Дорогу охраняли лежащие по обеим сторонам каменные пантеры. Сияние Глаз сединой серебрило их чёрные спины. Было тихо, лишь изредка покой нарушали крики птиц, свивших свои гнёзда под сводами заброшенных храмов. Анар скользил вдоль строя статуй, прячась в тени массивных постаментов. Его лапы кололо от предвкушения побега, загривок возбуждённо подрагивал.

    Вдруг он замер, отчетливо ощутив чьё-то присутствие.

    Она восседала на постаменте, гордо выпрямившись и не сводя с Анара ярких зелёных глаз. Запретная часть города была запретной и для неё, но она и не думала скрываться. Анар криво усмехнулся – кто бы посмел хоть в чём-нибудь укорить владычицу Руала, богинеподобную царицу Алару? Даже в простом тёмном платье, без украшений и короны она оставалась собой – величественной женщиной, перед которой хотелось пасть ниц и покорно внимать её воле. Анар вышел из тени и принял двуногий облик.

    – Ты растерял остатки здравого смысла, племянничек. И это тот, кто сменит на троне моего мужа и лишит моего сына права занять место отца, – вздохнула Алара.

    – Ты вправе гневаться, царица, – Анар опустился перед ней на колени и склонил голову.

    Всем своим видом выражая раскаяние, он в то же время готовился ответить на любой выпад Алары.

    – Теперь не вправе, – странно смиренно ответила та.

    Анара так потрясли эти слова, что он вскинул голову и взглянул в глаза Алары, ожидая увидеть в них насмешку. Но её не было. Зато была опустошённость. И усталость. Чувства невиданные, невероятные для царицы.

    – В отличие от тебя, дерзкий глупец, я всегда знала и знаю своё место – в этом моя мудрость, – проговорила Алара. – Тебе покровительствует тал сианай, и я не смею противиться её воле. Я не убью тебя и даже не расскажу о твоём святотатстве своему супругу.

    – Откуда...

    – Как быстро ты забыл всё, чему тебя учили! Ты уже смеешь задавать мне вопросы, не испросив разрешения? Бедная Амиалис! Столько лет потрачено впустую, – неожиданно рассмеялась Алара, и Анар подумал, что впервые видит эту невозмутимую женщину такой живой и естественной.

    – Ты всё помнишь! Ты знаешь правду про Бриаэллар и Аласаис! – вырвалось вдруг у него. Лишь на краткое мгновение на лице его тётки промелькнуло нечто... как отблеск иной жизни, и это нечто выдало её с головой.

    – И бесконечно скорблю об этом, – склонила голову Алара. – Я помню много такого, что хотела бы забыть. И ты, мой наивный племянник, скоро поймёшь, почему. – Она сказала это искренне, почти ласково, что было ещё удивительней, чем её заливистый смех. – Мне жаль тебя. Ты и не представляешь, в какие помои собираешься окунуться. И что за крысы будут в них барахтаться вместе с тобой. Назойливые, тупые, распущенные твари, вырожденцы, чьи души так же зловонны, как их тела. А тебя, мой мальчик, заставят считать этих подёнок – ничтожных смертных, без капли алайской крови, без тени магического дара – равными себе. Да-а, таковы извращённые законы в царстве хаоса, из которого тебе уже не будет возврата. Там, за Барьером, ты уже не сможешь просто прихлопнуть одно из этих мерзких насекомых. Ты будешь терпеть их и узнаешь... – Алара посмотрела в глаза Анара долгим взглядом, – что даже Аласаис вынуждена делать это.

    А ведь помимо этих презренных существ, там есть ещё и иные – те, кто бесконечно сильнее тебя. Подумай, за пределами Барьера ты уже не будешь могущественным наследником трона, которого уважают и боятся все... даже правитель.

    Анар не знал, что ответить, да и стоило ли отвечать? Как было объяснить ей, добровольно заточившей себя в Руале, что ему не по сердцу быть коронованным рабом, прикованным к трону?

    – Я позабочусь о твоём рабе, – неожиданно сказала Алара. – А теперь уходи, и не приведи тебе богиня попасться мне на глаза до твоего отбытия!

    Анар благодарно склонился перед царицей и отступил во мрак...

