Эти две недели заслужили звания самых утомительных недель в истории человечества... Ладно, в моей истории. И дело не в том, что надо мной издевались, чего, кстати говоря, не наблюдалось. Полагаю, из-за Билла, которого можно ассоциировать с оберегом, только на ножках и с симпатичной мордашкой.
И так, эти четырнадцать дней были сложными, потому, что мы всей нашей «дружной» компанией подготавливались к Новому году. Казалось бы, что такого? Однако, мы не закупались в «Веселом эльфе», не развешивали гирлянды, не украшали елку и не пекли вкусные мятные печенья вперемешку с имбирными пряниками в виде подарков, елки и Санты. Вместо всего этого Билл сумел раздобыть четыре капкана, которые хранились в сарае его дома. Эти капканы принадлежали его покойному дедушке: в то время охота на диких зверей была актуальна по многим причинам - странные, только начинавшиеся убийства и медведи, которые впервые подошли к городу так близко. Поэтому капканы, очевидно используемые по назначению не один раз, достаточно ржавые и заедавшие, что увеличило риск лишится руки прежде, чем в неё угодит оборотень. Но мы действовали осторожно.
Генри, благодаря фильмам и своей смекалке, соорудил несколько ловушек в той чаще леса, где, как мы заметили, монстр оставлял следы чаще всего. Похоже, он передвигался по одному маршруту, притом осознанно, ведь, судя по следам, он знал куда ему идти. Это не могло не вызывать тревогу - неужели оборотень разумен? И что более важно, неужели он искал нас? Я не хотела бы знать ответ на этот вопрос, поэтому сконцентрировалась на презентации Генри, когда он подробно рассказывал о своих ловушках. Всего их три: первая - «подножка», затем «сладких снов» и «мышеловка». «Подножка» представляла из себя прозрачные лески, связанные между собой через стволы деревьев и тем самым образую невидимое препятствие в форме треугольника или трапеции. Куда бы оборотень не ринулся, его ожидала прозрачная стена, которая не только сбивает с ног, а в его случае, лап, но и режет, очень больно режет. Проблема в том, что лески тонкие, от того незаметны, что может сыграть с нами злую шутку. Поэтому, дабы не наступить на свои же грабли, мы пометили деревья белой краской, как предупреждение «осторожно, можно лишится конечностей». 
Вторая ловушка мне нравится больше всех — в каштановой роще, где неделю назад мы наткнулись на следы когтей, Генри установил датчик движения: как только волк наступит на алюминиевую пластину, надежно скрытую под листьями и сучьями, из-за дерева в него полетят дротики со снотворными. Гениально! Доза большая, способна усыпить трех гризли.
Третья — яма глубиной в пять метров, которую мы выкапывали на протяжении четырнадцати дней. При любой свободной минутке мы бежали в лес и хватали лопаты, днем и ночью, натирая мозоли и зарабатывая занозы в пальцы. Однако такая яма едва ли остановит оборотня, учитывая его сильные лапы - он сможет или выкарабкаться за счет длинных когтей, или выпрыгнуть, опять же, благодаря сильным лапам. Мы не могли рисковать, так что друг семьи Билла, — слесарь Ян — помог нам с железной клеткой, которая в данный момент висит между двумя деревьями и спрятана под кучей листьев, для конспирации. Ян отнесся к нашей просьбе со скептицизмом, что вполне оправданно, но Генри со своим фирменным отчужденным выражением лица убедил его, что клетка необходима для школьного спектакля по литературе.
К счастью, подготовка к операции «Серый волк» подошла к концу, но впереди нас ждало ещё кое-что неприятное...
— Нет! — обреченно закричал во весь голос Билл, свернув листовку в бесформенный мусор. — Ни за что на свете!
Ученики, проходившие мимо, удивлённо оглядывались на вопль Хофера, недоумевая откуда в нем столько ярости.
