Резкий поворот влево, звук музыки, разрывающий ушные перепонки. Запах гари от шин на раскаленной трассе. Пустая и бесполезная трата времени, но что поделать? В тот вечер мы просто были зрителями. Я хотел туда, но не хотел опять подсаживаться на этот адреналин. Обещание, данное отцу после аварии два года назад, не могло быть нарушено сейчас. Последнее время наши отношения резко ухудшились. Я общался с ним только как подчиненный с шефом. Признаться, я был счастлив проходить практику у такого опытного адвоката, но жаль, что мои способности и приобретенные знания помогут избежать наказания отморозкам.

После гонок вся наша компания поехала на пляж. Мне пришлось представить всем Кейси, как мою подругу, не мог же я сказать, что она мой деловой партнер. Мы заключили сделку: она притворяется моей девушкой, а я после примирения Альбы и Дино перестану издеваться над ней. Да, она мечтала засунуть эти стодолларовые купюры в мою глотку. Зачем иначе она их собирала?

Ночь на пляже была для меня утомительной после беготни по делу Серджио. Этот урод был виноват, а мой отец подкупал свидетелей или уговаривал другими способами, о которых мне было противно думать. Скорее всего, в итоге следствие смогут так запутать, что его освободят за неимением состава преступления. А убийство сорокалетнего мужчины останется открытым долгие годы. Кому нужно разыскивать убийцу простого механика. Даже дело президента Кеннеди до сих пор открыто. Единственный реальный подозреваемый Ли Харви Освальд был застрелен на глазах у цереушников и кучи репортеров. А в конце двадцатого века было доказано, что этот бедолага не виноват. Не знаю, почему этот случай всегда всплывает в моей голове? Возможно потому, что не хотелось бы, чтобы другой ответил за убийство, совершенное подзащитным моего отца.

На пляже я заснул, положив голову на колени Кейси. Это неописуемое ощущение все еще греет мою душу. Я понимал, что рою себе яму, но пути назад не было. И не очень стремился найти его. Кейси стала моим спасательным кругом. Я вдруг понял, что, возможно, все не так трагично, и позволил себе частичку счастья. Все время, пока я блуждал в царстве иллюзий, она ни разу не пошевелилась; боялась разбудить, как потом объяснила мне Альба. Она прогнала всех развлекаться на метров пять подальше от нас. Пляж Фуллертон самый укромный и чистый, так как днем здесь отдыхают лишь семьи или влюбленные парочки. Приезжие редко тут бывают, поэтому там всегда чисто и уединенно. Песок еще хранил дневное тепло, мы лежали на расстеленном тонком одеяле и вдыхали свежесть, накатывающую с каждой волной. Из динамиков машины, неподалеку от нас, доносилась музыка, под ритмы которой озеро танцевало ночное танго. Я спал так сладко, как, наверно, малыши спят на коленях матери. Конечно, мои мысли были не настолько невинны. Тепло ее тела согревало мою щеку сквозь тонкую материю. А когда я почувствовал ее пальцы на своих волосах, мое тело растаяло от нежности.

- Марк! Марк! - громко проносится над моей головой голос отца и вырывает из сладких воспоминаний.

- Что? - как ни в чем не бывало спрашиваю я, продолжая заносить пометки в черный блокнот перед собой. - Я понял, что ты хочешь оправдать этого отморозка любым способом. Но что тебе надо от меня?

- Это я должен спросить, что? Что с тобой? - по его лицу блуждает подозрительная улыбка. - Ты часом не влюбился?

- Ты собираешься контролировать даже мою личную жизнь?

- Ты рассержен на меня, но я даже не представляю, почему? - он садится на край стула напротив и пытается поймать мой взгляд. - Если забыл, то напоминаю, что ты сам согласился принять на себя это бремя. Отбрось бессмысленные сомнения. К чему они? Или ты думаешь, что убитый был кристально чист. Его убили не просто так. Скоро у тебя посвящение. Если ты не был готов, зачем принял предложение Морино?

