Замок Огненных Бурь, Великий Бассаам, Королевство Третьей Тэрры

Эсфирь с трудом разлепляет глаза. Прислушивается к тишине вокруг, нарушаемой раздражающим приглушённым капанием, бешенным биением сердца и тяжёлым дыханием. Только спустя несколько долгих секунд понимает, что это её сердце колотится, что это она еле дышит, что кровь стекает по её руке, тяжёлыми каплями падая в лужу на холодном бетоне.

Первое и яркое желание – излечить себя. А затем поток мыслей останавливает инстинктивную установку. Она где-то в подземелье королевского замка в Третьей Тэрре, куда её благополучно сдал Кровавый Король. Ей нужно привести войско короля Энзо к ногам Кровавого, а затем врезать ему, да так, чтобы у него искры из глаз посыпались. Ей нужно хранить любые капли магической энергии в себе, чтобы вся мощь обрушилась на головы саламов. Чтобы хранители огня погибли от того, что любят больше всего.

Ведьма кровожадно усмехается, но, чувствуя боль в лицевых мышцах, возвращает лицу бесцветность. Боль акцентируется на затёкших руках и только тогда понимает, что прикована к стене. О, нет, просто искрами из глаз здесь не обойдётся. Вероятно, она сломает ему нос.

«Я скоро вернусь, Луна! Я всё объясню тебе! Прости меня!» — в голове шумит голос Кванталиана, засунувшего её в эту клетку. Сколько часов (или дней) прошло с того момента? Эсфирь не может ответить на вопрос.

Кванталиана она тоже прикончит. С особой страстью. И стражника. Стражника, пытавшего её всё это время.

Внимательно слушает биение сердца. Оно на месте. Значит, попытки покушения не было. Облегчённый выдох слетает с губ. А вслед за ним возвращается и память. О боли, об ожогах, расцветающих уродливыми зигзагами под чёрной рубашкой.

— Моя Верховная... — тихий, почти дрожащий, голос ведьмы заставляет разноцветные глаза сфокусироваться на подошедшей.

За чугунными прутьями стоит исхудавшая ведьма. Её тёмно-вишнёвые волосы едва касаются ключиц, скрывая лицо. Руки крепко сжимают ключ от темницы.

— Подними голову, когда говоришь с Верховной, — хрипит ведьма, от долгого молчания голос похож на хруст старых ветвей.

Эсфирь прочищает горло.

Девушка повинуется, подходя ближе.

— Надия. Советница короля Энзо, — Эсфирь медленно растягивает слова, будто подпитываясь энергией от каждой буквы.

Ключ не с первого раза попадает в замок из-за усилившегося тремора в руках Надии.

— Я помогу Вам, — быстро шепчет она. — Мой долг помочь Вам. Я слишком поздно узнала о приказе короля...

— Стой, — Эсфирь останавливает её, когда ведьма входит внутрь темницы. — На тебе Непростительный обет. Ты умрёшь.

Верховная видит, как по оголённым рукам Надии струятся чёрные тонкие ленты Непростительного обета, который старик Энзо брал со всех ведьм из своего окружения. Много лет назад, когда он понял, что ведьма не убьёт ведьму, а тем более Верховную, когда понял, что каждая из ведьм составляет каплю от силы Верховной, он вынудил найти «контроль» над своими ведьмами. «Контроль» нашёлся в древних магических талмудах и носил название: «Непростительный обет». С тех пор, если в головах ведьм возникала хотя бы мысль по спасению соратницы – чёрные татуировки-ленты высасывали их жизни, подпитывая Энзо. Любой приказ исполнялся с филигранной точностью, а ослушание приводило к иссыханию жизненных сил, а затем – к смерти.

— Я думала о Вас каждую секунду на протяжении двух дней, моя Госпожа...

— Ты почти мертва, — еле произносит Эсфирь, наконец осознавая, почему ведьма такая худая.

Магия больно полощет изнутри.

— Это неважно, моя Верховная, это не важно! Я не посмею оставить Вас в таком состоянии! Никогда бы не посмела! — руки Надии касаются чёрного шёлка рубашки на талии Эсфирь. — Plenam remedii!

Руки Надии дрожат, ленты на них стягиваются. Эсфирь чувствует, прилив магической силы, что затягивает рану на руке, отзывается теплом по всему телу, забирает боль в мышцах и тяжесть в голове.