Стянув с головы капюшон толстовки, я с неодобрением взглянула на листовку, висевшую на доске объявлений. Осенний бал — наихудший способ времяпрепровождения, хуже него только сидеть целый день в пустой комнате и смотреть на трещину в стене.
Вообще-то, я прекрасно знала, что каждый год в начале ноября проводится подобная ерунда, просто из-за суматохи с ловушками и миссией «Серый волк»... В общем, я забыла.
— Танцы — это весело, — равнодушно произнёс Генри, ковыряя ногтем грязь под пластиной другой.
Брюнет оскалился.
— В моей прежней школе такой фигни не было. Для чего это вообще надо? Я предлагаю не идти! — возмутился Билл и обернулся к нам всем телом.
Только я хотела открыть рот и спросить чем ему не угодили балы, хотя и сама не в восторге от идеи наряжаться, как за спиной донесся голос:
— Мистер Хофер, вы и ваши друзья обязаны быть на карнавале, это школьное мероприятие. В пятницу отменяются все занятия, считайте, что, проигнорировав бал, вы прогуляете уроки. И смотрите мне, Хофер, я слежу за вами, — директор с глазами как у совы и острым носом обратил своё внимание в нашу с Ридлом сторону. — Это и вас касается. Чтобы все были на месте в положенное время!
Вот же черт! Явка обязательна!
Я трижды мысленно застрелила себя револьвером и сорвалась в обрыв. Это лучше, чем бал. Всё лучше, чем глупый осенний бал.
— Чертов директор, чертова школа и чертов праздник, — все ещё бушевал Билл.
Внезапно Генри громко усмехнулся:
— Смотрите, — окликнул он нас. — Тут говорится, что надо приходить с парами.
ПУФ — бомба взорвалась. Почему мои коленки задрожали? Почему мысли кружатся вокруг парней? Остановитесь!
Мы втроем переглянулись. Эти многозначительные взгляды мне совсем не по душе... Чего они пялятся? И чего я пялюсь на них? Билл смотрел на меня, я смотрела на Генри, Генри, будто его здесь нет, пожал плечами и облокотился на стенку. И что это значило?
В эту секунду, плохо это или хорошо, рада я или нет, положила конец напряжению между нами высокая девица с тёмными волосами и персиковой помадой на губах. Её голос для меня — сплошное наказание.
— Вижу, тебе уже лучше, — кажется, искренне обрадовалась своему наблюдению Урия и приблизилась к брюнету, чмокнув его в щечку. Я опешила. — Привет, как ты?
Поражаюсь наглости этой девчонки! Драка Спенсера и Билла отчасти её вина, а она вела себя как ни в чем не бывало. Вот это да, друзья!
А о чем вообще думал Билл и думает ли вообще? Или он простил Фурию, потому что она явилась в его дом с наилучшими пожеланиями? Наивная шпрота, этот Билл Хофер!
— Привет, Ури, все отлично, — ответил он ей, конечно же, не без улыбки, и я закатила глаза.
Ури?! Фу. Фу. Фу.
Генри, как же иначе, заметил перемену моего настроения, ну, или просто взглянул на мою перекошенную от раздражения мину, отчего с пониманием улыбнулся. Мол, потерпи чуть-чуть, эта девка растает как мороженое на солнцепеке. Уж очень я на это надеялась. Урия не тот человек, который нужен Биллу. Рядом с хорошими людьми всегда рядом вьются плохие. Это догма.
— Славно, — Урия двумя руками разгладила и без того идеальный воротник пиджака Хофера, теребя пальцами инициал «B», а затем и «H».
Вопрос: почему я вообще наблюдала за этой тошнотворной картиной? Но ноги будто вросли в землю, отказываясь в подчинении. Закусив нижнюю губу, я поправила красные пряди за ухо и кое-как уговорила себя не закатить в очередной раз глаза.
— Слушай, может, составишь мне компанию на вечер в пятницу? — Урия стрельнула глазками.
