______________________________
  – О, Кристина, как твое самочувствие, родная? – бабушка заботливо трогает мой лоб, покачивая головой, и на несколько секунд прижимает меня к себе.

Я не узнаю ту старую бабёнку, которая постоянно поучала меня, и которой было всё равно на все остальное. Почему она перестаёт быть такой строгой? С другой стороны… может я ее плохо знала? А сейчас, узнаю кто такая Зоя Михайловна на самом деле?

  – Завтрак на столе, иди, тебе надо сейчас покушать, – провожает до стола, а сама скрывается за дверьми избы.

Сажусь рядом с Марком, соблюдая определённое расстояние между нами. Пытаюсь сделать вид что ем, но на самом деле мне совсем кусок в горло не лезет.

Почему я снова думаю о Адриане? Зачем я делаю это, если ему не до меня? Надеюсь, что мы сможем наладить наши отношения при встрече. Может быть, мы и ссоримся из-за того, что не вместе? Хотя, мы и не ссорились. Он просто наплевал на мое существование.

В избу входит расстроенная Джес, и садится напротив нас с шатеном. Она показательно водит вилкой по тарелке, и ничего не ест, нахмурившись. Кто-то явно не в настроении.

  – Так, признавайся, кто заставил мою девочку грустить? – сама не ожидала насколько весело произнесла это.

Мирная-младшая посмотрела на меня снизу вверх, с удивительной неприязнью. Никогда ей еще не приходилось быть такой по отношению ко мне.

  – Разве? – говорит беззаботно, – По-моему, все в норме.

Она скрывает что-то, и ей действительно удается это. Не показывая свои проблемы под маской раздражённости, сестра пытается запихнуть себе хоть маленький кусочек нашего завтрака – яичницы. Но очевидно, ей плохо удается это сделать, и она продолжает прожигать тарелку взглядом.

– Может скажешь? Я же тебе не враг. – Марк же завороженно следить за нами, уминая при этом еду. Может делать два дела одновременно? Цезарь.

– Если ты не против… – кладет вилку, медленно поднимая взгляд, – Я поговорю с тобой об этом наедине.

Шатен как будто знал причину такого её поведения, но пытался скрывать это вместе с ней. Или же, у него были предположения, за которые он боялся.

– Ладно… – сжимаю губы, после чего быстро съедаю завтрак.

Никогда ещё я не мыла посуду настолько быстро. Парень пошёл относить ведра, что он делает у нас всегда, два раза в день, а я сидела в комнате и ждала Джес.

В руки попалась книжка. Это любовный роман. У нас много таких, они изредка валяются по всему дому, а чаще всего, пылятся в шкафу на террасе. Я люблю такие, и помню что моем детстве, их читала мама. Она всегда любила рассказы подобного рода.

В комнату заходит вновь нахмуренная Джесси, которая садится рядом со мной. Мои щеки пытают от чего-то, но не знаю от чего. Наверно, это волнение. Я никогда не видела сестру в таком виде.

– Ну..? Расскажешь, кто испоганил тебе настроение?

Иногда, сестра казалась мне роботом. У нее всегда было хорошее настроение, которым она делилась со всеми друзьями, учителями и прохожими. Она всегда занималась чем-то, развлекала всех, бегала и прыгала. У нее не было депрессий, она не резала вены, что делают множество детей в двенадцать-тринадцать лет, дабы показать себя. Сейчас же, я не узнаю ее:

– Мне снятся страшные сны, – складывает руки на груди. – В которых, ты хочешь убить маму и папу.

Говорит так злобно, будто это очень бесит ее.

– Но… это же только сны? – подбадривать ее не выходит:

– Нет. Это вещие сны. Еще, ко мне приходит какая-то девочка в розовом платье.

Если бы было чем, я бы получилась. Сердце начало сжиматься, когда она напомнила мне о ней.

– И… что же она делает?

Нельзя палиться, нельзя палиться!

– Ничего. Преследует меня. Ты не знаешь случайно, как можно уйти от навязчивых снов? – глаза наполняются надеждой, и одновременно влагой. Я никогда не видела, чтобы сестра плакала.

– Эй, да ты чего? – прижимаю ее к себе. – Всё же хорошо…

Очень сложно успокаивать человека, когда сам боишься того же.

– Она ко мне сегодня наяву приходила. Я видела ее, когда проснулась… – стирает слезы с лица.

– И… что она делала? – прижимаю Джес к себе, ощущая огромную ласку. Все таки, обязана согласится с Марком. Я в каком-то смысле, ей как родитель.

– Просто… Смотрела. – вижу насколько ей страшно. Если моя сестра – человек который совершенно ничего не боится, и у которого не меняется настроение по сорок раз дню (как у меня, например), пришла сейчас плакаться ко мне, то становится действительно не по себе.

– Привет. – Марк становится свидетелем картины нашей любви. – Я… невольно услышал о… том что вы говорили.

Переглядываемся с Джес, смотря на парня. Шатен опускает голову, пытаясь скрыть своё смущение. Теперь краска прильнула к его щекам. Так ему и надо! Нечего было спать со мной в одной постели, и подставлять тем самым. А если Адриан узнает?

Зеленоглазый побледнел, а затем искоса бросил на меня проницательный взгляд.

– Тебя мама не учила, что подслушивать нехорошо? – смотрю в глаза проницательным взглядом, а парень топчется на месте.

– Простите, девочки… – язвит он, однако, хоть и пытается говорить искренне, – Думаю, у меня есть объяснение тому, что вас тревожит.

Колкий намёк на то, что либо преследует то же самое, либо он знает какую-то информацию, которую по идее должен скрыть, но не сдерживается.

