Лагерь Кровавого Короля, Разрушенная приграничная деревня, Королевство Третьей Тэрры

Он ждал её появления каждую долбанную секунду. Был уверен в ней, но уверенность в себе сдавала. Мозг всё чаще подкидывал живописные картинки того, как он плюёт на собственное слово малварскому королю, штурмом берёт Тэрру и забирает своё. Её.

Прошло почти двое суток. Время, что безжалостно терзало разум. Сутки, в которых он несколько раз утопал от физической боли, списывая всё на отсутствие отвара под рукой. Он не спал, потому что каждый раз закрывая глаза разыгрывался один и тот же сценарий, нарушавший первоначальный план. Отключился лишь на пол часа, сидя за столом. Мало того, что он умудрился прижечь ладонь сигаретой, так ещё и подобие сна добило. В первые приснилась настоящая ведьма, не какое-то безумное видение полумёртвой старухи из Пандемониума.

Во сне Эсфирь обнимала его, нежно прижимаясь носом к шее. Он чувствовал лёгкое, почти невесомое дыхание, но, что хуже – покой. Она смотрела с такой любовью в глазах, какую он не познал за три сотни лет. Она не боялась его. Была равной. А он... он чувствовал себя... любимым. Не кем-то, а ею. И проснулся Видар не от того, что Эсфирь хотела загнать клинок в сердце или обезглавить, приклонившего колено, нет, отсутствие её прикосновений стало причиной пробуждения. Он замёрз без ведьмы, созданной изо льда.

Очнувшись, он ещё долго смотрел в одну точку, не понимая (или отказываясь принимать) произошедшее. Сердце остервенело стучало, обвиняя его в неправильном поступке – отправить ведьму к королю Третьей Тэрры.

Но Видар знал, что поступил правильно. Только знание ничуть не успокаивало сердце. Почему дрянная ведьма вообще так заботила его? Почему в какой-то момент мир клином сошёлся на ней?

Он ненавидел себя самой яркой, выжигающей сетчатку глаза, ненавистью за то, что сердце хотело чувствовать её рядом. За то, что тело отзывалось на её касания. За то, что под рёбрами трепещущее нечто каждый раз стягивалось от ненавистного взгляда.

Эсфирь Лунарель Бэриморт – демонова маржанка, дочь малварского короля, который менял законы Пятитэррья с той же скоростью, с которой Видар раздавал наказания за неповиновения. Отречённая от престола, лишённая семьи, воспитанная Всадниками и перерождённая Хаосом. Верховная Ведьма Тринадцати Воронов. Безжалостная дикарка. Она не знала сочувствия, она распрощалась со своим сердцем, она более не знала, что такое чувства, в её взгляде жила лишь пустота, которую он так ненавидел. Она была соткана из чёрного неба и ярких гроздьев рябины. Таила в разноцветных глазах оттенки двух видов: альвийских и маржанских. Она сияла Сириусом на фоне остальных блёклых звёзд. Неисчерпаемая, многогранная, мудрая. Совсем не его.

Видар сильно сжимает переносицу.

— Как я ненавижу тебя... — исступлённо шепчет он.

«За то, что никогда не сможешь полюбить меня...»

Король резко поднимается с места, а затем опрокидывает стол, остервенело дыша. Ему нужно выбросить из головы дьяволицу, что опоила его, околдовала. Со дня на день она наиграется с ним и бросит сердце изнывать от любви. Он видел, что случилось с маркизом, который потерял сон. Он видел, как долго оправлялся Себастьян. Он видел, с каким вожделением смотрел на неё бес. И хотел добровольно выколоть себе глаза, чтобы избавиться от глупой зависимости смотреть на неё.

— Ваше Величество, всё хорошо?

Видар не замечает, как в палатку вбегает слуга. Парнишка ошарашенно осматривает разруху, учинённую королем, не представляя, чего бояться больше: гнева короля или того, что решил потревожить его.

— Да, — жёстко отвечает Видар, поправляя лацканы камзола. Он сильно стискивает зубы. — Уберите здесь всё.

Король чинно направляется к выходу, но в него на всей скорости влетает Себастьян.

— Прошу прощения, мой король, — заметив слугу, Баш извиняется так, словно скороговорку произносит. Но в глазах четко читается: «Так тебе и надо, придурок! Научись смотреть, куда прёшь!».

— Что случилось? — Видар не реагирует на смешливый взгляд. Он, кажется, вообще разучился реагировать за двое суток.

Оба выходят на свежий воздух.

