Сегодня у нас в гостях автор самой необычной вселенной — Вселенной мертвых персонажей, а также дилогии "Фанатки", первая часть которой уже покоряет читательские сердца. Писательница, поэтесса и фантазерка, фонтанирующая  невероятными идеями,  — Яна Миа.

1. Расскажи, пожалуйста, как начинался твой творческий путь. Что – или кто – твой главный ориентир в творчестве и по жизни?

Это было очень давно — больше, чем полжизни назад. Я была достаточно болезненным ребенком, и лет в двенадцать мне резко стало нельзя все то, что я любила: волейбол, танцы, театральная студия. И тогда я начала писать. Я и до этого пробовала, но больше бессознательно, зачастую — в шутку. А потом затянуло, я могла по дюжине стихов за вечер написать. Долгое время я считала себя поэтом, концентрировалась на этом направлении. Хотя до сих пор в закромах лежит тетрадь с пафосным названием «Роман», где я в классе так седьмом пробовала себя в качестве прозаика. С головой в прозу — осознанно, с мыслью, что я вполне могу в большие произведения, — я пришла спустя десять лет своей творческой жизни. Так что набирается почти два десятка лет писательства — на пару глав мемуаров точно хватит!

А вот с ориентирами сложнее. Сейчас я все больше прихожу к тому, что главным ориентиром должна быть я. Чтобы мне нравилась жизнь, которую я живу, и как я это делаю. Чтобы мои книги были честными, «моими», вызывали у меня чувство гордости и спокойствия за каждое написанное слово.

2. Недавно в издательстве «Эксмо» вышла твоя книга «Фанатки», а скоро в книжных магазинах появится и вторая часть. Расскажи, пожалуйста, что для тебя главное в этой истории? Как думаешь, чего не было сказано в аннотации, но что читателям стоит знать, чтобы они захотели внести «Фанаток» в свой список «must read»?

Что это книга не о фанатстве?) Вернее, не столько о нём. Мои героини не только увлекаются определенной музыкой, артистами, комиксами. Они — живые люди, со своими проблемами, целями, взаимоотношениями. Для меня «Фанатки» — книга прежде всего о жизни, о дружбе, о вечных вопросах и конфликтах: принятие себя, выбор пути, несовпадении взглядов родителей и детей... А уже потом — о фанатстве, изнанке популярности и вдохновении. И, конечно, о любви: я из тех, кто считает любовь ключевой составляющей жизни (и я сейчас не только о романтическом ее воплощении), поэтому в любой моей истории присутствует любовь.

А для тех, кто увлекался чем-то, состоял в фандомах, писал или читал фанфики, — это доза ностальгии, проверено на многих фандомных друзьях.

3. Давай поговорим еще об одной важной твоей истории – «Мы вернемся». Эта книга особенная: ты придумала уникальную вселенную, и невозможно найти книгу или фильм, где был хотя бы отдаленно похожий мир. Так что же это за Вселенная мертвых персонажей? И чем, кроме необычного сеттинга, эта книга может заинтересовать читателей?

Вселенная мертвых персонажей — это место, куда попадают все герои после смерти в своих историях, будь то книга, фильм, сериал, комикс, неважно. И там они обречены на вечную жизнь — вполне обыденную, почти человеческую.

Я искала пристанище для своих убитых героев, так что эта вселенная крайне эгоистична, если можно так сказать. А еще мне очень хотелось поместить всех в спокойные простые условия — персонажи сполна натерпелись в своих мирах. Но тут уж как вышло: мои работы давно славятся любовью к драме (:

Эта книга о писательской ответственности (и немного о читательской), порой ироничный взгляд на то, как и что мы пишем. А еще про эмоции, отношения и даже жестокость — именно оттуда появилась отметка 18+.

С названием вышла любопытная история. Есть у меня песня, написанная примерно в то же время, что и начало книги. Там в припеве строчки «Я не обещала, но вернусь к началу, дальше от финала — и мы встретимся в пути». Именно оттуда появилось сначала «Я вернусь», потом «Мы вернемся» — героев-то много. Я всегда думала, что это черновое название, что я придумаю что-то покруче, но оно прижилось, вписалось, прозвучало из уст героев и так точно описало все, что может сказать название, что я оставила его таким. Теперь ломаю голову над названием второй книги (:

4. Что для тебя как для автора было самой приятной частью в работе над «Фанатками» и «Мы вернемся», а что можно отнести к трудностям? Были бы у тебя моменты, когда опускались руки или настигал творческий кризис, и как ты находила выход из этого состояния?

