«Наслаждайтесь качеством жизни в Сацума». Таков девиз крохотного городка в штате Алабама. Шесть тысяч жителей и редкие туристы могли по достоинству оценить затопленные земли и непроходимые болота, кишащие аллигаторами.

Элиот Вайс всю сознательную жизнь прожил в трейлере на побережье реки Байу-Сара, и рептилии – самое безобидное что с ним случалось. Куда больший страх он испытывал при виде отчима, сжимающего в руках что-угодно. Эту истину Элиот впитал с молоком матери: если Джим Вайс держит в руке что-то, кроме бутылки водки, он обязательно этим воспользуется.

Стоит ли говорить, что больше всего на свете Элиот мечтал убраться подальше от Сацумы и ненавистной семьи. Получить образование даже в самом захудалом колледже он и мечтать не смел – ни деньгами, ни хорошими отметками парень похвастаться не мог, а вот найти работу где-нибудь в порту представлялось уже реальным. И сегодня Элиот собирался сделать первый шаг навстречу новой жизни.

Выпускники Старшей Школы Сацума получили аттестаты. Вечером учеников ждало последнее совместное празднование, но Элиот давно решил, что туда не пойдет. В коробке под кроватью ждал своего часа билет на автобус до регионального аэропорта в Мобиле. А оттуда можно махнуть куда угодно. Эта мысль так грела сердце, что Элиот возвращался домой почти с улыбкой. Но стоило войти внутрь, как уголки губ медленно поползли вниз.

За годы жизни Элиот научился находить даже в самых бесстрастных лицах ответы на невысказанные вопросы. То, как нервно вздрогнули губы Розиты Вайс при виде сына, и как быстро она отвела глаза, могло говорить лишь об одном.

Едва входная дверь захлопнулась за спиной Элиота, из комнаты показалась помятое лицо Джима. Шагать он старался прямо, но то и дело, хватался за мебель, чтобы удержаться на ногах. Вид пьяного отчима был для Элиота таким привычным, что он даже не сразу заметил в его руках потрепанную коробку от хлопьев «Lucky Charms». Ту самую, что Элиот так надежно прятал в течение последних двух лет.

Джим демонстративно перевернул коробку, вытряхивая наружу содержимое. Тысяча долларов, перетянутая резинкой, мелкие монеты и билет до Мобила упали к ногам мужчины.

Розита выскользнула на улицу, так и оставив плиту не выключенной. Она убегала всегда, чтобы не попасть под гнев супруга. Когда все заканчивалось, мать возвращалась, прижимала сына к груди, с особой нежностью обрабатывала раны, но никогда не думала вступаться.

- А я-то думал, куда пропадают мои деньги, - едва шевеля языком произнес Джим. – Я говорил Розите, что ее щенок тащит все, что криво лежит!

Замечание было абсолютно превратно. В городке, где все друг друга знают, трудно тайно найти работу, поэтому Элиоту приходилось отказываться от обедов, чтобы скопить хоть немного денег. Когда учителя стали это замечать, пришлось придумать что-то другое, и парень начал помогать отстающим ученикам. Его оценки не блистали, но все же находились ребята, кто понимал материал хуже. Так что в той злосчастной коробке не было украдено ни цента, но объяснять это отчиму Элиот не стал. Вместо этого рухнул на немытый пол, собирая деньги.

Автобусный билет оказался зажат ботинком.

- Пусти, - сквозь зубы прошипел Элиот, стоя на коленях перед отчимом. В любой другой ситуации, он бы забился в угол, чтобы не навлечь на себя гнев Джима, но сейчас самое важное заполучить билет. Он – ключ к новой жизни, спасательный круг в море насилия.

– Это мои деньги! – взревел Джим, сжимая уже пустую коробку в руках.

– Я не взял у тебя ни цента!

Элиот потянул за краешек билета, но тот оказался надежно прижат ботинком сорок четвертого размера. Прикидывая, поверит ли водитель, что билет утерян, Элиот отвлекся и пропустил удар. Колено пришлось прямо в лицо, а голова запрокинулась так, что парень попрощался с жизнью. Все это сопровождалось треском. Зубы, нос или шея... было уже не важно, потому что следующий удар пришелся куда-то под ребра, и оказался в сто крат болезненней предыдущего.

Гравитация вокруг перестала существовать. Элиот даже не понимал валяется ли на полу или все еще стоит на коленях. Он пытался поднять руки, чтобы закрыться, но удары сыпались со всех сторон.

Еще никогда прежде Джим не был таким кровожадным. Этот трусливый мужчина боялся общественного осуждения, поэтому наносил удары лишь в те места, где их никто не увидит. Но в этот раз все оказалось иначе.

Боль.

Всепоглощающая агония разделила жизнь Элиота на до и после.

- Щенок! Я выбью из тебя все дерьмо! – пьяно пыхтел Джим.

Следом раздался грохот посуды – вероятно в ход пойдет кухонная утварь. Элиот попытался открыть глаза, чтобы хотя бы увидеть от чего сегодня умрет. Вышло лишь наполовину – левый глаз заплыл и отказывался слушаться. Но и одного глаза достаточно чтобы увидеть происходящее. Только мозг отказывался в это верить.

Мужчина в дорогом костюме держал отчима за шкирку и словно столовой тряпкой возил по тумбам, смахивая пьяным телом на пол посуду. Лицо Джима опасно приблизилось к плите, и зрачки заплясали танец страха. Одним легким движением, словно бы сто восьмидесяти фунтовый Джим ничего не весил, незнакомец поднял его в воздух и через секунду уложил на раскаленную конфорку. Никогда прежде голос отчима не звучал так громко. И все же можно было расслышать как трещала плоть, прилипая к накаленной поверхности.

Незнакомец брезгливо отбросил Джима в сторону и перевел взгляд на парня. Вытирая руки первым попавшимся полотенцем, мужчина присел на корточки.

- Элиот Вайс?

Элиот с удивлением обнаружил, что вместо ответа из его рта послышалось лишь жалкое бульканье. Кровавый пузырь надулся на губах, а затем лопнул, забрызгивая мелкими алыми каплями лаковые туфли джентльмена.

- Ну и дерьмо, – последнее, что слышал Элиот, прежде чем потерять сознание.