Что она сейчас сказала?
— В смысле?.. — бровь Хофера изогнулась.
— Сопроводишь меня на осенний бал?
С этими словами в моей душе что-то оборвалось. Я искренне не хотела подпускать Урию и на метр к брюнету, однако ему моя забота — обуза. Наверное, поэтому я сейчас держала рот закрытым и не лезла в чужой разговор, впрочем, как и Генри. Он, оценивающий ситуацию и время от времени поглядывающий в мою сторону, с любопытством наблюдал за Урией.
Наши глаза с Биллом нашли друг друга, и я резко, покрываясь густым румянцем, отвела взгляд, стараясь сохранить безмятежность, или по крайней мере то, что от неё осталось. Почему мне так неловко??Сердцебиение участилось, в голову била кровь. Надо просто переключить внимание. Да! Например, у того парня с сальными волосами немного косые глаза, а у той девушки с подсолнухами на рубашке миленькая заколка.
— Конечно, заеду за тобой в полседьмого, — Билл наконец-то перестал буравить меня непроницаемым взором, и я стремглав ощутила облегчение, которое я уже потом, дома, поняла было разочарованием.
Потрясающе! Он согласился пойти с ней, с ФУРИЕЙ, на бал.
Странное чувство, неприятное, мерзкое, тошнотворное. Он будто столкнул меня с многоэтажного дома. Я падаю. Лечу вниз с небывалой скоростью. И разбиваюсь... Что ж, теперь мне ничто не помешает закатить глаза, и я закатила.
Счастливая Урия радостно завизжала, чмокнула его ещё раз в щечку, оставив розовый след помады, смешалась в толпе. Мы вновь остались втроём. Вновь переглянулись. Нарушать молчание почему-то никто не стал, да и, наверное, не хотел. По крайней мере, уж я точно! Тогда на выручку поспешил Ридл.
— Раз уж у Билла появилась пара на вечер, тогда будет логично, если я сопровожу тебя на бал, Марго, — даже сейчас его интонация это смесь равнодушия и чопорности.
Ему явно не хватает чуточку эмоциональности. Он совершенно не умеет красиво и нежно говорить. Его эти «абсолютно», «логично», «определенно», «не лаконично» наводят на мысль застрелиться. И все же, другого выбора нет — Урия лишила меня этого права. Я встрепенулась, скрывая обиду на Билла и его подружку.
— Да, Генри, ты умеешь общаться с девочками, — усмехнулась я, покачав головой.
— Суть же ты уловила, остальное - мелочи.
Мы улыбнулись друг другу. На этот раз вне разговора остался Хофер, так ему и надо.
— Буду готова к шести. Ты на машине?
Поморщившись, Ридл задумался. Очевидно, машины нет. Я терпеливо ждала, когда он мне скажет об этом, при этом изредка стреляла взглядом в сторону вдруг притихшего Билла. Брюнет о чем-то глубоко размышлял, кусая нижнюю губу.
— Ради такого случая возьму напрокат, — сообщил Генри, и мы дали друг другу «пять».
Вечер пятницы определенно не принесет ничего хорошего. По крайней мере, мне.

* * *
В доме творилось черт знает что: маме с каждым днём все хуже и хуже, она тяжело перенесла похороны Джереми. Папа сказал, у неё депрессия. Весьма странно, что психолог, помогающий другим, сам становится жертвой такого кровожадного червя, как депрессия. Червь, потому что человек действительно погибает изнутри, прямо как моя мама. Поделиться с ней своим наблюдением было бы глупостью, но вот с отцом можно. Только на это ему нечем было ответить: он тяжело вздохнул. выключил свет в кухне и, рассеянно глядя перед собой, приблизился.
— Маме нужен отдых и покой. Я решил, что для её же блага, если она поживет пару дней у Сесилии, — его неубедительная улыбка выглядела жалко.
