В лучах заходящего солнца  мелькают мелкие цветные пятна, которые продолжают кружить голову даже с закрытыми глазами. Они согревают, словно прикосновение маленькой ладошки на щеках. Робко и нежно! Когда огромный ярко-оранжевый шар закатывается за горизонт, на землю ложатся первые неуверенные лоскутки  приближающихся сумерков. В воздухе еще хранится дневное тепло, но прохладный ветерок уносит его вслед за светилом. На зеленеющих верхушках деревьев мерцают последние лучи солнца. Я кружусь вокруг своей оси, широко раскинув руки, вдыхая запах первых побегов. На персиковых деревьях распускаются белоснежные лепестки, источая сладкий весенний аромат.

Кутаясь в большую красную шаль, я вглядываюсь в бесконечную даль, надеясь увидеть силуэт единственного родного человека. Душа рвется на части, но я не смею противостоять обстоятельствам. Все произошло так стремительно, что до сих пор в голове не укладываются все события. Прошло уже более четырех месяцев, а может и больше. Я еще не могу спокойно вспоминать дни, проведенные в заточении. Эта прогулка в преисподнюю без судного дня останется в памяти до конца жизни.

По рассказам врача двадцать дней мой разум блуждал на грани сна и реальности. В бесконечном лабиринте я искала свое помутневшее сознание. Интересно, что люди часто романтизируют коматозное состояние. Видимо, все путевки в прошлое или будущее раздали без меня. Никакого отделения души от тела не происходило. Напротив, я чувствовала каждую частичку своего тела. Но мозг отказывался бодрствовать. Терзая и доводя до безумия, повторяющиеся кошмары не прекращались. Я все еще продолжала лежать на бетонном полу в заброшенном гараже. А мое тело, покрытое ссадинами, безжалостно избивал мужчина в черной кожаной куртке, змеинный шепот которого звучал в ушах, как заезженная пластинка. Даже сейчас мурашки пробегают по спине при мысли об этом исчадии ада.

Один единственный вопрос, но ответа я не знала. Хотелось кричать, но я лишь беззвучно открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Злорадно ухмыляясь, он садился на стул и раскачивался назад и вперед, повторяя, как сильно хочет бросить меня на съедение бойцовскому псу. Это подобие собаки спокойно сидело на привязи, но не сводило с меня взгляда черных голодных глаз. Из приоткрытой пасти выглядывали белоснежные клыки и обильно текла слюна. Несмотря на тяжесть ударов этого мужчины, мысль о звере устрашала намного сильнее. Я представляла, как острые клыки впиваются в мое тело и вырывают окровавленные куски плоти. Каждая секунда, проведенная в том месте, была наполнена страхом и болью. Самыми безобидными были тараканы, которые пытались согреться теплом умирающего человека.

Впервые открыв глаза на больничной койке, я с трудом произнесла имя того, мысли о ком помогали выжить. Но рядом был лишь молодой парень лет тридцати пяти с пепельными волосами. Белоснежный халат, молча измеряющий давление и записывающий показатели в блокнотик. Скупое: "все будет хорошо" и долгие часы одиночества. Тишина доводила до бешенства. Мучаясь от невыносимой боли в пояснице, я пыталась дойти до двери, которая оказалась заперта снаружи. Все было бесполезно. Из одного заточения в другое.

День изо дня проводились процедуры, которые помогли выжить. Но я не видела смысла в  существовании. Пустая комната без окон в идеально бежевых тонах, словно саван, окутывала тело. Я думала, что сошла с ума и нахожусь в психиатрической клинике. Где же иначе? Однажды случайно отломленный зубец пластиковой вилки стал единственным способом заговорить с лечащим врачом. Он подозревал, что я сделала это специально, чтобы острым концом исцарапать вены. Я слезно умоляла объяснить, что происходит и почему нахожусь взаперти? Мужчина нервно жевал кончик ручки и всячески избегал зрительного контакта. Я знала, что больше не будет такой возможности. Сомнение на лице доктора вселяло надежду.

- Я не имею права говорить с вами, мисс Эванс, - еле слышно прошептал доктор, сморщив маленький веснушчатый нос. - Вам не о чем волноваться, тут абсолютно безопасно.

- Тут слишком безопасно. Хватит пудрить мне мозги! - вскочив с постели, я встала напротив, пытаясь заглянуть в голубые глаза.

- Пожалуйста, успокойтесь, - доктор обеспокоенно взял за руку и усадил на прежнее место. - Ваше состояние нестабильно.

- Если вы будете держать меня в неведении, в четырех стенах, все только ухудшится.

- Значит, вы хотели воспользоваться вилкой? - он щурится, и в уголках глаз появляются мелкие морщинки.

- Да, - соврала, не краснея.

- Дайте мне немного времени. Он скоро сам все расскажет. Марк приедет, как только сможет. Обещаете, что не совершите глупостей, если я позволю вам гулять? - с надеждой спросил он.

- Обещаю, - прошептала я, расплываясь в улыбке. - Марк?

- Да, Марк, - хитро ухмыльнулся он и вышел.

По моим венам медленно растеклось тепло при упоминании его имени, которое хотелось повторять тысячи раз. Значит, именно Марк освободил меня и привез в это загадочное место.

С тех пор добрый доктор разрешает один раз в день совершать небольшие прогулки в саду. Мои догадки оказались верны. Это небольшое двухэтажное здание затерялось среди леса и не понятно где находится. Пару раз я встречала одиноко скитающихся пациентов с опущенными грустными глазами. Люди-оболочки, не проявляющие интереса к окружающему миру. Возможно, я выгляжу так же. Кошмары продолжают мучить каждую ночь. Но у меня есть Марк. Только чтобы встретиться с ним, можно ждать вечность.

