Он проспал почти пятнадцать часов. Его руки, ноги, шея отвратительно ныли от того, что затекли. Мысли запутались в узелок из тысячи снов, а во рту чувствовался какой-то кислый налет, словно всю ночь он отрывался в клубе, прополаскивая горло бурбоном. Но это было далеко от действительности. Пусть в тот момент он и сохранял спокойствие, которое, скорее всего, было обычной защитной реакцией, однако ему до чертиков было страшно, — если бы они все погибли?
Горячий душ немного расслабил Генри: теперь он мог хотя бы трезво мыслить и избавиться от тумана в глазах. Обвязав зеленое полотенце вокруг торса, блондин вышел из ванной и направился в свою комнату. В памяти до сих пор всплывает побег из «дна»: лестница состояла из пятидесяти трёх ступенек, которые вывели друзей к памятнику с ангелом, у не действующего входа в кладбище. Почему он не додумался о запасном выходе? Наверное, был слишком изнурен.
В комнате, словно неожиданный рождественский подарок, его ждала мама. Она сидела у изножья кровати с хмурым видом, готовая рвать и метать. Перекинув ногу на ногу, она терпеливо ждала возвращения сына из душа, чтобы наконец узнать, где тот ошивался.
Генри замер в дверях. Сперва он хотел развернуться и уйти, но его благоразумная сторона подала иные сигналы. Бежать бессмысленно. Поэтому блондин захлопнул за собой дверь с плакатом и вошел внутрь.
— Мам, ты чего тут? — режим «дурачок» включился самостоятельно, прежде, чем Генри успел осмыслить сказанное.
Мать Генри, Кэтрин, была очень красивой женщиной, с таким же цветом волос и смуглой кожей, как у сына. У нее кофейные, глубокие глаза и широкий рот. Кэтрин любила посещать фитнес-залы, где можно выплеснуть всю негативную энергию на беговой дорожке или боксерской груше. Иногда, шутя, она сама терпеливо, что муж подал на развод из-за её тяги к боевым искусствам. Фил, отец Генри, не поддерживал Кэтрин в её увлечениях. «В семье должен быть сильным и главным мужчина, а не женщина», — настаивал он. Но это было слишком давно, чтобы вспоминать...
Кэтрин нервно выдохнула.
— Генри, это выходит за все рамки! Где ты вчера был? — чеканя каждое слово, резко звучала женщина, сверля того предостерегающим взглядом.
Сказать ей правду, значит, заполучить кучу проблем не только для себя, но и для Марго с Биллом. Лучшее решение — выставить себя ужасным сыном, но сохранить секрет.
— Я был в гостях у одной подруги, — признался Генри, направляясь к тумбочке с зеркалом.
— С каких это пор ты ночуешь у своей, как ты выразился, подруги, ничего не сказав мне? Я что, мебель? — раздражилась пуще прежнего мать.
Блондин вылил на себя почти весь одеколон, стараясь не болтать лишнего.
— Мам, я вернулся домой к двум часам, так что можно сказать, что я ночевал дома.
Кэтрин иронично хмыкнула, покачав головой, отчего её белокурые пряди выбрались из слабого узелка.
— Генри, послушай, я понимаю, что у тебя сейчас такой возраст, когда подростки решают попробовать все...
— Мама! — рявкнул Ридл, резко развернувшись к ней всем телом.
— ...Но это не значит, что тебе все можно! Я чуть с ума не сошла, когда застала твою кровать пустой, а звонить было некому! Ты чуть до белого каления не довёл меня, сынок. Поэтому, Генри, ты под домашним арестом. Никаких возражений, — с этими словами Кэтрин поднялась с постели и, бросив короткий осуждающий взгляд на сына, оставила его в одиночестве.
Значит, она переживала, и Генри был не прав на её счёт. Возможно, она не всегда проявляла заботу, но никогда не забывала о нем. Блондин был слишком счастлив беспокойством матери, чтобы думать о домашнем аресте. Вообще-то, домашний арест равносилен «иди в угол» для его возраста. Кэтрин и сама должна понимать, что он не собирается сидеть целый день взаперти.
