Утренние лучи чуть серебрили снег, наливались молочным цветом облака. Светлячок возвращался по сумеречному лесу в лагерь, утопая в тревогах, словно в сугробе.

Целитель ощущал себя не в своей шкуре после похода в Речное племя. Мысленно он переносился в наполненные кашлем и болезненным смрадом палатки, ловил на себе умоляющие взгляды. То был не Клан Падающей Воды, а лесное племя, но была ли сильна разница? Поэтому кости Светлячка так сводило от этих воспоминаний?

Хоть кот и был обессилен, он ускорил шаг почти до бега, пытаясь оторваться от холода и бредовых мыслей. Это просто усталость действует на него. Светлячок помог Смородине, а это именно то, чего он и хотел добиться.

«Надеюсь, теперь ей будет легче справиться с эпидемией и она сама не подхватит Жёлтый Кашель...»

Перед глазами помимо воли всплывали мгновения их бдения под звёздным небом. Аура холодного горя сплелась со спокойствием, источаемым ими двумя. Светлячок давно не чувствовал себя так умиротворённо. Он не понимал, почему, ведь это событие вовсе не располагает к таким ощущениям. И изменились бы его чувства, если бы вместо Смородины там был кто-то другой?

«Конечно, что за вздор... Какая разница, кто там был, почему мне вообще лезут в голову такие дурацкие мысли?»

Усилием воли Светлячок заставил себя думать только о Грозовом племени, которое ждало его возвращения.

Спускаясь по узким тропинкам оврага, он застал уходящий рассветный патруль. Возглавлявшая его Пестрянка приветливо бросила что-то Светлячку, и тот ответил ей быстрым кивком. Хотелось лишь упасть в мягкую моховую подстилку и забыться на ближайшие три луны.

В пещере Светлячку стало лучше, морозный воздух в ней не был таким свирепым. Травоглазку внутри он не застал, но понял, что она наверняка проверяла побеги кошачьей мяты у Заброшенного Гнезда. В последнее время кошка часто сокрушалась из-за них. В такие холода, не дай Звёздное племя, они могли запросто лишиться этих запасов.

Уже нацелив взгляд на манящую подстилку, Светлячок вздрогнул, когда позади раздался внезапный голос.

— А вот и ты! Как удачно вернулся!

Светлячок молча простонал про себя и обернулся. Это был Домино, который входил в сопровождении котят Медоуски.

— Что у вас? — сразу спросил целитель, оглядывая их по очереди.

У лап бело-чёрного кота стояли только Морошинка и Паучонок. Их вид был понурым, это заставило Светлячка насторожиться.

— Морошинке нездоровится, — пояснил Домино с печалью в голосе, — я был с ними снаружи, мы дурачились, а потом она вдруг начала чихать ни с того ни с сего.

— Вообще-то она и раньше делала это! — встрял Паучонок. Он насупился, зыркнув на сестру, которая смущённо топталась на месте. — Но притворялась, что всё в порядке.

— Тогда мне правда было лучше, а сейчас... — тихо пролепетала бело-медовая кошечка, как вдруг разразилась приступом кашля.

Этот звук эхом отразился в голове Светлячка. Кровь на миг замерла в жилах, прежде чем продолжить течь густым комом снега.

Ему пришлось напрячь голос, чтобы выдавить:

— Подойди сюда.

Морошинка прижала уши и сделала несколько неуверенных шагов к целителю. Паучонок было последовал за ней, но Домино преградил ему путь хвостом.

— Ты помешаешь Светлячку, просто подожди немного.

Серо-белый котёнок сердито фыркнул, но послушал кота.

Из горла Морошинки вновь вырвался кашель, от которого всё её хрупкое тело дрожало, будто лист на ветру. Светлячок опустил голову, слушая хрипловатое дыхание, затем проверил лапой температуру. Спустя несколько ударов сердца он выпрямился и облегчённо кивнул своим мыслям.

— Пока это просто лёгкий Зелёный Кашель. С должным лечением он пройдёт за четверть луны.

От слов целителя Морошинка чуть приободрилась, втянув носом воздух. Когда Светлячок вытащил из кладовой свёрток трав, она послушно приняла их.