— Хорошая работа, предательница! — раздаётся яркая огненная вспышка, из которой появляется усмехающийся салам. Его короткие рыжие волосы напоминают языки разбушевавшегося пламени.

— Игний... — злой шёпот срывается с губ Надии, но она не успевает развернуться лицом к стражнику.

Игний, в два быстрых шага, вжимает Надию в тело Эсфирь, укладывая ладони поверх её.

— Я вижу, наша Верховная сучка уже очнулась, — неприятно скалится он. — Это хорошо, что ты прибежала, Надия, ведь бесёнок короля запретил мне наносить ей увечья. А король вернулся раньше положенного срока... Ты облегчила мне задачку, вернув ей более-менее живой вид.

Ладони стражника вспыхивают огнём.

— Ты даже представить себе не можешь, что тебя ждёт, — сладко улыбается Эсфирь.

— За двое суток ты говорила мне это не раз, — захлёбывается смехом Игний. — Знаешь, ты бы тут прижилась. Возможно, тебя бы официально отдали мне, а я бы времени зря не терял! — Игний вжимается ещё сильнее, умудряясь провести языком по щеке Эсфирь. — Не рыпайся, Надия, всё равно умрёшь. Здесь холодновато, не находите?

Огонь в руках Игния становится ярче, опаляя руки одной ведьмы и талию второй. Вой Надии застывает в ушах Эсфирь, но сама она сильно стискивает зубы, чувствуя, как один из задних зубов крошится. Чёрный шёлк вспыхивает, превращаясь в пепел, языки пламени оставляют следы на подбородке, но не касаются лица.

Глухой удар. Тугая боль в затылке и хруст собственных костей. Её ведьма осыпается прахом у стоп. Она чувствует, как маленькая капля магии внутри неё отмирает.

Дыхание Игния обжигает ухо.

— Вот и всё, — шепчет он, касаясь губами мочки.

— Как тебя там... Игний? — Эсфирь поворачивает голову, касаясь губами его щеки. — Так вот, Игний, я бы исполнила любое твоё самое порочное желание в обмен на моё. Но моё тебе бы не понравилось. Ты горел когда-нибудь заживо?

— Не в твоём положении так говорить, шлюха Кровавого Короля. Через тебя мы доберёмся и до него. Ваша Тэрра будет полыхать, а ты сдохнешь под обломками замка, — Игний хватает Эсфирь за челюсть.

Она улыбается в ответ, а затем выплёвывает крошки зуба ему в лицо.

— О, у тебя раскрошился зубик? Как хорошо, что их ещё много, — яростно рычит он, раскрывая пальцами её челюсть. — А знаешь, что я сделаю за это? Оставлю весточку твоему королю...

Он резко прикладывает ладонь к ребру Эсфирь, надеясь услышать её крик, который раздробит барабанные перепонки, но та терпит, растягивая губы в безумной улыбке.

На плоти выжигаются буквы.

— Игний! — грозный голос Кванталиана окутывает каждую трещину. Игний испуганно пятится назад. — Что с ней? — он появляется прямо перед Эсфирь, пугаясь её взгляда. — Что с тобой? Он тебе что-то сделал? Почему ты прикована? — он резко поднимает руку в воздух, прибивая Игния магией к стене. — Почему она прикована?

Чёрный цвет радужек растекается по глазу, затопляя белок.

— Я... Господин Кванталиан... Я не... Она сама...

— Исчезни!

Кванталиан магией бьёт его об стену, а затем тот растворяется.

Оковы падают с рук Эсфирь. Она медленно опускает их, потирая запястье. Смотрит на ребро. Ожог складывался в буквы: «шлюхакровавогокороля». Безумный смех заползает трещины в стенах. Знал бы он, что это не причиняет ей никакой боли, кроме физической. Знал бы он, насколько оказался прав.

— Что с твоей рубашкой?

Кванталиан всё ещё стоит спиной, боясь развернуться и увидеть шрамы на идеальном теле. Когда-то его также пытали. Когда-то это тоже был Игний. Когда-то Кванталиан рассказал всё, что знает, включая знания про Верховную ведьму и их связь.

— Тоже, что и с вашей Советницей, — зловеще хмыкает Эсфирь.

Она медленно подходит к углу камеры, поднимая камзол с пола.

Изумруды на нём едко посмеиваются.

— Нам нужно пройти в тронный зал. — Кванталиан плотно сжимает челюсть. — Прости за всё это, пожалуйста. Прости. Этого не должно было произойти. Это ошибка, и Игний поплатится за неё... Я лично...