Надев спортивные брюки и кофту, Генри прыгнул животом вниз на кровать. Эти дни высосали из него оставшиеся силы - он слишком устал. Притом от всего.
Протянув руку к шкафчику, где Генри прятал пачку недорогих сигарет, парень застал кое-что ещё.
«Черт, совсем из головы вылетело», - пробежало в мыслях красной строкой.
Он взял письмо в руку, придирчиво рассматривая его изучая кривой почерк, синие чернила. Это то самое письмо, которое ему подкинули. Аноним просил набрать ему, предлагая свою помощь. Шутка ли это? Сейчас, собственно, он и узнает.
Не мешкая, Ридл набрал на мобильнике нужные цифры и, перепроверив их, приложил телефон к уху. Спустя четыре продолжительных гудка, Аноним снял трубку.
Какое-то шипение на конце другой линии вынудило Генри поморщиться.
— Я вас слушаю, — вдруг донесся ровный голос. Это говорил шутник или кем он там является, для Генри это неважно.
— Ты оставлял мне послание.
Продолжительное молчание, которое немного насторожило блондина. Он выпрямился.
— Встретимся в «Мокко» через три часа, прихвати друзей, — требовательно откликнулся Аноним, бросив трубку.
Чудила, даже имени не назвал. Даже не объяснил, как будет выглядеть. Что-то Генри это не нравится...

*  *  *
Молочный коктейль кончился, на дне продолговатого прозрачного стакана осталась только красная вишенка и молочная пенка. Отодвинув от себя столовые приборы, Марго понуро вздохнула и облокотилась на кожаную спинку диванчика. На её лице, подобно солнцу на рассвете, вспыхнула довольная улыбка - она едва не мурлыкала от чувства насыщения, и даже возникшая впоследствии быстрого перекуса тяжесть в животе не портила блаженство мгновения.
Билл только и делал, что играл с запонками на рукаве своего пиджака, сосредоточенно размышляя о чём-то своём. Из-за долгого отсутствия сына, мэр Ховер поднял весь дом на уши и хотел уже поставить в известность местного шерифа, боясь за жизнь единственного близкого человека, который, к тому же, напоминал ему о Фрэнсис. Билл, как очень тоненькая серебряная ниточка, связывающая мэра со своей любимой — они ведь так похожи.
С каждой секундой Хофер все больше и больше ежился, обрастая колючками: ему надоело ждать, надоело искать ответы, надоело играть в Чака Нориса - он устал, выдохся!
«Если этот урод сейчас же не появится, то я точно сматываюсь», — пообещал себе Билл, взглянув украдкой на друзей, чтобы узнать их настроение.
Марго, наматывая на палец красные пряди, выглядела совершенно безмятежно. Казалось, в её голове абсолютная пустота, а мысли не кружились вокруг странного Анонима. Впрочем, парень из Бостона, как его любит дразнить Билл, напротив, еле сидел на месте. Он нервно дрыгал ногой под столом и нетерпеливо оглядывался на входную дверь, каждый раз выпрямляясь, если кто-то входил в «Мокко». Так и с ума сойти можно.
— И почему мне кажется, что нас надули? — не отвлекаясь от кончиков своих локонов, выдохнула Марго.
Её столько раз обижали, что теперь она во всем искала подвох.
— Он придёт. Я в этом уверен, — стиснул зубы блондин, убеждая при этом в большей степени себя, нежели друзей, за время ожидания впавших в уныние.
Если он ошибся, Билл будет издеваться над ним всю оставшуюся жизнь, а это очень долго.
Вокруг пустовали столики — люди заходили в «Мокко» только за крепким кофе, а затем расходились по делам, как пчелы в разгар весны. Сколько ещё здесь сидеть и считать ворон?
— Эй, вы совсем носы повесили. Что с вами? — заметила угрюмых ребят девушка в рабочей униформе.
Она ободряюще улыбнулась и опустила на столик три чашки горячего шоколада.
— За мой счёт. Надеюсь, горячий шоколад поднимет ваше настроение.
Трио одарило официантку благодарными улыбками, которая, едва успев появиться, тут же померкла.
Марго, отпив глоток, подняла взгляд на Сару и жестом показала той «супер».
— Спасибо большое, Сара. Мы и вправду немного заскучали, — призналась за всех Марго, наблюдая как порозовели щеки официантки.
