Когда в час ночи камни бьются об окно — это верный признак того, что в чьей-то жизни появился сумасшедший. А когда в час ночи после камнемёта звонит телефон — это верный признак того, что появившийся сумасшедший очень настырный.

Хотя, он мог быть в жизни и раньше, просто в дело вмешался катализатор. В моем случае катализатором являлась бомба замедленного действия, уничтожавшая правду о моих истинных мыслях. Только кое-кто успел ухватиться за ее край. И ухватился настолько крепко, что теперь не желал отступать.

Отключив звук звонка, выглянула в окно. Перед домом стоял Бэкхён. Активно жестикулируя, он просил принять вызов. Недоверчиво провела по экрану, глядя на соседа.

— Тебе чего?

— Выходи, я хочу тебе кое-что показать, — Бён подмигнул мне, а все органы совершили тройной тулуп.

— Ты в своём уме? Сейчас час ночи, — фыркнула я, хотя сон как рукой сняло.

— Именно! Сейчас час ночи, поэтому это лучшее время! — Бэкхён был чем-то воодушевлен. — И давай быстрее, — недовольно добавил он.

Делать было нечего, поэтому, стараясь не шуметь, я спустилась вниз и вышла из дома. Родители давно спали, а после работы они уставали так сильно, что до них даже докричаться было невозможно. Бэкхён всё ещё ждал внизу.

Стоило мне выйти из дома, как парень схватил меня за руку и потащил за собой. Запихнув меня на заднее сидение и сам запрыгнув в стоящую недалеко машину, он сказал:

— Поехали!

Я в замешательстве смотрела то на невозмутимого Бэкхёна, то на совершенно спокойного Чанёля, вёзшего нас куда-то.

— Ты в курсе, что красть девушек из дома посреди ночи — не самая удачная затея? — осведомилась, поборов своё любопытство.

Мне было неловко и некомфортно рядом с Бёном. Он напрягал. Сильно напрягал.

— Красть, может быть, и неудачная идея, а вот забирать по их собственному желанию — вполне, — парировал Бэк.

— Мог хотя бы предупредить, — фыркнула я. — А то выскочила на улицу в пижаме и домашних тапочках.

На это он ничего не ответил, с довольным видом глядя на мой внешний вид. Потом парень потянулся ко мне, а я настороженно отодвинулась назад, упираясь в дверцу машины. Но Бён не сделал ничего такого, просто попытался пригладить мои растрёпанные волосы.

Поздно вспомнила, что по ночам я выгляжу так, что мной можно пугать непослушных детей. И волосы играют в этом немаловажную роль.

Действие парня встревожило и без того беснующееся сердце, а от его глубокого изучающего взгляда захотелось спрятаться. Я буквально сгорала в этих тёмных глазах, впервые признавая объект своих грёз. Оставалось признать его победу.

— Вылезайте, мы приехали, — голос Чанёля разрезал неловкую паузу, висевшую в воздухе.

Только тогда я поняла, что машина остановилась на обочине.

— Где мы? — посмотрела на Пака, глядевшего на нас в зеркало заднего вида.

— Лучше спроси, куда вы, — хмыкнул он, кивая на широкую поляну за машиной.

— Идём.

Бэкхён первым вылез из автомобиля. Я — вслед за ним. Чанёль остался сидеть в салоне и играть в телефон. Стоя на свежем воздухе, парень вобрал в лёгкие ночного воздуха, в наслаждении прикрыв глаза.

— Правда, тут прекрасно? — спросил Бэк, поднимая голову к небу.

Последовала его примеру, обнаруживая над головой россыпь веснушек на ночном полотне. И все они сверкали ярко-ярко, мерцая серебром и золотом в ночи. Это и вправду было прекрасно.

— Ну да, неплохо, — пожала я плечами.

Просто насмотрелась фильмов, где банальней подобных ситуаций ничего не сыскать. Бён был согласен со мной, потому что весь его вид говорил о том, что это не конец. Взяв за руку, Бэкхён потянул меня за собой в высокую траву. Он бежал по этой поляне, увлекая меня за собой, а за нами поднимались полчища растревоженных светлячков.

Они сверкали ярче звезд. Но ничего не могло сиять ярче восторженных глаз Бэкхёна.