— Старик движется в нашу сторону. У Эффи получилось, — Себастьян широко улыбается, но заметив, помрачневшее лицо короля, и сам становится серьёзным. — Что-то не так?

— Почему она не сбежала? — Видар бегло оглядывает лагерь: военные готовились к битве. — С бесом?

— Ну... — Баш хмурится, почёсывая затылок. — Может, потому что вы связаны Узами Доверия? Честь, все дела. Последствия... Да, и потом, кто захочет иметь вечно кровоточащую рану на коже?

Видар дотрагивается кончиками пальца до места за ухом, где была короткая чернильная полоска – знак Уз Доверия между королём и советницей. Для предавшего связь татуировка оборачивалась вечно-открытой кровоточащей раной, по которой и определяли предателя.

Видар отнимает руку, сжимая ладонь в кулак.

— И что? Она – Верховная. Не просто какая-то ведьма Советница. Скорее всего, её бы даже не изгнали. Отбыла бы срок в Пандемониуме, над ней бы поработал Война или Чума. Обязательно бы нашла способ избежать раны.

— Но, ведь, ей тоже нужна поддержка. Кто-то сильный, такой же, как она. Вы идеальный союз. Возможно, поэтому она всё ещё с нами.

— Ещё пожени нас, — фыркает Видар, сжимая губы.

Он пытается перевести всё в шутку, но внутреннее напряжение не даёт этого сделать. Себастьян усмехается.

— Не хотел бы быть шафером на вашей свадьбе. А что? Ещё не хватало моего красивого разбитого лица. А тарелки там только и будут, что летать! — весёлый тон Баша заставляет Видара ещё сильнее нахмуриться.

— Ты так спокойно говоришь об этом. Куда делась твоя ослеплённость? «Она одна такая на свете» и бла-бла-бла...

— Оказалось, сработал ведьмовской шарм, — пожимает плечами Себастьян. Взгляд Видара становится ледяным. — Я не учёл, что те, кто хорошо относятся к ведьмам попадают в зону ослепления на несколько недель. Но, — он подкусывает губу, — это прошло, а вместе с тем я влетел в зону немилости. Хотя, она – хороший друг.

— Зажарил её любимого ворона?

— Идрис сам кого хочешь зажарит, — фыркает Баш, вспоминая огромную птицу.

Видар не допытывается, что именно сделал Баш. Тут даже и гадать не приходится – лишь исполнял его приказы. Яркий взгляд мутнеет. Может быть, он тоже каким-то образом угодил в путы ведьмовских чар?

— Каков план? — спрашивает Файялл у подошедших Видара и Себастьяна.

На горизонте из леса выползала армия Третьей Тэрры. Во главе процессии шествовало трое. Капитан Теневого отряда вместе с сестрой и двумя малварцами всматривались в армию саламов. Но на самом деле, каждый из них в тайне мечтал заметить лицо ведьмы.

Видар внимательно смотрит вперёд, желваки заходят за скулы.

— Вам – испугаться, — говорит Видар Файяллу, Изекиль, Паскалю и Себастьяну. — А ты – улыбайся, — обращается он к Брайтону.

— Что ты задумал? — щурится Паскаль.

— Нашим армиям нужно отступить.

Поверенные и принц с королём ошарашенно смотрят на альва, убеждаясь в его разумности. Или её отсутствии.

— Как это понимать? — в голосе Брайтона Видар улавливает знакомые нотки.

— Как только они приблизятся ещё на тэррлию, вы все разворачиваете свои армии, отзываете из леса и в «страхе» убегаете зачищать город, — Видар спокойно поправляет лацканы камзола.

— А вы? — поднимает на него глаза Изекиль.

— А я справлюсь, можете довериться мне и... Верховной, — хмыкает Видар.

На самом деле, присутствие Эсфирь ему уже не требовалось. Она сделала то, что должна была. Теперь пришла его очередь.

Брайтон подходит к королю ближе дозволенного.

— Не делай глупостей, понял? Она – моя сестра. А сделаешь – будешь воевать сразу с двумя Тэррами.

— Это угроза, Нот? — на лице Видара появляется хитрый оскал.

— Дружеское пожелание, — поджимает губы тот, поворачивая голову в сторону армии саламов.

— А меня одного интересует, почему старик Энзо возглавляет шествие, а не сидит на троне? — внезапно спрашивает Паскаль, усердно пытаясь разглядеть всё ли хорошо с его сестрой.

— Энзо хочет видеть, как умирает Кровавый Король, — лениво отзывается Видар.

