Фурия встала пораньше, даже когда Солнце еще не появилось за горизонтом. За эту одинокую ночь она успела написать рассказ, отредактировать его и поспать несколько часов. Встав в шесть утра, наспех приготовила завтрак, состоявший из каши и кипятка с листьями ромашки, поцеловала Джо в светлую макушку и ушла, не забыв нацепить широкополую бежевую шляпку. Перед выходом Халле также помазала мазью шею, замотав ее белой чистой тряпкой. Лучше идти и париться, чем снова получить солнечные ожоги.

С самого рождения девушка испытывала проблемы с сильным солнечным светом, а на территории Востока от него было слишком сложно спрятаться. Боркас и Джо не страдали, как они называли это в семье "аллергией на Солнце", но только вот первый из братьев лишь жестоко ухмылялся и внутренне радовался этому дефекту у сестры, а второй сочувствовал и переживал, видя, как кусками слезает кожа, оголяя поверхностную мышцу шеи. Фурии было больно, она терпела и не жаловалась, но малыш видел ее страдания, пытаясь создать из ромашек и крапивы целебную мазь. Девушка ценила его старания и старалась купить ему шоколадных конфет всякий раз, как только появлялись пару медяков.

Сегодня у нее был выходной день, но домашние дела никто не отменял. Грязное белье было сложено в дальнем углу квартирки, дожидаясь своего часа, а пока Фурия шла в сторону Горячей площади Востока в семь утра в сторону типографии в надежде, что ее рассказ примут и купят.

Типография достопочтенной в высших кругах Дори Рей стояла немного отстраненно и, одновременно, величественно. Среди торговых палаток с длинными навесами, желтыми и оранжевыми кирпичными домами с символикой солнца и толпой оборванных людей с детьми и желанием украсть что-либо у оторопевших незнакомцев типография была как белая ворона среди стаи воробьев. Перед ее высокими бело-серыми стенами с искусственными колоннами, длинными вытянутыми окнами и маленьким крыльцом стояла огромная очередь из мужчин, державших в руках бумаги с рассказами и историями. Женщин было мало, всего три, но то были хорошо одетые леди, головы которых украшали дорогие шляпки из легкого материала и шелковые одеяния с длинным поясом - журавли, цветы вишни и сливы, волны далекого моря и кроны деревьев. Фурия Халле завидовала таким нарядом, мысленно примеривая их на себя. В отличие от нее они открыто выражали свою грамотность, положение и не стыдились быть женщинами, смерив их взглядом, девушка встала в длинную очередь и заняла место.

Если бы она знала, что ей не желают зла, а взгляды выражали лишь сочувствие, то, возможно, Халле смягчилась бы, но не сегодня и не завтра. Ее сломленная гордость еще подавала признаки жизни и оттого практически всегда сутулая спина и вжатая шея, выпрямились и вытянулись.

Люди ждали, когда же откроется типография, толкуя о своих книгах, задумках, ценах на бумагу. Фурия делала вид, что ее не интересуют разговоры, но старалась прислушиваться к тем трем женщинам, кои вполголоса говорили об Илане Рейди, жене Белого дракона. Девушка даже немного вышла из очереди, чтобы разобраться в происходящем.

Черноволосая в зеленом халате с цветами и дорогими украшениями говорила достаточно громко, поэтому Фурия поняла основную тему.

- Илана совсем страх потеряла, думает, что своими действиями в политике с Севером добьется хоть каких-то результатов. Наши женщины благодаря ей и так находятся в зависимости.

- Это рабство, Карен, называй вещи своими именами, - вмешалась другая девушка в синем одеянии с волнами и рыжими волосами. Она держала в руках довольно толстую отпечатанную книгу и переминалась с ноги на ногу.

- Да, ты права, Лора. Но не только это волнует меня. Я слышала, что начались волнения на Юге, и даже здесь Илана решила воткнуть свой гвоздь.

