Традиционное альвийское свадебное платье сидит на хрупкой фигуре ведьмы как влитое. Будто всю жизнь проходила только в них – лёгких, воздушных, с невероятной изумрудной отделкой.

Будь она кем угодно, но не маржанкой, её жених обязательно облачился бы в цвет невесты. Таковой слыла давняя традиция Пятитэррья: жених в цвете невесты, невеста в цвете жениха – они соединяли в браке не только магию, но и отдавали дань родной земле, укрепляя её.

Эсфирь великодушно позволили украсить волосы чёрными лилиями – единственным тёмным пятном, который король терпел, скрипя зубами. На этом всё. Ведьма знала – Видар никогда не допустит чего-то большего.

Она проводит ладонями по приятной ткани. Глаза щиплет от непрошенных слёз. День свадьбы в Малварме всегда считался особенным днём. Подготовка обычно длилась полгода, включая в себя многочисленные ритуалы, семейные ужины, путешествия. Всё это время невеста проводила попеременно с двумя семьями: жениха и своей собственной.

Эсфирь усмехается. У неё и семьи-то не осталось. Отца и мать помнила слишком смутно, больше из разговоров, в которых без устали твердили о сходствах в характерах, поведении, глазах... В ведьме уже ничего не надламывалось при упоминании родителей. В какой-то степени она завидовала старшим братьям: те знали отца и мать намного дольше, получили больше родительской любви, их внутренние дети не были обижены, не потерялись в лабиринтах забытья.

Она с силой прикусывает щёку, чуть жмурясь. Сегодня старший брат не поведёт к алтарю. Пока в Первой Тэрре главенствует праздник, её Брайтон, возможно, отдаёт последние вздохи демон знает где...

Эсфирь аккуратно смахивает непрошенную слезинку. Она ещё раз оглядывает платье ненавистным взглядом, а затем подходит к туалетному столику. Надо же, а ведь, будучи малышкой, она мечтала о пышной свадьбе с герцогом! Мечтала о жизни в волшебном мире, откуда сейчас готова нестись подстреленной телью в сторону людей.

Аккуратный стук заставляет ведьму перевести взгляд с себя на открывающиеся двери. Эсфирь уже стало плевать поймают ли её на безмолвном колдовстве или нет. Теперь это забота Видара – хранить её тайны.

— Привет, — тихий голос Изекиль наполняет покои. — Могу войти?

Эффи обескураженно выгибает бровь, смотря на шпионку короля с неприкрытым удивлением.

— Он снова тебя подослал?

Но, несмотря на подозрительный тон, ведьма кивает, позволяя Изи войти в покои и замереть у дверей.

Светло-розовые волосы не изменяли традиции – идеально-прямые, только с левой стороны сверкали невероятной красоты заколки в виде звёздочек, а платье цвета утреннего рассвета выгодно подчеркивало спортивную фигуру. Изекиль выглядит прекрасно, вернее даже – волшебно. Глядя на неё можно с уверенностью сказать: она женит близкого друга и безмерно рада этому событию. Либо создаёт видимость радости.

— Нет, я пришла сама. Подумала, что тебе пригодится помощь.

Больше удивляться некуда, но у Эсфирь получилось. Хорошо ещё, что не стала озвучивать мысли вслух.

Изекиль неуверенно делает несколько шагов, останавливаясь в нескольких тэррлиях от Эсфирь. Она быстро сканирует ведьму взглядом, подавляя в себе задорную улыбку: могущественная ведьма явно оказалась бессильна перед многочисленными застёжками платья и заколками-лилиями, которые до сих пор бережно лежали на столе, а не величественно украшали волосы.

— Я понимаю, как странно это выглядит... — Изекиль будто читает мысли. — Прежде всего я хотела извиниться перед тобой за всю грубость. Просто я...

— Я понимаю, — кивает головой Эффи. — Не нужно.

Изекиль благодарно улыбается за то, что ведьма не заставила её раскаиваться и, тем более, рассказывать во всех красках о ревности к Себастьяну.

— Давай так: я не должна была себя так вести. Хотя, признаюсь, ты всё равно меня раздражаешь, но...

— И это я понимаю. Ты защищаешь своего короля. Так и должно быть, — снова кивает Эсфирь. — И я знаю, что, будучи Верховной, являюсь лишь дополнительной угрозой, а не помощью.

— Демон, как же неловко... — тихо произносит Изи. — Знаешь, я, наверное, пойду. Плохая была идея. Я...

