26 лет назад в эпоху Северного дракона 

Осенняя листва шуршала под ногами, а легкий мягкий хруст под забинтованными стопами разносился по телу приятной волной. Баолинь закрыла глаза и отдалась этому знакомому чувству - когда очередное тело, которое она поддерживала, умирало и возвращалось в это место, наполненное теплом и легким ветром.

Высокий дуб раскинул свои ветви, укрывая священную землю мертвых. Листья медленно падали, кружась вокруг Янмей и Богини Тишины, которая молча взирала на расслабленную Баолинь, негодуя и злясь. Ее длинные каштановые волосы смешивались с черноземом и желтоватой травой, падая в волны Озера Мертвых Душ. Здесь никогда не было темно, как считали многие, наоборот - Богини Тишины и Безмолвия терпеть не могли ночь и тьму, так что всячески поддерживали свет и даже уговорили Смерть ввести подобие времен года, чтобы было не так одиноко среди молчаливых потерянных сердец.

Падшая Богиня Войны мурлыкала себе под нос, стоя под теплыми лучами света, понимая, что это не солнце и оно больше не обожжет обреченное человеческое тело, ведь оно мертво, Баолинь избавилась от него, как и от...

- Пятьсот тридцать седьмое тело, - сквозь зубы проговорила Богиня Тишины, скручивая в руках веер. Ласточки на его ткани лишились крыльев, а цветы приобрели измученный вид. Тонкие серебряные цепи на голом теле звенели громче грома. - Ты хоть понимаешь, что творишь? - слова отдавали ядом, благо Тишина всегда говорила тихо, но от этого менее страшней не становилось.

- Конечно, понимаю. Приношу свои извинения, - пробормотала Баолинь с нотками удовольствия в голосе, которые она не смогла скрыть. Ее хорошее настроение не укрылось от Тишины, чье лицо стало пунцово-красным, сливаясь с багряной листвой.

- Ты еще смеешь радоваться, Баолинь Янмей? Да ты должна страдать и вымаливать прощение Небес, а не радоваться каждый раз, когда твое новое тело страдает и умирает в муках! - Тишина смотрела на безмятежную Падшую Богиню, закованную в золотые нити. Кровь продолжала стекать с шеи, которую украшали янтарные узоры с мелкими словами проклятья, но Баолинь давно привыкла к данному состоянию - вечной подавленности. Некогда черно-красная военная форма лишилась своего божественного вида и свисала кусками, Смерть лично одолжила исцеляющие бинты, которые покрывали израненные ноги и руки. Длинные багровые стрелки даже после Падения подчеркивали карие глаза, в которых была запрятана внутренняя боль и обида.

Баолинь Янмей сильно изменилась. Она научилась врать и притворяться.

После произнесенных слов Богини Тишины воздух ударил Янмей по щеке, и она медленно открыла глаза, окидывая взглядом опытного стратега Богиню, которая теперь занимала ее ранг.

Если бы не Падение, то она стала бы сильнее Тишины и, возможно, даже смогла бы когда-то сместить Судьбу, но Баолинь больше не верила в свои мечты, находясь здесь.

- Тебя спустили сюда, чтобы ты приняла свои ошибки и преклонила голову перед...

Баолинь перебила змеиный шепот Тишины, опуская на нее тяжелый взгляд черно-карих глаз.

- Мне нравится причинять боль человеческим телам, - медленно говорила Баолинь, чувствуя каждое слово на израненных губах. - К тому же, они настолько слабы, глупы, часто совершают нелепые поступки и ввязываются в сомнительные компании, что хочется поскорее избавиться от них. Пятьсот тридцать седьмое тело, которое вы мне дали, оказалось во истину ничтожным. Сердце этого человека раздражало меня всякий раз, как только пыталось понять природу Божественного. Пожалуйста, не давайте мне больше философа, уверяющего всех и вся, что человек - существо Вселенной и его создали звезды. Если бы Сердце Ночи или Альтахелла услышали бы этот бред, то были бы огорчены таким нелепым предположением.

- С каких пор ты стала такой?

Прежде чем ответить Баолинь посмотрела в воды Озера Мертвых Душ, где увидела собственное отражение.