— А я сегодня работаю в две смены! Эва простудилась и не может выйти. Придется её выручать. Эх, — с досадой протянула Сара, складывая на пластиковый поднос грязные бокалы из-под коктейлей.
— Не спать всю ночь — это просто ужасно! — заключил пылко Билл, мысленно возвращаясь обратно, под церковь.
Он весь скукожился, скорчив кислую мину.
Согласившись с ним, Сара вернулась к работе, обслуживая новых посетителей.
Аромат горячего шоколада, проникший в каждый уголок закусочной, предавал атмосфере особою теплоту - наверное, именно так пахнет зима. Марго улыбнулась мыслям о скорых каникулах и новогодних праздников.
Длинная стрелка на настенных часах указала на шесть, а Аноним так и не появился. Да, это точно глупая шутка одноклассников. Билл представил как этим треклятым должно быть весело сейчас, и если это в самом деле так, то Билл планирует отомстить.
Но внезапно парадная дверь распахнулась, и раздался веселые звон колокольчика. Друзья, одновременно пригубив напитки, кончиком языка избавились от шоколадных усов над верхней губой. Они посмеялись друг над другом и не слышали подступающего к ним человека.
— Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, — донесся низкий голос за спиной Марго и Билла.
Генри выбрался из транса и медленно поднял голову вверх, застав перед собой неожиданного гостя: на парне потертые джинсы, клетчатая зеленая рубашка и теплая, вышедшая из моды, куртка; пружинистые волосы цвета меди уложены на бок, образовав чёлку, которая походила на некий пушистый куст. Маленькие серые глаза с морщинками уверенно сияли холодным блеском, самые обычные губы, не слишком широкие, не слишком узкие, чуть расплывались в ухмылке. Значит, это и есть Аноним.
Билл представлял его иначе, и хоть появившийся перед ним человек произвел впечатление, но не то, на которое парень рассчитывал. Где черное пальто и загадочная хладнокровность? Где трубка с табаком и статная походка? Билл воображал себе некого Шерлока Холмса, а перед ним - похожий на задрота мальчишка.
Пока Хофер занимался тщательным анализом анонима, Марго долго пыталась понять почему рыжеволосый парень казался ей таким знакомым. Где она могла его видеть? Немного пошевелив мозгами, до неё, подобно удару молнии, дошло — это же Эдди Чакер — мальчик, чей отец застрелил себя охотничьим ружьём. Что может знать травмированный подросток? Вообще-то, много чего.
Серые глаза плавно скользнули на Марго, и тот, кого звали Эдди, резко поменялся в лице — от глуповатого к восторженному.
— Мисс Ван де Шмидт, я ваш ярый фанат! — за долю секунды Эдди оказался напротив Марго, склонив голову вниз и взял ту за руку. — Вы потрясающая девушка! Несмотря на оскорбления вы продолжали верить в свою правду! Это достойно уважения!
«Так, теперь он точно похож на чокнутого», - Билл, нахмурив брови, с недоверием и даже с толикой неприязни косился на Чакера. И Генри особо не впечатлён Анонимом - его он начинал подступающие. Встал спиной - и ничего.
— Эм, спасибо, наверное... — промямлила неуверенно Марго, покраснев от столь страстного признания.
Она тактично вытянула ладонь из чужой хватки и быстро стрельнула глазками в сторону ребят, тем временем как Эдди продолжал нежно ей улыбаться.
— Эй, ты пришёл сюда клеить Марго или делиться информацией? — фыркнул Генри, на что девушка возмущенно нахмурилась. Что значит «клеить»?!
Эдди виновато отступил, глядя на Генри, и стукнул себя по лбу.
— Ой, прошу прощения, я отвлекся при виде вас, — с этими словами Эдди приземлился на ю диван рядом с Марго. — На самом деле у меня для вас полно интересной информации! Марго, вы такая молодец! Я не смог рассказать об этом людям, а вы поделились этим с миром! Изумительно!
Хоферу это надоело. Этот парень слишком много уделяет времени на воспевание Ван де Шмидт. От него толку ноль. И почему он обращается к ней на «вы»?