— Что ж... Не только он, — едва слышно фыркает в ответ Кас, чувствуя два взгляда на своём виске: укоризненный старшего брата и насмешливый альвийского короля.

В какой-то момент Паскаль понял, что перспектива посмотреть на смерть Видара довольно притягательна. Да и чего скрывать – он сам хотел прикончить самовлюблённого короля, если бы его смерть не означала гибель самого дорого существа, маленькой сестрёнки, самой лучезарной на свете малышки. И пусть лучезарности конкретно поубавилось, пусть она сама могла постоять за себя, пусть огрызалась и старалась отдалиться – она всё равно была его сестрой. Той, ради кого он совершал глупые поступки и постоянно сбегал за шоколадом и вином, рискуя собственной шкурой ради подобия на искреннюю улыбку. Той, ради которой он мог убить, не спрашивая. Но, что важнее, мог умереть.

Видар смотрит вперёд, не хуже, чем Паскаль, стараясь рассмотреть лицо ведьмы. Расстояние всё ещё не позволяло этого. Стоило признать, что армия Энзо оказалась в разы больше, чем Видар рассчитывал. Они бесчисленным потоком вытекали из леса, безукоризненно следуя за своим королём. По той выправке, с которой двигалось большинство военных – Видар понимает, что подавляющая часть армии состоит из солдат Генерала Узурпаторов. Усмешка, не предвещающая ничего хорошего, проникает в лицевые мускулы короля Первой Тэрры.

Интересно, есть ли среди бойцов ведьмы Верховной? И что почувствует она, когда Видар лишит всех их жизни, не разбираясь, кто прав, а кто виноват?

— Пошли! — коротко бросает Видар своим Поверенным и Паскалю. Те в ответ кивают и растворяются в калейдоскопе доспехов.

— Мы будем просто ждать? — спрашивает Брайтон, осторожно оглядывая постепенно пустеющий лагерь.

— Ты ещё не истощил свои навыки морока за время нахождения здесь? — король чуть склоняет голову, прикидывая примерную численность армии.

— Нет, но их слишком много. — Брайтон нервно сглатывает подступившую слюну. — Даже для неё, Видар. Откуда у него столько солдат?

— Узурпаторы постарались. Если что-то пойдёт не так, заморочь им головы...Три... — Видар начинает обратный отсчёт до того, как лица приближающихся станут различимыми. Брайтон хмурится. — Два... Улыбайся, — хмыкает он. Уже через секунду он убедится, что с ведьмой всё хорошо и сможет дышать без проколов в лёгких. — Один. Туши улыбку.

Альвийская и малварская армии начинают мельтешить, сталкиваться, кричать и... покидать поле битвы. Видар довольно хмыкает, зная, что театральность привнёс Паскаль.

Сапфировые радужки замечают нездоровый блеск глаз короля Третьей Тэрры и то, как он разражается в гомерическом гоготе. Видар переводит взгляд на Эсфирь. Сердце пропускает удар. Губы ведьмы сшиты неровными стежками, на подбородке запеклась кровь, шея в ожогах, под камзолом мельтешит голое тело, а взгляд... От её демонического взгляда хотелось собственноручно перерезать себе глотку.

Она что-то замышляла. И не факт, что не против него.

Видару приходит на ум, как однажды он сказал ей бежать, спасаться от смерти. Теперь же – спасаться нужно было всем тем, кто шёл рядом с ней. И им самим.

— Что с её губами? — спрашивает Видар, с абсолютно скучающим видом, чтобы не выдать беспокойства.

— Терновые нити Кванталиана. Если ведьме зашить ими рот, то та теряет возможность колдовать, не теряя навыка передвижения. До тех пор, пока рука мастера не снимет их.

— Напомни мне взять этот фокус на вооружение, — скотски хмыкает Видар, чувствуя на себе испепеляющий взгляд Брайтона.

Но так он пытался лишь отвлечь себя. Не сорваться раньше времени. Не выдать нездоровой зависимости ни им, ни самому себе, ни, тем более, брату ведьмы.

Её глаза находят его. И кажется, она позволяет себе секунду слабости, выражая, насколько ей больно и... страшно. Но стоит моргнуть, как взгляд снова бесовской, дьявольский. Она хочет вгрызться в его шею не меньше, чем в Лорензо Файра.

— Как я погляжу, армия бросила своего короля, — неприятно скалится старик. Он останавливается в шести тэррлиях от королей. Армия же растягивалась до края леса и, кто знает, может, скрывалась среди огненных деревьев. — Брайтон, мальчик, и ты тут. Что же, так даже интереснее.