- С тех самых пор, когда вы унизили меня. Неужели думали, что веселая и наивная Баолинь смогла бы выжить после Опаляющих Оков? - напряженно спросила Янмей, не шевелясь. Мертвый ветер разносил листву между ними, стараясь разбавить повисшее молчание. - Я не хотела стать такой, но время - уничтожает все, - прошептала она.

Тишина смотрела на Янмей, пытаясь разглядеть истинное лицо Баолинь, но обе понимали, что та права.

Настоящая Баолинь - яркая, любящая и добрая - умерла. Тишина знала, насколько беспощадно время, но даже представить себе не могла, что оно уродует душу, лишая главного - человечности.

Янмей никогда не была такой, но стоя здесь перед ней - Тишина убеждалась, что ничто не вечно.

Листья падали, знаменуя эру Северного дракона.

***

Баолинь шла среди густых веток осеннего леса и пыталась быть живой. Ощущения настоящей жизни давно утратились, так как у нее больше не было своего тела, но вместе с этим внутри нее царил покой, которого она так долго ждала. Больше не надо вступать с чужим сердцем в конфликт, пытаться изменить направление тела, когда оно не слушается тебя, но самое главное – здесь и сейчас она принадлежала самой себе, а не была инструментом для поддержания никчемных жизней людей.

Раньше, когда Янмей была Божеством - она считала людей достойными, пыталась всячески оберегать их и защищать, но после жизни в восьмидесяти телах, когда они пытались разными способами убить себя, отравить тело алкоголем, избавиться от родных ради денег, продавались как товар за жалкий медяк - Баолинь разочаровалась в них.

И даже в себе.

Она часто задавалась вопросом, когда находилась внутри человеческого тела в кромешной тьме: "Разве я заслуживаю этого?"

Ей хотелось ответить отрицательно, но собственный ум и характер не позволяли, потому что она всегда знала, что виновата. В те ужасные минуты существования ее охватывал страх, которого она никогда не знала, так как он был ей просто не свойственен, затем начинался период самоунижения, и только потом - осознание того, что она не лучше людей, в чьих телах поддерживала жизнь.

"Божества на самом деле ничем не отличаются от людей, животных и других тварей. Мы всего лишь на одну ступень выше... Но такие же жалкие, трусливые, высокомерные и в нас нет того самого чувства, которое у людей называется человечностью.

Я не лучше их. Вот та правда, о которой мне не хочется говорить.

Но самое страшное - я не хочу вознесения.

Не хочу снова того ужаса и унижения. Не хочу вновь увидеть Кантила, который меня ненавидит.

Мне страшно заглянуть в глаза Серры и Бесталла и разглядеть в них стыд за собственные поступки.

Невыносимо будет осознать, что Безликий Оа больше меня не любит, хотя я всегда держала его на расстоянии, думая, что цепной пес все равно останется рядом.

Нет.

Я одна. Никчемная Падшая Богиня Искусства Войны..."

Что-то сзади врезалось в ноги Баолинь, отчего она резко выдохнула, не закончив мысль. Ее взгляд медленно переместился с тонких деревьев с редкой листвой на маленькое существо, сидящее около ее забинтованных ног. Девочка пяти лет играла с золотыми нитями на голых стопах Баолинь, смешно морща нос и заливаясь чистым невинным смехом.

Янмей смотрела на нее, находясь в легком недоумении и замешательстве, словно она сбила ее с какой-то правильной нужной мысли. Правая бровь Бао изящно выгнулась, придавая лицу бесстрастный холодный вид, а худая грудь под разорванной формой замерла в имитации дыхания. Тонкие светлые волосы малышки были спутаны, а мягкий ореховый цвет глаз отражал всю красоту оранжево-желтого леса с разноцветной листвой. Баолинь мысленно отметила про себя, что девочка довольно милая. Ее тонкие пальчики теребили нити, являющиеся цепями, так искусно, будто эта крохотная незнакомка до прибытия сюда занималась рукоделием.

- Что ты делаешь? – тихо, с легкой угрозой в голосе, спросила Баолинь.

- Я играю. Смотри, как весело они звенят! - малышка рассмеялась еще громче, лес вторил ей еле заметным смешком.