    А она ещё долго смотрела ему вслед, радуясь тому, какой неожиданный подарок сделала ей судьба, – она наконец-то избавится от ненавистного племянника! Однако Алара ликовала лишь в мыслях, на лице её лежала печать глубокой материнской печали: уж как жаль ей было этого глупого мальчика, как жаль, но не могла же она, в самом деле, пойти вопреки желанию тал сианай!

    Не иначе как из этой же «жалости», чтобы хоть как-то обойти запрет Когтя Карающего, Алара позволила одному из шпионов Амиалис проследить за собой и подслушать разговор с наследником – бывшим наследником! – престола.

    – Теперь ты примчишься сюда, дорогая сестрица. Примчишься так, будто тебе подпалили твой царственный хвост. Импульсивность всегда была твоей слабостью. Ты даже не посмотришь, что перед тобой тал сианай... Бедная, безумная Амиалис. Ты собственными когтями выроешь себе могилу.

    Алара задумчиво выпустила и втянула вызолоченные когти.

    – Будь твой щенок истинным руалцем, можно было бы дать ему уйти. Но оказавшись там, это убожество размякнет и погрязнет в удовольствиях, вместо того чтобы искать способ содрать с тебя шкуру – как следовало бы. Он не станет мстить, а просто вычеркнет тебя из жизни. И уговорит сделать то же самое тал сианай. Тал сианай! Эта размазня, сюсюкающая с рабами! Два дегенерата нашли друг друга, – она не сдержалась и презрительно фыркнула. – Тогда ты переключишься на Накар, отзовёшь её от служения богине в Бриаэлларе и заменишь ею братца. И вместо горе-наследника престола мы получим достойную наследницу... которая куда больше брата умеет ценить власть и куда лучше умеет её добиваться. А это нам не нужно.

    Но если ты открыто нападёшь на Тень Аласаис, твои делишки уже никто не сможет замять. Тебя изгонят. А без тебя Накар не вернётся в Руал – ей не хочется быть царицей, она метит на пост повыше. И мои дети наконец-то займут достойное их положение.

    Алара с гордостью думала о том, как верно она поступила, давным-давно взяв за правило заглядывать в мысли слуг своих приближённых. Какие сокровища подчас таятся в этих глупых, безухих головках! Тал сианай в Руале! Ей и вправду есть за что наградить этого Када! О да, она будет холить и лелеять его. Пусть она и не смогла проломить ментальную защиту, которой Тень Аласаис оградила разум полуэльфа, но вот природу самого заклятья, а значит, и руку того, кто его наложил, узнала без труда. Остальное было делом техники – стоило ей благосклонно заговорить с рабом и упомянуть, что она тоже общалась с тал сианай, как Кад, ошалев от такой милости и возможности разделить опасную тайну со своей мудрой правительницей, тут же выболтал ей всё, что знал. Хороший раб. Из него и то получился бы лучший наследник престола, чем из жалкого ублюдка Анара.

    Царица Руала, Её Святейшество Алара праздновала самую грандиозную в своей жизни победу. Мир вокруг неё стал идеальным, и она была счастлива.

    ***

    Анар мчался по Руалу. Вокруг мелькало и уносилось во мрак множество теней – его сородичи обделывали свои делишки, которым не было места при обличающем свете дня. Следя за ними какой-то частью своего сознания, Анар при этом был сосредоточен на одной единственной мысли, одном пьянящем слове – свобода.

    «Свободен! Свободен!» – кричало всё у него внутри. Все наставления своей царственной тётки он пропустил мимо ушей, ничто в её словах не изменило его решимости как можно скорее покинуть Руал.

    Он едва ли не вприпрыжку взлетел по ступеням своего дворца. Лица стражников не выразили ни тени изумления – они были слишком хорошо вышколены, чтобы позволить себе не то что демонстрировать, а даже иметь собственное мнение. У дверей Анар чуть не наступил на ленивого священного кота. Осторожно поддев Поблу мыском, он перевернул его кверху лапами и погладил по животу – прощай, скотинка! Полосатая Благодать уставился на хозяина сонными глазами и сладко зевнул.

    – Хоть бы поурчал на прощание, – вздохнул Анар... и тут вдруг широкая улыбка сползла с его лица.