- По-твоему я должен был позволить убить мою сестру или драться с лучшим другом ради ее прихоти? - резко поднимаюсь со стула и отхожу к раскрытому окну. Кофейного цвета тюль слегка колышется от сквозняка. - Такой расклад устраивал всех. С этой целью я был зачат тобой, тебе не нужна была моя мать. Она лишь дала жизнь твоему наследнику. А через меня ты и дядя планируете восстановить свое положение в семье.

- Несмотря на твой неординарный интеллект, ты абсолютно глуп в житейских вопросах, - он продолжает сидеть на своем месте, но я слышу, как напрягся его голос.

- Наверно, потому, что я рос, как прокаженный в четырех стенах. А мой отец был слишком занят своей карьерой, - в карманах моих брюк скоро появятся дыры от того, как я сражаюсь с гневом, пряча там сжатые кулаки. - Женщина, которую ты заставляешь называть своей матерью, ненавидит меня. А моя родная мать гниет в сырой земле.

- Я любил твою мать, - еле слышно пробормотал отец, - но слишком  боялся лишиться статуса в семье, чтобы жениться на американке. В то время были другие нравы. Только чистокровные итальянцы могли стать членами семьи. Она поняла меня, приняла тот факт, что я выбрал семью.

- Семью? - с моих губ срывается смешок. - Ты хотел сказать - власть!

- Пусть так. Когда я женился на Анабель, она попросила отпустить ее, но через три года судьба опять нас свела; я был разочарован в браке. Отношения с твоей матерью, как глоток свежего воздуха в прокуренном подвале. Я знаю, что виноват перед тобой. Как же ты похож на нее; ее белизна на твоих щеках и ее доброе сердце бьется в твоей груди. Мы не планировали тебя, но так случилось. От Анабель я уже отчаялся иметь детей, поэтому с радостью принял эту новость. Никто не знал, что это мой ребенок. Она продолжала работать секретаршей. Неужели ты не помнишь, как мы были счастливы? Тебе было семь, когда...

- Не помню, - разворачиваюсь и направляюсь к выходу из этого мрачного склепа, который стал смыслом жизни отца - кабинет, где есть повод укрыться. - Это было так давно и уже не имеет никакого значения.

- Сын, - слышу я за спиной, отчего столбенею, как статуя. - Она красивая?

- Да, - мои пальцы смыкаются на дверной ручке. - Красива и невинна, как первый подснежник.

Направляюсь в свою комнату и быстро собираю спортивную экипировку, чтобы расслабиться на ринге. Колотить грушу, как ошалелый, и забыть все проблемы. За стенкой слышу очередную истерику моей сестры. Как же они достали!

- Открой, Николь, - колочу в ее дверь, после минутной тишины в дверях появляется улыбающийся Бен. - Что у вас происходит?

- Ничего, - отвечает он, пропуская меня внутрь. - У нее токсикоз - нервничает немного.

- О-о-о! А вот и мой любимый брат заявился, - говорит она, сидя в кресле и сморкаясь в носовой платок. - Что тебе надо?

- Тебе плохо? - пытаюсь разглядеть в ее глазах объяснения. - Ваши скандалы слышно по всему дому. Я же говорил, что это не для тебя.

- И что? Счастлив? - нервно сжимает кулаки и натягивает на себя фиолетовую простынь. - Ты как папа, всегда все знаешь. Он только тебя любит и завещание переписал на тебя. Мне и маме достанутся остатки. Но твое время тоже придет. Однажды ты споткнешься, и тогда я буду рядом.

- Не говори глупостей. Отец не писал никакого завещания. В чем проблема? Ты больше не любишь его? - указываю на переминающегося с ноги на ногу Бена. - Романтика закончилась, и наступили серые будни. Никто не мешает, и он стал не интересен?