— Подожди, — Эсфирь, сама, не зная зачем, останавливает разволновавшуюся девушку. — Помоги мне с волосами. Да, и с платьем помощь не помешает... Я имела неосторожность отпустить служанку, что с моей стороны весьма опрометчиво. Я же ни демона не смыслю в традициях альвийского свадебного наряда...

Неловкость, сковавшая плечи Изи, в миг исчезла, взамен её глаза засветились почтительностью и облегчением.

— Да-да, конечно! Это... честь для меня, — Изекиль, не ожидая от себя, делает быстрый книксен.

Она в мгновение ока подлетает к Эсфирь, снова приседая в коротком поклоне.

— Можно? — робко интересуется она, прося ведьму приподнять руки.

— Да, если ты прекратишь падать в книксен, — ухмыляется Эсфирь, губы шпионки в ответ сдерживают смех.

— Я репетировала, — отзывается та, крепко фиксируя изумрудную ленту с чёрной окантовкой вдоль молнии.

— Обещай, что не будешь так делать, — морщится Эффи, чувствуя, как ткань плотно прилегает к телу.

— Ты выходишь замуж за Видара, — ухмыляется Изи. — У нас в общем-то нет выбора: кланяться или...

— Изекиль...

— «Изи». Давай зароем топор войны и начнём нормальное общение с обычных обращений, — улыбается шпионка. — Ну, хотя бы на время свадьбы.

Быстро расправившись с платьем, Изи усаживает Эсфирь в кресло, собирая кучерявые локоны назад. Тонкие пальцы аккуратно поддевают несколько рыжих прядей. Если бы не альвийский свод этикета – Изи оставила бы их распущенными. Волосами ведьмы она всегда в тайне восхищалась.

— Тогда я – «Эффи», — зачем-то идёт на уступку Эсфирь, а затем, мысленно ударив себя ладонью по лбу, переводит тему: — Изи, какой он?

— Кто? — не сразу понимает та, поглощённая кудрями невесты.

— Видар. Не король Первой Тэрры и, уж тем более, не Кровавый Король. Какой Видар Гидеон Тейт Рихард?

По правде, Эсфирь уже имела честь познакомиться с Видаром. Она помнила того мальчишку на лошади, что нёсся по полю, словно всю жизнь провёл в седле; помнила того, кто против своей воли поглаживал её кожу в толще воды Альвийского каньона; того, кто рассматривал её так пристально в библиотеке; кто с жаром целовал на кухне тётушки До; кто подарил родное малварское небо над головой в чужой стране; кто кружил её в танце, нежно держа за талию. Ведьма точно знала, что её ненавидит король, но ненавидел ли Видар? Вот где скрывался вопрос. Скорее, он делал всё, чтобы ведьма возненавидела его самой яркой ненавистью, что без сомнений выходило на «отлично». Но мизерные поступки и тёплые жесты, утекавшие из-под жёсткого контроля, занозами застревали в душе.

— Несносный, — губ шпионки касается лёгкая улыбка.

Да, пожалуй, именно таким Видар и был. Абсолютно несносный и непредсказуемый, а ещё до одури властный. Никогда не знаешь, что он имеет в виду, и почему то смотрит самым глубоким изучающим взглядом, а то и вовсе делает вид, что её не существует в Пятитэррье.

— Это относится и к королю, — хмыкает Эсфирь, наблюдая за действиями Изекиль в зеркале.

Изи поочерёдно подкалывает пряди чёрными лилиями, стараясь как можно выгоднее расположить их.

— Он очень самоотверженный, — Изекиль не поднимает взгляда на Эсфирь, пытаясь закрутить прядь в аккуратное колечко. — Добрым этого короля зла назвать сложно, но... он справедливый. Война научила справедливости и заставила стену предрассудков рухнуть. Видар действительно пересмотрел многие взгляды, которые утрамбовывались в нём столетьями. Сейчас он только прикрывается традициями, на самом же деле – готов с особым рвением заслонить своей спиной нуждающегося в помощи.

— Как и во времена войны Холодной войны.

Невинное замечание заставляет взгляд Изекиль потемнеть. Прядь, которую она пыталась уложить, выпадает из пальцев.

— Я не хотела, — Эсфирь поджимает губы, снова почувствовав напряжение. — Просто я...

Эффи изо всех сил пытается избавиться от назойливого образа юного Видара, что наказывал ей спасаться.

— Нет, всё... всё хорошо, — выдавливает улыбку Изи. — Просто он... он же принял Метку... В смысле метку от королевства и...

