На самом деле, у нее никогда не было имени.

Братья просто называли ее Сорокой за черные волосы и жесткий взгляд, а сутулые плечи и вечная худоба лишь усиливали отвращение при произношении данного ею прозвища. Девочка росла одна среди пятерых братьев без никого. У нее не было опоры, поддержки, вечное одиночество и осуждение преследовали, наступая корявыми пальцами на ее грязные пятки.

Так могла бы и закончиться ее история, ее личная злая сказка. Богиням было плевать на нее, Удача еще при рождении отвернулась, лишь бросила черный медяк на кровавый лоб, Жизнь немного посмеялась и удалилась, Смерть же ушла в тень, точно зная, что долго эта девочка не протянет. Мать умерла при родах сразу. Долгожданную дочку ей так и не показали, со слезами на глазах и болью в животе она умерла от быстрой кровопотери.

Ни один из сыновей не простился с матерью. Потом они забыли ее.

Отец, как и подобает во многих сказках, умер от горя вслед за женой. Смерть тогда покачала головой, а Жизнь вновь начала веселиться.

Сорока помнила, как началась ее трудная жизнь. Ежедневные побои от старшего брата, упреки в никчемности от второго, подзатыльники от третьего, моральные унижения от четвертого. И только пятый, самый младший брат, отличавшийся неземной красотой, любил ее по-настоящему. Каждую ночь, на протяжении двенадцати лет, они выходили вместе на разваливающуюся крышу и любовались небом. Звезды тогда светили по всей Небесной площади. Сорока могла поклясться, что видела одеяния Матери-Луны. Она утверждала, что Луна носила красных рыбок на своих платьях, пятый брат лишь ухмылялся, но верил ее словам.

В эти теплые ночи вдоль Горного пика, на самом краю поселения лесорубов и каменоломщиков, вдали от центра Востока - лишь они вдвоем существовали на этой твердой, горячей, каменной земле. Сорока помнила, как высоко в темноту уходили горы, и как вершины омывались облаками в раннее утро.

- Знаешь, Сорока, хоть ты и страшненькая, я хочу верить в то, что однажды ты станешь чуточку счастливей, - сказала ей пятый брат, отхлебывая теплое вино из металлической фляги.

- Не знаю, ты же сам мне говорил, что в момент моего рождения на моем лбу был черный медяк - знак Удачи. Это не к добру. Я не смогу. Я же Сорока. - Тонкие грязные ноги в синяках и ссадинах болтались на краю крыши. Внизу, в доме, братья устроили попойку после тяжелых суток в шахтах, хотя напивались они каждый день. Стоял шум, взрослые мужчины ругались, а женский смех рассеивал общее гнетущее настроение.

- Ну, если так рассуждать, то вообще можно сдохнуть и не жить.

- Ты просто по натуре оптимист, да еще красавчик. Все мои подружки и взрослые женщины хотят быть с тобой. Я сама слышала, своими ушами...

Пятый брат рассмеялся, запрокинув голову назад и расплескав вино.

- А твои уши, случаем, не вырастут от подслушивания? Потом будешь еще ходить, как осел.

- Не вырастут, - буркнула Сорока, поджав ноги под себя. Звуки внизу усиливались, а женский смех перерос в совершенно другое.

Пятый брат как по-особенному напрягся, но Сорока этого не заметила.

- Давно хотел спросить, ты уже делала это?...

Сорока не подала виду, что знает, о чем он говорит.

- Что "это"?

- Да так, ничего... Просто ляпнул не то.

Но Сорока знала, о чем он говорил. Потому что была давно осведомлена о связях между мужчиной и женщиной. Ей хотелось любить и быть любимой, но правда резала сильнее ножа, стоило ей только подойти к зеркалу и увидеть лицо, отмеченное черным медяком.

***

Сорока шла среди гранитных скал, осока резала ноги, но ее шаг не сбавлялся. Как только пятый брат два месяца назад покинул дом, женившись на одной из женщин их одинокого поселка на подножии Горного пика - ее собственная жизнь перевернулась и из привычной унизительной рутины она превратилась в пошлую и грубую. Старшие братья стали издеваться над ней, поднимать руки, вымещать свою усталость, неуплату долгов на тонком худом теле Сороки.

А потом в одну из ночей старший брат по пьяни снял ремень, избил ее до крови и использовал как средство вымещения злобы на все женское общество. Тогда, лежа под ним и крича от боли, она возненавидела всех мужчин. Его толстые мозолистые руки разорвали серую тунику, вырвали часть черных волос. Он сжимал их в кулаке, а глухие стоны смешивались со звериным рыком, вырывавшимся из его вонючего рта. Почему-то Сорока запомнила несколько вещей: гнилые зубы, смердящий запах и волосы на груди, закручивающиеся в спирали.

После этого он не извинился. Но и не перестал. Чужие женщины ходили к ним домой, также вымещая всю свою злобу на Сороке. Они не были лучше нее, их косые лица были даже хуже. Худые большие груди провисали, и ни один пояс не мог их выдержать, а вечно мокрые соски пропитывали грубую ткань черных платьев.