    Ему стало тревожно, муторно на душе. На секунду подумалось: нет, его надеждам не суждено сбыться. Что-то, кто-то помешает ему выбраться из Руала, и все события последних дней превратятся в ещё один дивный, несбыточный сон...

    Анар решительно отмахнулся от этого мерзкого чувства.

    Подчёркнуто бодро насвистывая, он поднялся в свои покои, тщательно запер дверь и достал из потайного шкафа два самых больших своих сокровища. Первым был рюкзак – почти такой же, как у Аниаллу, только коричневый и побольше. Сшитый из кожи неизвестного Анару животного, он не пропускал магию, был водо- и огнестойким. С внутренней стороны в некоторых местах стенки его были аккуратно разрезаны, видимо, там некогда располагались потайные кармашки, но чьи-то «заботливые» руки уже давно выпотрошили их. Один из боковых карманов рюкзака, как зрелая слива восьмёрками муравьиных спин, был испещрён мелкими, почти схематичными изображениями людей, всячески истязающих кошек – тощих и карикатурно лупоглазых. Забавно, но именно эти котохульные рисунки спасли рюкзаку жизнь. В отличие от остальных доруалских вещей Анара, Амиалис сохранила его – в качестве иллюстрации своих россказней о «той жизни».

    – Посмотри. Посмотри! – рычала она, схватив Анара за шкирку и тыкая его носом в рюкзак. – Так тебя приучали ненавидеть всё алайское, призывали задушить, искромсать, выжечь всё кошачье в себе!

    Анар покорно таращился на рисунки и изо всех сил пытался разозлиться. Получалось из лап вон плохо. В его мозгу назойливо зудела мысль, что всё это – лишь чья-то шалость, шутка, а никак не хитроумное средство пропаганды. Увы, на рюкзаке не осталось никаких эмоциональных следов, и алай не мог ни подтвердить, ни опровергнуть свою догадку.

    Зато остался запах. Впоследствии, спрятавшись в какой-нибудь укромный угол, Анар часто принимал кошачий облик, растягивался на полу, засунув голову в мягкую горловину, и... дышал. Его бока раздувались, словно два золотистых меха, и алаю казалось, что он вот-вот взлетит, наполненный этим волшебным ароматом – манящим, запретным. Запахом надежды, свободы и перемен. Путешествий и приключений. Каждый раз, стоило Анару вдохнуть его, как сердце его начинала грызть странная тоска. Но, видимо, сердце оказалось слишком большим, раз и по сей день от него ещё много чего осталось...

    Вторым сокровищем была книга. Тонкая книжица в жёстком кожаном переплёте, с выдавленным на обложке рисунком – зубастый крылатый ящер по-кошачьи чесал себя за ухом. Прежде он, наверное, был сплошь покрыт золотой краской, но она успела вытереться, и теперь лишь кое-где вспыхивали яркие искорки. Книжка вообще выглядела уж слишком потёртой – видно, ею постоянно пользовались и делали это чрезвычайно небрежно. Её страницы были исписаны от руки, причём некоторые строчки шли вкривь и вкось, словно их писали в спешке или в неудобном положении.

    Анар был очень привязан к ней. В его тайнике прятались от страшной смерти около двух десятков томов неруалского происхождения – от руководства по разведению белоногой сельди до слезливого романа о запретной любви жреца и царского сына, но только эту историю его тянуло перечитывать снова и снова. Ему нравился сюжет, нравились персонажи, особенно главный герой, от имени которого и велось повествование.

    Однажды он застал со своей любимицей Када. Полуэльф, видимо, уронил книгу, когда перестилал хозяйскую постель, и теперь лихорадочно перебирал страницы, проверяя, не измялись ли они. К счастью, ни одна не порвалась. Однако... к изумлению Анара, все они оказались пустыми: ни строчки, ни единой буковки! И бумага глянцево поблёскивала, так и светясь новизной. Перегнувшись через плечо Када, Анар быстро пролистал книгу – по-прежнему, лишь чистые страницы.