— Верни мою ведьму, Энзо, — ледяным голосом чеканит Видар.

— Ни тебе диктовать мне условия, Кровавый Король, — спокойно хмыкает Лорензо. Но Видар чувствует метания его души. — А ты, видимо, примкнул не к тому королю, — обращается к Брайтону. — По старой памяти?

— Узурпатор лишил тебя разума? — Брайтон скалится, а Видар едва ли удерживается от удивлённого лица. Тот самый сдержанный Брайтон проявлял агрессию. Чудеса!

— Верни мою ведьму, — повторяет Видар. — Как видишь, мы решили пощадить тебя и свернуть военные действия.

— Под «свернуть» ты подразумеваешь то, как ваши драгоценные генералы с солдатами бежали с поля боя? — смех скользит в каждом слове, а его приближённые не сдерживают очередных надменных ухмылок.

Кванталиан крепко сжимает предплечье Эсфирь. Та резко поворачивает на него голову, смиряя проклинающим взглядом.

— Бегство или тактическое отступление – мне плевать. Она принадлежит мне. Как ведьма. Как женщина, которая является моей невестой. Если ты её не вернёшь – по закону Хаоса я буду вынужден забрать насильно.

Эсфирь изящно дёргает бровью, позволяя себе чуть ухмыльнуться. Видар бесстрастно окидывает её взглядом, пытаясь разгадать дальнейшие действия ведьмы. Будь перед ним кто угодно, но не Эсфирь – он был бы спокоен за собственный план.

— Эту дикарку? — Энзо перехватывает её у Кванталиана, выводя вперёд. — Ты хочешь жениться на ней после того, как она выдала ваше местоположение?

— Наша брачная ночь будет весьма увлекательной. — Уголки губ Видара приподнимаются в равнодушной улыбке.

— Хватит шатать её как безвольную куклу! — не выдерживает Брайтон, делая шаг вперёд.

Кванталиан возникает прямо перед его лицом.

— Приветик, холодному брату. Что, запалистый дал дёру?

— Молись, чтобы тебе удалось сделать тоже самое!

Бес выводил Брайтона из себя. Последнему хотелось задушить первого голыми руками, но красноречивый взгляд Видара сдерживал от необдуманных ошибок.

— Если хочешь забрать свою игрушку, то... есть одно условие, — в глазах Энзо сверкает хитрость.

— А как же ещё, — нетерпеливо фыркает Видар.

Время начинает поджимать. С минуты на минуту все поймут, что он обманул их. Обрушить мощь сейчас, пока ведьма стоит на чужой стороне – он не сможет, иначе лишится и её. Или причинит огромную боль. Он не знал, как её душа среагирует на вмешательство, знал лишь, что она не выдержит, находясь в эпицентре очередной кровавой бани. Не в состоянии полного истощения.

— Мой дорогой Видар! Признаться, я ждал кровопролитной войны. Узурпаторы, слухи и даже твой отец когда-то так разрисовывали тебя – самого Кровавого Короля за всю историю Тэрр... Я мог бы попросить Ветвистую Корону или Ледяную Корону. — Энзо медленно переводит взгляд с одного короля на другого. — Но это будет очень низко с моей стороны – отбирать власть у тех, кого бросил их же народ.

— Не празднуй победу так рано. Истинно преданный народ не бросит своего короля, — ухмыляется Видар.

В ярких глазах мелькает что-то похожее на страх. Чувство дежавю странным образом царапает по рёбрам.

— И впрямь, — скалится в ответ Энзо, сжимая руку Эсфирь. — Она очень преданна тебе... Или ты уже предан ею. Я хочу, чтобы ты вымолил своего предателя... На коленях! Иначе я убью её, — громкий голос, казалось, доносился до каждого, кто стоял на поле. Все смотрели за разворачивающейся картиной с бешеным интересом.

Эсфирь скользит взглядом по лицу Кровавого Короля. Он никогда в жизни больше не преклонит колено перед ней – скорее убьёт вместе со всеми.

— Что тебе даст её смерть? — спокойно дёргает бровью Видар.

— Мне нравится убивать. Одной смертью меньше-больше, какая разница? Но... есть разница для тебя, ведь гибнет твой народ... а она, как оказалось, часть твоего народа и как бы это лирично не звучало – часть твоего сердца. Так что... На колени, Видар!

