую меня с головы до пят. Как слепец, оказавшийся на краю обрыва, искала дорогу на ощупь. И сердце мое раненной птицей тысячи раз разбивалось о скалы, но вновь взлетало, чтобы умереть еще раз. Умереть ради того, чья жизнь дороже. Лучше бы оно перестало биться в тот же миг.

- Кстати, твой брат тоже в морге. Его тебе разрешат увидеть, - сказал Тони, склонившись ко мне. - А Марка ты даже не сможешь узнать... твой брат изуродовал его лицо.

- Нет, - шептала я, едва различая сквозь пелену слез искаженное болью лицо итальянца. Вцепившись дрожащими пальцами в пиджак Тони, я попыталась привстать. Но он с силой оттолкнул меня, и я опять оказалась на дороге.

- Да. Он избил его битой до такой степени, что его опознали только по анализу ДНК. Увези эту дрянь отсюда! - сказал он Малышу и скрылся за железными воротами.

Малыш силой затащил меня в машину и вернул в наше с Марком гнездышко, где все напоминало о нем. Попытки вырваться провалились. От внутренних спазмов я совсем обессилила и не могла связать даже пару слов. Не сумев убежать от Малыша, я забилась в угол дивана, прижимая к груди рубашку Марка. Не знаю, как долго плакала.

Очнулась в том же положении. Голова раскалывалась. Обрывки вчерашних воспоминаний и тревога играли со мной злые игры. С трудом удалось разомкнуть налитые свинцом веки. В кресле дремал Малыш. На столике лежал его бумажник. Я достала несколько купюр и сунула под бретельку платья. Ведомая странной безумной силой, на цыпочках дошла до двери и незаметно ускользнула из дома. В голове метались мысли, но ни одно из них не задерживалось.

По оживленному движению машин поняла, что уже давно рассвело. Солнечные лучи едва пробивались сквозь грязновато-серые облака. Кто-то весело крикнул, что я забыла обуться. Но мне необходимо было чувствовать, как царапаются ступни, значит происходящее - не сон. Я шла по обочине, пока рядом не притормозило такси.

- Вы знаете, где находится итальянское кладбище? - спросила я, откинувшись на сиденье. - Мне надо туда.

- Понятно, - печально вздохнул водитель. - Но я не собираюсь ждать вас.

Не дождавшись ответа, он с трудом завел машину. Всю дорогу я вспоминала похороны Николь. Если бы тогда я помогла Марку найти Бена. Если бы! Твердила я себе.

Как только я вышла из машины, сразу поняла, что приехала вовремя. Приехала туда. Здесь негде было повернуться. Глаза щипало от черного. Траурная вуаль опустилась на землю тысячами венков. Люди толпились, шептали, поправляли темные одеяния. Я окинула взглядом всех, но никого знакомого не встретила. Проталкиваясь вперед, слышала недовольное перешёптывание. Люди смотрели на меня. Но я остановилась только, когда увидела инвалидное кресло рядом с черным, полированным гробом. Отец Марка, человек невероятной энергии, который одним взглядом гипнотизировал отъявленных убийц, сидел, склонив голову на одно плечо. Высохшие губы шептали что-то в унисон молитве священнослужителя. Пустой взгляд скользил по крышке закрытого гроба. Я вспомнила слова Тони об обезображенном лице Марка. Сердце сдавило клешнями. Мои любимые глаза, излучавшие сияние звезд; мягкие губы, скользившие по моим; прямой нос, зарывающийся в моих волосах. Его прекрасное лицо, дороже которого не было никого и ничего. Все, что я безумно любила, уничтожено моим родным братом.
Возможно, именно сейчас моя мать и бабушка хоронят его. Но я знаю, что никогда не захочу их видеть.

Я присела между теснившихся людей и сжалась в маленький комочек. У меня что-то сильно болело в груди. Жадно вдыхая кислород, старалась не задохнуться от душивших слез. В горле застрял крик боли. Я хотела кричать, но онемела. Ребра сводило судорогой от боли. Настолько сильно, что я перестала дышать. И опять потеряла сознание. В этот раз меня привели в чувство уже в больнице. Рядом стояли Альба и Тони.

- Исчезни из нашей жизни, - сквозь слезы прошептала Альба, когда я попыталась взять ее за руку. - Лучше бы он никогда не встречал тебя.

Да! Лучше бы он никогда не встречал меня. Лучше бы он встретил другую девушку, которая смогла бы сделать его счастливым. Окружить любовью, подарить сына, о котором он так мечтал.

Они ненавидят меня. Я понимаю их и ненавижу себя больше. Они прогнали меня с кладбища в тот день. Но все последующие дни принадлежат мне. Больше я никак не пыталась связаться с ними. Малыш был рядом. Он отвез меня домой и не отходил ни на секунду. Он надеялся, что со временем я преодолею это. Мне было тошно видеть Малыша, поэтому через три дня я сделала вид, что мне стало лучше, и прогнала его. Он боялся, что я сделаю что-то с собой. Глупец! Я хочу страдать. Хочу сжиматься от боли в клубок, кусать губы, царапать землю ногтями...

Осознание происходящего пришло намного позже. Оно обрушивается на меня каждый день с новой силой. Теперь я понимаю, что он не вернется через неделю, месяц или год. Отрицание только растягивает страдание. Но принять и смириться невозможно. Это слишком больно, чтобы раз и навсегда поверить в потерю любимого человека. Но как бы сердце не страдало и не обливалось кровью, глупое, все еще бьется. Зачем? Ради кого? Нельзя жить только для того, чтобы выжить.

Со смертью Марка все потеряло значение. Мир перестал существовать вне нашей квартиры, которую каким-то образом Марк завещал мне. Когда Малыш принес мне эту новость, я минут десять просто смотрела на белый лист, испещренный мелким аккуратным почерком. Зачем он написал завещание будучи молодым и здоровым? Значит, допускал вероятность своей гибели. Значит, каждый раз уходя, он думал, что может не вернуться.

На самом деле, это спасло меня от скитаний по дворам Чикаго в поисках ночлега. Потому как работать я не смогла бы пойти. Я забываю обо всем. Проваливаюсь в дыру между реальностью и иллюзией. Практически не ем, не пью, не помню, когда в последний раз мылась... Марк создал идеальные условия, чтобы я отреклась от реального мира и отдалась горю.

Каждый день я прихожу на его могилу. На пустых дорожках тихо напевает ветер. В воздухе слышны запахи высохшей травы и вчерашнего дождя. Он покоится не рядом с матерью, как планировал. Клан Гвидиче не смог выполнить даже эту маленькую просьбу единственного наследника. Семья на первом месте. Никаких исключений.

Не знаю, зачем я прихожу сюда? Тут так холодно и одиноко. Я не чувствую своего Марка. И никогда не почувствую больше теплоту его тела, ласку губ, все запахи из его одежды давно выветрились. Никогда больше не прикоснусь ладонью к его груди, не услышу стука прекрасного сердца. Но я продолжаю ходить в его футболках, рубашках, засыпаю, укутавшись в его пальто. Первые дни было неимоверно больно вдыхать аромат его воротника и не ощущать крепких объятий. А сейчас невыносимо больно от того, что время не оставит мне и это маленькое успокоение. Я ложусь на каменную плитку и предаюсь воспоминаниям, пытаясь оживить хотя бы одно маленькое прикосновение к его душе.

Вдох-боль.
Выдох-боль.
Я все еще жива.

Огромное спасибо
_tranquila
за это чудо❤. Отлично передана атмосфера, прекрасный выбор героев и моментов.