На кровати развалился незнакомый парень. Глаза его были закрыты, а пара чёрных кудряшек спадала на лоб. Чересчур бледная кожа вызывала некоторые сомнения, что незнакомец ещё находился в мире живых.

Он не ответил, даже не шелохнулся. Внутри Лизы нарастала злость. В её комнату не смел заходить никто кроме семейства Зориных, тем более вот так нагло валяться на кровати. А ещё какой-то пьяный наглец не входил в её планы эстетично напиться в одиночку.

Она поставила бутылку вина на прикроватную тумбочку и стала тормошить парня.

- Просыпайся же ты, идиот конченый.

Незнакомец наконец-то начал приоткрывать веки. Тут же недовольно нахмурился, увидев перед собой раздражителя, что помешал его сладкому сну, и вцепился в женское запястье.

- Ты что делаешь, больная?

Бархатный баритон с лёгкой хрипотцой заставил Лизу остановиться и вырвать руку, отчего девушка, до сих пор не трезвая, чуть не упала.

- Это моя кровать, - раздражённо произнесла она, принимая устойчивое положение.

- Ты автограф хочешь или фото? Утром сделаю, только свали и не мешай, - устало бросил Слава, а это был именно он, и повернулся на другой бок.

Вернандская, которую последние слова довели до точки невозврата, недолго думая схватила солиста «Искры» за ногу и потащила на пол.
Тот явно не ожидал такого поворота событий и даже не попытался отбиться, из-за чего спустя секунду и шлёпнулся с кровати. А Лиза, всё-таки не удержав равновесия, приземлилась прямо на пятую точку.

- Сука! - прошипел Исаков и злобно впился взглядом в девушку, что сейчас сама потирала ушибленное место.

- Сам свали. Я же по-русски сказала: это моя кровать.

Слава поджал колени к себе и внимательнее рассмотрел причину его страданий. Злость отошла на второй план, вперёд выступило любопытство. Кто же она такая, эта взбалмошная и явно нетрезвая девица? Насколько он помнил, хозяйкой была длинноногая брюнетка, а не это ходячее недоразумение. Так почему же та говорила, будто это её кровать?

- Ты же не... Как её, чёрт... Кристина, - наконец-то вспомнил Слава. - Это не твой дом, так что я не уйду.

Лиза закатила глаза, наигранно тяжело вздохнула. Почему всем этим вечером приходилось объяснять, что она попала сюда не случайно?

- Она моя подруга, а это - моя комната. Всё?

Убрав непослушные кудри с лица, Исаков заметил вино и облизнулся. Интерес к девушке сразу пропал.

- Эй, это моё, руки убери! - прикрикнула Лиза на уже достающего пробку солиста.

Он, конечно, не послушал и выпил залпом примерно четверть от всего объёма. Вернандская застонала от этой ужасной картины, подползла и вырвала бутылку прямо изо рта. Слава поперхнулся, закашлялся, а она прижала своё сокровище к груди.

- Совсем больная.

Она прыснула, села рядом, чтобы опереться на кровать, и тоже глотнула. Алкоголь приятно обжёг горло, спустился к желудку и растёкся по всему телу, согревая. Лиза немного успокоилась и покосилась на нарушителя личного пространства. Тот пялился в одну точку.

- Ты школьница? - решил нарушить затянувшееся молчание Слава и показал на фотографию, где она в школьной форме позировала рядом с Крис.

- Типа того.

- А ты в курсе, что со старшими нужно делиться, - Исаков хитро улыбнулся и вновь отобрал бутылку.

Она не придумала, чем ответить на эту глупую фразу, и молча наблюдала за тем, как Слава в одиночку расправлялся с алкоголем. Прошло минут двадцать, когда он сделал последний глоток и с грохотом поставил бутылку на паркет.

Вдруг навалилась непонятная усталость и апатия. Лизе надоело с ним ругаться, хотелось просто забыться. Ради этого она и целенаправленно напивалась весь вечер, пока не встретила его. Кажется, Вернандская начинала трезветь, и ей это чертовски не нравилось. Срочно надо было либо продолжить пить, либо сладко уснуть. Но Слава мешал и тому, и другому.

- Ты всё испортил, - тихо выдохнула она. Проблемы приобретали очертания, заставляли живот скрутиться в комочек, а сердце биться чаще.

- Что именно?

Он часто слышал такое от друзей, когда напивался и превращался в невыносимого засранца, но девушки так никогда не говорили. Ему даже стало чуточку обидно.

Захотелось высказать ему всё, что накопилось, и, возможно, это помогло бы избежать Лизе нарастающей боли.

- Я просто хотела повеселиться один вечер, как обычный подросток: потанцевать на концерте с подругой, напиться в хлам и забыть про то, что меня окружает одно дерьмо. - Лиза закрыла глаза. - Но по итогу всё испортил какой-то идиот, отобравший последнюю бутылку вина и не желающий уходить.

Слава нахмурился. После такого откровенного признания определённо стоило самоустраниться, но что-то его держало.

- Пьёшь, значит, для того, чтобы стать счастливой?

Вернандская давно размышляла над этим вопросом, но поговорить об этом было не с кем. Кристина бы не поняла, а больше никого и не было.

- Да, но знаю, что это неправильно. Нужно пить, когда ты и так счастлив, а не ради того, чтобы стать счастливым. Иначе это грозится обернуться алкоголизмом, - печально улыбнулась девушка.

Исаков вздрогнул от последней фразы. Она была права, и это его напугало. Постепенно, незаметно для самого себя, лидер стремительно вскарабкивающейся на гору популярности группы скатывался в пропасть. Пока что он не осознавал этого в полной мере, но из-за слов девушки пелена перед глазами чуть расступилась.

