4 ноября, 11.59 утра

В тот момент я не знала доверять Максиму или нет. В голове было слишком много пробелов, и час другой следовало бы обмозговать произошедшее. Но был ли у меня выбор? Да, очень сомнительный и ненадежный. К тому же, провести в психушке оставшуюся жизнь не впечатляло.
- Все настолько плохо? - голос дрожал, к чему я поспешила прочистить горло и более уверенней продолжить. - Какие шансы на мое освобождение?
- Заключение даст психиатр, я постараюсь тебе помочь, но сама понимаешь, что с анализами на наркотики ничего сделать не могу. Полиция решила, что дело именно в них, поэтому никакого расследования открывать они не будут, - а затем чуть тише добавил, - так лучше для всех.

Это какое-то безумие! Надежда на расследование - всего лишь пыль в глаза. На мне клеймо наркоманки. Прекрасно!

Мои мысли медленно и верно сходили со своей орбиты. Неужели больше не преодолеть этот барьер между собой и людьми в белых халатах? А как же мама и папа, а как же София? Они не переживут, если я буду доказывать всем свою правоту и то что было в тот день. Они думают, что я принимаю наркотики. Я потеряла свой щит в тот день, когда согласилась взять стимуляторы. Черт, на них же все сидят перед экзаменами. Да, признаю, глупостью было выпить парочку перед контрольным срезом. Господи, но ведь хотела во благо, за три ночи осилила весь материал. Это понесло свои последствия, которые я не в силе изменить, но могу подействовать.

- Спасибо, и что дальше? - я заметно нервничала. - Что от меня требуется?
- Притвориться примерной девочкой, - Макс подмигнул. - Чем ты в принципе и всегда занималась.
Если бы я могла, то скрестила бы руки на груди, а еще дала бы ему под "искатель приключений". Но мои руки как и прежде крепко сжимали ремни.

- Все мы немного безумны, Анна. Эти люди разрушат тебя, мы ведь оба знаем, какова жизнь в экстазе. - Макс медленно накручивал локоны моих волос себе на пальцы, а его голос становился все тише, словно, это было адресовано только мне, и должно было остаться только в мыслях. - Но нам от этого хуже не станет, хоть возможность оставаться таким как и прежде утеряна навсегда.

- Навсегда?

- Да, просто не показывай никому свою вторую половину. Никому, Анна, - парень внимательно смотрел мне в глаза, будто понимал, что на самом деле я чувствую и какого находиться здесь - в этом зоопарке в роли вымирающей особи редкого вида, которые и понятия не имеют, что происходящее в голове подростка не подвластно медицине. - Только мне, слышишь?

Я кивнула. Поддаваться гипнозу зеленых глаз уже совершенно не было сил:

- Я рад, что мы пришли к этому решению, глупый мотылек. А теперь мне нужно найти этого придурка и его взбалмошную фанатку.

С губ сорвался вздох облегчения. В этот момент мое внутреннее состояние можно было разделить на две части, границу между ними провел Макс, - разбитые мечты со стремлением не попасть в психушку и моя необъяснимая глупая улыбка на слова этого эгоистичного самца богомола. Странное стечение обстоятельств, где моя роль в массовке перешла на второстепенную.

4 ноября, 13.34 обед

Главным вопросом было совсем не "И как теперь дальше жить?". Мой мозг отчаянно соображал и пытался найти ответы на теплое отношение Макса к моей персоне, грубость Яна на мое здесь присутствие и неадекватность Снежки. И вывод был один - они все сошли с ума. Ну, вот, действительно, может я умерла и попала в ад? Это единственное логичное объяснение.

Дверь резко открывается и в палату входит медсестра, крашеная короткостриженная блондинка за тридцать в идеально выглаженном костюме и тут же начинает хозяйничать:

- Витамин D. - Жалюзи полностью убираются и открывается окно. 

Я покосилась на кондиционер исправно работающий и без ее наглого вмешательства.
- А если я вампир?
- А я то думаю, чего это к тебе наша инквизиция зачастила, - она пожала плечами. - Но так и быть, исправную подачу томатного сока я тебе обеспечу.
И только я хотела сказать: "Спасибо, не стоит", как она уже притащила суп, свежий хлеб и ненавистный мне томатный сок.
- Сельвупле, вампиреныш дракулито. Ваши рябчики с ананасами.
Сегодняшний обед ничем не отличался от вчерашнего, разве на тарелке был гибрид супа и гарнира, который в высших слоях называли суп-пюре.
- Что-то не похоже. Рябчики попали в чей-то желудок, а потом на тарелку?
- Бабуля из одиннадцатой палаты не отказалась бы от твоей порции, я заставлять есть не буду. - Она тяжело вздохнула. - Вот представь, а мне ее еще на рентген вести. А в бабуле то килограмм сто двадцать живого веса.  Медсестра - вес пятьдесят килограмм, - она указала на себя. - Самостоятельно перебраться на каталку бабушка отказывается. Ну что же, привет радикулит и геморрой! Как же я люблю свою работу!

