– У него был ключ. – Ан Камианка покачала шестигранным стержнем на короткой цепочке. – Куда же его пихать... – Ирсон повлёк её к потайной двери. – А – вот!

При их приближении в стене появилась шестиугольная скважина. Ключ подошёл, и дверь отворилась.

– Соберись, Талия. Все эмоции – потом.

Ирсон первым высунул нос наружу. Коридор был пуст, о чём танай тут же сообщил своей спутнице. Стоило Талии переступить порог, как дверь также бесшумно вернулась на место. С внешней стороны её окантовывала металлическая рамка, увенчанная номером шесть.

– Хоть не ошибёмся, если надо будет вернуться, – одобрительно погладил косяк танай. – Ты кого-нибудь чуешь?

– Нет. Никогошеньки, – ответила Талия и тоненько простонала: – Как плохо без пожитков-то.

– И без магии, – страдальчески закатив глаза, подвыл ей Ирсон.

Негнущимися пальцами ан Камианка заправила штаны в носки и, как за сапог, засунула за один из них связку иголок – единственный свой ценный трофей.

– Ну и видок, – бледно улыбнулась она.

– Значит, нужно стараться вдвойне, чтобы нас никто не увидел, – сказал Ирсон.

Плавно изгибаясь, коридор уходил направо и налево. Окон не было. Через равные промежутки на внутренней стене посверкивали дверные рамы.

– Пойдём сначала по возрастанию? – предложил Ирсон.

Талия неопределённо махнула хвостом.

Беглецы насчитали десять дверей, прежде чем упёрлись в стену.

– Тупик, – возвестил Ирсон.

– Кругом! – скомандовала Талия, развернувшись на полосатых пятках. – Четырнадцать, тринадцать... десять... пять...

У камеры номер два ан Камианка остановилась. Эта дверь разительно отличалась от товарок. Камень внутри рамы покрывала паутина трещин, сама рама проржавела и кое-где отошла от стены. Светильник напротив двери висел на одном шурупе и то и дело гас.

– Похоже, мы здесь не единственные заключённые, – прошептала Талия. – Я не слышу его мыслей, но, мне кажется, там кто-то есть.

– Кто-то, от кого всё вокруг гниёт и линяет... – вздохнул Ирсон, кивком разрешив ан Камианке заглянуть в камеру.

Талия отперла дверь. Мрачное узилище за ней было точь-в-точь таким же, как и покинутое друзьями несколько минут назад. Только вместо «глаза Веиндора» на потолке красовалась массивная пылающая спираль – не то осветительный прибор, не то пыточное приспособление.

На койке справа сидел смуглокожий, горбоносый илтеец. Прикрывшись от яркого света мощными крыльями, он сосредоточенно поедал кашу из латунной миски. Ещё одна миска – пустая – стояла у его скрещенных ног. Заметив гостей, он неторопливо облизал ложку и, сложив руки на могучей груди, прогудел:

– Итак, вы сбежали.

– Да, – кивнул Ирсон, потянув носом воздух; от пленника пахло пылью и раскалённым песком.

– А я, как видите, не преуспел, – скривил губы илтеец.

– Мы не откажемся от по... – начала было Талия, но Ирсон перебил её, заметив темнеющую за одной из коек лужу крови.

– Что там?

– Моя соседка по камере, – вздохнул илтеец.

– И что с ней? – спросил Ирсон и, не дожидаясь ответа, прошёл в камеру.

Немолодая женщина неизвестной танаю человекоподобной расы сидела, привалившись к стене, безвольно раскинув посеревшие от кровопотери руки. Над сгибами её локтей зияли тёмные порезы, видимо и ставшие причиной смерти.

– Она скомкала неудачный набросок, – пожал плечами илтеец.

– Я не понимаю...

– Да брось, Ирсон, – упёрла руки в боки Талия. – Наш новый друг, в лучших илтейских традициях, довёл свою соседку до самоубийства, а теперь преспокойно ест её кашку и ждёт, пока она – соседка, а не кашка – наябедничает Веиндору на бяк-похитителей.

– В моих действиях не было корысти, – возразил илтеец, впрочем ничуть не обидевшись. – Я сделал то, что должно. Не моя вина, что, оглянувшись на свою жизнь, она увидела чрезвычайно скверную картину... Я сохраню её ошибки в своём сердце, – глубокомысленно добавил он, отставляя опустевшую миску.

– Ничего не выйдет – с Веиндором, я имею в виду. Тут же полна коробочка жрецов Милосердного, её душе не проскользнуть наружу, – махнула рукой Талия. – От нас к нему уже отлетел один товарищ – сам тоже милосердник. Посмотрим, может, хоть он доберётся. Ладно. Ты, случаем, не в курсе, куда они утащили наши пожитки?