- И как давно ты это поняла?

- Год назад, когда впервые напилась после скандала с родителями, - Лиза пожала плечами. - Мне было так хорошо и приятно, пока я была пьяна. Но, протрезвев, побежала за новой порцией алкоголя как последний отброс общества, лишь бы вернуть то неповторимое чувство беззаботности. Я так не хотела его потерять, что была готова на всё.

Парень настолько внимательно слушал историю незнакомки, что даже не заметил стекающие по её лицу слёзы. Слава осознал, что она ревела, только тогда, когда послышались всхлипы. Это застало его врасплох. Что нужно было сделать? Что сказать? Не обращать внимания или утешить? Он не был эмпатичным человеком и всегда запирал свои скелеты в огнеупорный шкаф, чего ждал и от других.

Единственное, что он сумел придумать - взять её холодную руку в свою, тёплую.

- Мои родители алкоголики... Я не хочу, как они, но не могу остановиться.

Жалость. Слава не мог определить, по отношению к кому испытывал это меркзое и липкое чувство - к девушке или к самому себе.

Тушь размазалась по красивому личику: Лиза сейчас выглядела совсем как испуганный и брошенный ребёнок. Она ни с кем не делилась этими постыдными страхами, но тепло от его руки поднималось всё выше по телу и действовало не хуже вина. Оно постепенно успокивало и дарило если не счастье, то спокойствие уж точно.

Вернандская вытрала слёзы рукавом толстовки, шмыгнула носом и заставила себя отдёрнуть ладонь. Румянец залил щёки, когда до неё дошло: они только что сидели, словно милая парочка, взявшись за руки и делившись секретами.

Увидев, что девушка успокоилась, Слава позволил себе рассмеяться. Догадался хотя бы перевести тему и разрядить обстановку.

- Разве ты не мечтала о том, чтобы прикоснуться к кумиру?

Лиза прыснула и слегка ударила его по спине. Этот парень был способен вывести из себя любого.

- Ну и кто здесь мой кумир? Ау, покажись!

- Ты же была на концерте, сама говорила. Выходит, любишь наши песни.

- Вот именно что песни, а не тебя, - покрутила пальцем у виска она.

Слава основательно задумался. Обычно это приравнивалось к одному и тому же. Лиза заметила озадаченность на его лице и сочла долгом прояснить свою позицию:

- Ну, например, Цветаева или Есенин писали прекрасные стихи, но были ужасными людьми. Мне нравится их творчество, но не они. - Вернандская окончательно успокоилась, начала активно жестикулировать. - Ты ведь знаешь, кто это?

- Конечно знаю, - фыркнул он.

- То же самое с певцами, артистами и так далее. Если я слушаю вашу музыку, это не значит, что вы мне нравитесь как личности. В конце концов, это точно такая же работа, как и сантехник. Разница лишь в роде деятельности и зарплате. Понял?

Его непослушные волосы вновь упали на лоб, а тёмно-карие, почти что чёрные, глаза смотрели прямо на девушку. Сравнение с сантехником его позабавило, и Слава улыбнулся.

- Вполне.

Музыка в доме начала стихать, а люди, вероятно, - расходиться. На розовых квадратных часах, стоявших на тумбочке, стукнул час ночи. За окном сверкали луна, круглая, словно головка сыра, и звёзды. Ночь - довольно интимная штука, которая предраспологала к разного рода откровенностям. Наверное поэтому Лиза решилась задать личный вопрос.

- А почему ты так много пьёшь?

Слава покрутил бутылку в руках, размышляя над тем, стоит ли раскрывать свои тайны. Однако какое-то странное, дикое желание излить душу разрывало на кусочки. Ему были чужды такие порывы откровенности, и Исаков свалил всё на пьяную голову. Разум не поспевал за языком и сердцем.

- У меня есть прекрасная семья - понимающая и любящая, верные друзья и несколько десятков тысяч фанатов, - медленно начал он. - Но несмотря на это, меня всё равно преследует ощущение полного одиночества. Какая-то половина меня абсолютно пуста, и я стараюсь заполнить её алкоголем. Как ты верно подметила, выпивая, я становлюсь счастливее.

У них были совершенно разные слагаемые, но сумма получилась одинаковая. Лиза положила голову ему на плечо, как будто хотела своим касанием показать, что он не один. Слова были бессмысленны, ведь это иррациональное чувство не соответствовало действительности. Исаков знал, что его окружают люди, но душа протестовала, а на неё никак не могли подействовать логические доводы и убеждения.

Он был благодарен Лизе за то, что она промолчала. Остальные обычно ругали его, пытались вправить мозги и не понимали, насколько это бесполезно. Ко всему прочему, её прикосновения и вправду грели его истерзанное сердце.

- Жизнь - такое дерьмище, ей-богу, - прошептала Вернандская. Исаков усмехнулся такому категоричному, но правдивому выводу.

Её медленно затягивало в царство Морфея. Глаза слипались, и Лиза ничего не могла с этим поделать. Комната ненадолго погрузилась в тишину, пока её не нарушило тихое посапывание.

- Ты спишь? - удивлённо спросил Слава, но так и не дождался ответа.

Аккуратно придержал маленькую голову, поднял лёгкое тельце в воздух и положил на кровать. Лиза продолжала спать.

Осветлённые густые волосы разметались по подушке, тонкие бледные губы чуть приоткрылись. В этот момент она напоминала ангела. Исаков с минуту понаблюдал за этой милой картиной, выключил свет и забрался под одеяло. Лизу укрыть он не удосужился.

К нему сон пришёл не так быстро. Слава всё разглядывал черты лица девушки, имени которой даже не знал.