Видар вспоминает сон. Каждую эмоцию. Каждое слово, сказанное тогда ведьмой – принадлежало не ей. И направленно лишь на то, чтобы ненависть напитала королевское сердце больше обычного. Он резко переводит взгляд на Эсфирь, замершую в настороженности. Но на деле смотрит на тех, кто стоит за ней, опасаясь увидеть меч в её груди. В его сне так умерла Кристайн.

Тогда он не преклонил колено. Тогда он не почувствовал ничего, кроме ненависти. Но сейчас. Сейчас он задыхался. Лёгкие снова напоминали собой исколотый целлофановый пакет. Он мельком облизывает губы, чувствуя на себе настороженный взгляд Брайтона. Видар медленно приподнимает ладони, начиная опускаться на колено. Он мог истребить душу каждого вместе с ведьмовской, но... против своей воли слушал, как последняя металась, как выла от страха, как хотела домой – в объятия братьев и в..., об этом даже страшно думать, его. Он слушал мольбу души и в такт ей преклонял колено.

Эсфирь широко распахивает глаза.

Он не успевает коснуться коленом земли, как саламский лес вспыхивает ярким огнём, страшные крики полощут по ушам. Все резко оборачиваются на огонь, что в считанные секунды достиг крон деревьев и со страшной скоростью начал двигаться в сторону Видара, сжирая на своём пути саламов.

— На коленях ты будешь стоять только наедине со мной, — насмешливый голос раздаётся за его спиной.

Видар резко подрывается вверх, разворачивается и... встречается с кулаком в нос.

«Она не угроза. Она не угроза. Держи себя. Не позволяй себе», — король до одури сжимает руки в кулаках чувствуя жжение под рёбрами.

— Я могу тебя убить, — тихо рычит Видар, опасно сверкая взглядом.

— Не угадал, я буду первой! — снова хмыкает она, отвешивая пощёчину уже с другой руки.

«Держи. Себя. В. Руках», — ему кажется, что вены на запястьях сейчас лопнут от напряжения.

Все, кто стояли близко к Лорензо и Кванталиану, оборачиваются на звук.

Эсфирь едва ли шевелит мизинцем, и следы от ударов с лица Видара исчезают.

— Я потом буду первой, сначала они, — кривовато улыбается она.

Все застывают на несколько секунд в немом шоке. Видару приходится молниеносно изобразить на лице тоже самое, лишь бы скрыть странный отблеск древности в глазах.

Он медленно сканирует её взглядом. Она стоит пред Видаром, хитро склонив голову к левому плечу, нет и намёка на терновые нити или уродливые стежки на губах. Только мириады трещин в глазах сверкают болью. Над головами кружит стая воронов.

— Я так и думал, — Видар даже забыл об ударах и нескончаемом самоконтроле, наконец, подтвердив безумную догадку.

На лице Брайтона отображается вселенское отчаяние.

— Какого демона ты обманул меня, Кванталиан?! — рык Энзо перемешивается с криками из огня.

— Я не... Я... — Кванталиан открывал и закрывал рот, словно выбросившаяся на берег рыба.

— Голос тебе не нужен, — потрясённо произносит Видар, словно во-второй раз осознав, что сейчас произошло.

Эсфирь видит в его глазах самое настоящее, неподдельное, даже безумное, восхищение.

— Ещё как нужен, когда я буду орать на тебя дома, — недовольно фыркает она.

— Ты почти заставила меня встать на колени и врезала мне! — грозно протягивает Видар, пытаясь скрыть улыбку от того, как она назвала его Тэрру. — Ты могла умереть!

— Конечно, меня же пытали из-за тебя, если вдруг ты не понял! — пожимает плечами Эффи. — Ты ещё легко отделался!

Видар замечает, как она исхудала за несколько суток. И, хотя ведьма старалась вести себя как обычно, он видел усталость и истерзанность.

— А меня ты заставила волноваться за тебя каждую долбанную секунду, если тебе интересно! — взрывается Брайтон. — Паскаль отвесит тебе такую затрещину, что покажется тебе цветочками по сравнению со всем, что когда-либо происходило с тобой! А затем я добавлю! И за это тоже! — он нервно окидывает взглядом огонь и заживо горящих солдат, и ведьм.

— А, точно! — ведьма горделиво приподнимает подбородок, а огонь вспыхивает с новой силой, начиная двигаться намного быстрее.

Но гордость напускная. Она чувствовала каждую ведьму, что губила своей рукой. Чувствовала её боль. Чувствовала, как несколько десятков капель сил испаряются из её энергии. Несущественных для магии, но таких важных для неё, как для их Верховной.

