Доктор Паркинсон был категорически против отпускать Элиота из-под наблюдения врачей. Вместе с Розитой Вайс они в унисон кричали о важности стационара и лекарств. Стефано лишь раз бросил вопросительный взгляд на парня, убеждаясь, что тот не передумал, и после его несмелого кивка, удалился. Вернулся мужчина со стопкой бумаг, которые Элиоту пришлось подписать, чтобы подтвердить отказ от госпитализации.

Создавалось впечатление, что удержать мальчишку хотели не ради здоровья, а чтобы скрыть произошедшее, но ни доктор, ни тем более мать, не решались выступить против Стефано. Элиот впервые в жизни ощутил поддержку, защиту. Чувство казалось пугающе странным.

Когда двери лифта закрывались, Розита и Паркинсон с упреком смотрели вслед беглецу. Лишь на миг Элиот успел заметить приближающегося к жене Джима, а потом двери с механическим скрипом сомкнулись. Даже одной секунды достаточно, чтобы навсегда запомнить страдальческий вид отчима, чья левая часть обмотана примочками и бинтами. Уголки губ Элиота болезненно поползли вверх, тревожа еще не зажившие раны.

Если Стефано и видел этот порыв малодушия, то вида не подал. Вместо этого поинтересовался: - Тебе нужно заскочить домой, чтобы собрать вещи?

- Нет.

Элиот не стал пояснять, что вещей у него и нет. Закинувшись обезболивающим, он забрался на заднее сидение автомобиля и вскоре заснул. Сацума осталась позади.

Путешествие выдалось действительно сложным. Непрекращающиеся боли и постоянная тошнота вынуждала делать частые остановки. В самолете стало только хуже. От малейшей тряски Элиот болезненно вскрикивал. А после приземления они вновь взяли машину и добирались до поместья долгих два часа.

По пути парень даже не думал, чтобы задавать вопросы. Единственное, что удалось понять – теперь он в Нью-Мексико. С каждой минутой вне больницы становилось только хуже. Пот крупными градинами стекал по лицу, а тело бросало то в жар, то в холод.

- Потерпи парень, - обернувшись через плечо бросил Стефано, - как приедем, обещаю тебе лучшего врача.

- Я нормально.

Терпеть боль для Элиота не в первой. В этот раз хотя бы оказали малейшую медицинскую помощь, еще и дали таблетки. В аптечке матери не было ничего, кроме антисептика и ленты пластыря.

Элиот вновь принял таблетку. Такая доза вряд ли полезна для организма, но он все равно не смог вспомнить, когда принимал предыдущую. Лекарство не заставило себя ждать - уже через четверть часа стало сносно. А еще через десять минут автомобиль свернул к кованым воротам элегантного черного цвета.

На особняк, окруженный частыми высокими деревьями, уже опустились сумерки. Возможно, поэтому в нем чувствовалось что-то неуютное.

Строение поражало своим масштабом: два этажа выстроились полукругом перед подъездной площадью и небольшим фонтаном. Корпус выложен зеленовато-серой плиткой, имитирующий натуральный камень. По обе стороны от центрального входа – необъятные колонны, испещренные длинными трещинами.

Ничего дружелюбного в доме не было, даже не смотря на хорошо освещенную террасу. Элиот на секунду подумал не вылезать – ничего хорошего этот дом принести не может. Но выбора не предоставили. Стефано услужливо распахнул дверь, строго следя своими маленькими глазками, как парень выбирается из автомобиля.

Внутри дом освещен плохо. На первом этаже тускло горели ночники. Но даже в их свете огромная лестница, ведущая наверх, блистала. Белоснежные ступени, укрытые бардовым ковром, тянулись дугой. Золотистые перила поддерживали изящные тонкие балясины.

По этой лестнице, подобно призраку, торопливо спускалась женщина. В длинном ночном платье и с распущенными смоляными волосами выглядела она несколько пугающе. А когда приблизилась, и вовсе перестала казаться вменяемой.

Женщина рухнула на колени перед Элиотом и обхватила его ноги. Хватка оказалась такой сильной, что юноша едва не повалился следом. Лишь каким-то чудом удалось удержать равновесие.

Утыкаясь лицом в чужие колени, женщина плакала и о чем-то слезно просила, но из-за истерики не удавалось ничего разобрать.

- Мама, встань, - холодный голос, полный презрения, отразился от каменных стен. Поднимая голову, Элиот ожидал увидеть настоящего монстра, лишенного человечности, но оказался не прав. С высоко поднятой головой по лестнице шагал подросток. Черные волосы распадались на две части, идеально ровным срезом покрывая кончики ушей. Остальная часть волос сзади коротко подстрижена.

Он шел вальяжно, словно хозяин всего мира – не меньше. Лишь напряженные плечи выдавали его эмоции. Руки парень засунул в карманы свободных джинс - только это удерживало куртку от неминуемого падения. Черная ткань скомкалась где-то в районе локтей, так что теперь каждый мог лицезреть мускулистые плечи. Растянутая майка их совсем не скрывала.

Парень обладал такой притягательной энергетикой, что Элиот на миг забыл о боли и женщине, рыдающей у ног. Ровно до тех пор, пока она вновь не вскрикнула: - Не встану, пока он не разрешит нам остаться!

