Дверь медленно открылась, и оттуда показалось удивленное лицо Максима, а затем и Леры. Дверного глазка им видимо оказалось мало, оба выглядывали с опаской, а, увидев, что это действительно мы, они испугались еще больше. Макс хотел захлопнуть дверь, но я быстро перехватил ее.

— Если бы мы хотели вас убить, — сказал я, протискиваясь в темный коридор, — сделали бы это в первую же секунду.

— Эта штука появилась как только вы ушли, а потом вы оба так кричали... Мы подумали, что вы погибли. Как у вас получилось? — спросила Лера. — Вы, что, ничего не боитесь?

— Да, это уже вообще не смешно, — вздохнул Максим, хотя смеяться никто и не собирался. — Сначала ты, — кивнул в сторону Полины, — теперь вы оба. Вы особенные что-ли?

— А ты еще не понял? — Я вскинул брови. Насмешливое выражение вмиг сползло с его лица. — Да ладно вам, откуда мы знаем, почему так.

— А я же говорила тебе! — припомнила мне Полина. — Не верил, а теперь сам оправдываешься, мол, не знаю.

— Мы как бы с тобой оба там были, — подметил я и прошел на кухню. — Есть хочу.

— А где фонарь? — поинтересовалась Лера, осмотрев нас обоих. — И где вы спали?

— Фонарь разбился, мы его выбросили, спали в машине, — коротко ответил я, проверяя остатки еды в холодильнике. Долгие перерывы между приемами пищи вышли боком, и в последние пару меня мучил зверский голод. Решил — сначала завтрак, потом смыть с себя следы ночевки в машине, а разговоры в последнюю очередь. Полина поддержала, несмотря на кислые лица друзей, явно жаждущих подробностей. Ей и самой не терпелось встать под теплые струи воды. Предложил принять душ вместе, и она, стараясь скрыть смущенную улыбку, согласилась, а я снова пожалел, что не видел ее этой ночью. Не смотрел в глубокие черные глаза, полные желания, не видел стройное тело, дрожащее от моих прикосновений. Появился шанс это исправить.

Лера и Максим сидели на диване, оба скрестив руки. Только на лице Макса сияла улыбка, а Лера напротив — была недовольна.

— Вы нормальные? — спросила она. — Нельзя было по очереди сходить?

Оправдываться у меня желания не было, и я просто проигнорировал ее возмущения. С одной стороны она была права — ванная оказалась весьма тесной для двоих. С другой — мы не делали ничего предосудительного. Просто приняли душ и немного поцеловались. Тело требовало продолжения, но я не был настолько безбашенным, чтобы заниматься сексом в душе средь бела дня, да еще в квартире, где слышно, как ты дышишь в другой комнате.

После обеда ветер стих, но тучи упорно не хотели расходиться. Впрочем, выходить на улицу никто и не собирался. Только раскрыли шторы, уместились вчетвером на диване и ждали пробуждения Игоря. Чем ближе подходил его срок, тем сильнее волновался каждый из нас. Скотч уже ждал своего часа на раскладном столе рядом с диваном. Наготове был и оставшийся из пяти целых фонарей. Третьим инструментом сдерживания возможно буйного парня стал охотничий нож, купленный на днях Максимом у продавца на барахолке.

Он очнулся в пять часов вечера. Сначала из комнаты раздался стон, а потом он истошно завопил, заставив нас в миг подскочить с дивана. В панике все перепутали — я взял скотч, Макс фонарь, а Полина схватилась за нож.

— Да вы чего, совсем охуели! — завопил парень, брыкаясь и пытаясь вырваться. Я кинулся к нему и быстро оторвав кончик скотча, начал заклеивать ему рот, стараясь не смотреть на в ужасе выпученные на меня глаза. Чувствовал я себя при этом мерзко. Если с Игорем все в порядке, не хотел бы оказаться на его месте. Но, несмотря на свои ощущения, я собирался сделать куда более неприятную вещь. Протянул руку Максу:

— Дай сюда фонарь.

Игорь уже успокоился и тяжело дышал, не сводя с меня покрасневших от напряжения глаз. Он следил за каждым моим действием и что-то мычал, пока я не включил фонарь и не посветил ему в глаза, как самому себе этой ночью. Как я и думал, он завопил еще сильнее, и начал дергаться, однако стоило мне убрать фонарь, все прекратилось, и Игорь был жив, мало того — остался прежним. Все еще испуганный и полный непонимания взгляд прожигал во мне дыру, в то время, как я размышлял, что делать дальше. Полина осмелилась подойти ко мне, сжимая в руке нож, и его взгляд, перешедший на нее, стал еще безумнее. Хотя, если посмотреть с его стороны, да и со стороны любого человека — безумцами здесь выглядели именно мы. Скотч крепко приклеился к его лицу, но я отчетливо слышал крик:

— Полина! Что ты делаешь, еб твою мать!

— Успокойся, пожалуйста, мы ничего не сделаем, — как можно спокойнее сказала Полина и  протянула нож Максиму.

— Отвязывай, — дал добро я. — Но рот пока оставим закленным. — Послушай, — обратился к Игорю. — Если ты помнишь, что случилось на заправке, ты должен нас понять. Мы тебя отвяжем, дадим сходить в туалет, поесть и попить воды, а потом ты нам расскажешь, что сможешь. Хорошо?

