Тон, чтобы скрыть веснушки, тушь, немного алой помады на губы, недавно покрашенные Кристиной волосы. Маленькую грудь обтягивала чёрная водолазка, поверх которой Лиза накинула белоснежную свободную рубашку. Выглядела как все, но ей и не нужно было выделяться, чтобы быть замеченной.

Миша подарил ей билеты на концерт «Thunderstorm», где «Искра» должна была сыграть две песни. После разогрева Лебедев, скрывшись от друзей, планировал присоединиться к Лизе на танцполе. Обоим нравилось творчество популярной группы.

— Ну, как? — спросила Вернадская, в очередной раз пробежав взглядом по своему отражению в зеркале. Она немного волновалась.

Кристина сидела, обхватив тонкие ноги, на той самой кровати, на которой когда-то спал Слава. Она прилетела из Москвы ещё полторы недели назад, однако подруги смогли встретиться лишь вчера. Лиза закрывала долги в школе, пыталась нагнать тот материал, что пропустила, и, конечно, работала.  Так что всю прошедшую ночь девочки болтали не переставая. Нужно было видеть лицо Зориной, когда она узнала, что её лучшая подруга встречается с гитаристом «Искры».

— Ты чертовски красивая, — восхищённо протянула девушка. — Давай собирайся быстрее, а то опоздаешь и опять останешься без поцелуя.

Несмотря на то, что встречались уже две недели, они ни разу не целовались. Лизу это не особо смущало, в конце концов, это были её первые отношения. Но Кристину этот факт невероятно шокировал.

— Бери инициативу в свои руки, раз уж он такой скромник, — серьёзно произнесла Крис, пока Вернадская натягивала тёмно-синие ботинки.

— Ага, и сразу в койку, — с сарказмом ответила она, надевая короткую зимнюю куртку песочного цвета, которую носила с класса восьмого. Благо, что с того времени девушка похудела, а не располнела, и выросла всего на пару сантиметров.

Зорина прыснула, провела длинным оливковым ногтем по стене. Её умиляли эти первые детские и наивные попытки любить. 

— Только предохраняйся, дорогая. Не хочу стать крёстной в девятнадцать.

Лиза закатила глаза, чмокнула подругу в щёку, оставив на ней след от красной помады. Схватила с тумбочки шарф и сумку, помахала на прощание и выбежала на улицу.

Снег выпал ещё пять дней назад и за это время успел растаять и вновь выпасть. Теперь грозился остаться до весны, потому что температура не поднималась выше минус пяти.

Было красиво: кроны многочисленных деревьев покрылись снегом, звёзды мерцали необычайно ярко. В округе стояла тишина — всё-таки элитный район.

Подъехало такси, Лиза в последний раз вдохнула морозный воздух и залезла на заднее сиденье. Тронулись и помчались навстречу потным подросткам, грохочущей, но целительной музыке и веселью.

***

Парень ростом с Ковалёва и со светлыми волосами до плеч вальяжно, закинув ногу на ногу, расположился на кресле. Между большим и указательным пальцами тлела сигарета. Брендовая чёрная футболка на два размера больше скрывала тощее тело. Он пронзительно разглядывал собравшихся вокруг него коллег.

— Пусть этот городишко больше смахивает на деревню, но я дал вам ахуеть какой шанс, пацаны. Сегодня вы должны выступить по особенному, а не как обычно. Не подведите.

Звали его Руслан Громов. На правом ухе при каждом движении певца болталась изумрудная серёжка. Именно за ней всё это время и наблюдал Слава.

Исакова раздражала та толика высокомерия, что притаилась в Руслане, его манера растягивать слова и, наконец, эта дурацкая серьга в ухе. Хотелось вырвать её вместе с мочкой, чтобы больше не болталась.

Вздохнул, протёр глаза. Надо было терпеть ради успеха «Искры». Очередная вспышка гнева испортила бы все планы, а Слава подвёл бы друзей. Хотя им тоже явно был не по душе этот заносчивый тип.

— Ладно, вам пора. Расшевелите их к нашему выходу. Потом встретимся в клубе, как договаривались.

— Бывай, — кивнул Слава и, отвернувшись, закатил глаза. Дурацкая привычка пристала и к нему.

Коваль чуть не рассмеялся в голос, однако Миша успел подтолкнуть того к выходу. Уже в коридоре Марк крутанул палочки и присвистнул:

— Да уж, парни, вы слышали. Сегодня мы должны выступить по особенному.

Ребята усмехнулись. Слава как обычно облизнул губы, тряхнул кудрями. Вновь оглушающие крики толпы и яркий свет софитов затуманили разум. Давно он не был на сцене и не чувствовал повышающегося пульса и адреналина, с бешеной скоростью мчавшегося по кровотоку.

Мише было вдвойне волнительнее. Где-то там, на танцполе, среди нескольких сотен фанатов, стояла его девушка.
Сегодня он должен выложиться не на сто, а на все сто двадцать процентов.

Зазвучала электрогитара. Первый аккорд был резким, призывным и безапелляционным. Женя откинул голову, наслаждаясь моментом. Сейчас понесётся. Миша начал играть свою партию, Марк подхватил. Все музыкальные инструменты и, казалось, сами парни слились в единое целое. 

Спаси меня, детка, от этого чувства,
Вынь иглы из сердца, избавь от распутства,
Чтоб больше не видел я этого мира,
Где есть алкоголь, но нет ориентира. 

Эта песня обладала наглой и в какой-то степени нахальной энергетикой, а обволакивающий баритон Славы с лёгкой хрипотцой всегда да разбивал чьё-нибудь сердце. Наверняка поэтому «Игла» и была самой известной песней группы. Она совмещала в себе бунтарское поведение и грубоватую, но всё равно нежную лирику. Каждая девчонка, ставящая эту песню на повтор, в тайне мечтала спасти плохого парня с ранимой душой, исцелить его и стать той самой единственной, о которой он никогда не забудет.

Женской половине аудитории точно зашло, судя по восторженным восклицаниям, радостно подумал Слава. Теперь вторая.

Эта новая песня была для него намного интимнее, нежели первая. Он вложил в эти строки множество личных переживаний, о которых не рассказывал практически никому. В «Игле» Слава прямо говорил, даже кричал о своей зависимости, однако все сочли это за образ, игру с аудиторией. Пускай. Ему не важно, чтобы каждый понимал и докапывался до сути. Только одна девушка, которую он видел в последний раз две недели тому назад, могла осознать весь смысл песни. И Славе этого было достаточно.

Пуля прошла навылет:
Сердце не задето, и я снова выжил,
Но кровь все равно в жилах стынет.
Мог бы умереть, да не в силах.

Медленная, завораживающая мелодия. Слова загорались и потухали, словно искры, а партия Миши напоминала биение маленького сердечка.

Тёмный город за окном,
Чувства потерял давно,
Потерпеть немного
И разбить стекло!

Динамика наростала, и уже на оглушительном форте, почти переходя на крик, Слава пропел последнюю строчку. Отбросил стойку микрофона и запрыгал по сцене, каждой клеткой своего тела проживая тот момент, когда чуть не попал под машину. Он забылся, растворился в потоке беспорядочных мыслей и музыки. В эту секунду Исаков был не на сцене — на пустой дороге, которую внезапно озарило светом фар.

Хочу увидеть свет...