    Он выхватил её у остолбеневшего раба, захлопнул, впился взглядом в обложку – та ничуть не изменилась, даже давнишний след от его когтя и вмятина от каблука Амиалис присутствовали, открыл, и - текст снова на месте, и страницы вновь потемневшие и потрёпанные. Так Анар понял, почему, застукав его за чтением «этой забарьерной дряни», мать ничуть не разгневалась. Видимо, для всех, кроме её законного владельца, страницы книги были девственно чисты...

    Алай ласково погладил переплёт, словно пожал руку старому верному другу, и аккуратно положил книгу в одно из отделений рюкзака.

    С остальными вещами он ни мало не церемонился, поэтому сборы заняли меньше получаса. Последний предмет, моток «усов Аласаис» – прочнейшей верёвки, занял своё место и Анар отправил рюкзак в пространственный карман – не таскать же такую тяжесть за спиной! Плюс – любая вещь будет появляться в руке по первому требованию. Наложив соответствующее заклятие, Анар проверил его на надёжность: по мысленному приказу в ладонь ему послушно прыгнул пузырёк с хатти[1]. Алай довольно улыбнулся и окинул комнату прощальным взглядом. Всё. Теперь нужно найти Када и можно убираться восвояси.

    Раба не пришлось звать дважды. Почтительно замерший на пороге, он походил на яркую лампу с изъеденным молью абажуром – переполнявшая его радость так и сквозила через ветхую ткань печали. «Не иначе, Алара уже с ним поговорила», – подумал Анар.

    – Как жаль, что ты покидаешь нас, хозяин! – с порога затянул Кад.

    – Покидаю? – на всякий случай переспросил алай.

    – Да. Так сказала царица Алара. Моя хозяйка царица Алара, – поправился раб.

    – Вот как.

    – Да, хозяин. Теперь я – личный раб владычицы Руала, – выпятил грудь Кад.

    – А я хотел позвать тебя с собой, – сказал Анар, уже предчувствуя, какой будет реакция.

    – Туда?! За... за Барьер? – Кад побледнел и отшатнулся. – О нет, хозяин, сжалься надо мной!

    – Послушай, Кад, ты не хуже меня знаешь, что мир за Барьером совсем не так плох, как нам его малюют, – Анар дружески похлопал раба по плечу, чем привёл его в ещё больший ужас. – И ты не окажешься с ним один на один. Я буду заботиться о тебе, защищать, но при этом ты будешь свободен.

    – Нет, господин. Может быть для тебя тот мир и не так плох, но... но не для меня! – голос Када сорвался. – Я очень люблю тебя, хозяин Анар. Но Руал я люблю больше. Он преисполнен спокойствия, величия, благодати. Он... совершенен. И, если мне позволено выбирать, я останусь здесь. Особенно теперь, когда царица в щедрости своей вознесла меня так высоко.

    Раб смиренно склонил голову. От досады и чувства собственного бессилия Анару хотелось рычать и драть гобелены.

    – Это... наверное, это мудрое решение, – выдавил он наконец, и от этих слов на языке у него стало горько, словно он хлебнул полынной настойки. – Я уважаю твой выбор. Удачи, Кад. Надеюсь, ты не разочаруешься в своей новой хозяйке. А теперь оставь меня.

    Раб молча поднялся с пола, низко поклонился и, не поднимая глаз, вышел вон.

    Анар передёрнул плечами... и тут по его спине вновь потекли холодные струйки страха. Предчувствие беды, предчувствие, от которого он так беспечно отмахнулся, всё нарастало где-то в тёмном углу его разума и вот, достигнув критической массы, прорвалось в сознание. Ощущение опасности стало таким сильным, что прозвучало для чуткого к своей интуиции Анара приказом к действию.

    И вот он уже нёсся по тайному проходу, проложенному в толстых стенах дворца. Изнутри они выглядели прозрачными, и мимо бегущего алая призраками прошлого проносились, точно висящие в воздухе, светильники, гобелены, куски лепнины. Некоторые, оставшиеся видимыми, гвозди казались застывшими в полёте дротиками.

    Лишь однажды Анар задержался, чтобы полюбоваться забавным зрелищем. В тянущемся параллельно коридоре сработала ловушка: на рыскавших здесь вынюхивателей Алары в долю секунды обрушился поток вязкой массы, источающей одуряющее зловоние. Каким-то чудом они успели почувствовать западню и, как могли, защитились: окружившие их сферы, не пропускающие сотворенную вражеской магией субстанцию, торчали над ней, как огромные пузыри посреди болота. Анар пошевелил пальцами, раздумывая, не угостить ли ему гостей десертом, обрушив ещё и потолок, но решил не выдавать себя.

