Карету трясло, немного покачивало, но она продвигалась вперёд по засыпанной грунтом дороге, ещё больше размазанной грязью и слякотью, от чего дорога становилась невыносимо тяжкой, но при этом, она была довольно легка своей атмосферой...
Веяло ароматами растений, после дождя, а в особенности мокрыми травами. Быстро сменяющие друг друга территории местности за пределами Дормеза*, не остались незамеченными Невольником, который располагал к себе понятие прекрасного. Он легко мог красиво и точно описать любую местность, как на холсте так и словесно, но увы, его на долгое время заставили молчать, повинуясь лишь словам очередного «хозяина» и, возможно, его дар чуть усох, из-за длительного прибывания в небытие. Инк, который находился в поместье довольно продолжительное время, смог найти пару лазеек, что робко приветствовали его в своих объятьях, помогая сбежать на несколько часов, пытаясь сохранить последние крупицы воли, осознания того, что он всё ещё может попасть на свободу, но так же медленно возвращая ему утерянный дар - тягу к прекрасному. Но лишь однажды, застукала за таким занятием одна из служанок, что гнобила его и при всём желании хотела уничтожить это «уродливое», как по её словам, существо, и рассказала обо всём хозяйке Маргарет, за это он и получил своё наказание в виде испещрённого тела, с множеством ссадин и синяков, и закрытого выхода «на волю», как считал сам раб. Это было последнее предупреждение и он стал в поместье, по неволе, предоставлять... услуги... (но его никто не "брал", потому что он монстр, а путники обычно бывали люди)
По сути дела, его гнобили все и вся, но только одна юная дева, что попыталась немного заработать денег на лечение своей матери, поддерживала его, успокаивала, пыталась защитить его, и имя ей было Лотта. Но теперь корит она саму себя, за то, что возможно обрекла своего «приятеля» на вечные муки, без её присмотра... Ведь это именно её отправили, в качестве наказания, привести своего подопечного во временную опочивальню Правителя, который так возжелал увидеть этого монстра, а теперь и вовсе, купил его в свои владения...

Карету трясло, невольник, непривыкший к такой атмосфере, да и средству передвижения в целом, испытывал некий страх, а также лёгкую неприязнь к неизведанному. Сжимая кулаки до глухого, еле слышимого хруста костей, стирая надкостницу на кистях от волнения, стараясь полностью запрятаться в глубоком капюшоне от распашного плаща, Инк не смел поднять взгляд, потому что боялся, поднимать свой взор выше, чем собственные, ободранные колени.

Найтмер сидел напротив невольника, пиля его своим надменным взглядом, примечая то, что он имеет особенность, за которую цепляется взгляд, и нет, это не его причудливое родимое пятно на правой скуле, хотя оно тоже придаёт шарму, нет...
Что-то, что притягивает и в то же время заставляет сомневаться в том, что это живой монстр с живыми эмоциями.
Тэн конечно, понимал, что Правитель, да и любой боярин рода скелетоподобных, обязан помочь или просто перекупить раба такого же рода как и он сам, то есть - скелета, но в открытую недоумевал, почему Эррор уделяет... непривычно много внимания одному рабу. Император планировал издать закон, о неприкосновенности к Скелетоподобным, да и всем монстрам, но из уважения к власти людей и из-за абсурдности мыслей, закон отказались принимать даже сами монстры, считываясь на то, что они и сами прекрасно постоят за себя, имея запас магии... Но, бывают и такие монстры, что у них в роду есть человек, который несчадно продаёт своих «родственников», и так называемый покупатель, запрещает использовать магию или же старается настолько сильно истощить организм бедного создания, что оно и само, не в силах использовать средства по самозащите...

Сам Повелитель государства, сидел по левую сторону от Невольника с опустошённым взглядом, раздумывая о своём, но неужто Эррор растаял душой и теперь стал добрым? Нет. Но первое, скорее всего, вызвало симпатию к этому хрупкому существу, что сейчас сжимается от взгляда королевского Тэна...

- Найтмер, да ты сейчас поглотишь взглядом это милое существо. - с усмешкой и тонкой злобой упрёк одноглазого Правитель. - Или более не люб стал тебе... - Эррор обратил взор свой на стекло, что защищало от лишней грязи тех, кто находился в карете, не привлекая внимания тех, кто следует за пределами повозки, - Тот, кого ты пытаешься привлечь? - решил продолжить более загадочно Янтароглазый, что сидел лишь в одной рубашке, да на упрёки со стороны Канслар'а, о «неподобающем виде» не реагировал.