Шпионка с треском разламывает своё призвание. Видару стоило бы пересмотреть личные составы.

— Я в курсе, что он носит Метку Каина, — быстро проговаривает Эсфирь, ловя на себе удивлённо-стушевавшийся взгляд.

— Прошу не рассказывай ему, что я прокололась... Просто я была уверенна, что ты уже знаешь и...

— А ты, взамен, не спрашивай при каких обстоятельствах я это узнала, — заговорщически подмигивает ей ведьма.

— Уговор, — несмело улыбается Изи. — Я просто волнуюсь за него. Он мне, как ещё один брат, понимаешь? Мы ведь росли вместе. Наши с Файем родители погибли от лап гуля. Мы были направлены во дворец, как подмастерья. В итоге, я, Фай, Видар и эта Кристайн в детстве проводили неприлично много времени вместе. А потом его начал готовить демонов Теобальд. Он настоял на том, что юному принцу нужно сфокусироваться на учёбе и своём будущем с...

— Дай угадаю, с Кристайн? — хмыкает Эсфирь. Почему-то в области рёбер неприятно тянет.

— Да, Теобальд все уши ему залил про выгодную партию, и Видар поддался. Они с Кристайн начали больше проводить времени, но он всё равно находил секунды, чтобы сбежать к нам. Кристайн делала абсолютно всё, чтобы рассорить нас, даже как-то устроила сцену ревности ко мне.

Мягкий смех Изекиль окутывает покои, заставляя улыбнуться и Эсфирь.

— Видар и сцена ревности – что-то из фантастики.

— Да, эмоциональный диапазон у него обычно не больше, чем у столового серебра. Собственно, он и не повёлся. Не знаю, способен ли он вообще ревновать. А я оттаскала Кристайн за волосы, за что меня и брата, опять же по настоянию Теобальда, определили на армейскую службу. Об этом узнал Видар, он уговаривал отца отозвать приказ, но тот не послушал. Сошлись на том, что мы отучимся и станем личной охраной Видара. Теневой отряд он сформировал много позже.

— Когда мы проходили испытание, я видела моменты Кровавой Бани. Когда Видар лишил головы Теобальда... он уже тогда был... отмечен?

— Да, — тихо проговаривает шпионка. — Видар живёт с Меткой с момента службы в Пандемониуме. Он уходил туда тем, кого мы с Файем знали, Эффи: целеустремлённым, возлагающим надежды, искренним, смеющимся, а вернулся... мёртвым, с ледяной яростью в жилах. Его сторонились даже деревья. Когда он появлялся в поле зрения, клянусь, становилось холодно.

Перед глазами Эсфирь застыла картина с Испытания: юный Видар, с широко раскрытыми глазами, позволял огромному существу растерзать себя без доли писка. Только сейчас Эсфирь понимает – то было не существо, то была тёмная сущность Видара.

— Он буквально стал вторым Каином и сделал всё, чтобы ни одна живая душа за пределами круга Поверенных не узнала об этом.

— Одна всё же узнала, — не сдерживается Эсфирь, усмехаясь.

Но усмешка – защитная реакция. Во что она ввязалась? Вот уже через несколько часов она согласится стать женой самого могущественного существа в Пятитэррье, только для того, чтобы в очередной раз помочь ему отвести глаза от драгоценной страны.

— Ты давно входишь в круг Поверенных, как бы по началу нам это не нравилось, — признаётся Изи. — Иначе он бы не показал тебе Метку. Просто так ты бы не поверила ему, как не поверили в своё время и мы. Он очень горд, упрям и... аккуратен. Излишне аккуратен.

— Ты сказала, что волнуешься за него... Но есть ли в этом смысл? С Меткой Каина он неуязвим – проклятия не работают, с отварами – постараться надо найти брешь, иначе смысла в них не будет; убить невозможно, если только он не передаст Метку...

— Не зависимо от Метки, он связан с Тэррой. То есть, Метка – не дар. Это проклятие. С одной стороны – он воплощение неуязвимости, но с другой... Если кто-то причиняет ему боль – не важно какую, земля испытывает катаклизмы, Метка насылает проклятие на того, кто боль причинил, а Видар пытается затянуть собственные раны и вернуть землю в былое состояние.

Эсфирь глупо моргает, а затем ловит взгляд Изекиль в отражении.

— Я... Я лично ударяла его... И...