Самое приятное — возможность проживать другие жизни. Все мои идеи приходят в процессе, поэтому мне самой всегда интересно, как же повернется сюжет, что расскажут герои. В «Фанатках» много музыки, и я кайфовала, выбирая каждый трек, сочиняя песни. А еще в этой истории неприлично много моих воспоминаний, так что работа над книгой стала и терапией, и закрытием гештальта, и самой крутой ностальгией. А в «Мы вернемся» я исследовала взаимоотношения писатель/герой, что стало для меня своеобразным открытием и уроком.

Обсуждения — это тоже в копилку приятностей. Читатели тебе всегда расскажут гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Когда в три часа ночи тебе записывают голосовое, потому что эмоции переполняют, — это невообразимое счастье.

А сложно всегда писать грустные, жестокие, тяжелые сцены. Есть один момент во второй части «Фанаток», который для меня всегда был единственно правильным, но рыдала я на этой сцене каждый раз. Ломать героев — совсем не радостно, чтобы там кто ни думал.

Кризис — это вообще стандартный момент моего творчества, он приходит, уходит и снова возвращается. «А вдруг я плохо пишу? Это никому, кроме меня, не нужно! Я устала, у меня нет времени и сил писать. Мне грустно, что мои истории лежат в столе...» Тысячи и тысячи причин, страхов, эмоций, упреков из раза в раз загоняют меня в пучину отчаянья и нежелания писать. Но это проходит. Иногда нужно просто отдохнуть: выспаться, погулять, встретиться с реальными людьми, а не только с теми, кого ты придумала (: Вспомнить, что существуют хорошие отзывы, читатели, которые ждут, и то, о чем я писала в «Мы вернемся» (не буду спойлерить, но читавшие — поймут). Или просто бросить все. Насовсем. А потом очень сильно соскучиться по историям — тогда я сама не замечаю, как снова втягиваюсь в работу.

5. Расскажи, пожалуйста, теперь, когда твои истории стали бумажными книгами и мечты сбылись, совпали ли ожидания с реальностью? И каково это, выпустить первую книгу в разгар пандемии, во время почти всемирного карантина?

Когда я начинала сотрудничать с издательством, мне казалось, что я знаю об этом мире все. Историй — и хороших, и плохих — полно, знакомых, кто уже попробовал на себе, — тоже. У меня не было никаких иллюзий и розовых очков, что я издамся — и сразу все станет круто. Но все равно оказалось, что я не знала ничего о том, что будет дальше. Первый год «издающегося автора» вышел для меня очень сложным. Я слишком близко все принимаю к сердцу, поэтому я переживала за каждую обложку, аннотацию, дату выхода. Мониторила магазины и сайты, читала отзывы, придумывала мерч и разные способы взаимодействия с аудиторией. В общем, довела себя до того, что не было сил и времени писать книги. Зачем тогда все это? Сейчас учусь отпускать ситуацию, вспоминаю, что я писатель и моя главная задача — составлять буквы в хорошие и интересные предложения. Все остальное — по желанию и налегке. Мы готовим уже третью книгу, мне кажется, это очень неплохой старт за год.

Все мои книги выходят в странное время. Когда выходили «Фанатки», мы всей толпой друзей и родственников готовились к презентации: нашлось крутое место, мы создали мерч (свитшот с логотипом «LADE» — любимая вещь в моем гардеробе), я искала наряд по всем магазинам Минска... А потом осознала, что ничего не выйдет. Россия ушла на карантин (в Беларуси отдельная ситуация, но это меня не спасло), моя редакция в частности, как и книжные магазины; все запланированное оказалось физически невозможными. Я очень переживала, понимала, что это скажется на продажах, мне было так обидно и страшно... Но в итоге я никак не могла на это повлиять. Ты просто смиряешься, ищешь варианты онлайн: я провожу эфиры, отправляю книги и мерч, устраиваю флешмобы. Это, конечно, не равнозначно, но не опускать же руки. Я слишком люблю свои книги, чтобы просто бросить бороться из-за обстоятельств.

