Любовь - величайшее зло.

Сначала я этого не понимал, но после - познал.

Мне хотелось сгореть во огне и затеряться в ночи.

Наверное, я давно мертв внутри.

Пожалуйста, отрежь мне крылья, Отец.

(Воспоминания из прошлого Серого дракона Ветра и Бури, чье имя запятнано кровью)

***

Чем быстрее бежала Смерть по осколкам льда в кромешной тьме, тем отчетливей ощущала, как немногочисленные кусочки, подобные стеклу, впивались в бессмертную кожу стоп и оставляли тонкие порезы, которые мгновенно затягивались. Ей не было больно, но внутри все бушевало от напряжения и страха за Богиню Войны. Белоснежные напоминали снег в лютый мороз, а мраморная кожа блестела от напряжения. Шу Куифен, как когда-то звали Смерть, была на грани истерики, но умело прятала ее внутри под маской напускного спокойствия и безразличия.

Темнота окутывала каждый ее шаг, сопровождая за каждым поворотом, и помогала Смерти избавиться от малейших ошибок быть замеченной. Их Договор был старше всего мира, они доверяли друг друга, оставаясь друзьями даже в такое сложное время для всех.

Хотя никому нельзя было доверять.

Смерть понимала, что даже Боги готовы свергнуть каждого, кто окажется слабее их. Из всех Божественных существ преданными ей остались только Тишина, Безмолвие, Темнота и Мрак. Шу Куифен не могла и дальше оставаться безразличной ко всему происходящему, так как война только начиналась и ей срочно надо было найти ключ к решению проблемы.

"Конец Небес близок. Я чувствую это, моя кожа реагирует на каждое изменение, а нечто, напоминающее душу - и вовсе молчит. Оно знает, что грядет.

Еще никогда мне не было так страшно".

Чернота вокруг замедляла каждый шаг. Неожиданно пошел снег, который царапал щеки, оставляя порезы. Смерть знала, на что идет, когда решила заглянуть в прошлое, на тот самый кусочек времени, с которого все и началось - начало их общего конца.

Момент, в котором Небесное создание влюбилось в человека, не имея сердца.

Шу Куифен широко раскрыла глаза, сдерживая дыхание на морозе. Маленькие груди с татуировками золотых роз сверкали в тягучем мраке, тонкие пальцы крепко стягивали серую накидку, образуя складки, а красные губы раскрылись в удивлении.

Снег продолжал набирать обороты, быстро опускаясь на каждый гранитный выступ Юга - старой безопасной территории, которой когда-то являлась много веков назад. Здесь еще не было непрекращающихся бурь и гроз, времена года сменялись друг за другом, а ветра взаимодействовали между собой, не деля провинции.

Впереди шла девушка с кристально белыми волосами, которая несла дрова на тонкой спине, в ее маленьких кривых пальчиках запутались нитки, скрепляющие сухие ветки, покрытые тонкой коркой инея. Смерть следила за каждым ее шагом, стараясь не упускать незначительных деталей. Синяя накидка волочилась следом, а крохотные ножки утопали в снегу.

Девочка была слепа и двигалась крайне медленно, осторожно, будто кожей чувствовала пространство вокруг. Смерть двинулась за ней следом, мороз сковывал каждое движение.

«Убей ее. Это же так просто. Всего одно касание и Баолинь будет спасена в настоящем. Мы все будем счастливы, и история продолжится в том направлении, в котором ей и следовало двигаться. Одно касание. Всего одно убийство.

Но ведь тогда Фурии не будет. Она не родится.

Плевать. Жизнь Богини дороже всего.»

Ночь плавно опускалась на Юг, но девочка продолжала идти. Тонкие волосы были собраны в высокий небрежный пучок, несколько прядок свисали на белый лоб, закрывая глаза, которые никогда не видели света. Девочка натянула нитки, чтобы подправить связку веток, и медленно подходила к покосившемуся домику, в котором горел яркий огонек тепла. Снег окружал в некий ореол таинственности и чистоты ее красивое лицо, будто бы Хякки Рисаль, дочь бедного сапожника, являлась одной из древних легенд - девой, что могла бы спасти Солнце от лживой любви, если бы только не одно "но" - она была слепа.