Он искал во мне поддержку.
— У бабушки? — удивилась я. — Разве они не в ссоре?
— Приходит время, когда обиды нужно забывать. Это тот самый случай. Завтра днём я отвезу её.
Бабушка и мама не разговаривали друг с другом уже пять лет, а до этого постоянно ругались, и все потому, что маме не нравились увлечения Сесилии. В южной части города, рядом с парком для собак и любителей утренних пробежек, находился небольшой магазинчик. В нём бабушка торговала разнообразными амулетами, «волшебными» штучками, эликсирами, масками, отгоняющих злых духов, и многими другими безделушками, а сама бабушка имела дар ясновидения, что больше всего не нравилось маме. Я-то знаю какую лютую ненависть испытывает мама к сверхъестественному. Для неё это табу, так что никакой «Мистические истории» по телевизору. Но правда ли то, что говорили о моей бабушке? Как бы то ни было, повстречавшись с оборотнем, я готова поверить даже в единорогов и волшебную страну фей.
Сесилию я очень люблю и была с ней близка, пока не произошла та самая ссора, ставшая переломным моментом в отношениях между дочерью, матерью, внучкой и ещё раз дочкой. Теперь с бабушкой я почти не общалась, а виделись мы исключительно по важным праздникам, вроде Рождества, Дня Благодарения и Пасхи. Немного несправедливо отдаляться от близкого человека из-за чужих предрассудков, но в то время я не особо имела права голоса.
Что ж, раз льды между ними постепенно оттаивают, значит, проблем не возникнет, если я навещу свою любимую бабушку в магазинчике «Старый гном».
На следующий день, обзвонив ребят (кроме Эдди, он почему-то не подходил к телефону), я первая прибыла к назначенному месту.
«Старый гном» расположен между магазинчиком китайского чая и канцелярских товаров. Это не совсем большое здание, снаружи из бежево-грязной силикатной штукатурки, потрескавшейся от старости, с плющом, густо разраставшейся возле с закругленными углами окном. У двери скрипела пыльная вывеска, под ней, слева от двери, улыбчиво приветствовал посетителей гном; одетый в брючный комбинезон с рубахой, он, седой, но с румяными щелчками, глазел на каждого, кто вступал на порог магазина.
Я наблюдала за всем этим, ожидая в парке ребят, которые, между прочим, опаздывали. Возмутительно холодный ветер, хлеставший своими беспощадными порывами, пробирал до самых костей - я не могла терпеть эту стужу. Поэтому, выдыхая теплый пар, который чуть ли не превращался в ледышку и разбивался об тротуар, я поспешила в «Старый гном». Я слишком молода, чтобы умереть от переохлаждения. Чёрное пальто, шарф и вязанная шапка не справлялись со своими задачами, холод, обматывая меня своими щупальцами, пробирался под одежду, отчего кожа покрывалась мурашками.
На двери весела деревянная табличка «открыто». Пройдя внутрь, я отодвинула шторы из фиолетовых бус, тут же зазвякавших, сообщая о моем присутствии хозяйке. На удивление, снаружи казавшийся тесным, магазин был таким просторным, что глаза разбегались в разные стороны: по правую руку находились длинная книжная полка, которая вдоль и поперёк заполнена старыми переплетами, а посередине стоял круглый деревянный стол с двумя стульями. Слева - полки с разными банками неизвестного содержания, маски со странными лицами, обереги, ловушки для снов, кулоны и браслеты, шкатулки и много-много других вещей. А уже в конце комнаты заметен прилавок, за которым бабушка старательно протирала пыль влажной тряпкой. Обратив на меня внимание, она в неверии прищурилась, а затем, осознав, что я не сон, бросилась ко мне в объятия. На её толстых руках бренчали браслеты из разных бус и камней, яркое синее платье хорошо облегало не худое тело. От того как резко она рванулась ко мне, я испуганно отшатнулась, но в конце концов очутилась в крепких объятиях.