Женщина направилась к выходу.
- Подождите, как мне вас называть?
- Медсестра на дежурстве это и няня, и официант, и сестра, и мать родная, и "мать вашу". Можно просто Вита.

- Вита, хорошо. - Я вытянула руки с ремнями. - У меня тут проблемка.

Женщина странно на меня посмотрела, а затем пролистала журнал с записями обходов. По ее лицу было непонятно, она смеется или же просто пытается расшифровать тайный посыл местной инквизиции.

- Так ты что, та самая суицидница-наркоманка? - с улыбкой сказала она. - Что за дети пошли, не сидится им спокойно в этом мире: одни таблетки глотают, другие с дома убегают, третьи своими разноцветными головами врачей с ног сбивают. Эх, где мои молодые годы.

И тут же потеряла дар речи. Опять в моей голове возникла тьма вопросов, несущихся по марафону от одной нервной клетки к другой. Жуткое желание помассировать виски сменилось на другое -  просто выложить мозг за ненадобностью, пока он не взорвался окончательно.

- А можно подробнее?
Я не пыталась покончить с собой, уж в этом я точно уверена.
- Да, та девчонка, что к тебе приходила, с зелеными волосами.
- Арбузик, - уточнила я. Вита расхохоталась, что сильно нервировало. Мне срочно нужны были ответы. - Дальше, пожалуйста, хоть вы пролейте свет, что здесь вообще происходит. Иначе я сойду с ума.
- Да ничего особенного. Гнать таких подруженций в шею, любовь любовью, а если пришла навестить, то уж изволь не за мальчиками бегать! - злилась медсестра.
- Она просто влюбилась, ничего удивительного.

Я искренне пыталась защитить подругу, но Вита продолжала твердить о своем, нисколько меня не слушая:
- Ох, эта молодость. Вывернет человека наизнанку и покажет всю его красоту. Я могу поклясться тебе, дорогая, она еще покажет истинную цену вашей дружбы.
- Уж это не вам решать, - я сузила глаза и уже жалела, что затронула эту тему. - Почему вы сказали, что я наркоманка-суицидница?

Вита рассмеялась в очередной раз, а мое терпение было на грани саркастического взрыва. Женщина отстегнула ремни, и опустила поднос.
- Тут так написано, - она ткнула в журнал и уселась на диван, продолжая его листать. - Слишком умно и красиво. Давно я не читала таких заключений. Думаю, для дела написали, а точнее кто-то повлиял на твоего лечащего доктора. 
А здесь уже рассмеялась я. Чудеса современной медицины начинаются  с взмаха волшебной влиятельной руки.

- И что же там такого забавного? - спросила я, отламывая кусочек хлеба и макая его в суп. - Поясните непросвященному в этом деле пациенту, который вообще не понимает как оказался привязанным к столбу перед общественным сожжением.
- А ты не похожа на суицидницу. Хорошо, приду после пяти, как старшая медсестра уйдет, - она подмигнула и вышла из палаты.

Меня не покидало чувство, что Вита была послана мне свыше и олицетворяла ангела-хранителя, который тыкает меня носом во все косяки, но при этом утверждает, что в жизни и без меня идиотов хватает.

4 ноября, 19.18, вечер

Вита взяла меня с собой после обхода, хоть и выходить пациенту строго запрещено, но для меня сделали исключение.  

Таблетированные лекарственные вещества - как называла их Вита, пациенты принимают под контролем "медицинского работника". Медсестра проверяет, проглотил ли больной назначенные ему лекарства.  А порой для этого нужен дар убеждения.

Во время вечернего обхода я поняла, что Вита живет в Дукштасе, а работает здесь, в Кошалине. У нее большой опыт работы с наркозависимыми пациентами. Данный контингент больных часто характеризует лживость, изворотливость, стремление хитростью получить свою выгоду или интересующую информацию. Зная психологию таких пациентов, Вита должна быть всегда бдительна, не скатываться до панибратства, но и не быть грубой надменной в общении с больными, что дается с трудом. Ведь как она и говорила, пациенты через одного величают ее "мать вашу...", особенно при приеме лекарств.

На моих глазах развязалась сцена, где пациент просил дать ему обезболивающее. Хотя ему ничего не болело. И предлог быть очевиден "а вдруг заболит?"

Конечно, в мыслях я представила ситуацию, в которой прошу Виту дать мне снотворное. В тот момент невозможно было определить, чего именно я боюсь? Возможно того, что мой разум меня обманывал, и никакой изуродованной чертовщины в гриме под кроватью нет. Никто не смотрит за моей палатой из окна, и крючковатые пальцы Смерти всего лишь ветви деревьев.
Хотя интуиция твердила, что все не так просто. Я все еще чувствовала его скользкий язык и отвратительный смех. Я даже попыталась рассуждать логически: все так реалистично, и на сон совсем не смахивало. На правой руке красовались несколько продолговатых синяков, словно, меня кто-то сильно схватил за руку, еще парочка на коленях и плече. При этом многочисленные ссадины и царапины, а костяшки рук и вовсе измотаны слоем бинта. Вита объяснила, что на них не осталось живого места, но я быстро иду на поправку. На удивление три дня в бессознательном состоянии организму хватило, чтобы вернуться в обычный ритм работы. Жаль, на мозг это не распространяется.