Ночь мягко опустилась на Горный пик. Все поселение лесорубов только начинало жизнь после знойного дня. Среди фонарей, освещавших центральные дороги, шла неприметная фигурка Сороки. Она ступала быстро, насколько позволяли мозолистые ноги. Ее кожа давно огрубела, загорела, а характер стал тверже горной стали. В ее израненном сердце не было места любви, лишь цель.

Подходя к дому, где ее ожидала очередная "кормежка змеи", Сорока вынула из-за пояса длинный меч, украденный как раз накануне из администрации поселения, спрятала его за бочку с холодной водой и прошла внутрь.

Три брата были вновь пьяны, четвертый лежал на полу. На минуту Сороке показалось, что ей не стоит совершать данное злодеяние. Если она сейчас их убьет, то что ей делать дальше, куда идти? Она ужасна, у нее нет ни красоты, ни ума, ни таланта. Даже читать и писать она не умеет. Так что ей делать?

Один из братьев встал из-за стола, протянул к ней руку и заставил опуститься на колени.

Сорока приняла решение.

Выходя из дома, вся перепачканная в крови и дрожа от содеянного, Сорока впервые вдохнула полной грудью. Она смогла. Она сделала это - избавила себя от тиранов и насильников в лице братьев, но как быть с пятым? Может, стоит пойти к нему и рассказать о случившемся? Он же любил ее, он поймет.

Стояла глубокая черная ночь, Мать-Луна подглядывала за смертными, в частности за маленькой девочкой, у которой не было имени, только прозвище.

Сорока постучалась в дом к пятому брату. Дверь ей открыла его вечно хмурая и довольно властная жена, она всегда предвзято относилась к ней и даже сейчас не могла скрыть презрения.

- На дворе ночь, а ты мешаешь нам спать! Из-за каких злых духов ты очутилась здесь? Отвечай, чумазая, пока я тебя не прибила лопатой,- женщина все распалялась, ее щеки горели даже в темноте, освещенной лишь парой звезд.

- Я хотела бы жить у вас, если вы не против. Мне некуда больше идти...

- Ты заявилась к нам, чтобы жить с нами?! У тебя есть собственный дом, тебя обеспечивают братья, тупая ты овца. От тебя воняет, как... - она осеклась, втягивая воздух. - Серра и Гаржи, духи Небесные, да ты же вся в крови!

Она попятилась в сторону, ее начало воротить.

- Что ты сделала?...

Сорока ответила прямо и без колебаний.

- Я убила своих братьев. Они издевались надо мной и ...

Девочка не успела договорить, как жена брата схватила что-то тяжелое и со всей силы начала ее бить. Удары сыпались металлическим градом, награждая спину, живот и конечности синяками и гематомами. Раны открывались мгновенно, выплескивая горячую венозную кровь на горную землю, пропитанную трудом и злобой. Одна из костей в правой ноге сломалась. Щиколотка хрустнула под напором чугунной палки.

- Ты убийца! Малолетняя потаскуха! Да тебя вздернут сегодня же утром на плахе!

Сорока лишь закрыла глаза. Боль была давно привычной. Зря она пошла сюда. Она никому не нужна. Богиня Удача залилась смехом, Сорока услышала ее. Мать-Луна отвернулась, вновь делая вид, что не видит.

- Знаешь, я все же дам тебе шанс, ты живучая скотина, - еле слышно прошептала Удача ей в ухо, а затем от болевого шока Сорока ушла в черноту небес.

***

Сорока лежала среди вороха прошлогодней осенней листвы, а над ней нависала Удача. Девочка впервые так близко видела ее одновременно невыносимо красивое и ужасное лицо. Одна половина ее тела принадлежала красивой блондинке с голубым глазом, другая же часть была от мерзкой старухи с лысым черепом и янтарным зрачком, смотрящим прямо в душу. Золотые, серебряные и черные монеты висели на шее в несколько рядов, прозрачное одеяние не скрывало всех прелестей высокого сильного бессмертного тела.

Смех, словно водяной колокольчик, разворошил груду листьев, куда скинули мертвое тело Сороки всего несколько часов назад после публичной казни на центральной площади.

- Я вижу, ты очнулась. Что ж, искренне поздравляю тебя с новым днем рождения! Можешь сказать мне большое спасибо! - Удача склонила голову набок и две части ее головы по-разному улыбнулись: одна криво и зло, другая - по-доброму и нежно.

Удача продолжила.

- Видишь ли, мне очень нравится играться с человеческими судьбами и наблюдать, как вы будете выживать. Кстати, моя мама - Судьба - разрешила делать мне все, что душе моей бессмертной угодно. Понимаешь ли, так скучно жить многие века, постоянно все у всех хорошо, ни драмы, ни трагедии, ни даже грабежей, а тут недавно заприметила тебя, и ты меня очень сильно удивила! - Удача не переставала трещать. - Стою я, значит, наблюдаю за тем, как ты умираешь, даже Смерть пришла не торопясь, а потом мне в голову пришла интересная идея! Оживить тебя и дать второй шанс! Смерть, спасибо тебе, моя ты хорошая, - Удача повернула светлую часть своей головы в сторону и заулыбалась.