На это замечание Найтмер лишь с недовольством осмотрел своего Повелителя, следуя его примеру, обращая свой взгляд за пределы кареты, пытаясь всмотреться в тех, кто следует там, но увы, не может позволить себе увидеть их.

Около повозки, если можно так сказать, следует на жеребце Королевского Тэн'а - Ассасин, что любезно проявил инициативу к тому, чтобы «вести» скакуна своего дорогого друга до замка, в то же время переговариваясь с кучером, что произвольно насвистывал какую-то мелодию...

- Колор, меня начинает напрягать твоё миролюбие... - Сквозь зубы прошипел Сероглазик, намекая на незадачливую песню своего друга, кои пугал некоторых своим «ярким» видом.

Его череп был будто-бы разбит, но это лишь, как он сам говорил, врождённый дефект, но это было не так. Из этого отверстия хлынет что-то яркое, рьяно напоминающее горячее пламя, вот только была это его сформулировавшаяся магия, что слегка вырывалась, но тем самым защищала его голову. На его рёбрах, красовался шрам, во всю полосу тела, проходя искоса от плеча, а его рана также изливалась цветной палитрой магии, что ратует дабы спрятать шрамы, делая их ещё видней, отсвечиваясь на одеяниях...
Голубоватого оттенка со смесью зелёного, закрытый, не расклешенный, определённо облегающий рукавами плащ, но свободный в приталине*, да с расшитыми цветными нитями рюшками и мэрцишорами, вшитыми по бокам и на рукавах. Белые чулки сочетаются с чёрными туфлями, придают контраста, а завершает образ белая рубаха с жабо, скрытая под плащом.
Откуда же шрамы? Дело в том, что Колор раньше был заложником в поместье восточной страны. Его родители сильно задолжали Герцогу, что являл из себя жестокого и мстительного работорговца. Он предложил отдать сына, в обмен на долг, но забрал его он всё же, без их согласия, испещрил его тело и, как многие догадываются, это именно он «проломил» череп бедняги, в прямом смысле этого слова. Его глаза захлестнула магия, что была цвета радуги, и радужка его глаза стала разного цвета, несмотря на чёрный зрачок.

- Хех, всё же не могу понять я, отчего у тебя такая неприязнь к миру... Ведь в нём столько прекрасного! - Сквозь улыбку продолжал нравоучение Его друг, что стал ему словно братом, продолжая насвистывать эту песню, коей он придаёт ритм весь путь.

Киллер часто задавался вопросом, действительно: отчего же? Несмотря на то, что с ним в принципе не случалось ничего такого, что можно было бы назвать жестоким, ведь он сам всегда защищал себя и других и сам выбрал эту должность, он всё-равно видит в мире много серых пятен, что не дают ему обрести действительное счастье... Он сочувствовал. Редко когда, но такое тоже бывало. Поддался такой эмоции на историю Колора - теперь его лучшего друга, особенно когда впервые увидел его испещрённого, избитого, но... С улыбкой на лице. Таких монстров он считал сильными личностями, которые вызывали у него дикое уважение и желание стать таким же, но, как он понял, ему это не нужно. Пройти сквозь боль и страдание, чтобы стать тем, кого презирают слишком высокомерные личности, а у него самого такие вызывают уважение... Он не стал бы, ведь он и так заслужил доверие и уважение со стороны Короля, за свою ловкость, точность действий и ярую верность...

***

Вот они прибыли в замок, где их уже ждали заплаканные золотые, и укоризненные янтарные глаза...

- Братик! - Посол кинулся к своему брату, который только вышел из повозки первым и попал в цепкую ловушку объятий - Я так испугался! Почему вы отправились вдвоём? Это было опасно! - Продолжал шмыгать носом, младший Канслар, что крепко сжал своего брата своими руками, уткнувшись носом тому в плечо. Найтмер в порыве успокоения своего единственного лучика света, как он сам говорил, успокаивал обыденными глупыми фразами, на подобии «всё хорошо», или «я уже рядом», поглаживая своего брата по макушке.
Во время кратковременной истерики Дрима, Повелитель вышел из кареты, приказав идти следом его невольнику, покрывая того за своей спиной. Карета тронулась и теперь она направляется в сторону конюшни, вместе с Киллером, который долгое время провожал завистливым взглядом «семейную» идиллию...