Смерть выдохнула, прикасаясь к губам. Это была она - Хякки Рисаль. Та, с которой все началось. Она видела, как девочка дошла до расчищенной тропинки и двинулась в сторону дому, как упала, отчего ветки рассыпались по ледяной земле и слышала, как та вздохнула, пряча гнев за стеной усмирения и молчаливой покорности.

«Всего одного касание...»

Она чувствовала Хякки так, как ощущал ее Кантил - и ей хотелось помочь девочке, остаться рядом и постичь ту самую таинственность человечности, которой ей и другим Божествам никогда не достичь. Сквозь поток нахлынувших чувств Шу Куифен вдруг осознала, почему Кантил полюбил ее, здесь были излишни слова и объяснения. Если Баолинь Янмей была яркой, как и небесный огонь, который всегда ее сопровождал; страстной, не умеющей сдерживать чувства и эмоции; противоречивой и эгоистичной - она была олицетворением двуликости в принятии решений, но вместе с тем ее невозможно было не любить, даже не смотря на все поступки, совершенные ею, то Хякки была другой.

Она являлась той, к которой стремиться каждая потерянная душа, чтобы найти тепло и гармонию с собой.

Смерть медленно подошла сзади и протянула руку, чтобы коснуться волос Хякки, но вовремя себя остановила.

«Нет. Не могу. Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь, чтобы я убила тебя без сожалений».

Рисаль поднялась со снега, отряхивая заледеневшие руки от снега, и улыбнулась. Мягко. Искренне. По-настоящему. Так, как никто никогда не улыбался.

- Снег на ладони такой колючий. Интересно, как выглядит это чудо природы, если оно может быть одновременно таким холодным, мокрым, когда тает и приятным? - прошептала Хякки мелодичным голосом, преподнося ладонь к кончику носа. - Жизнь такая красивая... Когда-нибудь я увижу ее красоту, - она тихо рассмеялась, старательно укрывая боль и понимание своей беспомощности.

Смерть не шевелилась, хотя каждая клеточка ее тела отзывалась на голос Хякки. Сейчас она все больше запутывалась в происходящем, все меньше понимала, как быть - потому что прошлое закручивалось в тугой комок противоречивых эмоций и собственной позиции. Ей надо было найти выход и спасти Баолинь до того, когда ее человеческая оболочка в виде Фурии Халле умрет. Сердце, которое она так долго держала в своих владениях, разрывалось в огне небесного пламени, потому что Янмей совершила еще одну непоправимую ошибку - вызвала диссонанс, когда решила явить себя миру вопреки законам бытия.

"Баолинь... Я разрываюсь между тем, что должна сделать по отношению к тебе, и тем, чего хочу. Даже при всей привязанности - я не могу совершить убийство. Сколько еще ты совершишь ошибок, прежде чем признаешь свою вину и избавишься от гордыни? Десять лет? Век? Я не могу ждать. Небеса стоят на пороге войны, в которой мы проиграем из-за тебя, из-за твоих эгоистичных поступков. Сердце Фурии Халле, человека, которого я специально сохранила для тебя, может не выдержать. Ты так и не поняла, в чем была неправа...

Я не хочу убивать Хякки. Не хочу изменять прошлое в угоду твоей душе.

Прости, но всему есть предел".

- Ты уронила несколько веточек. Держи, - проговорила Смерть, протягивая их напуганной Хякки, стараясь не дотрагиваться до нее. Девочка дрогнула, быстро обернувшись. Сначала она стояла в напряжении, не шевелясь. Она медлила, но спустя мгновение - Рисаль протянула руку и улыбнулась.

- Спасибо большое за помощь, госпожа. Я с рождения слепа и часто могу что-то потерять.

Хякки была в тот момент прекрасна, как свет звезд, сверкающих на территории зимнего Юга. Синяя накидка и тонкая рубашка под ней с серым поясом и мужские широкие штаны не могли уменьшить всю прелесть и очарование. Изъян не делал Рисаль хуже - он лишь подчеркивал ее, являя миру истинный образец невинности.