    Он побежал дальше, гадая, что же заставило Алару изменить своё решение? Как она посмела пойти против воли Когтя Карающего? Пусть Аниаллу и не была божественным палачом из легенд, но она оставалась голосом Аласаис... Чем больше Анар думал об этом, тем беспокойнее ему становилось. Что-то туманило разум, и вскоре алай был вынужден остановиться и опереться на стену – на него накатила волна видения. Такое уже случалось, и он знал – сопротивляться бесполезно.

    Перед ним развернулся приёмный зал Алары. Он увидел её любимые вазы на кошачьих лапах. Её телохранителей, чьи нагрудные латы были покрыты такой богатой гравировкой, что походили на диковинные украшения. Её помощников, которые были настолько густо увешаны драгоценностями, что казались облачёнными в доспехи. Царица всегда любила оттенять простоту и элегантность своего облика подчёркнуто роскошным фоном.

    Вдруг двери приёмной распахнулись. На пороге стояла Амиалис. Сощурив глаза, выпятив вперёд подбородок, она дрожала от гнева и напряжения.

    – Каждый, кто шевельнётся, увидит Аласаис ещё до заката, – прокричала она. – Алара! Выходи! Выходи, или войду я!

    Царица вышла. Она казалась спокойной, уверенной в своих силах, но Анар чувствовал – его тётке пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не выгнуть спину и не зашипеть как затравленный зверь. Не потрудившись принять двуногий облик, она кошкой вспрыгнула на полуколонну напротив Амиалис.

    Две женщины впились друг в друга глазами. Они общались мысленно, и Анар понятия не имел, что его мать сказала тётке, а тётка – матери. Но результат был налицо: царственно-спокойное выражение сползло с морды Алары, она спрыгнула на пол, сменила форму, пошатнувшись, схватилась за полуколонну и срывающимся голосом приказала:

    – Я хочу, чтобы ко мне доставили принца Анара. Немедленно!

    Этот крик вернул Анара к реальности. Приёмная исчезла, растворилась во мгле. «Значит, мать в Руале», – прошептал он и решительно сжал челюсти - или он прорвётся к входу в подземелья, или погибнет.

    Потайной коридор уводил его всё ниже. Наконец, спустившись на уровень подвалов, Анар отпер дверь крохотной каморки. На полу её белели несколько скелетов. В давние времена, когда у этого дворца был другой хозяин, один из узников его потайной темницы нашёл способ улизнуть. Портал, созданный беглецом, вёл в рощу позади дворца и был сотворен с таким мастерством, что даже Анар, отлично разбираясь в магии пространственных перемещений, нашёл его совершенно случайно: он с отвращением пнул один из кандальных браслетов, но, вместо того чтобы с лязгом удариться о стену ниши, тот просто исчез. Удостоверившись, что эта волшебная дверь работает только на выход, и незванные гости через неё не пожалуют, Анар сохранил её и при перепланировке дома тщательно спрятал камеру.

    Проверив свои ментальные щиты – не хватало только, чтобы его выследил какой-нибудь жалкий телепатишка! – Анар сменил форму и шагнул в невидимое поле портала.

    Воздух рощи был пропитан ароматами цветов и курящихся в соседних храмах благовоний. Алай посмотрел на свою лапу – покрытая особым камуфляжным составом, она выглядела такой же прохладной, как и земля под ней. Анар запоздало позавидовал Аниаллу, способной проделать то же самое и со своим двуногим телом – руалский аналог её маскировочного зелья, увы, годился только для кошачьей «тушки».