— Кван...

— Да? — напряжённо спрашивает он.

— Веди.

До тронного зала они молчат. Эсфирь старается сдержать в себе самый настоящий греховный гнев, а Кванталиан пытается подобрать слова, но все они не те, не туда, да и вообще вряд ли уже нужны ведьме. Не после всего.

— Прошу тебя, выслушай меня! У меня есть меньше пятнадцати минут! Пожалуйста!

Кванталиан срывается, как только двери тронного зала закрываются, и они оказываются один на один друг с другом.

Бес падает на колени, но Эсфирь медленно осматривает помещение. Тронный зал короля Энзо переливается огненными оттенками от каменных кладок, витражных мозаик багрового трона в готическом стиле. На подлокотниках трона сидят две рубиновые саламандры. С горечью понимает, что весь цвет сейчас концентрируется на почти морковной макушке беса, склонившего голову.

Кванталиан. Тот самый хамоватый бес, к которому она сбегала от своих мыслей. Тот, кто никогда не осуждал её за убийства. Тот, кто никогда и не заикался об отношениях, но относился к ней, как к ледяной бентамидии. Или ей только так казалось, когда она тонула в вечной мерзлоте.

Он преклонял колени. Он склонял голову. Он умолял выслушать. Он желал замолить предательство. Но Эсфирь знала, что в бесах, как и в королях, нет места сожалению.

— Луна, мы можем исчезнуть. Сбежать прямо сейчас, — бес поднимает чёрные глаза, намертво впиваясь в её. — Энзо не оставит никого в живых. Узурпаторы обещали ему Тэрры альва и твоего брата в обмен на тебя. Прошу тебя, Луна, будь благоразумна. Давай сбежим! Давай начнём всё сначала! Давай забудем обо всех!

— Поднимись, Кван, — холодно произносит она.

Кванталиан послушно поднимается.

— Прости меня за терновник, прости меня за Игния. Я не знал, я не думал, я очень прошу, прости меня. — Кванталиан укладывает ладони на предплечья ведьмы. — Прости меня. Он будет говорить, что знает о моём предложении сбежать, но мы действительно можем это сделать. Хочешь, отправимся в мир людей? Ты давно об этом говорила. Начнём всё заново! Как обычная семейная пара, только ты и я. Без магии, без этого мира.

— Как они вышли на тебя?

— Ты похорошела, Луна.

— Как. Они. Вышли. На. Тебя?

Эсфирь сдерживает ярость. За перескакивание с темы на тему. За сбивчивость в мыслях. За руки на своих предплечьях. За это в миг одемоневшее «Луна». За предательство.

— Я сам пришёл к ним, — Кванталиан прикусывает щёку. Эсфирь разочарованно усмехается. — Всё не так, как ты думаешь! Сама знаешь, как я ненавижу Пандемониум! Энзо дал мне убежище. Здесь я схожу за своего больше, чем саламы! И всё было сладко, пока не пришли Узурпаторы. Они ищут тебя, — бес сглатывает. — Точнее, твоё сердце.

— И ты решил преподнести меня? Подарочную упаковку не забыл? — фыркает ведьма.

Ещё слово – и она размажет не только его, но и всю Тэрру.

— Да нет же! Я, наоборот, сбивал их со следа. А потом вдруг – Верховная становится Советницей Кровавого Короля. Я перестарался прятать информацию о тебе, а Энзо донесли на меня. Они пытали меня, Луна! Мне пришлось... пришлось всё рассказать... а потом вдруг это письмо...

— Какое письмо?

— О том, что ты находишься в этих краях, да с целой армией Кровавого Короля. Мне поручили тебя разыскать по...

Эсфирь одёргивает себя от желания сделать шаг. В глазах застывает Видар, передающий конверт слуге. Мерзавец, знающий все лазейки!

— Одоранима... конечно, — ухмыляется Эсфирь.

Одоранима, более известна у мира нежити, как аромат души – то, что могли учуять лишь бесы в роде Кванталиана. Они могли разыскать любое существо, с которым имели когда-либо контакт. Единственный минус способности заключался в картинке – бесы чётко видели лишь свою цель, и того, кто вызывал в цели самый яркий спектр эмоций.

Кванталиан кивает головой, словно всё встало на свои места.

— Ты не пойдёшь со мной из-за него...

Эсфирь громко смеётся.