Элиот перевел удивленный взгляд на Стефано, но тот оставался безучастным, в очередной раз давая парнишке сделать собственный выбор.

Тем временем юноша уже спустился вниз. Его холодные, почти черные глаза, одарили Элиота порцией нескрываемого презрения. Он выше всего на голову, но самоуверенность и манера держаться, создавала между парнями целую пропасть. Элиот в очередной раз ощутил себя ребенком, не способным справиться с натиском. В голове зачем-то всплыла картина, как они с матерью спят прямо на улице, потому что Джим оказался не в духе.

- Отстойно выглядишь, - произнес парень тоном, словно говорил о погоде.

Элиот догадывался, поэтому отвечать не стал. Вместо этого опустился на корточки, что далось не легко, потому что дамочка никак не хотела разрывать хватку, боясь, что мальчишка уйдет. Но он просто взял ее за руки и помог подняться.

- Это не мой дом, - вкрадчиво произнес он, - все, кто жили здесь прежде, могут остаться.

- Лучше сначала поговорить со мной, прежде чем принимать хоть какие-то решения, - голос Стефано звучал предостерегающе, с легкой угрозой, но все трое его проигнорировали.

Может быть Элиот об этом пожалеет, но он не представлял, как возможно выгнать посреди ночи женщину на улицу. Кем бы она не являлась, вряд ли такого заслуживала.

Повторять дважды оказалось не нужно. Женщина бросилась на Элиота, крепко стискивая в объятьях и шепча слова благодарности. Каждая клеточка тела болела, поэтому юноша поспешил освободиться из цепкой хватки.

Сын ненормальной подобные чувства не испытывал, и уж точно не собирался бросаться в объятия. Напротив, он недовольно фыркнул, всем видом показывая, что не впечатлен сей щедростью.

Разбираться с причинами подобного поведения нет ни сил, ни желания, а потому Элиот просто последовал вслед за Стефано, чтобы наконец-то оказаться в постели.

Его новая комната находилась на верхнем этаже и являлась олицетворением мрачной строгости и элегантности. По сравнению со старым трейлером помещение казалось излишне вычурным и невероятно большим. Двуспальная кровать стояла прямо напротив камина, а за плотными шторами виднелась стеклянная дверца – выход на балкон. Еще одна дверь едва приоткрыта. Через щель виднелась золотистая ножка ванны.

Порадоваться своему положению Элиот решил позже. Из-за боли и лекарств он даже до конца не осознавал происходящее. Юноша обессилено приземлился на кровать прямо в изорванной и окровавленной школьной форме, и моментально провалился в сон.

Потом приходили врачи. Череда лиц и обрывки фраз мелькали в сознании, но Элиот не находил в себе силы проснуться. Иногда он ощущал, как острая игла протыкает кожу, иногда кто-то поднимал его голову и размыкал губы, чтобы влить лекарство. Кажется, парня даже успели обмыть и переодеть, но все это происходило где-то далеко.

Сложно сказать сколько дней прошло, прежде чем Элиот окончательно пришел в себя. Когда он открыл глаза, едва сумел вспомнить где находится.

Самочувствие куда лучше, чем по приезду. Удалось подняться почти без боли. Пошатываясь от слабости, Элиот направился в ванную. Запах апельсиновой цедры и кедра заполнял светлую комнату. Тому виной большая корзина с мылами, расположенная на столике у классической ванны с витыми ножками.

Элиот миновал ее и приблизился к раковине, не в силах отвести взгляда от отражения в зеркале. Синяк почти зажил, но половина лица все еще окрашена в зеленовато-желтый цвет. Губы, сухие и бледные, выглядели почти обескровленными.

Элиот провернул золотистый кран, и набрал в ладонь ледяной воды. После умывания стало немного легче, точно бы мысли улеглись на свои места. Парень старался не думать о матери, но ненароком представлял гнев Джима. И теперь единственной, на кого отчим мог его вылить, Розита.

- Хорошо, что ты пришел в себя. В прессу уже просочилась новость о новом директоре. Журналюги требую информации.

От внезапно раздавшегося голоса, Элиот вздрогнул. Обернувшись, он обнаружил Стефано в дверном проеме. Как и при первой встречи, мужчина одет в элегантный костюм. Поймав взгляд парня, он потряс в руке оранжевый флакончик с таблетками и бросил. Элиот сразу понял, что это, потому жадно бросился ловить. Поймать, конечно, поймал, но сильно потревожил все еще перетянутые ребра. Впрочем, это казалось не важным. Он бросил таблетку в рот, зачерпнул в ладонь воды и запил.

- Кто мой отец? – вытирая руки о рядом висящее полотенце спросил Элиот.

- Поговорим после обеда. Уверен, ты голоден.

В подтверждение в желудке засосало. Наверняка, пока он лежал в отключке, врачи кололи какие-то питательные вещества, но то не сравнится с полноценным обедом. Поэтому спорить Элиот не стал, да и не в его это характере. В парне сумели выдрессировать одну особенность – абсолютное послушание. И для себя он решил – будет вести себя тише воды, чтобы ненароком все не испортить.