- Эй, Ан. Не бери в голову, тебя на днях неплохо приложил Юргис, - женщина указала на дремлющего на кушетке мужчину, который закрывал лицо тяжелой крепкой рукой. - Вот и синяки. Главное, у тебя есть пульс.

- У пациентов, применяющих психо-активные вещества, развиваются психозы с очень сильным двигательным и речевым возбуждением. Такие больные агрессивны и опасны, поэтому требуют иммобилизации, немедленного купирования состояния и строгого контроля, - будто читая по книге, подал голос Юргис и перевернулся на другой бок.

Странный у врачей юмор однако.
Вот поэтому и было принято решение о моей привязи. Они думают, что это было вызвано лекарствами, поэтому многие из них были исключены. Я хотела рассказать им всем, что у меня всего лишь случился приступ паники. Но куда деваться - "биполярное расстройство" малое, чем я могу расплатиться.  

Мы находились в небольшом кабинете, с несколькими дверьми, следующими в противоположные стороны помещения. Окно выходило на парковку и череду высоких елей в дали, за которые пряталось яркое красное солнце.
- Красиво.
- Ходит у нас тут один, видите ли из сестринской закат красивый, а из его палаты не видно. Знаем мы таких, поэтому и ящики с лекарствами на ключ закрываем, - она постучала по большому шкафу с белыми дверцами, на которых красовались две замочные скважины. - Дорогуша, проходи, не стесняйся, присаживайся, спрашивай.

Я осторожно села на край мягкого дивана, а Вита поставила электрический чайник в ожидании кипятка. Тут же в комнате запахло кофе и бутербродами с колбасой. Похоже пришло время перекуса.

- Будешь? - предложила она, и я тут же отрицательно покачала головой. Как-то здесь было неуютно, и я продолжала косо поглядывать на Юргиса. Меня остро преследовала мысль, что этот здоровяк выставит меня за дверь и запрет в собственной палате, стоит мне как-то подать вид о своем присутствии.
- Да он добрейшей души человек, - женщина поспешила меня успокоить, а в доказательство еще похлопала спящего по мягкому месту. - Наш местный олимпийский Мишка.
В ужасе я даже перестала дышать, когда одноименный талисман летних игр громко поднялся, усевшись прямо передо мной и скрестив руки на груди, уставился своим суровым светлым взглядом глаз. Голубые, отметила я про себя. Образ хмурого дядьки дополняла щетина, волевой подбородок и широкие темные брови.
И в тот момент, когда в моих волосах готова была пробиться первая седина, Юргис рассмеялся - негромко, но заразительно, немного прикрыв при этом глаза.
- Обожаю это выражение лица, - он подмигнул.
Попытка улыбнуться не увенчалась успехом. Мне все еще не было понятно, как себя стоит вести в этой ситуации.
- Не пугай мне ребенка, - строго подала голос Вита, уплетая бутерброд за обе щеки. - В ее истории болезни и так целый букет, а ты еще и парочку фобий добавишь.
- Да ладно тебе, этот чухоблох и так не знает, как людей лечить, - он опять рассмеялся. - В общем, несмотря на то, что медицина шагнула далеко вперед, надежда остается по-прежнему только на бога, которого, как известно, отменили еще в 1917 году. 

- Но-но! Ты журнал читал? - она кивнула на стопки. - Нет, а я вот изучила вдоль и поперек. Он попрофессиональней нашей Клизмы будет. Хоть я ничуть не согласна с заключением. Типичный отворот-поворот на "биполярное".

- Только не смей с ним и в этот раз спорить, скатишься до уборщицы! Я тебя и в прошлый раз предупреждал.

- Да знаю я.

Вита продолжала что-то неразборчиво бубнеть себе под нос, вымывая грязную посуду в раковине, а ее собеседник вновь улегся на кушетку при этом как-то хитро улыбаясь и наблюдая за женщиной из-под опущенных ресниц.
- Анна, мне жаль, что ты оказалась здесь из-за одного оболтуса, который не привык нести ответственность за свои поступки, - более громко сказала Вита и присела рядом. - Мне все рассказал Максим.
Настроение женщины тут же исчезло в неизвестном направлении, а на ухоженном лице появились морщины, бледность кожи выделила синяки под глазами от недосыпа.
В тишине комнаты слышалось посапывание Юргиса, монотонное и спокойное. Мы обе молчали, и каждая не знала что сказать дальше.
- Я не позволю тебе провести здесь больше времени, чем это положено регламентом, - начала она. - А теперь, слушай и запоминай, как мы с тобой поступим.