— Если ты не заметил, то он сдал меня вам! И убью я вас одинаково болезненно.

— Нет. Демон, ты даже в его цвете...

Кванталиан отходит на шаг назад, изумруд впервые выжигает сетчатку глаза.

— Я его Советница. Логично, что я ношу цвет его двора.

— Луна, это не цвет его двора, ну, то есть – зелёный, да, но... все знают, что изумруд – цвет только семьи, никто из подданных не имеет права надевать его. Никто, кроме тебя... Ты... Он выбрал тебя, а ты его...

— Что за чушь ты несёшь?

Эсфирь медленно облизывает губы. В лагере почти все были в оттенках зелёного, но смотрели только на неё. Пока она не придавала этому внимания и занималась делами, все вокруг обсуждали цвет камзола, цвет Видара. И сейчас его увидит король Третьей Тэрры.

Видар сделал из неё не только приманку, он сделал из неё повод для войны. И он... в каком-то смысле слова защитил её перед глазами Энзо.

— Луна, послушай, он – самое настоящее чудовище. Он сначала выбрал тебя, а потом сдал нам! Он предал тебя, слышишь? Будь всё по-другому, если бы Узурпаторы не охотились за тобой, я бы на твоём месте всё рассказал Энзо и принял его протекцию. Но Энзо вряд ли пойдёт против Генерала, а потому... прошу тебя, умоляю, давай сбежим!

Сердце Эсфирь непривычно сжимается. Она смотрит на Кванталиана. Интересно, ворвись несколько минут назад в темницу Видар, чтобы сделал он с Игнием? Вряд ли бы оставил в живых, как Кванталиан. Он бы расправился с ним. Медленно, мучительно, на глазах у всех. Не из-за неё, конечно. Просто потому, что его ослушались. Только никто не смел идти в обход слов Видара. Наверное, это ещё одна причина, по которой он носил прозвище – «Кровавый».

И как бы то ни было для Эсфирь, но в короле можно не только видеть сильную опору – чувствовать его покровительство каждым изумрудом на камзоле. А вот видеть опору в Кванталиане – сплошное сумасшествие.

Эсфирь усмехается. За всю жизнь она без конца подвергалась пыткам, но не выдала и толики знаний оппонентам. Но Кванталиан... Эсфирь уверенна, что он разболтал всё в тот момент, как только над ним занесли лезвие, лишь бы его такое идеальное тело не пострадало. И сейчас – сейчас он делал всё, чтобы она согласилась сбежать. Пытался очернить того, кто давно утонул в своей черноте. Она чувствовала (а теперь и знала), её нахождение здесь – дело рук спокойной, невозмутимой, самовлюбленной рожи короля. И знала, что вернётся только для того, чтобы съездить по ней чем-нибудь тяжёлым!

Эсфирь приподнимает подбородок.

— Знаешь, Кван. Луше быть на одной стороне с настоящим злом, чем у него на пути.

— Помни, что у тебя был шанс, — тихо произносит бес.

Эсфирь ухмыляется. Это у них был шанс.

Двери в тронный зал распахиваются. Кванталиан разворачивает Эсфирь лицом ко входящим. Король Третьей Тэрры не идёт – плывёт по полу. Его доспехи отливают краснотой, а на груди красуется рубиновая саламандра – символ Великого Бассаама. Сквозь седые волосы скользят красные пряди. Кажется, морщинистую кожу насильно натянули на тонкие кости. Он улыбается, отчего у Кванталиана бежит холодок по спине. Энзо не оставит в покое ведьму только по одной причине – она не умеет молчать.

— Госпожа Верховная! — голос в отличие от внешности притягивает и располагает к себе. — Это такая удача, что Кванталиан смог Вас привести!

Энзо хитро усмехается, когда замечает на шее Эсфирь ожоги.

— Так сказать, заботливо доставил в целости и сохранности, — ядовито скалится она.

Энзо обходит её, садясь на трон.

— Прошу, не серчайте, что Вам пришлось немного подождать меня.

Кванталиан осторожно касается длинными пальцами рук Эсфирь.

— Будь благоразумна, — тихо просит он, на что ведьма лишь усмехается.

— Признаться, я думал, ты захочешь сбежать с Кваном, а я буду с радостью пытать тебя за попытку к бегству, — неприятно скалиться Энзо.

— Что ты хочешь от меня? — Эсфирь устало моргает.