И трава шелестела на высоких нотах, какие никто доселе не слышал. Это не было похоже на шелест листвы и веток, это было совсем по-другому. Казалось, трава пытается вернуть обитателей обратно, но они улетают ввысь подобно китайским фонарикам в Новый год. Светлячки сходно с гирляндами вились в небе, прямо над нашими головами, что их можно было поймать руками. Они словно зазывали нас к себе. Я слышала их тихий, еле различимый шепот, чувствовала, как они хотят поднять нас к звездам.

Бэкхён знал об том. Он всегда слышал светлячков.

Бён всё еще держал меня за руку и смотрел с выжидающим упоением. Ему нравилось то, что происходило здесь. Мне тоже. И Бэкхён знал об этом. Он теперь слышал моё сердце.

Мы забежали под большое дерево справа от поляны. Живые огонечки до сих пор рассекали воздух, наполняя его волшебством и предвещая чудо. Пара минут в молчании, но Бэк не выдержал.

— Давно я тебе нравлюсь? — всё же спросил он, устремив серьёзный взгляд в мою сторону.

Одернула руку, но не смогла вытащить ее из цепких пальцев парня. Вернее, он не захотел выпускать мою ладонь. Пряча взгляд в раскидистой кроне, между которой проплывали остатки ночи, я медлила с ответом. Но что же я могла вообще ответить ему? Что не знаю? Что в какой-то момент резко поменяла свое мнение о нём? Или ответить, что влюбилась ещё тогда, когда впервые увидела его в песочнице? Я не знала. Не знала ответа на его вопрос.

Мне даже казалось, что это чувство было во мне всегда. Нечто само собой разумеющееся. Такое давнее, привычное и неизменное. Просто оно было во мне, и всё. Было влечение и отторжение. Была ненависть и любовь. Была Хельга Патаки и Чой Чанбу.

— Ладно, не отвечай, — вздохнул парень, переводя взгляд на светлячков.

Что он чувствовал? О чём думал? Мне всегда казалось, что я чутко улавливала настроение людей. Только никогда не задавалась вопросом, с чем это связано. А на этот раз даже этот «талант» подводил меня. Я понятия не имела, что чувствует Бэкхён.

— Ты меня ненавидишь? — это было единственное, что я смогла спросить этим так вовремя охрипшим голосом.

— Я тебе подыгрываю, — поправил меня Бён.

Повисла пауза. Какой хороший актёр. Подыгрывает мне. Подыгрывает в чем? В имитации ненависти? Опять нет ответа.

 — Знаешь, ты мне иногда снишься… — тихо проговорил он. Его голос плавно рассёк воздух, проникая вглубь моего существа.

Резко повернула голову к нему, недоверчиво вглядываясь в его лицо. Он говорит такие странные вещи весь день… И о моём весе соврал, и о светлячках рассказал, а теперь это…

— И всякий раз у меня один симптом.

Я не успела понять его слова. Бэкхён просто притянул меня к себе, так что я уткнулась носом в его шею, а рука расположилась на сердце. На бешено колотящемся сердце.

***Flashback***

У Бэкхёна голова трещала от собственных предрассудков. Увидеть сталкерскую доску, увешанную своими фотками с милыми (и не очень) надписями, и так неожиданно, но увидеть подобную доску у Чой Чанбу...

Бэк сидел в своей комнате, глядя то на окно соседки, то на пустую банку. Какая ирония. Стоило раскрыться его странному увлечению, в обмен на это судьба раскрыла тайну соседки. Причем тайна эта еще более странна. Как и его сны.

Сны, в который постоянно мелькает эта вредная и самоуверенная соседка, медленно, но верно сводя его с ума.

***Flashback's end***

***

Стоя за сценой, мы все жутко волновались. Готовая труппа, давно отрепетированный сценарий, зазубренные реплики и поддельные эмоции. Режиссёр волновался больше, чем мы все вместе взятые. Просто ему обещали урезать месячную зарплату, если постановка потерпит крах, а я была просто уверена в этом. Спасало то, что спектакль был для детей, а они не особо привередливые зрители. Им бы побольше смешных сценок и всё. И постановка удалась!

— Чанбу, у тебя крылья погнулись, — Кьёри стала поправлять мой костюм.

— Угу, — только и смогла промычать в ответ, широко зевнув.

Прошлой ночью я совсем не выспалась! И теперь в костюме феи я была полной копией сонной мухи. В буквальном смысле этого слова. Даже глаза посерели, как у мух! Вид у Чанёля был как у соленого огурца. Вывод: отличался он от меня мало чем. А вот Бэкхён, напротив, выглядел посвежевшим и хорошо отдохнувшим. Ночная поездка однозначно пошла ему только на пользу.