- Мне плохо, я устала. Вытащите это из меня, - говорит она, брезгливо морщась на свой округлившийся живот. По комнате разбросана грязная одежда, постель не заправлена, а прикроватный столик загроможден использованной посудой.

- Ты не в себе. Причем тут ребенок? Чем он помешал? - совершенно не понимаю, в чем дело. Круги под глазами, растрепанные волосы и отсутствие макияжа говорят о том, что она не выходила из дома. Конечно, Николь не может жить ради кого-то, кроме себя. - Ты не могла подумать об этом до того, как залетела?

- Все нормально, Марк, - тихо шепчет Бен, положив руку на мое плечо. Длинные костлявые пальцы неуверенно разжались под моим суровым взглядом. - Такое бывает во время беременности. Я позабочусь о ней.

- Мне жаль тебя, дружище. Тебя и ребенка, - говорю ему уходя. - Будет нелегко.

- Заткнись, - кричит она мне вслед, закрывая дверь; слышу звон стекла. Еще один хрустальный стакан канул в небытие.

Я бешено колочу грушу, перекручивая в голове разговор с отцом и сестрой. Эти образы мелькают перед глазами, как во сне. Их голоса все еще звучат в ушах и сражаются за первое место в этой борьбе. Больно и горько от того, что они так эгоистичны. Отец думает о своих планах, а Николь делит состояние отца. Тут явно работает Анабель. Ее интересуют только деньги. Но ничего о завещании мне не известно.

- Привет, - слышу я за спиной.

- Кейси? - резко торможу грушу, обхватывая ее одной рукой. - Что ты тут делаешь?

- Альба меня притащила, - она смущенно проводит рукой по ключице, выступающей из-под короткой маечки. Слонового цвета кожа притягивает мой взгляд, но я стараюсь не рассматривать ее откровенно.

- Ну, давай используем этот момент, чтобы реализовать наши планы, - закрепляю на ее тонких запястьях перчатки. - Это перчатки Альбы?

- Да, - она махнула в сторону раздевалок, - хотела меня немного подучить, но встретила друга по дороге. Скоро вернется, лучше подожду ее.

- Ты боишься меня? - беру ее за локоть и тяну ближе к себе. Мои руки уверенно сжимаются на ее плечах. - Я не кусаюсь, Кейси. А если и укушу, то только с нежностью.

- Прием по вышибанию высокой самооценки я знаю лучше всех остальных, - говорит она, оглядываясь на меня. Я стою за ее спиной и вдыхаю запах карамели, исходящий от ее волос; сладкий и манящий. Стоит лишь слегка склонить голову, и мои губы окажутся на ее нежной коже.

- Дыши глубже, - мне тяжело сдерживать смех, когда эта девушка рядом. Несколько человек с удивлением наблюдают за нашим танцем по рингу. - Всегда бей в лицо своего противника, лучше в нос или в бровь, чтобы потекла кровь. Это задержит его, и у тебя появится время.

- Если я испорчу твою милую мордашку, Альба меня закопает на заднем дворике своего дома, - ее попытка отвлечь меня удалась. Удар приходится по левой почке, и я делаю вид, что мне больно.

- Это не честно, - бормочу, едва сдерживая смех при виде ужаса на румяном личике. - Теперь ты должна мне одно желание. Все мои друзья увидели этот позор. Меня побила девчонка.

- Хорошо, хорошо, - стягивает с себя перчатку и гладит меня по плечу. - Прости, не рассчитала силы.

От этого прикосновения теплой ладони в груди сладостно заныло. Я смотрю в ее глаза и понимаю, что никогда прежде никто не вызывал столь нежные чувства во мне. Рядом с Кейси забываются все проблемы, и мир уже не кажется холодным и расчетливым. Ее невинные глаза, и то, как глубоко они заглядывают в бездну моих, согревают сердце. Кажется, я влип.