— Это что за травы? Ей точно станет лучше после них? — засыпал Паучонок вопросами. Светлячок удивился его тревоге, ведь раньше он не замечал такого за ним. Обычно котёнок наоборот вёл себя отстранённо и с долей высокомерия.

— Всё с твоей сестрой будет хорошо, не переживай. Я дал ей мать-и-мачеху и немного маковых зерён, чтобы она смогла уснуть и восстановить силы.

Паучонок распушился, будто воробей на ветке.

— А я и не переживаю!

Светлячок внутреннее усмехнулся. Но как только Морошинка отошла к брату, он остановил её:

— Тебе придётся остаться в целительской до тех пор, пока болезнь не пройдёт. Мне нужно наблюдать за тобой и не допустить заражения остальных в детской. Сейчас очень хорошие условия, чтобы Зелёный Кашель распространился по всему племени.

Он сразу вспомнил Речное племя, и сердце обожгло ноющей болью. Нельзя допускать такого же в их лагере!

Зелёные глаза Морошинки испуганно округлились. Она сжалась от мысли, что следующую четверть луны ей предстоит провести в стенах пугающей пещеры без королев и других котят.

— Я останусь с ней на это время.

Светлячок удивлённо обернулся, увидев Медоуску у входа в целительскую. Он и не заметил появления кошки, но она пришлась очень кстати.

— А как же Паучонок, Ледок и Когтинка? — с сомнением спросил он. — Вряд ли у Ночноглазки получится уследить за всеми одной.

Медоуска спокойно отмахнулась:

— Волнистый побудет с ними вместо меня. Сейчас Морошинке я нужна больше.

Подумав об этом, Светлячок одобрительно кивнул. Медоуска должна быть достаточно здоровой, чтобы не заразиться от дочери, а той будет гораздо легче вместе с ней справиться с болезнью.

— Займите то гнездо рядом с кладовой, — сказал он королеве, которая кивнула и повела за собой Морошинку вглубь пещеры.

— Спасибо, что занял их ненадолго, — обернувшись, благодарно бросила она Домино. — Теперь возвращайтесь с Паучонком в детскую.

Кот лишь улыбнулся, ему не была в тягость возня с котятами. Паучонок озабоченно глядел им вслед, пока Домино не растрепал его тёмно-серую шёрстку хвостом.

— Зато теперь в детской станет больше места, а Волнистый не будет так сильно донимать вас контролем.

— Мне всё равно! — пробурчал Паучонок, опустив голову, и остальные подыграли ему в его безразличии.

— Кстати, — добавил перед уходом Домино, уже обращаясь к Светлячку, — можешь не искать Вспышку, она ушла в племя Теней с их воителям.

Целитель навострил уши.

— Обмен? Так скоро?

— Пришло время, — пожал кот плечами. — Она тоже не была этому рада.

Светлячок представил морду Вспышки в тот момент и не мог удержаться от улыбки. Ему было тяжело расставаться с сестрой даже на такой короткий срок, особенно когда они уже разлучились однажды. Но всё, что ему оставалось, — это молиться звёздам, чтобы с ней ничего не произошло. Хотя слышали ли вообще кого-нибудь теперь звёзды?..

Переживая ещё какое-то время, Светлячок в итоге покачал головой. Ему действительно нужен был отдых. Голова болела, словно по ней били камнями весь день, а лапы не слушались и сами несли кота к подстилке. Светлячок улёгся на ней и наконец почувствовал долгожданную лёгкость в теле. Постепенно тягучая дремота укачивала его, мысли были подобны каплям мёда, что сливались воедино. Но тьма быстро поглотила их, не оставив ни следа.

А затем разрослась настолько, что скрыла и всё его существо.

Тьма...

Темнота...

...

В пещере на самом деле жила лишь тьма. Кромешная чернота ползла по стенам вместо плюща, раскрывала бездонную пасть в тех местах, где особенно ничего нельзя было разглядеть. Того и гляди, она заглотит и тебя. Внушающая потаённый страх, эта пещера была сродни древних святилищ — недоступная, но такая манящая.

Каждый шелест тут рождал голоса. Это были души умерших? Больные навещали это место, что стало им последним пристанищем? А может...

Резкий скрежет. Чьи-то клыки впивались в кости, желая стереть их в пыль.