— Я так рада тебя видеть! Я не сразу тебя узнала, Марго! — сжимая меня до хруста костей, щебетала Сесилия, и я быстро кивнула в надежде на последний глоток воздуха.
Мне трудно дышать!
— Мы не виделись почти год, ты так изменилась! Так расцвела и похорошела! Дай мне налюбоваться тобой!
Отодвинув меня на неопределённое расстояние, Сесилия с радостью в карих глазах оценила меня с ног до головы, восторженно ахая.
И сейчас до меня дошло — хорошо, что парни задержались и не застали сцену, из-за которой они вполне себе могли дразнить меня до скончания веков. Насмешек Билла я бы не выдержала.
— И тебе привет, бабушка... — улыбнулась я, наконец-то выбравшись из её толстых рук.
Она смотрела на меня как на седьмое чудо света или существо, в существование которого верят только дети. Прежде я чувствовала себя комфортно в её компании, сейчас же я испытывала неловкость. Похоже мы сильно отдалились друг от друга и теперь придется наверстывать упущенное. В этом есть и моя вина: если бы я в самом деле нуждалась в обществе Сесилии, то использовала бы любую возможность для встречи с ней. Вопреки запретам мамы. Вопреки всему. Однако я слишком погружена в свои заботы. Эгоистка.
Заварив нам чай, Сесилия опустилась за стол и, добродушно улыбаясь, подвинула вазу с мармеладками в мою сторону.
— Мередит совсем худо, да? — начала было она, проводя пальцем вокруг блюдца с чашкой.
Я подняла отрешенный взгляд и, поерзав на одном месте, кивнула.
— Она почти не ест, не выходит из комнаты и иногда плачет. Папа говорит, что у неё депрессия.
— Я так волнуюсь перед её приходом. Не знаю как себя вести... Мы так давно не разговаривали, что мне ничего неизвестно о её жизни. Как её дела? Здоровье? Ездила ли она в этом году в отпуск? Как отпраздновала день рождения?..
В это мгновение мне стало сильно жаль Сесилию. Она мать, желающая больше всего на свете помочь своему ребёнку, но на деле она бессильна. Наверное, она сходила с ума, тоскуя по нам с мамой... Мне кажется, это было жестоко по отношению к бабушке.
Мама не должна была обрывать с ней связь на пять лет из-за такой мелочи.
Не зная, что ответить, я сжала ладонь бабушки в своей и ободряюще улыбнулась. Так делают всегда, когда слова излишни. Или когда совсем нечего сказать.
— А как твои дела? — встрепенулась Сесилия, выбросив из головы грустные мысли. — Тебя в школе все ещё обижают?
— Уже нет, но не потому, что я забросила своё дело, а потому, что у меня появилась поддержка, — я поправила волосы назад, кинув взгляд в сторону двери. Где они?
— Серьезно? — поразилась Сесилия. — И что же, вы ищите оборотня все вместе? — она отпила глоток горячего чая, не сводя с меня глаз.
Слышать «оборотень» из уст взрослого человека как-то непривычно. Гораздо привычнее слышать «Марго, ты больная. Больная наркоманка».
— Ну, вроде того.
— Здорово.
Такое ощущение, словно она насмехалась надо мной, хотя выражение её лица оставалось непроницаемо ровным.
— Бабушка, а ты мне веришь?
Её пухлые щеки слегка порозовели.
— Было бы хорошо, дорогая, если бы ты сама не верила.
Ответ показался мне неоднозначным. Я в недоумении нахмурилась, желая узнать о чем это она, как внезапно парадная дверь с шумом отворилась, и в помещение буквально ворвались двое - Билл и Генри. Запыхавшиеся, словно дрались по пути, они принялись стряхивать с себя невидимую грязь и поправлять одежду.