Словно прочитав его мысли, Марго неловко поправила:
— Можно на «ты». Мы, кажется, ровесники?
— Да, верно, - щеки парня подрумянились, — я просто слишком взбудоражен нашим знакомством. Я твой фанат, - не замечая остальных, полностью зациклен на красноволосой девушке Эдди.
Это, по мнению Билла, возмутительно. Он собрал хмурые брови у переносицы и обжег язык горячим шоколадом, после услышанного.
— Так, ближе к делу! — подгонял тот раздраженно, жестикулируя.
Эдди заметил чужое недовольство и неохотно перевел взгляд на взвинчиваю. Кажется, Билл та ещё заноза в заднице.
— Я тоже видел его... — почти шепотом произнес рыжеволосый, наклонившись к столу.
Со стороны он похож на человека с психическими отклонениями. Марго вздрогнула. Неужели... Кто-то ещё видел того, в чьё существование отказываются верить? Её лицо просияло.
— Что? - усмехнулся Генри, деловито скрестив руки на груди.
— Где это было? — спросила Марго, не обратив внимания на заносчивость друзей.
— Два года назад, зимой. Тогда ещё выпал небольшой снег. После смерти моего дедушки мы живем прямо у леса. Из-за снега в городе отключили снег, — да, Марго это помнила, поэтому она убедительно кивнула, Эдди продолжил. — Чтобы не окоченеть от холода, мама послала меня в сарай за дровами для камина. Я собрал много, целую гору и шёл уже назад. Так пахло вкусно — морозом и елками. Затем я услышал какой-то шум в кустах... Дальше смутно... — парень нахмурился, стараясь воссоздать картинку прошлого. — Я помню, что лежал в снегу и видел над головой сперва звезды и луну, а затем мокрую морду громадного волка. Он в два счета поднял меня и грозно дышал прямо в лицо. И по сей день слышу этот запах — кровь. Я думал, это мой конец. Волк даже ранил меня в плечо, — Эдди неуклюже стянул с себя куртку, игнорируя присутствие других посетителей, избавился от рубашки, оставшись в одной ночной майке.
Сперва Марго смутилась его поведению, однако, стоило Эдди продемонстрировать шрам от когтей, как она отбросила все мысли в сторону и широкими глазами рассматривала глубокие следы.
Глаза ребят округляются.
— Боже мой...
Билл и Генри в любопытстве вытянули шеи. Это был не свежий шрам, грубый и явно сделанный в спешке.
— Я громко закричал и непонятно как освободился из его лап. На крик из дома выбежала мама, а оборотень исчез. Я честно хотел сказать ей правду, но не смог. Она бы не выдержала, поэтому пришлось соврать.
Все внимательно слушали историю Эдди, но по-разному: Марго вновь прошла через смутное время своей жизни, Билл все ещё не доверял новичку, прикусывая губы, а Генри просто молчал. Ему нужно хорошенько обо всем подумать.
— И что ты наврал матери? — Ридл откашлялся, подперев подбородок кулаком.
— Сказал, что упал. Из-за полумрака она не заметила разорванной куртки и крови. Затем я пробрался в ванную и начал обрабатывать рану.
Внезапно голос подал Билл. Он цокнул и перебросил ногу на ногу, а левую руку вытянул на спинку дивана.
— Это все очень интересно, но нам нужна информация!
Чакер встрепенулся и переплел пальцы.
— То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами, — предупредил он. — Вы знаете, как умерли Гарри Бирди, Николас Лордонгов, Голд, Гипс и другие? — все в унисон покачали головой. — Ха, неудивительно. Свидетельство об их смерти были сожжены, и только копия осталась у моего предка — дедули Чакера. Он был кем-то типа нотариуса в те доисторические времена, когда люди были слишком глупы. Бедные люди!.. Короче, Гарри Бирди был раздавлен камнем. Голд распотрошен «медведем», но мы-то с вами понимаем, что это вовсе никакой не медведь. Гипс отравлен. А Лордонгов... он подвергся четвертованию. Все семьи основатели были убиты, почти никто из них не умер своей смертью.
Марго вспоминала свои записи. Трое. Остались три человека, их нужно спасти от ужасного исхода.
— Это всё?