— Ба! Жестокий альвийский король не смог научить тебя приличиям? — Король закидывает ногу на ногу, осматривая Эсфирь, как кусок мяса. — Может, он не такой уж жестокий? Или на невест жестокость не распространяется? Всегда говорил, что эти альвийцы напрочь теряют голову, когда влюблены.

— Он не мой король! — В глазах Эсфирь мерцает хитрость. — И не мой жених. Я хотела его убить в лагере, пока твой пёсик меня не утащил.

— Так даже лучше, — хмыкает Энзо, а затем многозначительно смотрит на беса.

Тот кивает, резко разворачивая ведьму на себя, в его глазах мерцают извинения, а затем он впивается в губы жарким поцелуем. Эсфирь даже не пытается оттолкнуть, а лишь углубляет поцелуй. Кванталиан удивлённо распахивает глаза.

Доза терновника снова отдаёт в губах слабым покалыванием, пока король продолжает:

— Возможно, я отдам тебя Узурпаторам, как они того и просили, а возможно – нет. Но до того момента – ты докажешь мне, что альвийский король действительно не твой.

— А просто просить ты не умеешь? Со скованным телом как-то тяжело доказывать.

Эсфирь приходится сыграть едва шевелящиеся губы. Будто бы новая доза подействовала лучше той, что была в лагере.

— Я опасаюсь двойной игры. Всё же, живу не первый век. А ты – ты не просто ведьма. Сама Верховная. Кладезь вранья и миллиарда планов по отступлению. Но, увы, не в этот раз.

Увы, в этот раз у неё нет цели отступать. Ей нужно привести их к Видару, на что он и рассчитывает. А приведя – выкосить всех до одного и отдать корону двум королям.

— Будешь каждый раз приказывать своему щенку целовать меня?

Она видит, как кадык Кванталиана дёргается.

— Для тебя это слишком приятно, — король хитро щурится, размеренно кивая головой.

В зал входят двое слуг – оба в простых бордовых камзолах. Один несёт стул, а второй катит небольшой столик на колесах.

Эсфирь едва заметно сглатывает. Страх медленно туманит разум и напевает расправиться со всеми сейчас. Медленно и мучительно погасить жизнь в каждом, кто находится в замке. И плевать на область поражения невинных. К демону приказ Видара. В пекло его самого.

Кванталиан настойчиво усаживает её на стул, фиксируя голову.

— Давай, Кванталиан, опробуй свою разработку на Верховной, — довольно ухмыляется король.

Радужки Эсфирь испепеляет ярость.

В пальцах Кванталиана мелькает длинная игла. Эсфирь едва заметно сглатывает ком ужаса. Несколько веков назад бес разработал способ, благодаря которому можно было навсегда заткнуть ведьму, позволив ей свободно передвигаться. Открытием стали Терновые нити, пропитанные ядом терновника. Снять их мог только тот, кто накладывал. Ведьма не имела возможности не то, что дотронуться до зашитого рта, элементарно промычать.

Эсфирь знала, что толку от них не будет, так же, как и от терновника. Но игла... Демонова игла её практически доводит до истерики.

Кванталиан делает первый прокол, не замечая, как Эсфирь остервенело вдыхает воздух. Боль пронзает участок ниже губы. Она хочет захлебнуться в слезах, как маленькая девочка. Биться в истерике. Умолять не делать этого. Но в её рукавах алыми вспышками горят два туза – Кровавый Король и Верховная Ведьма. Первый сделает всё, чтобы корона перешла к нему, а сама она – устроит шоу всему альвийскому войску, затем обязательно потребует у Видара беса и короля в качестве моральной и физической компенсации и подтвердит с ними каждый слух об её жестокости, мусолящийся в любой таверне. Все увидят, что она хуже, намного хуже, а слухи – не передают и половины правды.

— Какая сильная девочка, — усмехается Энзо, подходя к Эсфирь. Он проверяет работу беса, скользя пальцами по кровоточащим губам и грубым нитям, что плотно их стягивают. — Понятно, почему Генерал Узурпаторов охотится за тобой и твоим сильным сердцем... а ты, тем временем, досталась какому-то малолетке с амбициями больше, чем то, что он по привычке называет достоинством. Но, знаешь, что я подумал? Ты – лучший трофей. Так, быть может, оставить тебя... себе?

Эсфирь закатывает глаза, дёргая головой. По её расчётам обычный терновник заканчивал своё действие. Двигаться уже можно, но, демон, как держать язык за зубами?

С лат. Полное излечение.