Скрип — это когти царапали камни.

Тихий взмах... крыльев? Духи умели летать, но неужели у них появлялись крылья?

Что-то стукнулось совсем рядом. Чужое присутствие давило необъятной волной.

Цви-и-и-ирк, цви-и-и-и-ирк...

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Глубокий вдох, но чтобы никто не услышал. Нужно было обернуться, только вот мышцы покрылись ледяной коркой, противясь настойчивому желанию.

Один...

Два...

Скрежет нарастал, а странный свист примкнул к нему. Эта безумная каша звуков разрывала уши, хоть и была едва слышна.

Т...

Каракуртик распахнул глаза, за долю секунды оказавшись перед глазами своего ужаса.

Снова взмах перепончатых крыльев, какое-то пятно взмыло в воздух и заскользило по стене, не страшась темноты. Цепляясь мелкими лапками за трещины и продолжая издавать стрёкот, нечто уставилось в два огромных зелёных глаза, что были больше него.

— Ц... Всего лишь цикада.

Непонятно, произнесено это с облегчением или разочарованием. Каракуртик не отводил от насекомого взгляд, боясь, что он спутал источник страшных звуков.

Но нет. Цикада расправила крылья, испустила резкий свист, а затем скрылась, стоило Каракуртику моргнуть.

— Ты здесь!

По всему телу пробежали мурашки, котик вздрогнул и обернулся, чтобы увидеть стоящую позади него Светлинку. Несмотря на то, что мрак скрывал её, глаза светились восторгом.

— Так быстро нашла! Совсем не умеешь играть. Я же сказала тебе не поддаваться! Или ты не знаешь, что когда прячутся, рот держат закрытым?

С появлением Светлинки тьма ворчливо зашипела и уползла в глубины пещеры, а затем стало будто и не так мрачно. Неизвестность больше не пугала Каракуртика, когда он смотрел в неё. Котик провёл лапой по холодным камням, признавая перед Светлинкой поражение.

— Я не специально. Это просто... Я услышал...

— Что? Туман уже вернулся? — забеспокоилась кошечка.

Каракуртик покачал головой, он был напряжён.

— Нет, но давай уже уйдём. Мне надоело прятаться.

— Ты просто испугался темноты, — фыркнула Светлинка, но направилась к выходу.

Каракуртик не спорил. Ему хотелось как можно быстрее утонуть в прохладе свежего воздуха и солнечном свете. Каскад пещеры быстро остался позади, но Каракуртику показалось, что тьма безуспешно попыталась ухватить его за лапу и затащить обратно в свою сырую холодную обитель.

Простор лагеря, полного жизни, придал им обоим сил. Светлинка энергично огляделась в поисках нового дела. Воители проходили мимо них, не замечая в будничной рутине. Они выходили наружу, а позже возвращались с добычей. Интересно, там лес был раза в три больше лагеря? И как же его делили племена? Наверняка хотели завоевать самую лучшую часть себе. Но их ждало разочарование. Племя Теней сильное, оно никогда не отдаст то, что ему важно, никогда не отвернётся от своих котов.

Голову вдруг пронзила боль. Каракуртик подпрыгнул на месте, схватившись за макушку, от которой со стуком отскочила сосновая шишка.

— Ты что делаешь?! — взвился котик.

Светлинка без промедлений в прыжке поймала катящуюся шишку.

— Нечего считать ворон, — невозмутимо сказала она. — Лови!

Шишка провела над их головами дугу и полетела прямо в Каракуртика, грозясь набить шишку уже ему. Тёмно-серый котик умело перехватил её, прижал лапой к земле и запустил сильным ударом в сторону Светлинки. Та с громким возгласом отбила цель, и они погрузились в эту игру, не замечая ничего вокруг. Каждое движение заставляло сердце трепетать не от ужаса, а от беззаботной радости. Сезон Зелёных Листьев продлится ещё долго, соплеменники обеспечат им безопасность, по ночам тепло родительской шерсти быстро унесёт в сладкие сны. Хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

Такой короткий миг, разве можно растянуть его на всю жизнь?