— Добрый день, молодые люди, я могу вам помочь? — отодвинув стул, вышла к ним Сесилия, нацепив самую вежливую улыбку из имеющихся.
Взгляд Билла прошёл сквозь бабушку и остановился на мне. Он сделал решительный шаг, дыша отрывисто покрасневшим ртом.
— Я же сказал, она здесь! — не оглядываясь, обратился тот к блондину, пока тот расчесывал пальцами взлохматившиеся волосы. — Марго, мы звонили тебе сотню раз. Где твой телефон?
Ой. Я удивлённо вскинула брови и проверила мобильник. Трудно это признавать, но Хофер прав — они звонили мне, а мобильный находился на беззвучном режиме. Неловко поджав уста, я сравнялась с бабушкой.
— Бабуль, знакомься, это Билл Хофер, — указала я на брюнета, — а это Генри Ридл — мои друзья.
Парни не сразу осознали суть сказанного, но, все-таки обработав эту информацию, вежливо улыбнулись.
— Зовите меня Сесилия, — попросила она и повернулась ко мне на девяносто градусов. — Детка, так зачем вы сюда пришли?
Бабушка у меня сообразительная — её не провести. Мне и вправду нужна помощь «Старого гнома».
— Миссис... То есть, Сесилия, ваши товары правда работают? — поинтересовался Генри, засмотревшись на полки с баночками и амулетами.
Билл тоже обратил внимание на окружавшие его вещи, от которых у многих бы пробежали мурашки по телу. Остаться здесь на ночь было бы абсурдом.
— Они работают в том случае, если человек действительно нуждается в помощи.
— Так вы типа знахарь?
— Что? - рассмеялась искренне Сесилия на замечание Билла, который увлеченно считывал с банок замудренные названия.
— Ваш магазин как будто не из нашей Вселенной, - отвлекся Генри, взглянув на бабушку с любопытством и даже недоверием.
Он явно на что-то намекал, однако Сесилии не привыкать слышать в свой адрес неоднозначные эпитеты. В этом мы с ней, в каком-то смысле, похожи.
— Приму это за комплимент, - не обиделась бабушка, мельком бросив взор в сторону Билла.
Пока мы разговаривали, он схватил склянку с жёлтой водичкой, на донышке которой плавали мелкие черные горошины.
— Раствор «Сонный тетерев»? — считал надпись брюнет и, не успев толком среагировать, как бабушка ловко отобрала у него склянку.
— Это лучше не трогать, дорогой мой, для твоего же блага.
Сесилия спрятала раствор в свой карман, и Билл протяженно хмыкнул.
— Вы ведьма, что ли? Или ясновидящая? — скрестив руки на груди, не мог избавиться от недоверия Генри.
Надеюсь, бабушка не обидится на меня за грубость ребят. Что ж, напрасно я переживала, ведь она звонко рассмеялась и покачала головой, не воспринимая чужие слова всерьез.
— Ох, вы меня рассмешили! — хохотала она.
— И всё-таки?
— Я не ведьма. Ведьм не существует.
— А оборотни? — Генри умел красиво лавировать между темами разговора.
Мы втроем быстро переглянулись, а Сесилия между тем побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— И оборотней тоже. Это только сказки.
— Значит, вы не верите своей внучке?
Конечно же она мне не верила. Это настолько очевидно, что тошнит. И все-таки всегда больно, даже спустя время...
— К чему эти странные вопросы? Чего вы хотите? Марго?
Генри не дает мне права ответить, он прячет меня за своей спиной, тем самым давая понять, что мне лучше помалкивать. Странно, но я послушалась.
— Простите нас за нашу настойчивость, Сесилия, — произнес Билл той интонацией, которая проявлялась в нём в определенные моменты . — Просто, я думаю... мы думаем, вы сможете нам помочь.
Бабушка сконфуженно посмотрела на меня. Я решила молчать, пока Билл что-то объяснял Сесилии, а Генри, открыв фотогалерею в своем сотовом, показывал той изображения.
