В четверг лил жуткий дождь. Сырость и холод не давали мне подняться с кровати. Я посмотрела на часы и поняла, что у меня в запасе есть около тридцати минут, чтобы проверить соцсети. Волнуясь, я первым делом нажала на иконку почты.

Меня снова поджидало долгожданное письмо от Генри.

«Доброе утро, Оливия. У тебя же уже утро, верно? Чем собираешься заняться сегодня? Я не сплю с шести утра, давно приехал в больницу. Не могу дождаться того момента, когда стану отцом, но очень переживаю. Всё должно произойти со дня на день, хотя это всё равно раньше срока. Я много думаю о тебе. У тебя что-то случилось?

С уважением, Генри.»

Генри явно представлял мою жизнь здесь, похожую на сказку. Он словно считал, что во Франции я смогу получить всё то, о чём я так мечтала. Однако ему и в голову не придёт хоть на секунду принять мысль вроде той, что здесь я совсем забыла о тех вещах, что когда-то были неотъемлемой частью каждого дня: одержимость журналистикой, поиски возможностей оплаты просроченных счетов, ссоры с любимым человеком, несбыточные мечты бросить всё и уехать, ментоловая сигарета между пальцев... Всё изменилось невероятно быстро, началось с «чистого» листа именно тогда, когда я не просила этого. В жизни поменялось всё, оставив за плечами колоссальный промежуток времени, не дающий и представить того, когда меня успело «затянуть» в эту лунку. Даже вспоминая каждую ситуацию, случившуюся со мной, в отдельности, нельзя осознать тот самый старт, который понёс за собой цепочку таких событий.

«Разве это то, к чему вела меня моя судьба?»

Я задумалась о многих важных вещах, прочитав его письмо на почте. И даже не подумала о том, что закрыла, оставив его неотвеченным.

Весь день был проведен в уютной постели с чашкой горячего какао. Я много спала и размышляла, периодически обновляла почту и просматривала соцсети, а вечером, заметив утихомирившиеся стуки капель по окнам, я поднялась и начала собираться. Словно «на автомате», я потянулась за футболкой и джинсами, поторапливаясь в больницу. Сегодня должны были уже утвердить новый курс химиотерапии и получить результаты анализов, полученные в одной столичной лаборатории. Ливень за окном прекратился, но это не заставляло меня отказаться от такси, и я схватила сумку с необходимыми вещами и вышла из дома.

В больнице я привычно направлялась в сторону палаты нужного мне пациента.

— Спишь? — выглянула я, робко постучавшись.

Ричард, привычно для себя, лежал на больничной постели и смотрел прямо на правый нижний угол телевизора в палате, висевшего косо. Тогда он считал, что именно в этой точке и находится «золотой» центр голой стены. Он уверял, что часами «высматривал» его расположение.

Дёрнув кончиками пальцев на левой руке, он сказал:

— Доброе утро, заходи.

Я спокойно зашла в палату и закрыла за собой дверь, нажав на кнопку включения света рядом со входом. Это помогло бы Ричарду немного взбодриться. Яркий свет начал «резать» мои глаза, и мне нужно было время, чтобы привыкнуть.

— Как спалось? — хотел знать Ричард, повернув голову немного в мою сторону. — Дом не пустеет?

Присев рядом, я была готова ответить ему на любой вопрос, какой бы он ни задал, и поддержать любой разговор, о чём бы он ни начал говорить со мной.

— Конечно же, без тебя одиноко, — говорила я. — Но я знаю, что это всё временно, и ты опять скоро вернешься.

— Ты действительно так думаешь?

— Само собой! А может быть как-то иначе?

Ричард молчал. Я посчитала свою мысль законченной.

— Я чувствую, что мне осталось недолго, — внезапно вырвалось у него. Приборы начали реагировать на учащенное сердцебиение.

— Недолго оставаться в больнице?

— Нет, Оливия, я имею в виду нечто худшее. Мне кажется, что я скоро умру.

— Что за глупости?

Голос Ричарда становился тревожнее:

— Я боюсь своей смерти.

— Перестань говорить такое.

— Я боюсь жизни... после смерти.

— После смерти?

— Именно, — подтвердил он, и я заметила, как его глаза наполнились слезами, будто маленький ребенок потерял свою игрушку. Я хотела дать ему понять, что его страхи предсказуемы. Наверное, каждый, болеющий раком человек, хоть раз задумывался о смерти.

— Не думаю, что стоить верить в такие сказки. После смерти бывает только смерть и ничего больше. Оставь эти философские идеи для индийских школ познания. Здесь же всё иначе.