«Они предали. Не вступились!», — она усиливает жар огня, с трудом моргая. Чёрный смог проглатывает землю.

Оба короля замечают, как из её носа стекает тонкая струйка крови.

— Останови огонь, умоляю, останови! — кричит Энзо, с ужасом наблюдающий за тем, как пламя безжалостно сжирает каждого из армии и подбирается к нему.

Идрис, а вслед за ним и остальные птицы, пикируют вниз, превращаясь в теневых солдат. Тех, кто чудом выживал в огне – добивали вороны.

Идрис же, почувствовав нестабильное состояние хозяйки, в считанные секунды оказывается за её спиной, готовясь испепелить каждого, кто посмеет тронуть ведьму. Сейчас ворон более походил на монстра-демона с яркими разноцветными глазами. Он возвышался над хрупкой фигурой Эсфирь, кровожадно скалясь. Каждый раз, когда она прикрывала глаза больше, чем на несколько секунд, он касался пером её затылка, будто вливая в неё силу.

— Отдашь их мне, Кровавый Король? – Эсфирь быстро стирает кровь.

То, как она назвала его – почему-то делает разрез на сердцах обоих, будто единственная нить, слабо соединяющая их, окончательно порвалась.

— Нет. Они – мои, — серьёзно произносит он. — Тебе здесь делать нечего, — уже тише добавляет он.

В душе разливается приятное тепло. И словно что-то снова натягивается между ними, позволяя почувствовать переживания. Сейчас даже у мозга нет сил бороться с парадоксальным открытием. Его волнение стало таким же ослепительным, как евангельское откровение.

Ведьма медленно поднимает руки над головой, перекрещивает кисти, а затем резко сжимает ладони в кулаки. От огня остаётся лишь запах гари.

— Спасибо! Спасибо! — Старик вместе с бесом сбивчиво дышат, пятясь назад.

Поле превратилось в кровавое месиво из огня и тёмных дымчатых фигур. Особо удачливые умерли сразу же, а тех, кого хотела помучить судьба – ждала страшная участь в виде медленной смерти от воронов-теней.

— Морок нужен? — интересуется Брайтон, понятия не имея, что собирается делать Видар.

— Нет, оказалось умений ведьмы вполне достаточно, — от ледяной улыбки альвийского короля мурашки поползли даже у Верховной Ведьмы. — Вы свободны, — обращается он к семейству.

— Но... — Эсфирь пытается возразить, как Видар грубо осекает её, глядя исключительно на Брайтона:

— Твоей сестре нужна помощь. Она многое пережила. Отведи её в безопасное место.

— Заботишься о своей вещичке? — ненавистно улыбается Эсфирь, а затем сплёвывает на землю кровь, внезапно наполнившую рот.

Она истерзала себя.

Брайтон, буквально сгребает её в охапку, уводя с места бойни, не позволяя Видару ответить что-то едкое. Но Эсфирь знает, тот и не собирался отвечать. Лишь усмехнулся, плотно сжав челюсть, и мазнул по её лицу колючим взглядом.

— Эффи, как ты? — спрашивает Нот, когда они удаляются на приличное расстояние.

Брайтон чувствует, как Эсфирь переносит вес своего тела на его руку.

— Со мной всё хорошо.

Она с трудом оборачивается на Видара, замечая величественную спину, разбирая слабые очертания Кванталиана на коленях, задыхавшегося от гари, перепуганного Лорензо, остатки от его армии, что из последних сил пытались наставить оружие на короля Первой Тэрры. Не выйдет. Она оставила ему своих воронов.

Видар медленно разводит руки в стороны, негласно призывая теневых солдат обратно обратится в птиц и залететь за спину.

Она сделала это. Сделала то, что он хотел – выкосила практически всех, пока мурашки от его ледяного тона не побежали по спине. А затем подчинилась сама. Ему. Позволила брату уводить уставшее тело с поля боя. Бросала его.

— У меня что-то... с душой. Жжёт. Сильно. — Она отворачивается от Видара, утыкаясь взглядом в серебристую петельку на камзоле брата. — Ты в курсе кто он? Демон, она сейчас сгорит!

Зрачки Эсфирь резко расширяются. Он специально избавился от неё, потому что помнил, как душа восприимчива. Если ей было больно сейчас, то каково могло быть, стой она рядом с ним или, что хуже, на стороне Энзо?