- Она раздражает меня, девочки, - маленькая с кривым носиком белокурая блондинка в розовом платье с накинутым прозрачным халатом стояла под зонтиком и грела свое лицо, пока ее подруги беседовали полушепотом.

Фурия хотела подойти еще ближе, но крупный мужчина толкнул ее назад.

- В очередь встань, женщина. Знай свое место.

Девушка опустила голову и покорно извинилась, опуская шляпу на глаза.

Женщины увидели это и главная из них, Карен, обратилась к ним:

- Ты еще смеешь говорить такое молодой девушке, Коул Маццолло? Это тебе надо знать свое место. Дорогая, - она обратилась к Фурии мягким голосом, - иди сюда, будешь за нами.

- Леди, простите, я просто...

Он не успел договорить, как блондинка в розовом вынула личико из-под зонтика и лучезарно одарила его своей злой улыбкой.

- Коул, неудачник, проваливай. Тебе же снова откажут. Одно мое слово мужу и ты сегодня же лишишься работы. Свободен. Не испытывай мое терпение.

Мужчина сначала помялся, но несколько пар красиво подведенных глаз сверлили его, не выдержав, он извинился и ушел. Другие представители сильного пола устремили свой взгляд в пол, часть решила уйти, дабы не связываться с ними.

- Меньше народу, больше света дарит нам светило, - рыжеволосая Лора улыбнулась и толкнула в бок напряженную Фурию.

Блондинка вновь ушла под зонтик и только произнесла:

- Этих зазнавшихся козлов надо ставить на место, все они вышли из женского чрева, сосали женскую грудь, а потом, как у них вырастает одно место, то сразу начинают строить из себя непонятно что. Ублюдки.

Карен перевела озорной взгляд на Фурию.

- Не обращай внимание, наша Лиззи всегда остра на язык. Характер такой, не более.

- Да-да, я такая и что?

Фурия улыбнулась. Она не ожидала, что эти леди окажутся такими приятными в общении, да еще и заступятся за нее, на мгновение ей стало стыдно, хотелось хоть что-нибудь сказать, но дверь в типографию открылась, высунулась лысая голова и звучным голосом произнесла:

- Типография открыта, пожалуйста, заходите по очереди.

Очередь тронулась, люди стали заходить. Карен наклонилась к Фурии справа.

- Ты написала книгу и хочешь ее издать?

Халле сначала смутилась, втянула шею, плотно обмотанную тканью, но нашла в себе силы и ответила:

- Нет. Это рассказ. Маленький. На продажу.

Признаться честно, то девушке было стыдно за свой грязный вид, она ощущала, как пахнет от ее ног в этих плотных сапогах и видела со стороны свой худой и жалкий вид. Может, они специально не зажимают нос, чтобы не оскорблять ее, тем не менее, Фурии было стыдно, она даже не почистила зубы, поэтому и разговаривала так - отрывисто, быстро, кратко.

- Вот как, очень похвально, что ты умеешь писать и придумывать что-то свое.

- Ты не поняла, Карен. Эта девушка одна из тех, кто снабжает саму Дори Рей новыми главами или историями для книг. Так сказать, она не автор, а лишь один из источников дохода, - Лиззи шла рядом и воротила нос от этой замарашки. Хоть они и заступились за нее, это не означает, что она будет, как Карен и Лора, пытаться общаться с незнакомкой из какого-то квартала так, будто знакома с ней давно.

Фурия Халле поняла, о чем говорила Лиззи, она заметила, как ее кривой нос, сломанный в переносице, сморщился от неприятного запаха. Они обе осознавали всю пропасть, разделявшую их, в отличие от Карен и Лоры.

- Лиззи, зачем ты так говоришь? Она тоже женщина, ну и что... - начала было Лора, нахмурив рыжие брови, но ее подруга продолжила.