- Эррор, сын мой, действительно, отчего же вы отправились вдвоём, да ещё в преддверии бури? - Негодовала Янтароглазая, медленно подходя к своему сыну. Она будто плыла, а за ней плыл шлейф от платья. Её руки, сложенные в замок над грудиной, покрывали длинные расклешенные рукава, а голову ей украшал белоснежный крузелер с бардовой обводкой. - Отчего же ты в одной рубахе... И кто скрывается за спиной твоей? - Обходя сына Проговорила Леди, с удивленными глазами наблюдая за действиями сына.

- Матушка, его встретили мы в лесном поместье, где приходился он... Рабом... - Ответил сын, понурив голову и отступая на шаг от Невольника, соизволил показать его своей матери.

Матушка плавно подошла, но не узрела она ни лица Инка, ни испещрённых в некоторых местах костей - его полностью закрывал бархатный плащ, который был ему велик. Рукава свисали, полностью закрывая руки, а капюшон был настолько глубоким, что полностью скрыл в тени его опущенную голову, которую он, не то, чтобы боялся поднять, уже скорее всего стеснялся.
Когда к нему подошли почти вплотную, то переборов свой страх, поддался руке, что подняла его голову за подбородок, касаясь лишь кончиками двух пальцев. Притупленный взгляд двух разных глазниц, что источали уже меньше страха, и всё больше удивления, встретились взглядом с янтарными глазами самой Королевы, что изменила мир скелетов навсегда, влюбив в себя человека. Её спокойный, но слегка надменный взгляд и бархатный голос, заставил Инка перестать так яро чувствовать лишь страх.

- Как имя твоё? - Поинтересовалась женщина, рассматривая чернильные пятна на его лице, заставляя покрыться Невольника слегка радужным румянцем, что загорелся на его скулах от такого зрительного внимания.

- В-ваше Вел-Величество...- заикаясь еле прошептал разноглазый, но в ту же секунду опомнился, назвав своё имя. - И-Инк... Моё имя И-Инк, г-госпожа... - Мягкий, нежный, да и просто красивый голос невольника удивил даже недавно заливавшегося слезами Дрима, заставляя его отпрянуть от Своего брата и заинтересованно подойти к (уже бывшему) рабу.

Заинтересованный взгляд золотых глаз, подобрался вплотную, перенимая внимание Невольника на себя, отвлекая тут же отошедшую Мать Правителя, к самому Правителю.
Дрим, сразу принялся всем своим дружелюбным настроем показать запуганному монстру, что он безопасен и не причинит вреда, но всё равно ознакамливался он с новым скелетом, находясь под пристальным взором Найтмера.
Матушка, задавала себе множество вопросов, но не могла быть полностью удостоверенной в своих мыслях и на этот раз, решила разузнать всё у сына лично.

- Задаюсь вопросом, каким же даром обладает этот милый Монстр, что так сильно привлекает внимание? - Довольно удивлённая собственным словам, спросила Леди, поправив рукава, - И чем же он пригодился так тебе, сын мой? Не уверена я, что только ради «спасения» монстров нашего рода ты его привёз его сюда... - Мягко, но прямо подошла к вопросу бывшая королева, изредка поглядывая на невольника.

Её голос... Ах, как же он хорош! Тянется, словно бархатное полотно, укрывает лоскутом заботы сквозь низкий, милый баритон. Размеренность и плавность лебедя в каждом словечке - это всё она. Мать Эррора, великая Королева.

- Как всегда правы Вы, да и нечего скрывать. - Эррор развернулся и отошёл по каменным плиткам во дворе замка, сделав буквально пару шагов, но после, обернувшись, краем глаза замечая увлечённого Дрима, что по видимому, завлёк на себя внимание всех, ответил сразу на все вопросы, гложущие всех. Словно стрела, эти слова стремительно разнеслись по площади, но ответом они были лишь для Матери.

- Люб он мне, Матушка...

[Примечание:]
[Дормез* - Слово, происходящим от французского «спать», называли большие кареты, в которых можно было вытянуться.]
[1833 слова... Я запорола часть, ю-ху!]