В голову приходит давно забытая мелодия. Эсфирь удивленно моргает.

— Самый могущественный Целитель в Пятитэррье... — задумчиво отвечает Брайтон, усиливая хватку, будто физический контакт способен унять дискомфорт. — Значит ли это, что он способен колдовать так же, как и ты – силой мысли?

— Как знать, — тихо отвечает Эсфирь, зная, на что он способен.

— И ему ты сегодня решила показать всю свою мощь?

— Да.

— Ты уверенна, что приняла верное решение, Эффс?

— Нет... Нот, ты слышишь?

— Дикие крики? Да, я же не глухой, — непонимающе моргает Брайтон.

— Крики?

— Эффи-Лу, надо ускоряться!

Земля под ногами начала вибрировать. Будто что-то страшное пробуждалось от многовековой спячки. Трава дрожала в раболепском поклонении новому королю Третьей Тэрры. Только криков она не слышала.

Эффи хочет ещё раз обернуться, но... не может. Душа отчаянно сопротивляется порывам мозга и выходит победителем. Будто кто-то подарил сил на сопротивление. Кто-то очень могущественный и жестокий.

Брайтон жмурится от неистовых криков, но внутри головы Эсфирь играет до боли знакомая мелодия, что убаюкивает каждый закуток сердца и сознания – малварская колыбельная. Но если бы Эсфирь или Брайтон всё же смогли обернуться, если бы они смогли хотя бы на секунду увидеть ту страшную картину, они забыли бы куда идут – в лучшем случае, и подчинились бы Видару Тейту Гидеону Рихарду, наследнику Каина – в худшем.

Над полем трупов и остатков живых поднималось множество чёрных душ, все они переплетались меж друг другом. Свет померк. Мёртвым везло больше, чем полуживым – они не чувствовали, как из них вытягивали опасную энергию. Чудовищные крики окутали местность. Какие-то души сразу исчезали в недра земли, вниз, прямиком в жерло Пандемониума, будучи неугодными. Остальные же превращались в изящные кисти рук и тянулись к Видару, к Чёрному Инквизитору, к своему хозяину.

Кванталиан и Энзо не могли даже моргнуть.

— Кто ты, демон тебя дери, такой? — хрипит Лорензо, с трудом переводя взгляд на суровое лицо Видара.

Тот лишь ухмыляется, резко сводя руки перед собой. Бесчисленное количество душ двинулось прямиком в него. Ухмылка превращается в блаженную улыбку, а сам он закрывает глаза, позволяя себе насладиться отчаянием, страхом, болью и кровью душ. Он впитывает в себя всё без остатка, насвистывая под нос какую-то странную мелодию.

Видар пристально смотрит в глаза Лорензо. Взгляд стремительно мутнеет, даря глазам оттенок пыльного василька.

— Вероятно, лишь малолетка с амбициями больше, чем то, что я по привычке называю достоинством, — губы растягиваются в озорной улыбке. Он с видом безумца читал душу Лорензо, как самоучитель по пыткам: жадно поглощая каждую букву. — Не думал, что тебя так интересует размер моего члена. Показывать не буду, уж извини.

Он слегка проворачивает кисть: огромная чёрная рука тянется к горлу Свергнутого Короля Третьей Тэрры; ещё несколько рук появляются вокруг беса, сдерживая и без того ослабшего Кванталиана.

— Ничего интересного, — хмыкает Видар, привычный цвет глаз возвращается к нему.

— Они придут за тобой, мальчишка, — хрипит Энзо, постепенно краснея. Ему кажется, что он слышит скрип своих же суставов. — Узурпаторы подчинят тебя себе.

— Возможно, я подчинюсь им первым. А потом убью. Каждого. Только этого ты уже не увидишь.

— Ты не понимаешь против... кого идёшь!

— Почему же? Судя по твоим воспоминаниям: против идиота в капюшоне, — насмешливо хмыкает Видар, но спустя секунду голос становится ледянее малварских снегов: — Зачем Узурпаторам Верховная?

Видар чуть склоняет голову.

— Вот у них и спросишь, — еле проговаривает Энзо.

— Договорились, — уголки губ Видара чуть дёргаются. Он снова начинает насвистывать мелодию.

Руки переламывают шею старого короля, как тонкую ветку. Видар медленно поворачивается в сторону беса. Тот нервно сглатывает. После увиденного – пытаться сбежать бессмысленно и невозможно.