— Он веками тренировал контроль, — с губ шпионки срывается горькая усмешка. — И сейчас, как он говорит, «умеет уговаривать Метку», только в эти моменты образуется что-то типа замкнутого круга: Метка подчиняется его воле и вытягивает из него жизненные силы, а отсюда загибается земля – Видар пытается одновременно контролировать свою боль, жар Метки и расколы земли. Ему приходится самому причинять боль себе – потому что ярость в нём становится невыносимой. И вся проблема в том, что ради своих – он может поставить на кон собственную жизнь, что равняется жизни огромного количества альвов. Поэтому я злилась на тебя. Я понимала, что Видар очертя голову, не смотря по сторонам, бросится в огонь ради тебя.

Девушек окутывает плотная тишина. Спустя несколько очередных манипуляций Изи с рыжими кудрями, Эсфирь всё же находит в себе силы, чтобы произнести одно единственное предложение:

— Ты не права, Изекиль, он ничего не делает ради меня.

— Ты сидишь в свадебном платье, — хмыкает Изи. — Совсем скоро ты станешь полноправной королевой Первой Тэрры. А ещё через несколько часов он склонит всех к огромной войне с Узурпаторами, чтобы спасти тебя от них, и мимоходом захватить твоего старшего брата...

— Ему просто нужно сохранить секрет Тэрры и не выпустить из лап Верховную. Пока все живут в неведении, а он обладает таким оружием – это делает его неуязвимым.

— Может быть и так... Доверять Видару – дело гиблое, но и я не слепая, — хмыкает Изекиль, укладывая последнюю лилию в волосы. — Ну, вот. Почти королева. Видар говорит, что официальная коронация состоится через неделю.

Эсфирь поднимает взгляд на отражение, с трудом сдерживая слёзную пелену. Брайтон бы с удовольствием провёл её к алтарю. Но вместо него это сделает Паскаль. Паскаль, который в принципе не умел сдерживаться на публике, ведя себя вызывающе. Прямо, как и она сама. Эффи ухмыляется. Да, Паскалю сейчас наверняка не легче. От таких выходов и пристального внимания к себе он давно отвык.

— Почти королева... через неделю, — повторяет Эсфирь, позволяя себе рассмеяться. — Как-будто анекдот.

— Анекдот впереди, когда ты выйдешь в зал. Сегодня он будет ломиться от гостей, включая ведьм.

— Безлунная ночь, — смеётся Эсфирь, покачивая головой из стороны в сторону.

— Видара хватит удар, когда он узнает, что закатил свадьбу в Шабаш ведьм, — поддерживает смех Изекиль.

— Вы ему не сказали?

— Ну, Баш, конечно, попытался намекнуть... Но все мы знаем Видара – он и слушать не стал, страсть как хотел жениться, наверное. Так ладно, я пойду его проведаю, вдруг он узнал и его придётся откачивать.

— Изи, стой! — Эсфирь останавливает её у выхода. — Позволь мне извиниться за мой... за малварцев, — она аккуратно опускает взгляд на протез шпионки.

— Не нужно, — поджимает губы та, стараясь не потерять самообладания. — Я давно привыкла к нему, Видар сделал всё, чтобы он функционировал как вполне нормальная кисть. Да и он добавляет мне шарма. А, и кстати! — она назидательно поднимает пальчик вверх. — Видар просил передать, что если вдруг ты почувствуешь себя страсть, как не уютно на торжестве, то коснись пальцами правой рукой левой мочки уха. Увидимся!

— Как он мог передать, если он тебя не...

— Ага! — но Изекиль, не дослушав фразу, с озорным смехом скрывается за дверьми.

— Подсылал...

Эсфирь опускает голову, тихо посмеиваясь. Долбанный альв и его очаровательные Поверенные! Странное чувство вдруг окутывает ведьму – будто она больше не обязана быть чужой, будто теперь она своя – часть страны, земли, королевства, столицы, замка... Поверенных, часть самого Видара.

Осознание того, что сегодняшняя ночь – Безлунная – служит ещё одной причиной для смешка. Традиционно в неё устраивался шабаш у ведьм: заклятия, танцы, песни, поклонения и подношения Верховной. А вокруг – непроходимый лес, яркие костры и нескончаемый смех.

Канун ночи она раньше проводила с Кванталианом. С бесом, что всё-таки предал её. Сегодняшняя ночь тоже предвещала объятия. Да только далеко не беса.

«Хотя, это с какой стороны посмотреть», — Эсфирь снова усмехается, поднимаясь с кресла.

Из отражения за ней наблюдает властная молодая королева.