Что-то темное зашевелилось сбоку, Сорока повернула туда голову, но ничего не увидела. Лишь запах гнили ударил в нос.

- Выбора у меня не было, иначе Судьба лишит и этих полномочий.

- Смерть всегда так кратка и немногословна. Правда, она душка? Вот за это я и люблю ее!

- ...Жизнь я предпочту больше. Она хотя бы саркастична и иронична.

- Ой, да ладно тебе, вы же все меня любите!

- Не то слово. Обожаем.

- Вот! Я же говорила. - Удача схватила за плечи ожившую Сороку и начала говорить шепотом. - Слушай и запоминай: ты теперь моя новая игрушка, а это значит, что делать ты можешь абсолютно все, но с учетом многих аспектов.

Удача понизила голос еще ниже.

- Я даровала тебе повторную жизнь, но у тебя нет имени. Ты пока что безымянная игрушка, но в эту ночь ты должна выбрать ту, кем хочешь быть. Выбор велик, лишь тебе решать.

- Что для этого надо сделать? - Сорока волновалась, лежа в сухой листве.

- Ха, сущий пустяк, дел не так уж и много. Ты просто забираешь имя и кожу человека и надеваешь на себя.

Девочка опешила.

- У тебя, насколько помнит моя девичья память, был меч, который ты украла из административного центра. Так используй его.

- Хорошо, что дальше? - Она больше не колебалась.

- А дальше ты станешь новым человеком и будешь вершить новый мир с новыми судьбами!

Сорока все же решилась задать вопросы.

- Зачем я вам? Ведь вы спасли меня и дали вторую жизнь, договорившись со Смертью, не просто так? Я знаю, что никому никогда не была нужна. Так ответьте мне честно - ради чего?

Удача помрачнела, сделавшись крохотной девочкой со злой улыбкой на губах.

- Ради того, чтобы изменить один единственный ход в мировой истории. О большем я и не попрошу.

- Пока ты об этом не просишь... - голос Смерти осенним шелестом донесся до Сороки. Ее пробрала дрожь.

- Эй, Смерть, не пугай мне будущую героиню мировой истории!

- А то что? Вновь лишишь меня возможности убивать, когда человеку плохо? Я уже давно хладнокровно отношусь к человеческим болям, и все это благодаря тебе. Ты вечно лезешь не в свое дело. Оставь это на попечение Судьбы.

- Вообще-то моя мама сейчас занята некой де Арше. Ей давно пора оторвать голову, так что сейчас все силы переброшены туда, а мы с тобой здесь.

- Там и моя Ру...

-Ну и ничего, она же Судьбе не мешает!

Смерть тяжело вздохнула и прежде чем уйти в холод ночи, через плечо произнесла:

- Прежде чем идти на изменение хода истории - дважды подумай, стоит ли убивать одного человека ради личной выгоды. Ты изменишься радикально, от тебя настоящей будет с каждым годом все меньше и меньше. Любовь давно тебя бросила, она не придет, а вот твой личный путь останется с тобой навсегда, даже если ты сменишь личину и наденешь кожу другого человека - Судьба все равно давно разложила на тебя три карты из колоды Смерть и Суд. Запомни это.

***

В ту же ночь Сорока вышла на тропу в кедровом лесу. Она точно знала, куда идет, ведь сама Удача шествовала сзади, накинув на голову белую вуаль из висячего хрусталя.

Сорока выбрала себе человека из сотни вариантов, предложенных ею Удачей. Они направлялись в дом к той, кто по Судьбе должна была стать самой важной фигурой в мировой истории.

Сорока вышла из-под тени деревьев и подошла к низкому ограждению, внутренний двор был чистым, ухоженным и от него веяло теплой домашней атмосферой.

Удача сзади подтолкнула грязную Сороку и прошептала:

- Я всегда буду рядом. Не бойся. Меня видишь только ты.

Девочка решительно кивнула, глубже запихивая меч за пояс сзади, и постучала в дубовую дверь. Послышался шорох и перед ее взором возникла красивая молодая девушка лет шестнадцати с черными длинными волосами и серыми раскосыми глазами. От нее пахло ванилью и медом. Простое домашнее платье с фартуком лишь подчеркивали ее черты лица и фигуру.

- Добрый вечер, вы заблудились?

- Да. Я шла от родных, потерялась и увидела ваш дом. Не позволите мне передохнуть?

- Конечно, - теплая улыбка озарила лицо. - Как вас зовут?

Сорока замялась, но решила все же ответить.

- Мои родные прозвали меня Сорокой. За мои черты лица. Я довольна некрасива.

- Бросьте, вы очень миловидна.

- Спасибо. А как вас зовут? - хотя Сорока знала ее имя.

Девушка засмущалась. Легкий румянец тронул ее щеки.

- Илана Рейди. Довольно обычное имя среди нашего городка. Да вы не стойте, проходите в дом, - девушка закрыла дверь за своей убийцей.

Удача лишь улыбнулась сквозь белую вуаль из хрусталя и послала воздушный поцелуй.