Возвращаюсь в палату, пока никто не заметил, насколько я задержалась. В коридорах пусто. Из динамиков доносится фортепианная мелодия. Не знаю, кто исполнитель, но это нечто прекрасное. Она слышна и в моей палате, поэтому я блаженно бросаюсь на постель и кутаюсь в одеяло.

Сегодня четверг, значит доктор должен принести новую книгу. Чтение помогает скоротать время, которое здесь тянется бесконечно.

- А я сегодня не один, - говорит он, распахивая дверь.

Сердце бешено стучит, готовое выпрыгнуть из груди. Руки обессиленно опускаются на колени, пальцы впиваются в вспотевшие ладони. Невозможно вдохнуть. Больно и тоскливо. Не осмеливаюсь поднять голову, потому что если это не он, я умру. Слышу, как дверь тихо защелкивается. Легкие шаги. Все, что я вижу перед собой, - черные кроссовки и синие джинсы. Шумно вдыхаю родной запах, не веря своим ощущениям. Садится на корточки возле кровати. Тонкие пальцы накрывают знакомые теплые ладони. Это он. Господи! Это он! Только у него такие красивые руки. Прижимается лбом к моему и медленно вдыхает, долго, словно пытаясь втянуть в себя до последней капли. Длинные пальцы переплетаюся с моими. Нежно. Осторожно.

- Кейси, - шепчет он, и жаркое дыхание опаляет мою шею. - Кейси, посмотри на меня.

Но я не в силах пошевелиться. Мотаю головой, как маленький ребенок. По щекам текут слезы и капают на наши руки. Пытается освободить их, но я сжимаю все крепче. Так невыносимо больно. И я даже не понимаю, почему? Плечи трясутся от рыданий.

- Кейси, прекрати!

Зарывается головой в шею. Мелкие поцелуи по мокрому лицу. Шумное дыхание. Мои тихие всхлипы. Обнимаю Марка за шею. Прижимаюсь к его груди. Вдыхаю запах любимого.

- Где ты был так долго? - с трудом шепчу. - Почему так долго?

- Кейси, милая! - вытирает слезы на моих щеках. - Я не мог.

- Столько времени, - сжимаю в руках его футболку. - Я думала, что сойду с ума.

- Понимаешь, многое изменилось, - пытается удержать мои кулаки, которыми колочу его.

- Ничего не хочу понимать. Забери меня отсюда, - всматриваюсь в черные глаза напротив. Как же я люблю их темную глубину.

- Это невозможно, - тихо с опаской отвечает он. - Ты не вернешься больше в Чикаго.

- Почему? Я не знаю, как оказалась здесь. Это ты? - сажусь рядом с ним на пол.

- Да, - притягивает меня к себе. - Но никто не знает об этом. Хотя я был первым, к кому приехал Тони, когда узнал, что дом и гараж сгорели дотла.

- Но как? Как тебе удалось оправдаться? - я нетерпеливо задаю очередные вопросы. Их слишком много.

- Я отвез тебя в нашу квартиру и спрятал в гардеробе. Перевернул комнаты вверх дном. Благо там еще оставались бутылки с прошлой пьянки. Пригласил одного друга... - Марк смущенно отводит глаза. - То есть подругу. В общем, сделал вид, что мне нет до тебя никакого дела.

- С помощью подруги, - отстраняюсь от него. - Значит, у вас это отлично получилось.

- Перестань, - обратно притягивает в свои объятия. - Я должен был что-то придумать. Иначе, нас убили бы. Элис рисковала жизнью, и я очень благодарен этой смелой девушке. Она буквально выставила Тони за дверь.

- Чтобы не мешал вам, - с ухмылкой бормочу я, а Марк лишь смеется.

- Я безумно соскучился по тебе, моя язвочка, - говорит он, прижимаясь губами к моим.

Тело помнит каждое прикосновение и оживает, как подснежник под лучами солнца. Тонкая нить нежности натягивается по всему телу и сжимается внизу живота. До боли сладкая истома, и кружится голова. Запах морского бриза обволакивает нас воздушным облаком, и я схожу с ума, проводя подушечками пальцев по легкой щетине на подбородке. Сильные руки уже пробираются под тонкую футболку, и тысячи мурашек пробегают по спине от этого прикосновения.

- Кейси, - отрывает губы от моего рта и заглядывает в мои затуманенные глаза. - Я хочу спросить кое-что, но не знаю как... И это одна из причин, из-за которой я не осмеливался взглянуть в твои глаза. Все эти месяцы думал об этом... Я купал тебя в тот день и в общем, ты была вся в крови... всюду. Они...

- Нет, - прерываю его, потому что вижу, как тяжело дается каждое слово. - Ничего такого не было. А кровь была, потому что это животное пинал живот.

Я не хочу вспоминать. Никогда.

- Хорошо, - гладит меня по голове, заправляя непослушные пряди. - Прости, что пришлось пройти через такое. Если бы в ту ночь я не напился, ничего бы не произошло. Мы не поссорились бы, и ты не попалась в лапы тех уродов.

- Это не ты виноват, а Бен.

- Твой брат натворил еще кое-что. И лучше бы ему исчезнуть навсегда.

- Что? - пытаюсь поймать взгляд, изучающий мое лицо.

- Это неважно! Чтобы ни случилось, где бы я ни был. Не забывай, что я всегда с тобой. Прикоснись к своему сердцу и ты почувствуешь, - прижимает руку к моей груди. - Я буду в нем вечно.