Боковым зрением Каракуртик заметил старших воителей, вернувшихся из леса. Он узнал среди них фигуру своего отца, Торфянника. В пылу игры Каракуртик не мог сразу броситься к нему, но отдалённо вспомнил обещание Торфянника научить его уникальному приёму охоты племени Теней! Вот Светлинка обзавидуется, когда он первым поймает дичь! Эта заноза вечно попусту хвалилась и казалась лучше него, но теперь посмотрим, кого звёзды больше одарили силами! Каракуртик подпрыгнул, желая дотянуться до солнца...

... и тогда округу пронзил жуткий гортанный хрип.

В этот миг лапа Каракуртика замерла в воздухе, а шишка со свистом пронеслась мимо.

Что-то было не так...

— Как это могло произойти?!

— Где Туман? Позовите его!

Гвалт упорно нарастал, соплеменники стекались со всех концов лагеря, и живая стена загородила обзор на патрульных. Каракуртик тщетно пытался понять, что случилось, но мельтешение котов не позволяло сделать этого. Он в тревоге переглянулся со Светлинкой, та тоже испуганно крутила головой.

А потом стена расступилась. Каракуртика тут же обдало смертельным холодом до самого скелета. Он увидел отца.

Увидел, как соплеменники подпирали его с обеих сторон. К их лапам стекалась грязная жёлтая пена, в которой багровела кровь. Каракуртик не отводил от отца глаз, боялся даже моргать. Если он сделает это, то...

То что?

То он умрёт.

Кто умрёт?

Каракуртик?

Или...

Воители, помогавшие Торфяннику идти, тряслись. Но не потому, что боялись. Судороги, словно разряды молний, били в теле Торфянника, он едва мог ходить. Глаза страшно выпучились, ещё немного — и они бы упали в лужи пены, что не переставая текла из распахнутой пасти. Какая-то странная золотистая пыль покрывала серо-белый мех кота.

Мимо пронёсся чей-то силуэт, на миг загородив Каракуртику обзор. Туман в тревоге расспрашивал патруль, но котёнок не мог слышать. Кровь грохотала прямо в ушах, или это где-то над головой рычит гром?

— Что...?

— Там... патруле... где-то за... нашёл... пыльца...

— Худо... Вносите... палатку... Живо!

Под началом целителя они повели Торфянника прочь от толпы, и Каракуртик открыл рот, чтобы закричать, но не вырвалось ни звука.

Торфянник! Торфянник! Вернись! Посмотри на меня! Торфянник! Ты обещал! Вернись!

Тьма получила желаемое — она заволокла Каракуртику глаза, утащила в свою чёрную нору. Но пахла почему-то очень знакомо, а нос щекотала шерсть.

— Ох... — Каракуртик услышал дрожащий голос матери над головой. — Не смотри, не надо... Пойдём, всё будет хорошо. Не смотри.

Лапы оторвались от земли, он закачался в воздухе безвольной тушей. Даже спиной Каракуртик ощущал бешеное биение сердца матери. Она несла его куда-то, но в последний раз Каракуртик обернулся.

Туман склонился в пещере над его отцом, которого лихорадило ещё сильнее. Он хрипел и слепо вращал глазами. Пустыми и невидящими. Над ними сомкнулась темнота.

В тот же вечер Каракуртик столкнулся со зверем гораздо более страшным, чем хищно поджидающий мрак пещеры.

Когда тучи заслонили синеву небес, перекрывая свет, наружу выбрался сгорбившийся от измождения и старости силуэт. Саламандра стояла перед ним, каждая шерстинка на ней дрожала от страха перед неизвестностью. Но стоило только ей повстречаться взглядом с Туманом, как сердце кошки, казалось, остановилось. Потухший взор целителя выражал лишь скорбь. Он не стал ничего говорить Саламандре. Та прекрасно всё понимала.

— Когда... когда мы... проведём бд... бдение? — запинаясь от кома в горле, прошептала рыжая кошка.

— Его не будет, — ответил Туман. Он обернулся к пещере, где покоился свежий труп. — Мне пришлось стирать пыльцу с его шерсти. Но я не уверен, что те частички, которые сохранились, не принесут никому вреда. Тем, кто провожал его до лагеря, сильно повезло, что они не успели вдохнуть пыльцу, как Торфянник. Мне жаль, но это даже не вопрос времени. Отравление произошло в тот миг, как пыльца попала внутрь. Его нельзя было спасти. И проводить бдение над телом небезопасно. Торфянника нужно похоронить как можно скорее.