Ричард недоверчиво фыркнул.

— У меня будет иначе. В том мире для меня уже всё заготовлено.

— Что может быть заготовлено для живого человека? — легкомысленно рассмеялась я. ­— Не воображай к себе особого отношения.

— Всё, что угодно, — невозмутимо предполагал Ричард.

— Например? Белые облака и золотые ворота?

Я ощущала наступление доли презрения.

— Думаю, гораздо хуже. Может быть, меня посадят на электрический стул и будут пытать, пока даже душа не начнет пепелиться. Или меня закопают где-нибудь глубоко под Землёй и перекроют весь свет и кислород, пока я сам не почувствую кислотность физического тела. Или в меня будут стрелять, к слову, из ружья, оставляя на теле незаживающие дыры. Может быть, всё так и случится, а, может, даже хуже.

— Даже хуже?

Тот кивнул.

— Или тебя закинут в пасть острозубому животному и заставят его прожёвывать каждую клетку твоей плоти... — фантазировала я, считая это некой игрой, завязавшейся между мной и Ричардом.

— Смогу ли я привыкнуть к такой боли? — задумался он, быстро сфокусировав свои мысли на другом элементе его опасений.

— Боль ощущается лишь грешными телами, душа же обречена искать успокоение.

— Ты права, Оливия. Души, словно маленькие звёзды, со своей историей, судьбой, жизненным циклом, однажды перестают излучать свой свет, и тогда, среди тысяч других таких же звёзд они исчезают, отдавая свою жизнь чему-то новому.

— И куда они исчезают?

— Они уходят куда-то в другую Вселенную, но о них помнят. Где-то там, на небесах, тоже есть своё кладбище.

— Кладбище звёзд? — любопытно спрашивала я.

— Должно быть так, Оливия, — убеждённо подтверждал Ричард.

Иногда мне кажется, что я начинаю слышать голоса. Они будто повсюду. И кажутся мне до боли знакомыми. Но я не могу уловить их. Это напоминает некую смесь разных звуков, прерывающих друг друга.

И они сводят меня с ума.

Может быть, я просто одержима страхами одиночества. Я засыпаю одна, зажигая повсюду ароматизированные свечи с запахом корицы. Мне часто не удается уснуть, и я начинаю придумывать в голове разные истории.

В последнюю ночь я представляла, что Генри уже стал отцом. Я будто наяву видела его «горящие» глаза и никогда не сменяющуюся улыбку. Тогда я представляла и то, что могла бы ощущать я. И мне страшны эти чувства.

Тогда та ночь была первой, когда время на часах уже перевалило за два ночи, а я всё ещё «была на ногах». Единственным выходом было то, чтобы выпить таблетку и не мучать себя бессоницей. Я чувствовала себя так, словно каждая мышца в моём теле выносимо болела, и я не знала, как это прекратить.

Посреди ночи я принялась искать аптечку и ни за что бы не подумала, что это сделать окажется таким сложным: сперва я направилась на кухню, чтобы глянуть что-нибудь в ящиках, но, кроме чистой посуды, салфеток и пластмассовых контейнеров, я ничего не нашла. Во время осуществления поисков я также ощутила и головную боль. Тогда я понимала, что найти что-нибудь подходящее было просто необходимо.

Я зашла в гостиную и осмотрела полки.

После этого я направилась к столу Ричарда, где стоял его ноутбук. Кнопка сбоку свидетельствовала о том, что устройство всё ещё работало, но временно находилось в «спящем» режиме.

«Должно быть, Ричард просто забыл отключить его,» — прозвучало в моих мыслях, и я снова вернулась к поискам.

Пришлось выдвинуть нижние ящики стола. Мне казалось, что там должно было оказаться что-то, что время от времени помогает Ричарду бороться со стрессом. Тогда я думала, что отыскать там таблетку от мигрени будет проще простого. Однако внутри всё было полностью завалено бумагами и какими-то папками. Я перебирала листы, не вчитываясь в то, что на них написано.

Предпоследняя полка снизу была относительно свободной. Здесь лежали всего лишь несколько каких-то документов и конвертов, под которыми находилась толстая черная папка с броским названием «ДИАНА ЧЕЙЗ». Большие буквы черного цвета на белой прямоугольной области не могли не привлечь моё внимание.

«Диана Чейз?» — никак не могла понять я. «Зачем ему это нужно?»

