Лучики золотистого, слегка мутного из-за наплывших полупрозрачных, как туман, облаков освещало территорию белого леса. Одинокий щебет снегирей доносился из глубины, маленькие птички с красной шеей прыгали по ветками и оживлённо пели тихие мелодии. Холодные времена голых деревьев длились долгие две луны и сильно вымотали псов. С середины новой луны, по ночам постоянно шли снегопады, а с наступлением рассвета появлялось блестящее солнышко. Однако, оно светило совсем недолго, серые тучи поспешно скрывали его и роняли на землю белые частицы, подгоняемые сильным ревущем, как барсук, ветром.

Охотничий патруль снова вернулся с полупустыми пастями, их улов состоял из забрёвшего к ним с территории дальнего, не освоенного сворой леса, олененка и двух тощих кроликов. Корнехвост несколько раз в день отправлял охотников и сам непрестанно охотился. Голодные воины стали злыми и нервными, они срывались друг на друга по любому поводу и даже без повода. Ранним утром, когда мела метель и все спали Медолапа ушла на охоту, надеясь хоть что-нибудь поймать. От безысходности и голода многие воины грызли ветки деревьев, но от этого было больше вреда, нежели пользы. Идя по самую морду в снегу, Медолапа старалась найти хотя бы самый старый запах дичи, но увы всё было четно. Совсем уставшая и замерзшая, она дошла до сарая и тут же из её пасти потекла голодная слюна. Войдя в маленькую щель Медолапа взвизгнула от счастья, нюх её не обманул, она учуяла запах мышей. Наевшись сама и наловив столько дичи, сколько только могла унести, собачка отправилась в лагерь и уже представила, как её все будут хвалить и даже Корнехвост вынужден будет признать, что она лучшая охотница, а не Листвянка.

Воительница, довольно помахивая хвостом с искрами гордости в зелёных искрящихся глазах, шагала по лесной тропинке. Правое ухо слегка подрагивало от холода и было опущено, другое стояло неподвижно устремившись вверх и улавливало, как локатор, все окружающие звуки. Вскоре распушившаяся собака, похожая на огромный ярко-рыжий пушистый ком, достигла лагеря и остановись в пяти шагах от него гордо вскинула голову и важным шагом направилась к проходу. Все находящиеся на главной поляне воины устремили на неё голодные стеклянные глаза и оскалив пасти, направились к испуганной собаке. Вышедший, на затихший шум из палатки Храмолап, встревоженно подскочил на месте и побежал к прижавшейся к кустам подруге, громко с открытой угрозой рыча на приближающихся, он закрыл собой Медолапу. Сощурив глаза до щелок, воин клацнул клыками в мышином хвосте от уха Коротколапа, который приблизился к рыжей собаке и Храмолапу сбоку. Из огромной пещеры, напротив прохода, показались два крупных силуэта, один с огненно-янтарными, как закатное солнце, глазами, второй с чёрными бездонными, как бездонное озеро на пустошах, глазами сияющие холодом и спокойствием.

- Что происходит, что за загадочное превращение воинов в бродяг? - с брезгливостью и злостью, прорычал Корнехвост, стоя рядом с недовольно рычащим глашатаем.

- Корнехвост, все, как озверели, увидев дичь у Медолапы, - подала голос, всё это время сидящая в тени у целительской палатки, Малиновка и сильнее прижала хвостом Полынь к своему белоснежному боку.
Её зелёные глаза были залиты интересом, от наблюдения за происходящим, однако, судя по весьма спокойному и даже монотонному голосу, она не собиралась присоединятся к другим.

- Всем успокоиться и отойти в сторону, - властно рыкнул Корнехвост, вздыбив шерсть и оскалив острые клыки, он махнул хвостом в сторону воинских палаток.

Воины, услышав громкий голос предводителя, замерли и по-одному нехотя стали медленно отходить в указанные стороны. Отошли все толпившиеся воины кроме, по-прежнему загромождающего своим телом подругу, Храмолапа. Глашатай сощурил глаза и жестом приказал псу отойти, но тот не сдвинулся, тогда Шишколап встал и направился к сосворовцам, но тихий рык предводителя, заставил его остановиться.

- Мне сказали, что ты, Медолапа, принесла дичь и это похвально, - спокойно говорил Корнехвост, подходя к Храмолапу и Медолапе.

- Да, принесла, но я не ожидала такой реакции, - выйдя из-за широкой спины друга, сказала воительница.

«Я ожидала совсем другого - похвалы и благодарности» - добавила она мысленно.

Больше предводитель ничего не сказал, лишь кивнул и покинул лагерь. Будучи сытой, Медолапа равнодушно с лёгким, еле уловимым отвращением, сложила свою дичь и пошла в воинскую палатку. Воительница не сразу поняла, что переела и теперь в течении всего произошедшего ощущала сильную тяжесть в животе. Краем глаза она увидела пришедший патруль, в котором были Пышнохвостка, Мягколапка, Синица, Листвянка, Грязилап, Кедровка и Яростнолап, а по свисающей из их пастей дичи поняла, что они охотились.

***

Медолапа распахнула глаза и оглянулась, медленно, будто чего-то боясь, по сторонам осторожно смотрела. Поднявшись на лапах с непонятной тяжестью в сердце, воительница встала и с опущенными глазами вышла из палатки. Собака встретившись с взглядом Листвянки, стиснула клыки и прижав голову к грудке, быстро покинула лагерь. Тихо идя по лесу, медовая собачка поняла, что за ней следят и дождавшись удобного момента, накинулась на преследователя. Посмотрев на того, кто шёл следом, она удивилась, у неё не было слов и всё же злость взяла верх.

- Зачем ты следил за мной? - бешено взвыла Медолапа, ей так хотелось побыть одной.

- Хотел знать, где ты взяла столько дичи, - хмыкнул Храмолап.

Понурив голову, он посмотрел на подругу исподлобья и неразборчиво что-то сказал себе под нос.

- Прости, что почти не общался с тобой и обходил стороной до этого случая, и я понимаю ты обиделась, но рвать меня на клочья не обязательно, - сказал он, смотря за спину подруги.

Отвернувшись от него, Медолапа просто пошла к зарытой в прошлый раз дичи, не обращая внимания на крики Храмолапа. Надоев слушать срывающийся на крик голос друга, Медолапа стиснула челюсти и сорвавшись на бег, скрылась в стволах деревьев.

Забрав зарытую в снег дичь собака поспешно вернулась в лагерь и положив остатки в кучу пошла спать. Почти уснув, она услышала, как Храмолап жаловался Синице на то, что Медолапа на него обиделась и теперь не разговаривает, а когда он пошёл мирится, вовсе чуть не убила. Не обратив на это особого внимания, она с трудом неспокойно задремала. Мысли о том, что завтра снова принесёт полную пасть дичи успокаивали её, но осознание, что должна всем рассказать, где она ловит дичь когтями сжимали тело. Ей этого так не хотелось, ведь благодаря этой хоть и жалкой, но дичи, она отличается и выделяется. Всё же честность и честь родные сёстры и воин обязан следовать им, таков Закон Своры. «Всё ровно мыши не самая лучшая дичь, такую и новорождённый щенок поймает» - подумала зеленоглазая собака, гордость, что грела душу исчезла, оставив подлое чувство вины.