— Нет. Оборотень... он каждый раз новый, в смысле, тот, что убил Харпер, был одним, убивший Купера — совсем другой...
— Стоп! — прервала реплику рыжеволосого Марго, потеряв нить мыслей. — То есть, монстры каждый раз менялись?.. Но куда девались остальные?
Эдди пожал плечами:
— Не знаю. Но это точно. Мой прапрадедушка видел в молодости оборотня с бурой шерстью и с зелёными глазами. Тогда его посчитали старым маразматиком и отправили в дом престарелых. А я видел чёрного...
— И я! — загорелась девушка, чуть ли не подпрыгнув вверх. — У него были жёлтые глаза, налитые кровью!
Вспоминать это она не любила — сразу казалось, что её вернули в тот самый вечер. Но сейчас кругом люди, её друзья, а главное, она далеко от леса — оборотню её не достать.
Где-то неподалёку донёсся голос Сары, вручившей в руки молодой пары по чашке чая и дружелюбно пропевшей «приятного аппетита».
Билл взъерошил челку и громко вздохнул, отчего её грудная клетка сдулась. Эдди одним глазом косился на него. Он думал о том, что сын мэра выглядел теперь иначе, но, наверное, копия своего отца. Он также понимал, что Билл невзлюбил его с первого взгляда, и причина тому — полное недоверие. Что же, у парня есть на то полное право. Диктовать людям кого любить, кого ненавидеть — дело сердца, не его.
Будто почувствовав взгляд рыжеволосого, Хофер откинул голову и стрельнул глазами. Неожиданно, точно его ударило током, брюнета посетила странная теория. Возможно ли это?.. А если нет, тогда он будет выглядеть глупо перед друзьями. Все же... Мог ли быть вчерашним гостем в подземелье этот самый Эдди Чакер? Слишком он подозрительный.
— Именно так, — кивнул Эдди, широко улыбаясь девушке, и все, за исключением Марго, закатили глаза. — Я хочу вас обрадовать, господа, мне известно, в какие луны выходит волк.
— Что?! — вскрикнула Марго, немного покраснев. — Как?
— Интересно откуда, — хмыкнул Билл.
— Я следил пару лет за этим существом, оно необычное. В смысле, в книгах, легендах, фильмах оборотни все почти похожи — обращаются в каждое полнолуние, боятся серебра, волчьего аконита, но это совсем неверно. У моего двоюродного брата, то есть, дяди, который живет в Лондоне, есть одна очень интересная рукопись. В ней идет речь о человеке, поклоняющемуся луне. Из-за неизвестной нам причины оборотень способен сохранять свой облик несколько месяцев подряд, кроме трёх — февраль, август, декабрь. Почему — неизвестно. И я решил проверить эту гипотезу. Оказалось почти правдой. Я мог слышать душераздирающий вой, слышать порывистое дыхание из-за кустов, мог замечать пристальные взгляд на себе, но не решался идти навстречу. Вы подумаете, что я трус, вообще-то это так, но никто не захочет стать следующей жертвой.
Сердце Марго сжалось. Она расплылась в понимающей улыбке, полной эмоции, перекликающих друг друга.
— Ничего. Мы всё понимаем, Эдди.
Однако Генри и Билл не разделяли мнения подруги - им было все равно.
— Ладно, есть план, — спохватился блондин, выпрямившись. — Надеюсь, ваши родители не убьют вас, если вы пропустите куранты?
Хофер сразу уловил мысль приятеля, который, на фоне Эдди, его теперь не так бесил.
— Охота на волка в Новый год? Будет тот ещё праздник. Назовем это миссией «Серый волк», — искренне посмеялся он, поправив прическу набок.
Марго, улыбаясь во весь рот, подняла в руки кружку горячего шоколада, которым ребят угостила Сара.
— Выпьем за наш успех и за Великий Новый год, после которого наша жизнь изменится раз и навсегда. Ура!
— Ура! — чокнулись друзья.
И лишь Эдди робко смотрел на сияющее личико Марго, забыв о счете времени. Он не понимал странных чувств в своей груди. Ему было страшно, но не за себя, а за Марго Ван де Шмидт. И кто знает, что произойдёт дальше, в Новый год?..