- Женщина, не женщина, какая к черту разница? Мы живем в таком мире, где мельчайший признак отличия сразу отделяет тебя от других, либо превознося, либо принижая и опуская на самое дно. Ты либо принимаешь и свыкаешься с этим, либо продолжаешь жить и смотреть на мир сквозь толщу розовых очков. Да, девочки, мы помогли ей. Ну и что? Она, - Лиззи остановилась и указала пальцем с розовым маникюром на грязную и ошарашенную Фурию, - очередная женщина из неблагополучной семьи, которую кто-то научил писать, читать, но это не гарантия ее таланта в писательском ремесле. Разве я не права?

Карен и Лора молчали. Они понимали, но не могли принять эту мерзкую правду.

Чтобы выйти из этой ситуации, Халле поклонилась им и лишь произнесла:

- Вы правы во всем. Спасибо.

Выпрямившись во весь рост, она наступила ботинками на серое крыльцо и скрылась в дверях типографии, минуя очередь. Послышалось недовольное ворчанье мужчин, а три женщины стояли, не смея шелохнуться.

Первой очнулась Карен.

- Знаешь, Лиззи, моя мать учила меня быть благородной и снисходительной даже к тем, кто ниже тебя по праву. Ты перегнула палку.

- Я лишь высказала правду! Она нам не подруга!

- Она женщина, имеющая сердце и душу, постыдилась бы своих слов.

Карен и Лиззи продолжали ругаться, стоя перед дверьми типографии. Лора сжимала свой синий халат с морскими волнами и в ее душе происходили метаморфозы - она не могла точно определить на чьей стороне, кто прав, кто виноват, но одно она знала точно.

"Мне жалко эту девушку. Я не хотела бы оказаться на ее месте. Никому не пожелаешь жить и выглядеть вот так..." - размышляла Лора, стоя под обжигающими лучами отца-Солнца.

На часах семь тридцать утра. Впереди еще целый день, но даже сейчас сама Судьба сделала свой дальнейший выбор, дабы изменить ход записанной истории.

***

Дори Рей сидела в мягком высоком кресле за вишневым столом, курила сигарету и читала только что принесенный рассказ от Фурии Халле, очередной писательской овцы, как она мысленно окрестила всех тех, кто спонсировал ее новыми историями.

"Неудачники без репутации и денег" - так считала сорокалетняя Дори Рей, с криво намазанными губами, высоким седым пучком на голове и кучей морщинок на лице. В свои годы она уже была отвратительна, от нее пахло тем самым старческим запахом, который появляется только после шестидесяти лет у тяжело лежачих больных. Но жизнь всегда наказывает тех, кто плохо относится к другим. Большие круглые глаза, так и норовящие вылезти из орбит вследствие базедовой болезни, быстро читали текст, выведенный аккуратным почерком молодой талантливой Фурии.

Да, Дори Рей видела способности и мастерство нового таланта, но, как и множество других редакторов, давила и подавляла молодых звезд, так бережно и прекрасно создающих что-то новое, не по созданным шаблонам, а свое. Это можно дорого продать, можно продвинуть девушку из неблагополучного четвертого квартала и сделать ее новой писательской вершиной!

Можно... Но зачем, когда есть другие старые авторы, которые создают ровно те истории, которые они скармливают читателям из года в год?

Дори Рей для пущей небрежности, якобы все очень плохо и ужасно, вздыхала, охала, закуривала длинную сигару и крутила своими огромными рыбьими глазами. Если эта девочка опубликуется под своим именем, то другим авторам больше ничего не останется, как уйти с теплого пьедестала, она покорит сердца читателей. А что будет с ней, с несравненной леди детективов? Нет, ни в коем случае. Очередной отказ.

- Это ужасно, - прохрипела Дори, выпуская дым изо рта. - Никакой романтики и любовной линии, одни испытания. Зачем тебя вообще научили писать?

Халле опешила от таких слов. Она ожидала чего угодно, но не такой реакции на историю, написанную от всего сердца.

- Простите, мисс, а что не так?