Я не много выпускаю Джесси из объятий, давая ей свободу и простор, и засматриваюсь на Марка:

– Какое объяснение? – в моём голосе спокойно читался сильный интерес, который рос с каждой последующей секундой.

– Нужно пойти в одно место… В прочем, у меня есть ключи, пойдём. – уверенной походкой отправляется вон из комнаты, провоцируя нас тем самым, следовать за ним.

Быстро одеваю тапочки на босые ноги, и выхожу в коридор. Он стоит тут, в ожидании нашего появления:

– Дай посмотрю. – кладёт руку на лоб, – Ладно… нормально... Можно идти.

«Спасибо, что разрешили, сэр! – было в мыслях сказать ему, но я передумала.»

Наверное, он действительно много сделал для меня, даже если брать в счёт сегодняшнюю ночь, и без нее. Он не спал, следил за моей температурой, и если утром, я не помнила совсем ничего, то сейчас в моей памяти появляются некоторые кусочки, которые доказывают его заботу.

И даже до этого, он успевал всячески помогать мне. Интересно, почему я совсем не ценю этого?

Парень берет нас с сестрой за руки, и целенаправленно ведет к гаражу. Этот сарайчик, хоть и называют гаражом, машины-то в нем никогда не хранились. Когда здесь еще бывал дед, он все равно не оставлял там свои «жигули». Там хранится всякий хлам, пыль и сырость.

Мы подходим к дверям, и парень открывает ключом тяжёлый замок, который кладет в карман. Заходим в кирпичное помещение без ремонта, впрочем, чего следовало и ожидать, и начинаем оглядываться.

Здесь сыро и неуютно, все как я и думала. Кирпичи, которые наводят паники почему-то, и одна лампочка, которая еле работает.

Пройдя дальше, к углу, можно увидеть там большую зелёную черепаху. Я ее помню… Если не ошибаюсь, то это песочница, в которую нам отец лично привозил песок с речки. Ну… еще тогда, когда хоть и развелся с мамой, все равно навещал нас с Джесси. Она стояла у нас около дома, и мы спокойно играли, забывая обо всем. Нам было весело.

Чуть левее стоит горка, она тоже зеленого цвета, только намного ярче. Не то чтобы мы покупали в цвет, просто так получилось. В голову проникают воспоминания:

– Пап, я хочу скатиться с нее с бассейн, но у меня не выходит. – дую губы, обнимая себя руками.

Мужчина несёт ведро с водой, и останавливается рядом:

– Это все потому, что ты не можешь скользить по горке в купальнике. Сейчас я буду лить воду из ведра, а ты съедешь. А позже, прикреплю к краю горки шланг, и буду включать воду, чтобы создать вам мини-аквапарк.

Хлопаю в ладоши.

– Ты самый лучший! – целую в щеку.

Прихожу в себя. На тот момент, Джесси было года четыре, а мне семь. Как же это было давно… Десять лет прошло.

– Иди сюда. – Марк зовёт меня рукой, и нехотя подхожу ближе.

– Да? – я совсем забыли, для чего мы здесь.

– Смотри. – проводит меня к столу, на котором лежат разные бумаги и шкатулка. Он берет предмет в руки, и открывает, извлекая из него фотографии. Тяжело вздыхаю, понимая, что должна буду посмотреть их. Я ведь, понятия не имею, что там может быть. – Это она?

Присматриваюсь к фотографиям. На них изображены родители, и эта девочка. Все стоят обнимаются, на многих фотографиях она одна, бегает по нашему полю и волочет за собой плюшевого мишку, который был у меня.

– Она преследует вас? – машинально киваю, даже не задумываясь ни о чем.

– Я так и думал… – перебирает фотографии, складывая из обратно в шкатулку. – Это ваша сестра. Ее звали Рита.

– У нас нет сестры! – заявляем достаточно нагло.

– Нет. Была… – говорит с преувеличенной грустью. – Она умерла, в возрасте шести лет. Через два года, ты уже родилась.

К горлу подступает неприятный комок, а сердце начинает биться в бешеном ритме. У меня… была сестра? Такого быть не может. Мне казалось, что мать рассказывает нам все свои плохие новости и тем более, свое прошлое. А о дочери умолчала?

– Ты вторая дочь. – Марк говорит озабоченно, – Мы с Ритой были одногодками.

– Как она умерла? – Джес заговорила впервые, после встречи с шатеном.

– Авария. Ваш отец выжил, хоть и потерял много крови, а малышка была не пристёгнута, поэтому вылетела через лобовое стекло, после того как разбила его…

Он говорит с огромной горечью в голосе, и не замечает, как начинает хрипеть:

– Я плакал много очень. Мы с ней дружили крепко достаточно. На похоронах все тоже было не так гладко. Мне стало плохо…

Я замечаю, как обыденном состоянии парня, а это – спокойствие и некая холодность, у него пробираются чувства. Это настоящая боль. Он не был скрытным и замкнутым, но как и Джесси, являлся человеком, который всегда всем готов поднять настроение шуткой или просто собственным настроем.

Сейчас же, такого не наблюдается у обоих.
– Она предложила мне сделку. – не выдерживаю, и срываюсь. – Она хотела убить меня, но дала шанс на сделку, чтобы позволить мне выжить хоть как-то.

– Я бы, на твоем месте, не стал бы заключать сделок с призраками.

– Что же мне делать? – теряю надежду.

– И мне, – восклицает Мирная-младшая.

– Ладно, у меня есть идея.
_____________________
Как думаете, какая идея у Марка? Жду ваших предположений) Извините что  так долго не выкладывала главы