Я прекратила свои поиски и аккуратно достала папку из-под бумаг. К ней была привязана толстая резинка, удерживающая каждый лист, хранящийся внутри. Я сразу же сняла её, чтобы добраться до главного.

Здесь была большая кипа разных листов, фотографий и записок, напоминающих личное дело в каком-нибудь полицейском участке, только речь сейчас идёт о простом человеке, борющемся с раком.

Я продолжала читать, вдумываясь в каждое слово.

В этой папке о Диане было просто всё: её образование, интересы, работа, данные о прописке, семья. Казалось бы, одной папки было бы достаточно, чтобы разузнать о человеке даже самое сокровенное.

Я медленно перебирала листы и наткнулась на одни фотографии, особенно привлекшие мое внимание.

На них была сама Диана, только гораздо моложе, нежели сейчас. Рыжие волосы, собранные в низкий хвост сзади, и худощавое лицо — так можно было описать эту девушку. Но на фоне вовсе не университет, где она училась, или больница, в которой она работала. На фоне дом. Безумно знакомый мне дом. Это тот дом, адрес которого она когда-то передала мне на бумажке. Это тот самый дом, где я нашла Кристофера. Это дом Ричарда, и она тоже с ним связана.

«Она тоже когда-то жила там?»

Моё тело одолела внезапная дрожь. Будто подозрения Ричарда о причастности Дианы к его прошлому имею реальную связь. С другой стороны, это могло оказаться обманом. Только зачем? С какой целью такая информация будет храниться?

В пункте про замужество был прочерк, про детей — тоже.

Я дошла до конца стопки имеющихся документов и обратила внимание на их устарелость: последние бумаги датировались больше десятка лет назад. Каждая мелочь заставляла меня быть презрительно внимательной.

Но всё было казалось каким-то непонятным. Старые бумаги давно могли бы утратить свою информационную ценность, поэтому я не могла верить всему досконально.

Я пересматривала фото, будто ожидала увидеть на них что-то новое.

В ту секунду я будто стала одержима желанием узнать, что Ричард таит от меня. Я не останавливала свои мысли о том, чтобы залезть в его ноутбук: там уже явно нет настолько старых бумаг и данных, поэтому увидеть всё то, что там находится, может оказаться достаточно значимее.

Открыв крышку дорого девайса, я заметила загоревшийся экран, требующий от меня пароль.

«Стоило бы догадаться, что такая скрытная личность будет защищаться парольной системой».

Я набирала различные комбинации чисел и букв, которые могли бы связываться с ним, но ничего не работало. Я встревоженно клацала по кнопкам, пытаясь заставить себя думать.

Внезапно в дверь громко постучали. У меня затряслись руки, и я захлопнула крышку, после чего быстро начала всё складывать назад. Стуки в дверь только усиливались, и я не могла понять того, кто же это мог быть. Как только мне удалось максимально точно всё вернуть по своим местам, я направилась к входной двери.

Приоткрыв её, я невольно запаниковала: прямо передо мной стояли два полицейских, тычущих в меня своим особым значком. Я кивнула, но не знала, что нужно было сказать.

— Мы ищем Ричарда Фрессона, — объявил один из них громким низким басом. — Он здесь?

— Нет, — тут же ответила я. — Он в больнице.

Рядом стоящий мужчина не задавал мне вопросов, а сразу же пояснил:

— Мистер Фрессон должен быть задержан по подозрению в неоднократной краже средств в особо крупных размерах. Вы что-нибудь знаете об этом?

Едва пытаясь связать что-нибудь по-французски, я покачала головой, будто лишившись дара речи.

— Вам придётся пройти с нами.

_____________________________________________________

­­­­­­­­

Знаете, я часто получаю письма от незнакомых людей с их рецензиями, отзывами и просто желаниями познакомиться. Мне пишут совсем из разных городов и даже стран и говорят о том, что у меня хорошие песни, что они ждут нового поста в блог или просто любят мои книги. Казалось бы, всего несколько слов от не известного тебе человека, а внутри души будто зажигается какой-то фитиль или слышится некий щелчок — и вот, к тебе приходит глубокое осознание того, насколько ты благодарен. Такая поддержка напоминает о том, зачем я делаю всё то, чем я занимаюсь, помогает вспомнить об «искре» того, казалось бы, мимолетного посыла первых, неумелых попыток. Если вы читаете это, то я хочу от всего сердца сказать вам: «СПАСИБО!». Получать даже короткие сообщения от вас настолько приятно, что к этому невозможно привыкнуть. Всё, как впервые. И всё благодаря вам.

С любовью,

Алекс Страйдж