- Ты видишь намного больше, чем зрячие люди. Они имеют глаза, но никогда не замечают красоты в самых простых вещах, - Смерть еще никогда так не терялась перед кем-то, когда говорила, даже ироничная Судьба не вызывала робость в ее бессмертном теле, как Хякки, которая продолжала улыбаться, стоя на лютом морозе.

- Ваши слова греют душу. Благодарю вас... - замялась Рисаль, слегка хмуря брови.

- Шу Куифен. Это мое имя, что означает "дарующая спокойствие и забвение", - еле слышно прошептала Смерть, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, и что-то теплое внутри разливается волнами горячего моря.

Хякки подошла ближе и дотронулась маленькой ладошкой с кривыми пальчиками до холодной кожи Смерти, затем подняла голову и в свете миллиарда молчаливых, но таких любопытных звезд, ее лицо озарилось внутренним светом спокойствия и тихой радости.

«Она коснулась меня... Почему?»

- Я никогда не забуду вашу доброту, Шу Куифен. Да благословит вас Жизнь и Смерть, да поможет вам Судьба.

- Да будет и на твоей дороге радость, Хякки. Все, что ты отдаешь - возвратиться к тебе так или иначе, - прошептала Смерть, стараясь запомнить этот миг навсегда.

Хякки развернулась и побрела по снегу, кутаясь в синюю накидку.

Смерть тихо проговорила ей вслед:

- Твоя любовь достойна Небес. Теперь я знаю, почему Кантил полюбил тебя навсегда и безвозвратно...

Хякки Рисаль подошла к деревянной двери, протянула руку, но обернулась, чтобы в последний раз почувствовать, как некто, назвавшийся Шу Куифен, молча уходит, рассекая мороз на мертвые частички, падавшие на ледяную кожу, и вызывая непрекращающееся мертвое спокойствие, которое разливалось по человеческому телу Рисаль чем-то отдаленно знакомым и родным.

***

Шаги в чернильной тьме напоминали дождевую капель. Смерть с каждым вдохом все больше терялась в настоящем и не понимала будущее, ей казалось, что выхода нет. Она слышала, как огонь на Юге пожирает людей, как облизывают языки пламени стопы Фурии Халле, оставляя черные пятна обгоревшей плоти, и ощущала медленное биение сердца, которое разрывалось от диссонанса с душой Баолинь Янмей.

Сердце и Душа боролись за тело. И в этой войне чувств и эмоций не было победителя.

Она резко остановилась и, больше не сдерживая себя, упала на колени и расплакалась.

Правда заключалась в том, что ей была дорога Бао, даже спустя столько лет - Шу Куифен была на ее стороне, независимо от совершенных действий глупой Падшей Богини Войны.

Наверное, она любила ее.

Смерть помнила каждую деталь Года Падения и Порока. Она видела, как цепи натягиваются на шее Янмей, как рвут Божественную плоть и как алая горячая кровь стекает по шее и вырезанным буквам проклятья. Луна лично перед погребением Бао вырезала слова мести тем самым золотым кинжалом - в наказание за непослушание.

Теперь же ее голова украшает Зал Совета, тонкие волосы струятся с самого высокого пьедестала, а в изрезанном рту видны края одной из карт Судьбы - "Молчание и Покорность".

Луна больше никогда не откроет рот, а красные рыбки никогда не увидят солнечный свет.

Такова была цена за вмешательство в дела Судьбы, и Смерть понимала, на что пошла, когда решила рискнуть вернуться в прошлое, чтобы убить Хякки.

Ей стало страшно. Судьба не пожалеет ее, если узнает; не выслушает оправдания и не поймет, ведь Техиро - таково было истинное имя старшей сестры - всегда отличалась особенной жестокостью, даже к Шу при жизни относилась как к животному, пока однажды не воткнула меч в спину.

Куифен вздрогнула, так как воспоминания из прошлой жизни до вознесения были запретны. Богам было запрещено думать о том, кем они являлись и как стали теми, кем являются сейчас, но чем дольше Шу сидела на коленях во тьме и всматривалась во тьму, тем больше вспоминала, что было с ней до того, когда она умерла.