Дори Рей подняла свои "уставшие" глаза и вперила их в дрожащую девушку, еще не отошедшую от уличного разноса Лиззи.

- Ты назвала рассказ "Во мраке солнца", где никакого чертового солнца и в помине не было...

Фурия перебила ее. Жалобно. По-детски, как школьница много лет назад.

- Это была метафора, мисс...

- Ты думаешь, я глупая? - девушка помотала головой. - У тебя главная героиня, борющаяся за право стать свободной, вдруг добивается своего и обретает мечту! Сама и без никого! - Дори Рей бросила несколько листков на стол, они разлетелись в разные стороны, один из них упал на пол. - Тут даже нет ни намека на мужчину! Ни одной романтичной эмоции! Почему Линда в твоем рассказе гнет спину с утра до ночи и в итоге, каким-то образом, достигает высоты?

Халле смотрела на нее и не понимала, чего, собственно, та хочет от нее услышать. Нет любви? Ну, так и рассказ был нацелен на труд и достижение своей цели. Почему добилась всего сама? Так, а разве девушка слабое существо и не может жить без мужчины?

- Извините, мисс Рей, я хотела показать своим произведением...

- "Произведением"? Эту жалкую горку листиков ты считаешь чем-то особенным, достойным внимания и имеющим шанс напечататься? Милая, - она наклонилась на стол, уперев руки. - Ты не писатель. Твои "книги", - Дори Рей специально сделала акцент на этом слове, - отвратительны, они не входят в наш издательский портфель и под рамки уже вышедших существующих произведений. Если хочешь когда-нибудь издаться под своим именем, то, будь добра и покорна, писать книги о любви, романтических приключениях, схватках, битвах, драконах в конце концов, но не создавай свой отдельный жанр. Ты в литературном мире никто и звать тебя никак. Запомнила?

Девушка злобно посмотрела на Дори Рей. Нет, никогда, пока она жива и бьется сердце, не станет меняться, губить свой талант, задумки и, главное, подстраиваться под кого-то, под чьи-то требования, вкусы. Это ее рассказ. И судить только ей, Фурии Халле.

- Нет, повторите еще раз всю свою речь от начала и до конца. Я запишу это, как напоминание, что таких как вы слушать нельзя.

Женщина качнула своей седой головой, и без того рыбьи глаза стали больше.

- Что ты сказала? - она зашипела, как самая настоящая змея.

- Я сказала, что мне плевать на ваше мнение. Литература нужна именно для того, чтобы творить и создавать что-то новое, оригинальное, а не печатать тонны одинаковых книг, - Халле схватила со стола и подняла с пола листы с рассказом, поправила шляпку и сделала кривой реверанс.

- Я устала стелиться и подстраиваться под нормы, которые нигде не прописаны, но придуманы дураками, вроде вас, боящихся ступить на новую тропинку. Вы трусы, раз отбираете только те рукописи, которые практически не отличаются от ваших. Именно из-за вас молодые писатели и губят себя, пишут в стол и умирают, так и не поделившись миром своими историями. Это вас звать никак и в литературном мире вы лишь очередная обезьяна, выигравшая лотерею среди других авторов.

Дори Рей так и не смогла ответить на этот яростный порыв. Ей никто никогда не перечил, не грубил, она не получала гневных ответов, а эта хмурая блондинка в старой одежде не просто высказала свое мнение, она нагрубила ей в ее же кабинете! Фурия Халле покраснела от злости, пнула сапогом дубовую дверь, пуская в ледяной кабинет жаркий воздух. Петли жалобно скрипнули, прося не разносить их в пух и прах.

Дори Рей, известная писательница детективных романов, где главная героиня не может жить без мужчины, была настолько ошеломлена и шокирована, что первые несколько минут смотрела на шатающуюся дверь, прежде чем ее секретарь мистер Томас заглянул к ней.

- Дай мне воды, - единственное, о чем она попросила.