— У вас есть эта книга? — спросил он, сверкая глазками, и бабушка раскрыла в изумлении рот.
— Зачем вам это?
— Значит, есть?
Они будто не слышали или не хотели слышать друг друга. Своей настойчивостью блондин очевидно пошёл в мать, для чьей профессии характерна стойкость — это важный критерий.
Снаружи в это время показались первые снежинки, которые поначалу медленно и грациозно опускались на сухую землю, а затем с каждой секундой набирали скорость и уже хлопьями сыпались вниз. Снег в начале ноября... Для Салли Хилл рановато, даже слишком.
— У меня её нет! Это очень глупая книга, из-за которой люди верят во всякую ересь! — от привычного добродушия не осталось и следа.
Сесилия возмущенно фыркала, как старая злая мачеха из сказок, её не узнать. Это знак, что мне пора вмешаться. Я выскользнула изо спины Генри.
— Бабушка, мы пытаемся разобраться в одном деле...
Она грубо перебила меня.
— Ну нет!
— ...В городе были убиты двенадцать человек!
— Замолчи! — Сесилия топнула ногой, отказываясь вслушиваться в мои слова, но я не собиралась поднимать белый флаг.
— Их растерзал не волк, а оборотень! И мы пытаемся понять почему именно их!
Из ушей бабушки едва не шел пар. Она побагровела и строго вскрикнула:
— Марго, не смей при мне говорить об этом, не смей!
В ушах звонко гудит, сердце медленно бьется. Воцарилась звонкая, полная недоумения, тишина, нарушать которую осмеливались только лишь настенные часы с кукушкой. Отрезвляющий по большому счету приказ, нежели просьба, подействовала незамедлительно, и я с парнями потупила взгляд.
— Скажи, почему такая реакция? — казалось, шёпот стал громче крика.
Бабушка, умерив свой пыл, потёрла переносицу, словно наш разговор её утомил, что недалеко от правды. Я уверена, она готова была отдать всё имущество, лишь бы сменить тему.
— Детка, — смягчилась Сесилия, звуча примирительно. К ней вернулся былой нрав. Опустив руки на мои плечи, она посмотрела на меня в упор. — Просто обещай, что ты перестанешь геройствовать.
Эти слова вызвали у меня дежавю. Что-то похожее мне повторяли на протяжении двух лет.
— Но...
— Обещай. Что бы ты не узнала, что бы не случилось, ты не станешь идти в лес, не будешь искать оборотня! - строго-настрого настаивала бабушка и вдруг глубоко вздохнула, — Я пожилая женщина, пожалей моё сердце и не вынуждай старушку нервничать.
Должно быть, манипулирование это то, что передается в нашей семье из поколения в поколение. Мама нередко пользовалась этими приемами в первые дни, после той злополучной ночи. Она любила давить на жалость.
Я покачала головой.
— Ты странно себя ведёшь.
— Потому что хочу уберечь тебя от тебя же самой? - отодвинулась в сторону Сесилия, до сих пор крепко держа меня за плечи. — Я советую тебе сконцентрироваться на учёбе и своих буднях. Пора забыть эти сказки про оборотня.
Я едва сдержалась, чтобы не толкнуть её, настолько мне обидно. Капля за каплей, я травилась ядом чужого недоверия и равнодушия.
— Хорошо, я поняла, ты нам не веришь, - я все-таки избавилась от её рук и попятилась назад. — Тогда ответь на вопросы. Ответь, и мы уйдем.
Бабушка смирительно кивнула, заняв место за столом, где минутами ранее мы пили чай.
— Что вам известно об этой книге? — спросил настойчиво Генри, вновь продемонстрировав Сесилии фотографии. То, на что смотрела бабушка - толстая, с коричневым переплетом книжка, на которой изображён человеческий глаз, находившийся внутри шара. Об этой книге нам стало известно несколько дней назад.