    Стремительной тенью Анар промчался сквозь рощу и, перепрыгнув ручей, очутился в густом «неприрученном» лесу. Ни одна ветка не шелохнулась, задетая им. Шаги его были не слышны даже для чутких звериных ушей. Время от времени он замирал, чтобы вчувствоваться в сердцебиение ночи, и тогда очертания его гибкой спины, длинной морды, мощных лап мгновенно растворялись в мельтешении влажной листвы. Шкура Анара, золотистая при дневном свете, перестала вспыхивать весёлыми искрами, словно насквозь пропиталась царившим вокруг мраком. Близость опасности пробудила инстинкты звериного тела алая, и он вжимал подушки лап в почву, пряча запах потовых желёз, хотя никаких желёз у него отродясь не было и никакого запаха от него не исходило. Сейчас он был лесным котом, четвероногим хищником, грозой больших и малых тварей. Лес был родной стихией Анара, здесь он чувствовал себя в безопасности, и тем неприятнее было сознавать, что ему не удастся проделать весь путь до Подземелий под дружеским прикрытием густых ветвей.

    Кольцо леса, некогда окаймлявшее Руал, теперь разрывали на части несколько грандиозных построек. Даже в тот его клочок, который зелёным коридором соединял дом Анара и храмовый комплекс вокруг Запретного Подземелья, вклинилось здание младшей жреческой школы. Этот «дворец знаний» всё разрастался, пока почти не упёрся своим массивным задом в Барьер.

    Кратчайший путь из одной части леса в другую пролегал через огромный овраг, по дну которого тянулась дорога, ведущая к воротам школы. Отбросив шальную мысль перелететь через него, Анар подкрался к самому его краю. Дно расселины устилала борода густого тумана. Его подвижные «пряди» путались в ветвях деревьев, плющом обвивали торсы статуй. Он явно имел магическую природу, но Анар не чувствовал в нём угрозы. Скорее всего, это был побочный эффект какого-то заклятья. «Опять наши кодексоголовые праведнички что-то напортачили», – усмехнулся он и, прижавшись к земле, стал спускаться.

    Ему пришлось выпустить когти, чтобы лапы не скользили на гладком камне, укреплявшем верхнюю часть оврага. Через несколько томительных минут он покинул открытое пространство и вполз под сень деревьев сада Чар. Плоды, корни, листья, кора и сок здешних растений использовались как компоненты для зелий лучшими волшебниками Руала. Не приведи богиня оцарапаться ненароком о какой-нибудь шип! Кто знает, что может с тобой случиться...

    Внезапно Анар замер, затаился в тени. Впереди, у толстого дерева, прикрывшись плащом-хамелеоном, стоял некто. Кто бы это ни был – шпион матери или просто праздношатающийся алай , Анар не хотел рисковать, оставляя его в тылу. Описав широкую дугу, золотой кот оказался всего в паре шагов от незнакомца, по другую сторону дерева. Не издав ни единого звука, Анар вернул двуногий облик.

    Свой выбор он остановил на миниатюрном кинжале, спрятанном под широкий браслет. Покрывавший узкое лезвие яд обладал парализующим эффектом – Анар не хотел лишних смертей.

    Незаметно обогнув ствол, он скользнул к тёмной фигуре. Смазанное ядом лезвие рассекло кожу на кулаке шпиона, в котором тот сжимал магический жезл, одновременно придерживая и полу плаща. Соглядатай плашмя повалился на землю. «И мяукнуть не успел», – хмыкнул Анар.

    Он огляделся, отыскивая растение, чьи листья пошли на яд, которым был смазан его кинжал. Если память ему не изменяет... да, вот оно! Дерево с чёрной листвой и колючками, похожими на розовые птичьи клювы. Зеленоватая жидкость, сочившаяся из их «ноздрей», капельками повисала на острых кончиках. Анар подтащил поверженного врага и прислонил к стволу, клюнув его в раненую руку одним из шипов: мол, сам, дурень, напоролся.

    Сменив форму, Анар немного потоптался на месте, заметая следы, а затем двинулся дальше.

_____________________

[1] Хатти – угольно-черная субстанция, которой алаи смазывают внутреннюю поверхность век, чтобы те не пропускали сияние радужки, способное выдать присутствие кошек в самый неподходящий момент. Процесс нанесения хатти весьма неприятен, однако для подавляющего большинства алаев он превратился веженедельный ритуал – достойной альтернативы этому средству нет. Котят с невтягивающихся когтей учат обходиться без зрения, полагаясь только на обоняние, слух и «кошачье чувство». Именно благодаря хатти глаза алаев приобретают свой «фирменный» подведённый вид.