— Генерал Узурпаторов не говорил зачем им Эсфирь... Лишь то, что она нужна ему. Что она – сила, способная на великие свершения. Что сердце и тело Эсфирь должно быть целым и невредимым, потому что из неё можно выкачать огромное количество магической энергии, — быстро тараторит Кван. — Прошу, только отпустите меня. Я исчезну, вы никогда не услышите обо мне...

Бес хочет упасть на колени, но руки душ удерживают его.

Видар скользит по нему оценивающим взглядом. Становится ясно, почему братья-малварцы так пренебрежительно относились к нему. Предатель – ни больше, ни меньше. Более того, он понимал, почему Эсфирь выбрала его в качестве партнёра – Кванталиан являлся не тем существом, что будет хранить её тайны. А если ты изначально готов к последствиям, то боли они причинить не могут.

— Ты поднимал на неё руку? — Видар безмятежно улыбается. От этого сердце беса стучит где-то в горле.

— Нет! Нет! Никогда!

— А тот, кто пытал её, он здесь?

— Я не... не знаю... Должен быть... Скорее всего... он уже мёртв.

— Имя.

От спокойного голоса Видара Кванталиана трясёт.

— Игний...

— Хорошо, — улыбается Видар. Он распрямляется. — Игний! Я жду тебя. Немедленно.

Не проходит и секунды, как перед Видаром появляется чёрная душа с красными вкраплениями.

— Даже жаль, что ты уже умер, Игний, — скалится Видар. — Но меня распирает гордость за то, что моя ведьма не пощадила никого. Так почему я должен пощадить тебя после смерти? — Душа Игния начинает вибрировать. — Я не думаю, что ты станешь Неугодным. Я думаю, что разрежу тебя. Лоскут за лоскутом. Материю за материей, пока ты не расщепишься на атомы. Потом ты вновь соберёшься. И снова рассыплешься. И так до бесконечности.

Всё время, пока Видар говорил, а глаза Кванталиана пылали страхом, от души Игния отрывались мельчайшие куски, крошась и исчезая в небытии.

— Терновые нити принадлежат тебе. На её губах твоя работа? — Видар возвращает своё внимание к бесу, небрежно дёргая кистью. Душа Игния растворяется, оставляя за собой куски материи. — Лучше скажи. Иначе я залезу к тебе в душу через глаза, а это, увы, не очень приятная процедура.

— М-моя... Но Верховные не чувствуют боли! Ей не было больно, я клянусь, не было! У неё нет сердца!

— У меня тоже, — Видар широко улыбается, оголяя ярко-выраженные клыки.

Кванталиан чувствует, что ещё немного, и они защёлкнутся на его шее, а по подбородку короля потечёт кровь беса. Его начинает трясти, когда Видар бесцеремонно врывается своими когтями в душу. Король, не особо заботясь, прорвался в душу через глаза, без особого труда найдя оттуда дверь к воспоминаниям, чтобы прочитать каждое из них и с особой тщательностью всё, что касается его ведьмы. Бес воет – душу буквально погрузили в Коцит, пока острые ледяные иглы разрезали тело изнутри.

— Ты решил, что имеешь право касаться моей Верховной? Ты решил, что имеешь на неё хоть какие-то права? — глаза Видара недобро сверкают ярким сапфировым свечением.

— Я... Я...

Души заползают внутрь беса через рот, нос, слизистую глаза. Он извивается, кричит так, что его, должно быть, слышно в самом Пандемониуме.

— Ты когда-нибудь слышал малварскую колыбельную? — ухмыляется король.

Он делает несколько шагов в сторону и присаживается на корточки, чтобы снять с головы трупа корону Осеннего Пламени. В ответ на собственный вопрос Видар получает отрицательные мычания.

— Что ж... у тебя появился шанс. Очень чувственная мелодия. Я услышал её один единственный раз, когда прибыл с третьим визитом в Малварму после Холодной войны. Какая-то маржанка напевала её в саду Ледяных Фигур Замка Льда, а я случайно подслушал с балкона. Чудесная мелодия. Тебе повезло умереть под неё.

Он снова начинает насвистывать колыбельную, пока эфемерные руки с особым пристрастием, мучительно медленно, вырывают из беса каждый кусочек материи. Видар даже жалеет, что в этих отщепенцах не было пригодной для службы души, иначе – он бы изрезал и её. Подбородок Кванталиана приземляется у сапог Видара. Тот поддевает висок, убеждаясь, что жизнь покинула беса-предателя.

— Ты не заслужил называть госпожу Верховную по имени, урод, — шипит Видар, брезгливо убирая ногу.