— Я знаю лишь то, что книгу написал уроженец Салли Хилл в XVI веке, который позже скончался в Европе от великой чумы. Его считали безумцем.
— Почему?
Бабушка перевела взгляд на Билла, когда тот задал вопрос.
— Он твердил о ведьмах, о монстрах в лесах и прочей нечисти. Он писал, что однажды видел «волка, шествующего на двух лапах», стал свидетелем колдовства — женщина излечила мальчика от смертельной болезни.
Значит, оборотни существовали и во время бубонной чумы. Но как они появились и для чего? Этого бабушка, конечно же, знать не могла.
— В его записях были только наблюдения или доказательства тоже?
Бабушка театрально пожала плечами, чересчур экспрессивно, что мне показалось неестественным.
— Я повторяю ещё раз - его считали сумасшедшим.
— Прямо как Марго, - заметил с ироний Билл и впился в бабушку красноречивым взором, отчего она растерялась.
В самом деле. Кто бы ни был этот автор, мы с ним похожи.
— Вы знаете, где эта книга?
— Откуда? Что за молодёжь, невыносимо! Вам все по два раза нужно повторять?
— Неужели за всю свою жизнь вы не замечали ничего странного в Салли Хилл? - горячо возмутился блондин, бестактно, как непременно решила в уме бабушка, перебив её.
Она вдруг уняла свое раздражение, пристально глядя на каждого из нас, будто проверяя, живые ли мы.
— Странные вещи, если не обращать на них внимания, вовсе не такие уж и странные. Нет, Салли Хилл - обычный город.
Какие глупости! Не уверена, верила ли своим словам Сесилии, зато я была готова рассмеяться.
— Ясно, — тем самым Генри поставил жирную точку в нашем разговоре, и поскольку мы не получили желаемого, оставалось просто уйти. — Спасибо за помощь, Сесилия. Да свидания.
Блондин, накинув на голову капюшон, распахнул входную дверь, встретившись лицом к лицу с холодным дыханием ноября, вышел за порог «Старого гнома».
— До свидания, — кивнул Билл, и бабушка проводила его кривой улыбкой, после чего резко перевала взор на меня.
Парни ждали меня на улице, о чём-то болтая между собой. Пока Ридл подозрительно щурился на бабушку, Билл безмятежно ловил снежинки языком.
— Марго, — вернула меня на землю Сесилия, мягко сжав мою ладонь, — дорогая, обещай мне, что не пойдёшь в лес. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо!
Она что-то недоговаривала, это видно невооружённым глазом.
— Ни в коем случае не ходи в лес! - повторила она уже громче.
— Ты всё-таки что-то знаешь!
Поджав губы в невидимую линию, Сесилия покачала головой.
— Я знаю лишь то, что в лесу небезопасно. Идти туда — значит, найти свою смерть. Все эти двенадцать человек были убиты в лесу, Марго. Понимаешь?
— Не беспокойся, бабушка, не я следующая, — реплика привела старушку в ступор. Прикрыв веки, она тяжело вздохнула, как будто лишилась последних сил. На лбу показались новые морщинки, стоило ей нахмуриться. Она выглядела озабоченно.
— Будь осторожней. Оно рядом, идёт по следам... Оно знает твои слабые места, - тщательно подбирая слова, едва слышно произнесла Сесилия.
Испугавшись её странного поведения, я потупила взгляд.
— «Оно»? Ты про оборотня?
— Оно — это зло. Берегись, Марго, и друзей береги. Иначе вас ждёт смерть.
Наши взгляды встретились - мой испуганный, её - настойчивый. Я ничего не ответила, потому что перехватило дыхание.
— Марго! Холодно, просто жуть! Пойдем уже, - подытожил нетерпеливо Билл, гримасничая.
Покинули мы «Старый гном» в расстроенных чувствах, а я ещё долго не могла забыть напоследок брошенное бабушкой.