Саламандра просто опустила голову в немой скорби. У неё не было сил что-то отвечать. Но Туман и не требовал. Мигнув ещё раз мрачным взглядом, бурый кот скрылся в целительской.

Где-то высоко громыхнуло. По земле застучали мелкие капли. Каракуртик наблюдал, как из прорезей туч в небе, словно из глаз, проливались горестные слёзы. Это хорошо. Так никто не увидит его слёз. И тогда Саламандре не придётся перекрывать свои страдания, только чтобы утешить сына. Она больше не могла справляться. Лишь сидела рядом и беззвучно топила свою боль в рыданиях.

Сквозь зарождающийся ливень на котёнка смотрел невысокий холмик. Папоротники вокруг него трепались на ветру, склоняли макушки к свежевскопанной земле.

Если Каракуртик позовёт снова, услышит ли его Торфянник оттуда?

«Ты не можешь уйти. Вернись, папа».

Но Торфянника больше не было. Он скрылся так быстро и неожиданно, что Каракуртик засомневался в реальности происходящего. Не спит ли он? Тогда почему боль, разрывающая всё тело изнутри, такая настоящая?

И как какая-то жалкая пыльца могла уничтожить взрослого кота?

Мать и соплеменники думали, что когда они переносят эту весть между собой, то Каракуртик не слышит. Однако даже будучи запертым в детской, он отчётливо ловил их разговоры. Патруль Торфянника разделился для охоты, и кот в это время совершенно не заметил заросли цветов, чьи золотистые макушки трепыхались далеко от земли. Дичь пробежала мимо — и Торфянник без раздумий прыгнул. Он не смог удержать равновесия, борясь с добычей, и завалился прямо в кусты. Мгновенно всё его тело засыпало пыльцой, но Торфянник не обратил внимания — лишь встряхнулся и чихнул, выбравшись оттуда вместе с добычей. Почуял неладное только когда тело перестало слушаться, в груди резко закололо, а к горлу подступила тошнота. Но было уже поздно что-то исправить.

И сколько ещё в мире таких убийц, которые с виду кажутся безобидной цветочной поляной? Их корни простираются подо всем лесом, и только звёзды знают, в какой момент тебе повезёт на них натолкнуться. А незнание опасности погубит в первую очередь. Как Торфянника.

Смерть скрывалась повсюду. Ты можешь сделать шаг, а через секунду тебя уже не станет.

Каракуртик чувствовал, что задыхается от осознания своей беспомощности перед лицом такого мощного и несокрушимого врага. Он мог раздавить котёнка как муху. Но длиться это будет мучительно долго. Настолько, что смерть уже не покажется худшей участью.

Когда же наступит его черёд умирать?

Прерывистый вдох вывел Светлячка из оцепенения. Он подскочил на подстилке, разметав вокруг мох. Ритм его сердца был неспокойным, и даже несмотря на то, что кот спал, все мышцы были напряжены, словно он готовился бежать от кого-то. Внимательно оглядев пещеру, Светлячок постепенно приводил своё дыхание в порядок. Всё в норме. Он просто спал.

Светлячку пришлось встать и побродить по целительской, чтобы окончательно прогнать из головы моменты сновидения. Они были такими прилипчивыми, не отпускали до последнего. Кота озадачил этот сон. Никого из котов в нём он не знал и даже не слышал о них. Что бы это могло значить?

Наконец Светлячок остановился, его пробрал смех от собственной глупости. Если он весь день до этого провёл с больными котами, что же ещё ему могло присниться? Пустые тревоги.

«Целитель, которого пугает болезнь, не нелепость ли это?» — усмехнулся про себя Светлячок.

Даже во сне он не получил желаемого отдыха. Напротив, его состояние немного ухудшилось. Голова болела из-за тяжёлых мыслей, а беспокойство, как бы кот себя ни убеждал, не желало покидать его душу. Но Светлячку пришлось смириться: новый день только заступал, впереди его ждало море обязанностей. У него не было времени ломать голову над простыми снами. Поэтому Светлячок усиленно отогнал от себя навязчивые образы и приступил к сортировке трав.