До того момента, когда Техиро убила ее.

Перед глазами промелькнуло синее небо, на нем не было звезд. Рядом с ней лежит Ксу. Живая. Красивая. Полная стремлений...

- Сестра, вставай, - напряженный голос с нотками стали без привычного веселья прервал поток мыслей, скрепленных красной нитью алого заката. Смерть медленно подняла глаза и увидела Жизнь со сжатыми губами и нахмуренными бровями. Она явно была напугана, но умела это скрывала, ее грудь под розовыми лентами часто поднималась, а тонкие бледные пальцы сжимали персиковую ткань, на которой распускались пионы.

- Я вспомнила... как мы с тобой лежали и смотрели на сапфировое небо, - прошептала Смерть, вглядываясь в печально-напуганные глаза Жизни.

- Нам нельзя, ты подвергаешь себя опасности, - пробормотала она, бледнея. Обе понимали, что это не просто случайность. Воспоминания прошлого - слишком редки и бесценны. - Почему?...

- Я хотела... помочь Баолинь, но...

- Сестра, замолчи. Не продолжай. - Жизнь сильнее сжала ткань. Голос сорвался. Пионы приобрели кроваво-красный оттенок. - Запомни одно: ты ничего не видела и не пыталась исправить прошлое. Если Судьба узнает, что ты была здесь, то лишишься головы, как и Луна. Я, - она поколебалась, но взяла себя в руки, напустив серьезный вид, за которым спрятала страх за нее, - сделаю все возможное, чтобы никто ничего не узнал. Поднимайся.

Она протянула руки к Шу, помогла ей встать с колен, и они вместе пошли дальше по коридорам ночи и мрака, пока Тишина и Забвение выжидали в настоящем.

- Техиро.

- Что?... - Жизнь остановилась. Ее глаза изменили оттенок на бледно-голубой, в котором отражалось море отчаяния и животного страха. Она тоже начинала вспоминать.

- Нашу сестру звали Техиро. Это единственное, что я...

Жизнь перебила ее, закрывая рот рукой и не давая продолжить.

- Если ты сейчас не замолчишь, то мы также лишимся голов,- процедила она сквозь зубы и продолжила тащить на себе повисшее тело Смерти.

Они медленно ступали по зимним осколкам, пока Смерть находилась в трансе. Жизнь продолжала идти вперед, придерживая сестру и не давая ей упасть. Было что-то странное в ее появлении здесь, что озадачило Шу, даже когда воспоминания о сапфировом небе вставали перед глазами.

- Что ты здесь делала, Ксу? - бесцветный голос с нотками беспокойства прервал затянувшееся молчание.

Жизнь не смотрела на нее, лишь губы шевелились во тьме при следующих словах.

- Пыталась найти ответ в прошлом, как спасти Халле.

Смерть остановила ее, хватая за локоть. Обе смотрели друг на друга и одна из них не понимала другую. Все это время им казалось, что они находятся по разные стороны; годы вечных игр лицемерия и лжи оставил на них следы недоверия и жестокости, тем самым уничтожив сестринскую любовь и привязанность, но сейчас Смерть иначе посмотрела на Жизнь.

Она всегда оставалась рядом, даже когда казалось, что это не так. Жизнь не предавала ее ни тогда, ни сейчас, просто они шли к цели разными путями.

- Халле? Зачем она тебе, если можно спасти...

- Нет, сестра. Хватит. Сколько можно оправдывать Янмей? - она сморщилась от злости и негодования. - Может, я и жестока со смертными, но этот человек прошел через множество испытаний, заключил Договор с Луной и поставил на кон свое сердце ради другого, - она отвернулась, пряча взгляд, затем шепотом добавила: - я следила за ней с самого рождения и не могу бросить сейчас, когда знаю, что с ней будет дальше. Здесь есть и моя вина. Мы заигрались, пора прекращать.

- То есть? Что ты сделала?

- Частично повлияла на то, чтобы она выжила. Любой ценой. Так ведь у нас говорят, да?