«Мы вернемся» вышла в разгар нелегкого периода в моей стране, вторые «Фанатки» снова попадают в карантинные дебри. Так что я теперь могу тренинги проводить на тему «Что делать, если твоя книга вышла в чудовищное время» (шутка).

6. Как и каждый писатель, ты наверняка получаешь от читателей и похвалу, и критику. Насколько для тебя важно быть принятой публикой? Может ли критика выбить тебя из колеи или ты прислушиваешься лишь к себе самой?

Когда ты выходишь за пределы своего письменного стола, конечно, хочется, чтобы публика тебя приняла. Сначала на интернет-ресурсах, потом с бумажными книгами. Это важно — я не стану лукавить и говорить, что мне все равно и я пишу только для себя. Нет, конечно. Я пишу для себя — то, что мне самой интересно, чем я хочу поделиться и что рассказать, — но хочу, чтобы это отзывалось у других людей.

Критика — скользкая тема. Для меня критика — это мнение кого-то значимого для меня, к чьему мнению я прислушиваюсь, кто может дать действительно дельный совет. А главное — критика запрашиваема. Я сама попросила, сама хочу знать — это да. А негативные отзывы — это просто мнения таких же читателей, как я сама. Написав 4 книги, отучившись в литературной школе, я все равно не считаю возможным давать кому-то критику. Если меня попросят — только если меня попросят — могу написать свое мнение, за что цеплялся взгляд, например. Но это все равно будет просто мое мнение, мой взгляд — не более. А когда человек пишет негативный отзыв, основываясь чисто на своих предпочтениях, и называет это критикой — это для меня странно. Но мне всегда любопытно послушать других: что находят, как воспринимают. Я вполне могу взять что-то на заметку, но обычно это не то, что «советуют».

Вообще, я заметила интересную вещь: очень мало людей, которым понравилось что-то, напишут хороший отзыв, зато, если не понравилось, обязательно найдут время и силы рассказать об этом. Авторы могут бесконечно повторять, как важны отзывы не только для вдохновения, но и для дальнейшего сотрудничества с издательствами, а люди все равно будут приходить в личку, спрашивать о новых книгах, но так и не напишут где-нибудь отзыв, чтобы этим самым новым книгам помочь.

Я пока только учусь принимать негативные отзывы. Даже не так, я учусь не обращать внимания, потому что поначалу они меня очень ранили. Потом злили, потому что иногда читаешь отзыв и думаешь, а мы точно об одной и той же книге говорим? А потом я решила, что в целом это отнимает слишком много времени и сил, которые лучше потратить на творчество. Каждый негативный отзыв воспринимается ярче, чем положительный, и мне стало обидно, что таким образом обесцениваются добрые слова и хорошие эмоции читателей. Так что я сместила фокус на хорошее.

7. Кроме художественной прозы, ты пишешь также стихи. Насколько этот вид творчества важен для тебя и каков он, твой путь поэта?

Лет семь назад эта фраза звучала бы с точностью да наоборот: кроме стихов я пишу ещё и художественную прозу. А сейчас все поменялось. К моему огромному сожалению, сейчас я очень редко пишу стихи. Поэзия когда-то стала моим способом выражения эмоций: стихи это всегда про эмоции, яркую вспышку, концентрацию ощущений здесь и сейчас. Со временем я больше ушла в долгие рассуждения прозы. Научилась проживать эмоции, что ли? Зато стала экспериментировать с формой, звукописью, написала с полсотни текстов для песен на четырех языках... Это очень разные виды творчества, хотя, казалось бы, все про слова. Но нет. Я стихи почти никогда не правлю: они льются потоком, даже если одно стихотворение ты пишешь несколько месяцев. Но написанное не трогаю, не вычитываю десяток раз, как прозу.

Моя поэзия всегда напрямую связана с переживаниями, а сейчас переживания либо бытовые, либо такие болючие, что говорить о них выходит очень редко. Так что и стихов мало, и я даже скучаю по ним, если честно. Недавно вернулась к своему циклу «Неправильных сказок», стихов на основе всем известных историй, но с ноткой печали, конечно же, это ведь я.