– Нет. Не думаю, что они стали бы хранить их где-то рядом. Увы. Они забрали все мои кольца, – он поднял руку с ободками бледной кожи на каждом пальце.

– Сочувствую твоему горю, – пробормотал Ирсон; об утрате своих ритуальных побрякушек его собеседник говорил с заметно большей печалью, чем о гибели сокамерницы.

– Каждая потеря лишь освобождает место для новых приобретений, – философски проговорил илтеец.

– Сюда кто-то идёт, – выпалила Талия; уши её задвигались, глаза забегали туда-сюда. – Двое. Им приказано забрать тело твоей сокамерницы. Тебя они не тронут.

– А если заметят тут нас, то тронут ещё как, к телепату не ходи! – быстро прошептал Ирсон. – Нужно вернуться в камеру. Переждать.

– Мы не бросим тебя! – пообещала Талия илтейцу, следом за Ирсоном выскакивая в коридор.

– Может, попробуешь подчинить одного из них? – мысленно спросил её танай.

– Не успею – они должны сразу же вернуться... Но я могу покопаться в их головах на предмет выхода.

– Тоже неплохо!

Они едва успели добежать до своей камеры, когда на другом конце коридора послышались голоса.

– Не буду закрывать. Она очень экранирует, – кивнув на дверной проём, мысленно сказала Талия.

– Рискуем!

– А что делать? – дёрнула ухом ан Камианка.

Вжавшись в стену, друзья, едва дыша, замерли сбоку от проёма. Талия прикрыла глаза, готовясь к телепатической вылазке.

Посланные за телом охранники принесли с собой густой аромат помидоров и копчёных сосисок. Что ещё? Мыло, металл – ничего примечательного. Ирсону оставалось надеяться, что Талии удалось узнать больше.

– Странно, я не слышу ничего, кроме поверхностных мыслей. Глубже – как стена, – с досадой призналась ан Камианка, когда потяжелевшие шаги охранников стихли вдали.

– Телепатическая защита?

– Да. И мощная. Мне не по зубам. Вот же!.. Да будь у меня зубы в три ряда, она всё равно была бы не по ним! – воскликнула ан Камианка.

Взгляд Ирсона упал на труп жреца.

– Слушай, Талия, я тут подумал – а ты не можешь помочь мне перебраться в его тело? У него ведь нет под кожей антимагической сети, и я мог бы...

– Ничего не выйдет. Его тушка наверняка защищена от таких вторжений. Мои – все защищены. А то напялит их кто-нибудь и пойдёт куролесить. Потом не расхлебаешь.

– Без магии нам отсюда не выбраться.

– Попытаемся.

Талия ободряюще похлопала приунывшего Ирсона по плечу, и они поспешили к илтейцу.

Так началось блуждание троицы беглецов по лабиринту унылых серых коридоров.

Талия назначила себя разведчицей и то и дело убегала вперёд – оценить обстановку. Положившись на её чутьё, Ирсон воспользовался моментом, чтобы расспросить илтейца, назвавшегося Феразисом, кто он и как очутился здесь. Оказалось, что до пленения их попутчик работал оценщиком – причём чрезвычайно широкого профиля. Драгоценные камни, здания, надёжность сделок, прочность браков – по всем этим вопросам он был готов дать заключение. А вот то, как и почему он попал в плен, илтеец не имел понятия. Во всяком случае, он утверждал именно это.

В ближайшие полчаса беглецам не встретилось ни души. Они останавливались у каждой двери – вдруг на какой-нибудь проявится скважина – но безрезультатно. Единственной обнаруженной ими «достопримечательностью» был брошенный посреди коридора аквариум с кипятком, в котором печально парили ярко-алые тритоны. Кто-то заковал бедных саламандр в миниатюрные кандалы, снабжённые гирькой на толстой цепочке.

Талия с минуту покрутилась вокруг аквариума, но, так и не придумав, как помочь своим крошечным товарищам по несчастью, позволила Ирсону и Феразису увести себя.

В той части комплекса, куда они забрели, все коридоры имели форму серпа – изогнутые, широкие посредине и сужающиеся на концах. Отполированный серо-стальной камень пола только усиливал сходство. Коридоры соединялись друг с другом под разными углами, образуя кое-где неправильной формы дворы. Нигде – ни кустика, ни травинки. Один песок – песок, как толчёные кости, песок, как высохшая кровь... Угнетающее зрелище. Некоторые из дворов «украшали» пупырчатые яйца – огромные, как валуны. Местами в толстой скорлупе были просверлены отверстия, и ветер завывал в них – уныло и насмешливо. Талия чуть не вывихнула себе шею, пытаясь рассмотреть здешнее небо, но не увидела ничего, кроме железного потолка – вогнутого и дырчатого, словно гигантский дуршлаг.