С утерей светлячков он мириться не собирался, поэтому вчера отловил ещё с десяток новых любимцев и дал им имена. Самого бесшабашного светлячка, ежесекундно бившегося о крышку, пытаясь вылететь, он назвал Чанбу и отпустил его. Сказал, чтобы летел далеко-далеко и был счастлив. Только маленькое существо в ту же минуту вернулся обратно и спрятался в волосах парня.

Какие странные светлячки пошли. А этот и впрямь весь в меня. Совершенно непонятный!

— На сцену! Быстрее на сцену! — прошипел учитель Хо, кивая Бэкхёну.

Это была сценка с супергероем и колдуньей. Именно тут ему дают наставления о том, что надо делать, чтобы добиться любви принцессы.

— Следующая сцена твоя, — Кьёри локтем пихнула меня в бок, чтобы хоть как-то растормошить. — Готова прыгать?

У меня всё внутри похолодело. Нет, не готова. Я совсем не готова прыгать! Вчера — да. Чтобы насолить Бёну я спрыгнула. А теперь… теперь страшно волновалась!

Последняя реплика со стороны колдуньи, и режиссёр выталкивает меня на сцену. Я ошарашенным взглядом таращусь на Бёна и на юных зрителей. Бэкхён взглядом подает знак, чтобы я начинала говорить. Секунда ступора прошла, и я включилась в роль:

— Я знаю, зачем ты тут!

Из-за сцены мне кинули большой игрушечный молоток.

— Но нет! Яблоко я тебе не отдам! — сопровождая каждое слово ударом молотка по голове Бёна, вскрикнула я.

Дети засмеялись. Хороший знак. Теперь по сценарию у нас должен был завязаться спор «А вот и нет — А вот и да», угроза Бэка, что он обольёт меня водой, и я, сдавшись, должна была достать яблоко с дерева (с Чанёля). Только, кажется, что-то пошло не так, потому что сначала на сцену вылезла колдунья в исполнении Хэсу, а Бэк грозился совсем не по сценарию…

— Если не отдашь яблоко, я тебя поцелую! — крикнул он, а я с широко распахнутыми глазами обернулась к нему. — И превращу в противную и старую ведьму, — добавил горе герой.

— Ладно-ладно! Отдаю! — как ошпаренная, я взлетела на лестницу, но Хэсу опередила меня, забирая яркий плод с рук Чанёля и нарочно касаясь его везде, куда могла дотянуться.

В ужасе я посмотрела на Кьёри, расположившуюся в башне. Да у неё пар из ушей валил! Подруга была в ярости, режиссёр рвал на себе волосы, Бэк в шоке, Чан хлопал своими огромными глазищами, я не успевала за ситуацией.

Кьёри вылетела из своей башни, отпихнув Хэсу в сторону и целуя Чанёля, Хэсу ударилась о лестницу, а я опять приземлилась на Бэка, и совсем не в его руки. А этот чертов Бён не теряется ни на минуту! Поддавшись вперед, он впился в мои губы. И всё. Перед глазами всё поплыло.

У режиссёра случился инфаркт на инфаркте. У детей стоял ор выше гор. А у меня случился Бэкхён.

Кажется, это была первая постановка, в которой принцесса влюбляется в дерево, а супергерой целует фею со сломанными крыльями. Лихо, Ким Хэсу! Тебе удалось переплюнуть все мои девяносто три косяка на репетиции одной выходкой на постановке!

Это был фурор спектакля. Это было фиаско режиссёра. Но при этом это была самая оригинальная сказка в моей жизни!

А губы у ненавистного соседа мягкие и вкусные… точно такие, какими я их себе представляла!

Отстранившись, Бэкхён посмотрел мне в глаза.

— Не поверишь, но только что сбылся мой самый страшный кошмар, заставлявший моё сердце колотиться на бешеной скорости, — сказал он. — И я понял, чем ты пахнешь. Ты пахнешь моим бедствием.

И опять поцеловал меня. Только на этот раз настойчивее и глубже. Интересно, кто на самом деле чьё бедствие? Я его, или всё же наоборот? Но одно я поняла точно: Бён Бэкхён — точно не парень из «Эй, Арнольда». Зато он точно мой краш, которого я параллельно могу и любить, и ненавидеть.