- Отпусти мои цепи. Ты мешаешь мне думать, - Баолинь аккуратно стала вытаскивать из детских пальчиков Опаляющие Оковы, краем глаза замечая, что они не обжигают эту девочку, что было довольно странно.

- Зачем ты думаешь о плохом? Лучше думай о хорошем!

Янмей замерла, переводя взгляд на хихикающую девочку. Все в ней, начиная с тонкого лица и спутанных светлых волос, заканчивая худой фигуркой в потрепанной одежде, вызывало в Бао скомканные чувства. Малышка добровольно отдала золотые нити ей в руки, продолжая сидеть на холодной земле среди коричневой травы и сухой листвы. Она внимательно смотрела на Янмей, будто считывала каждую хорошо запрятанную эмоцию и даже мысли.

- Не твое дело, о чем я думаю. Иди своей дорогой и не путайся под ногами, - зло ответила Баолинь, шагая вперед. Красные стрелки блеснули среди зелено-желтой листвы.

Девочка молчала, продолжая сидеть, поджав ноги. Как только Бао отошла на несколько шагов - до нее донеслись следующие слова, сказанные шепотом и неуверенным тоном.

- Но если постоянно думать только о плохом, то и жизнь пройдет быстро и грустно... Когда я была жива, то мой отец всегда говорил мне о трех основных законах жизни: умей любить, умей прощать и умей жить. Также он всегда добавлял, что надо уметь признавать свои ошибки и всегда пытаться их исправить, даже если страшно и тебе очень и очень стыдно.

Бао стояла к ней спиной и смотрела перед собой. Девочка сзади поднялась, отряхнула грязную юбку и поправила волосы.

- Простите меня, если испортила настроение. Я лишь хотела вам помочь.

Перед тем как убежать - Баолинь повернулась в ее сторону и заметила, что шея под волосами имела красное кольцо от веревки.

Слова имеют сильнейшее свойство - они способны застревать в сердце.

***

Спустя несколько дней после той первой странной встречи Баолинь вновь решила прогуляться среди застывших деревьев, пока они окончательно не сбросили листву. Ее время своеобразного отдыха здесь скоро заканчивалось, так как по приказу Судьбы она должна была занять новое тело и провести жизнь среди людей, пока не поймет и не примет свои ошибки. Для Янмей сама мысль преклонить голову перед тремя главными Богинями и признать свои ошибки публично - была мерзка. Она с легкостью бы извинилась перед Смертью, так как их связывали только теплые чувства, даже после всего, что было, но Жизнь и Судьба...

Нет, Янмей уже давно не грезила вновь оказаться на Небесах и вершить человеческие жизни. Общество Богов было отвратительным, лучше бродить здесь, слушать змеиный шепот Тишины и ощущать кожей Безмолвие.

Кроме того, постоянное присутствие той светловолосой девочки также больше ее не напрягало.

Баолинь Янмей шагала босыми ступнями по опавшей листве, оставляя капли крови. Спиной она ощущала движения сзади и слышала, как малышка старалась наступать тихо. Они шли так больше часа. По началу, в первые дни их знакомства, девочка старалась не подходить к ней близко, когда Янмей сидела на берегу Озера и выслушивала нарекания Тишины, когда старалась вновь испытать вкус еды на губах, правда, без особого успеха, и когда медленно шагала по самому краю обрыва, зная, что это маленькое существо находится рядом.

Ей было интересно, знает ли эта девочка, кем она является, но всячески себя сдерживала, так как была заинтересована в данной особе. Как бывшему Божеству для нее было странно и одновременно удивительно такое своеобразное поведение ребенка.

Пройдя в глубь леса, где открывался вид на Озеро Мертвых Душ сверху, Бао расчистила место от опавшей листвы для себя и малышки, облокотилась спиной на толстый ствол дерева и закрыла глаза. Девочка какое-то время постояла сзади, затем присела рядом, также вытягивая ноги.

Бао приоткрыла один глаз и посмотрела из-под тонких ресниц на детское личико, украшенное маленькими веснушками. Девочка теребила юбку и трогала листья, мешая их в кучу.

- Как долго ты здесь? - задала вопрос Баолинь, стараясь вложить в голос нотку тепла. Ей не хотелось пугать маленькое создание, которое вызывало так много вопросов.