В конце-концов ан Камианка завела товарищей в тупик.

– Моё кошачье чутьё напрудило лужу, – сменив форму, вздохнула горе-проводница.

– Куда дальше? – широко зевнув, спросил Феразис.

– Куда кривая выведет, – хмыкнул Ирсон.

Всего через пару поворотов кривая вывела беглецов прямо на одного из тюремщиков. Выглядел незнакомец неважно – дряблая кожа, редкие волосы, желтоватые пятна на лице и шее, но он явно был магом и уже вскидывал руки, чтобы...

– Падайте! – гаркнул Феразис.

Ирсон и Талия тут же распластались на ковровой дорожке. Их спины обдало горячим ветром, от которого у обоих заломило суставы. Послышался слабый стон, звук удара... и всё стихло.

Талия на четвереньках подобралась к агонизирующему магу и вонзила ему в бедро одну из игл.

– Опа, этого типа я вообще не почувствовала. Ни поверхностных мыслей, ни чувств, всё спрятано. Будто сам Селорн его заколдовал, честное слово, – недовольно пробормотала ан Камианка. – Здорово, что мы тебя спасли, быстро ты его, – улыбнулась она илтейцу.

– Где тонко, там и рвётся. У него были очень запущенные сосуды. Никто не следит за своим питанием, пока не станет слишком поздно, – в ответ на вопросительный взгляд Ирсона, пояснил Феразис.

Распахнутые крылья илтейца, казалось, заполнили собой весь коридор. Полупрозрачные перепонки, как стёкла витража, отбрасывали на стены цветные тени. И что-то невыразимо жуткое было в этих мягких коньячных бликах... К счастью, Феразис быстро сложил крылья и подошёл к Талии, обыскивавшей его добычу.

– Ещё один ключ, носовой платок и камень-зажигалка. В общем, не густо, – доложила ан Камианка.

– Если ключ – от его комнаты, то у нас есть шанс поживиться какими-нибудь магическими предметами, – потирая разбитое колено, сказал Ирсон.

– Разумно, – кивнул Феразис.

– Значит, ищем замок к ключу, – закутавшись в экспроприированный у мага плащ, сказала Талия.

– Сначала нужно избавиться от этого. – Феразис поднял тело и потащил его куда-то за угол.

Талия поспешила следом – давать ценные указания, а Ирсон задержался у массивного абстрактного панно. Там, где тени от перепонок Феразиса коснулись железного кружева, оно потемнело, подёрнулось ржавчиной; кое-какие спайки разошлись, и изуродованная картина ощетинилась острыми крючками...

«Замок к ключу» нашёлся быстро – на одной из дверей, той, которой заканчивался коридор, приглашающе проступила пятиугольная скважина. Увы, чуть ниже располагалась ещё одна – предназначенная для обычного ключа.

– Нет, я ничего не проглядела, – предугадав вопрос Феразиса, сказала Талия. – Уж что-что, а карманы чистить я умею.

– У кого есть что-нибудь похожее на отмычку? Хоть шпилька какая-нибудь, а, Талия?

– Издеваешься? – ан Камианка насмешливо тряхнула головой, демонстрируя причёску, которую Ирсон метко поименовал про себя «разорённым вороньим гнездом» – взбитые, спутанные ветром волосы, щедро припорошенные лэнэссеровым пухом. – Если бы у меня и были шпильки, теперь бы их уж точно не было.

– Возможно, эта дверь не так надёжна, как кажется, – приоткрыл крыло Феразис.

И тут Ирсона осенило.

– Панно! Там полно всяких железных закорючек. Нужно вернуться. Без твоих когтей не обойтись, – хитро улыбнулся он Талии.

– Всегда к услугам вашего разносторонне одарённого могущества, – сделала книксен ан Камианка.

Под чутким руководством таная она нарезала ему целый пучок серебристых завитушек.

– Знаете что? – сказала Талия, опасливо заглядывая за угол. – Давайте-ка лучше я снова пойду на разведку, а то мало ли что оттуда выскочит-выпрыгнет.

Она сменила форму и заскользила вдоль стены, мягко ступая сильными лапами.

Феразис и Ирсон вернулись к запертой двери. Танай горел жаждой действия и накинулся на замок, как налоговик на выпавшую из тайника тетрадку с чёрной бухгалтерией. Не прошло и пяти минут, как дверь сдалась.