После выпуска сборника, различных конкурсов и наград, после нескольких концертов моя поэзия стала отдушиной, а не постоянной частью жизни. Не исключено, что через пару лет все снова поменяется. Я пришла в это ремесло в период расцвета интернет-поэзии, вышла из сети к живым людям и на различные площадки. Я знаю себя в поэзии: что я могу, что люблю, чему я научилась, а что взросло во мне задолго до того, как я начала изучать ритмические рисунки и «правильные» рифмы. Собой поэтом я довольна, я берегу в себе это ощущение и, надеюсь, никогда не отброшу эту часть себя.

8. Насколько я знаю, вторая часть «Мы вернемся» уже написана, а над чем ты работаешь сейчас или планируешь работать в ближайшее время? И в каких жанрах ты бы хотела себя попробовать?

Вторая книга не написана. Даже то, что было, сейчас уже переписано заново. Прошло достаточно лет, я изменилась, мои навыки, мои герои — тоже. Так что я выстраиваю вторую книгу «Мы вернемся» вроде бы по старым задумкам, но с новым задором, я бы так сказала.

У меня есть синопсис детектива. Тяжелая история, с гнетущей атмосферой и ощущением съезжающей крыши — все как я люблю (: Не знаю, возьмусь ли я в ближайшее время за эту историю, но она мне очень нравится. Еще есть две начатых истории: одна о любви и её вариантах и последствиях (тоже не самая радужная история, вы уже поняли); вторая — о ненависти и проживании чужой жизни. И я балансирую между ними, не зная, во что упасть с головой. Кроме, конечно, еще двух десятков идей, которые ждут своего часа.

А еще я очень надеюсь взять себя в руки и дописать работы для детей, которые когда-то начала. Это светлое пятно в моем творчестве должно наконец обрести конечный вариант и разбавить гнетущую атмосферу других книг.

Но, зная меня, завтра я вполне могу проснуться с новой горящей идеей и взяться за нее, пока у меня есть запал и желание (:

9. Чувствуешь ли ты себя частью писательского сообщества или каждый автор сам за себя?

Раньше мне казалось, что все сами за себя. Но с каждым днем я все больше ощущаю себя частью сообщества. Особенно среди молодых писателей. Вот ты отвечаешь кому-то из них на сторис, слово за слово — и нет никакой скованности, неприятия. Ты просто понимаешь, что у нас примерно одинаковые проблемы, пути, желания. И чувствуешь себя наравне. Вообще, лично я ощущаю очень много поддержки, вместо соперничества или чего-то такого, чего можно было бы ожидать в творческой среде. Но и сама стараюсь поддерживать, радоваться за других — давайте честно, это порой не так легко. Всегда будет тот, кто добился больше, кто больше известен, кто, как кажется, пишет лучше. И радоваться за человека и его достижения вместо зависти и жалости к себе — это тоже умение, которому нужно учиться.

Но быть частью писательского сообщества — это прежде всего ощущать себя писателем. Осознавать себя в этой роли, не привязываясь к изданию, к уровню или чьему-то мнению. Так что первая ступень всегда — это позволить себе быть и ощущаться писателем, тогда и сообщество вокруг тебя найдется, сформируется, примет тебя на равных, как и каждого до.

10. Традиционный вопрос. Какой совет ты бы дала Яне Миа, и что бы пожелала себе и своим читателям?

Верить в себя? Скорее не так, быть уверенной в себе, в своих желаниях, поступках и каждом написанном слове. И держаться той планки, когда писательство дарит радость, является счастливой составляющей жизни. А читателям я бы пожелала здоровья (год такой, это базовое пожелание в любом вопросе). И зеркальности пожелания себе: читайте так, чтобы наслаждаться эмоциями, что вы получаете. Задавайте вопросы книгам, себе, героям и мне тоже можно — это всегда открывает миллионы новых граней и в книгах, и внутри читателей.

И я не могу не поблагодарить тебя, Аня, за чудесное интервью, и читателей за то, что они делают мою жизнь прекрасной, а жизнь моих героев — возможной. Спасибо!

Спасибо большое за интересную беседу. Жду твоих новых книг и уже приготовила им место на полочке. :)