Девочка обернулась к ней и ее лицо озарила мягкая красивая улыбка, она искренне обрадовалась, что Янмей наконец-то заговорила с ней.

- Я здесь уже очень давно. Как сказала та злая тетя на берегу озера - уже больше века. Наверное, это очень много, - тонкие русые брови нахмурились, но улыбка не сходила с довольного выражения лица, так как малышка была счастлива находится здесь рядом с Бао, которая вызывала в ней восхищение. - Вы наконец-то заговорили со мной! Я так долго ждала, чтобы хоть кто-нибудь стал со мной дружить! Вы не представляете, как долго я была одна. Все такие хмурые и злые, каждый почему-то хочет уйти отсюда, я тоже пыталась, но всякий раз тетя говорила, что Жизни неугодно меня видеть...

Баолинь раскрыла глаза и прямо посмотрела в счастливое лицо девочки и не смогла сдержать улыбку.

- Вы наконец-то улыбаетесь! - завизжала девочка, аккуратно касаясь бинтов на руках Бао. - Ой, извините, - залепетала она. - Наверное, мне не стоило вас трогать, надо сначала было...

- Можно. Если ты так сильно хочешь меня коснуться, то я разрешаю.

- Значит, вы будете со мной дружить? - малышка пищала от радости, теребя серые бинты на правой руке Баолинь.

- Пока у меня есть время - почему бы и нет. Кстати, как тебя зовут? А то наше общение началось не самым лучшим образом... Прости меня за те грубые слова, - прошептала Баолинь, прямо смотря на девочку. Слезы появились в уголках детских ореховых глаз. - Почему ты плачешь?

- Еще никто и никогда не извинялся передо мной, - зарыдала девочка, утыкаясь в правое плечо Бао и всхлипывая. - Вы первая, кто решился заговорить и даже разрешил коснуться... Целый век стоил того, чтобы ждать вас, - рыдания заглушали общий поток слов.

И тут Янмей поняла, что перед ней не душа.

Сердце.

Баолинь была ошарашена случившимся, ведь это было невозможно, так как на протяжении многих столетий ни одно сердце добровольно не шло к душе, особенно к ней.

За эти годы она научилась с самой первой минуты ненавидеть не только тело, в котором оказалась, но и его основу, с которой так часто была в конфликте. Но эта девочка...

Баолинь не знала, как реагировать. Минуту поколебавшись, она протянула руку и погладила девочку по спутанным волосам. Они оказались такими мягкими, что Янмей дрогнула.

- Бао. Зови меня Бао, - прошептал Янмей, сглатывая ком в горле. Она так давно не называла свое настоящее имя, что даже забыла каково это - вновь быть той прежней Баолинь, которая любила жизнь.

Девочка подняла заплаканное лицо и прижалась к Янмей. Слезы отражались в закатных лучах в уголках глаз. Она была слишком красивой, не смотря на все те страдания, через которые прошла.

- А меня зовут Фуря Халле и больше я тебя не отпущу, Бао -Бао, - она весело засмеялась, захватывая в объятия сломленную Янмей, которая после ее смеха и слов стала расцветать.

- И не надо меня отпускать, - еле слышно ответила она.

Баолинь крепко сжала маленькую Фурию, вдыхая такой приятный запах жасмина и корицы.

"Не отпускай меня, даже если однажды я тебе надоем или ты возненавидишь меня," - подумала Бао, гладя светлые волосы малышки.

- Никогда в жизни, Бао-Бао, - прошептала Фурия. - Ты спасла меня от одиночества, а я тебя не брошу.

Янмей пыталась подавить слезы, но не смогла.

Тишина наблюдала за ними с берега, затем молча отвела взгляд. Падшая Богиня наконец-то обрела себе сердце, с которым познает истинную любовь и радость жизни. Смерть была права, когда так тщательно скрывала эту девочку больше века и не отпускала ее. Тишина в который раз преклонила голову перед умом третьей высшей Богини и слабо улыбнулась зарождавшемуся ростку надежды.

Она хотела верить, что однажды все вернется на круги своя и Янмей станет истинной Богиней с человеческим сердцем. Волны Озера тихо качались, также радуясь происходящему.

Смерть незаметно связала душу Баолинь Янмей и сердце Фурии Халле черной крепкой нитью.