Комната за ней мало походила на личные апартаменты, скорее – на какую-то кладовку, но, к счастью, кладовку мажескую. Железные шкафы, ячеистые стеллажи, полки, забитые ящиками и коробками. На столике справа лежала горка округлых камней, покрытых искривлёнными человеческими силуэтами, намалёванными красной краской.

– Так и гудят от огненной магии, – взвесив на ладони один из булыжников, сказал Ирсон.

– Как и всё тут, – довольно хмыкнул Феразис, один за другим выдвигая ящики стола.

Вдруг прямо из стены напротив вынырнула связка резных палок – её сжимал в руках щуплый субъект неопределённой расы. Завидев незваных гостей, он не растерялся и, бросив поклажу себе под ноги, направил на Ирсона один из жезлов – явно с дурными намерениями. Недолго думая танай швырнул в пришельца расписным камнем. Ирсон не промахнулся. Палка выпала из окровавленной руки щуплого субъекта, выплюнув вялую струйку волшебного пламени... и тут прогремел взрыв.

Ирсон растянулся на полу, кое-как прикрыв голову руками. Что-то тяжёлое обрушилось на него сзади, едва не вышибив дух. Ноги будто облило горячим маслом... И только.

– Дежавю, – пробормотал Ирсон, осторожно открывая глаза.

Обзору мешал ребристый купол – цвета жжёного сахара, в тёмных прожилках.

– Я думал, илтейцы никогда никого не спасают, – с трудом выговорил придавленный танай.

– Не стоит доводить всё до абсурда.

Бурый занавес крыльев Феразиса раздвинулся, явив взору Ирсона дымящееся пепелище. В стене слева зиял пролом, из которого вытекала какая-то белёсая жижа. Ирсон принюхался – к счастью, ничего опасного. Отклеившись от пола, танай привалился к стене, жадно глотая обжигающий воздух.

– Что это было? – Талия всунула в комнату усатую морду.

– На нас напали... и я малость переборщил с контратакой, – хлопая ладонями по тлеющим штанинам, прохрипел Ирсон.

Из носа у него текло, глаза наверняка были красными, как вишни.

– Поторопись. Он ещё жив, но вряд ли надолго, – брезгливо разглядывая поверженного врага, сказал Феразис.

Талию не пришлось просить дважды. Прыжком пролетев через комнату, она мягко приземлилась возле обожжённого бедняги.

– Всё, товарищи, надо завязывать с убийствами. На нас никаких иголок не напасёшься. Я там, в коридоре, тоже отличилась... – повинилась она, втыкая иглу в жуткую кровавую трещину на обугленном плече незнакомца.

Тот издал болезненный, хлюпающий хрип. Сочувственно вздохнув, алайка приложила ладони к его вискам. Тело бедняги тут же обмякло, расслабилось. Пытаясь подняться, Талия неловко ухватилась за ближайший стеллаж, и с накренившейся полки на ногу ей спикировала козлиная голова, грубо вырезанная из багрового камня.

– Зараза! Вот почему жизнь так несправедлива? – прыгая на одной ножке, возопила ан Камианка. – Почему сестрица Тэлиан вечно оказывается на каком-нибудь эстетском летающем корабле, откуда она может изящным движением рук обращать врагов в розовые лужицы. Или – в компании божества порока и разврата, пытающегося соблазнить её хвостатую персону. А я – с какими-нибудь простофилями участвую в соревновании «кто сломает себе больше костей за час»?

– Видимо, таков твой Путь, – облизнулся раздвоенным языком Ирсон.

– Всему виной твоё доброе сердечко, – как-то гаденько улыбнулся илтеец. – Ты смогла облегчить его боль, значит, он защищён хуже тех, кто встретился нам раньше?

– Хуже того пятнистого, которого ты укокошил, и примерно так же, как охранники, забиравшие твою сокамерницу. Я могу влиять на его ощущения, возможно – на некоторые эмоции, но точно не на глубокие чувства или мысли. Горячо, холодно, мокро, щекотно... небольно.

– Или больно, – многозначительно приоткрыл крыло илтеец.

– Ну нет! – отмахнулась ан Камианка. – Я не знаю, кто он. Какие его намерения. Вполне возможно... они обманом уговорили его работать на себя.

– Не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы быть такой щепетильной...

– А я думаю, что самое подходящее, – отрезала Талия. – Нашёл что-нибудь интересное? – демонстративно повернувшись к Феразису спиной, спросила она Ирсона.

– О да! Мы снова являем собой грозную силу! – заявил танай, сжимая в каждой руке по магическому жезлу. – Если честно, чувствую себя инвалидом на костылях.

Талия прыснула. Вдруг её уши встрепенулись.

– Слышите? Там, в проломе. Шуршит.