Парень согласился и кивнул в сторону Леры и Полины. Я же попросил девушек выйти из комнаты.

"Я ничего не помню", — было написано в тетради ровным почерком. Он сидел на стуле напротив дивана с закленным ртом и с болью смотрел на всех вокруг, кроме меня. Больше на Полину — к ней он приковывал свой поникший взгляд гораздо чаще, а я делал вид, что не замечаю этого.

— Что ты чувствуешь? — спросила она, вложив в свою фразу максимум сострадания. Игорь медленно взял блокнот и ручку у Максима и, поглядывая на Полину исподлобья, написал несколько слов. Отдал обратно. Макс прочитал и, поджав губы, передал мне.

"Чувствую себя так, будто обосрался на людях".

Меня его задетые чувства ничуть не волновали, напротив, высказывая недовольство, он не был похож на одержимого, а это обнадеживало. Однако что-то мне в нем не нравилось. Мне казалось, что уже давно научился отделять зерна от плевел, но тьма, как я уже говорил, была гораздо хитрее, и легко могла обвести вокруг пальца даже самого осведомленного. Игорь был похож на самого себя от макушки до пят, но и оснований верить ему у нас не было.

— Можно я тебе задам один вопрос? Что ты сделал, когда я уехала, а ты не мог до меня дозвониться?

"Написал смс", — ответил Игорь.

Я вспомнил разговор с полицейским на трассе, где разбилась Настя. Он сказал, что ее родители, похоже, тронулись умом. Но у самой Насти не возникло никаких сомнений после разговора с отцом. Другое дело — она стала не похожа на саму себя. Проявляла несвойственную для нее агрессию и решительность.

— Скажи, зачем она это делает? Какая ей выгода от этой мглы, которая может ходить средь бела дня? — спросил я, надеясь на авось. Раздумывая, я пришел к выводу, что простые вопросы не помогут, а заходить издалека — все равно, что бегать по кругу.

"Я ничего не помню и ничего не знаю", — повторил он.

Жаль, что я не работал в органах и не обладал достаточно жестким нравом, чтобы проводить допросы.

— Расскажи тогда, что ты вообще помнишь?

"Я увидел, что Полина вышла из заправки, побежал к ней, и все. Больше ничего не помню. Очнулся здесь. Мне ничего не снилось, я ничего не видел и не слышал. Все! Хотите, выгоните меня из квартиры, или дайте, я уйду отсюда сам! Больше я вам ничего не скажу".

Я прочел запись и отложил блокнот в сторону. Уже тогда мне в голову пришел довольно правдоподобный вывод — Игорь действительно ничего не помнил, и сидел перед нами именно он. Однако в его голове, практически так же, как и в моей, поселился паразит, который в данный момент просто спал и ждал подходящего момента. Позвав всех, громе самого Игоря в другую комнату, я поделился предположением.

Лера и Полина встревоженно переглянулись. Макс пожал плечами.

— Очень похоже на правду, — сказал он. — Значит, нам придется выставить его на улицу? А если эта херня сейчас придет?

— Не придет, — ответил я, взглянув на наручные часы. На горизонте уже почти догорела тонкая полоска света, несколько минут назад сиявшая поверх плотного слоя кучевых облаков. В это время тьма уже была здесь. — Но выгонять мы его не будем. Переночуем вместе, а завтра уедем. Мы в одну сторону — он в другую. Мне жаль, но по-другому никак. Вы, — обратился я к Лере и Максу, — как хотите, я вас заставлять не буду. Можете поехать домой.

— Мне некуда ехать, — сказала Лера. — Сегодня, пока вы мылись, позвонила мама и сказала, что я ей не дочь, и чтобы я никогда не возвращалась. А потом меня заблокировала.

— А почему ты сразу не сказала? — спросила Полина.

— Не хотела портить вам настроение.

— А тетя что говорит? Ты с ней созванивалась?

— Нет, а толку? Я спрашивала ее, как мама, она ничего внятного не отвечала. Папа из больницы ушел, они там вместе, ему вроде лучше. Так что я теперь официально бездомная и хочу поехать с вами. А там будь, что будет.

— Мне неважно, где жить, — ответ Максима был предельно короток и ясен.

Больше Игоря мы не трогали. Он демонстративно содрал скотч с лица и ушел в другую комнату, хлопнув дверью. Я подумал, что Лера хорошо справится с управлением "Шкодой" и предложил подежурить этой ночью. Никто не возражал. Устроились вчетвером на одном диване. И хоть Игорю досталась целая кровать, участь его была незавидна. Брошенный и возможно терзаемый сомнениями относительно своего будущего. Он собственными ушами слышал слова полицейского. Родители Насти после встречи с дымкой были не в порядке. И он, вероятнее всего, тоже был не в порядке. Просто пока не понимал, что с ним произойдет. А главное, когда.

Утром, еще не дождавшись рассвета он собрал свои вещи и пулей вылетел из квартиры. Полина проснулась, когда хлопнула дверь, но промолчала, а я все оставшееся утро слышал тихие всхлипы.