Рэймонд

Яркий солнечный свет, проникающий через панорамное окно, бил по глазам. Пришлось пересесть в кресло напротив, и теперь я мог видеть, кто заходил в зал. Двойные двери раскрылись, и на молочный ламинат ступил мужчина в темно-синем свитере и брюках болотного цвета.

За ним следовала блондинка, по пути рассматривая просторное помещение дымчатыми глазами. Она пересекла зал и заняла моё прошлое место у окна. Вытянув ноги и откинувшись на спинку кресла, девушка обвела уставшим взглядом собравшуюся компанию, состоящую из четырёх людей. Когда её зрачки в графитовом обрамлении остановились на мне, сердце стало выстукивать чечётку. Прибывшей девушкой оказалась Линдси, из-за которой я оказался на этом долбанном собрании.

В ту ночь после задержания, которое пронеслось также быстро, как удравшая с парковки Линдси, терпение моего отца лопнуло, будто перекаченный воздухом шарик. Свирепый крик пронёсся по всему полицейскому участку, заставив вздрогнуть самого непробиваемого копа. Это рев принадлежал не Кинг Конгу, а моему отцу - Роберту Стэлфорду. Мужчина давно прокачал умение держать людей в страхе, занимая несколько лет должность помощника мэра.

— С этого дня ты будешь ходить на занятия, где собираются такие же отбитые на голову, как и ты, — пронзительный голос с силой рассекал воздух подобно тому, как несколько часов назад мой кулак встречался с лицом блогера. — Я читал, что Джонатан Грант имеет большой опыт в решении похожих проблем. И если я услышу от него, что мой сын пропустил хоть одно занятие, то арендую необитаемый остров, где ты точно не достанешь дури. И это еще не всё! — не увидев моего испуганного взгляда, на который он наверняка рассчитывал, отец продолжил. — Со следующей недели ты будешь на собственном обеспечении. Но можешь поблагодарить меня. Я нашёл для тебя подработку. Это ресторан моего приятеля, где ты будешь работать официантом.

— А почему не посудомойщиком? Это же унизительнее, — спросил я, забирая свой телефон вместе с ключами от квартиры и машины под роспись у полицейского.

— Свой сарказм прибереги для посетителей. Люди, заплатившие за ужин больше ста долларов, с удовольствием оставят тебе чаевые в виде пинков, если услышат подобное, — Роберт кивнул на прощание копу и вышел из здания.

Все выходные мой мозг впитывал, чем отличается моцарелла от маскарпоне, чтобы пройти аттестацию официанта. И сейчас я вынужден ещё больше унижаться, посещая собрание для торчков и алкоголиков.

Психолог покинул наше "светское" общество, перед этим извинившись и сказав, что вернётся через пару минут. Все присутствующие не особо расстроились по этому поводу, продолжая расслабленно сидеть на своих местах.

Включая Линдси, в которой я прожег несколько дырок свирепым взглядом. Надеюсь, она поняла, что лучше не смотреть и не дышать в мою сторону. Судя по тому, как она отвела свои серые глаза и тут же отвернулась, до неё дошло, что мы с ней не подружимся.

Рядом с Линдси раскачивался на стуле парень с прямыми светлыми волосами в наушниках.

Когда девушка отвернулась от меня и посмотрела на блондина, тот вытащил из уха наушник и приветливо улыбнулся.

— Новенькая?

— Я тут проездом, можешь не стараться, — Линдси закатила дымчатые глаза.

— Все так говорят по началу, — усмехнулся парень, поставив на паузу музыку в телефоне. — Видишь вон ту девчонку? — он указал пальцем на брюнетку, сидевшую дальше всех на диване и рассматривающую пол пустым взглядом. — Она местный ветеран. Полгода назад начала ходить на собрания.

— Марк, не придуривайся, звание долгожителя заслуженно передается тебе, — издал голос его худощавый "коллега". Он сидел рядом с темноволосой, скрестив перед собой длинные ноги.

— А это местный Эдгар По, — продолжал верещать светловолосый. — Начинающий писатель, но пьет так, как будто получил Букеровскую премию.

— Не всем же быть таким знаменитыми, как ты, — длинноногий покачал головой и отвёл недовольный взгляд в сторону.

— Завидуй молча, — блондин перекинул малахитовые глаза опять на Линдси, нацепив глупую улыбку. — Узнала меня? Я солист Dead Kids. Наверняка, мои треки у тебя на репите.

— Остынь, Курт Кобейн, — девушка выдвинула ладонь вперёд, показывая жестом, чтобы Марк хоть на минуту замолк. — Вижу здесь душевная атмосфера, но не обязательно посвящать меня в ваши дела.

— Предпочитаешь отсиживаться, нацепив броню, — Марк вскинул брови вверх. — Я тоже поначалу придерживался такой тактики, только старик Грант все соки из тебя выпьет. Он мастер своего дела, уж поверь мне.

— Тогда почему ты все ещё тут? — начинающий писатель учуял шанс взять реванш. — Или жизнь рок-звезды не даёт просохнуть?

— Просто признай, что ты хочешь оказаться на моем месте, — блондин указал на худощавого пальцем, закатав рукава черного свитшота. Его руки оказались полностью покрыты татуировками, и я невольно засмотрелся на них. За последние три года изучение чужих тату стало моей манией. Я искал волчьи глаза, но у рокера вместо звериного оскала были набиты компас и карта.

— Снова здравствуйте, — из разглядываний нательных рисунков Марка меня вырвал спокойный голос Гранта, уже сидевшего рядом с нами на стуле. — Сегодня у нас двое новеньких, но чтобы их не смущать, мы начнем наше собрание с тех, кто пришёл не впервые.

— Я так понимаю речь обо мне, — блондин выдвинулся вперёд, подложив под подбородок свою изрисованную руку. — Меня зовут Марк Кейли, и я имею проблемы с алкоголем и наркотиками.

Сделав паузу, он вопросительно поглядел на нас, ожидая, что мы будем ему хлопать, но не получив реакции, двойник Курт Кобейна продолжил.

— Сначала я считал, что пару косяков в день и кокаин просто веселят мой день. Я думал, что могу в любой момент соскочить. Но однажды, я проснулся в больнице после потери сознания на своём концерте. Это была передоза во время масштабного тура, включающего больше двадцати городов. Из-за меня группа понесла убытки. Пресса пестрила обвинениями в том, что Марк Кейли наркоман, а концерты срывались одним за другим, расторгая с моим менеджером контракт. Он поставил условие пройти курс, и вот я здесь. Сегодня ровно три месяца, как я чист, хотя вчера на репетиции принесли кучу выпивки и кое-какие запретные вещества.

— Ты проделал колоссальную работу, Марк, — Джон привстал со стула, чтобы похлопать светловолосого по спине. Мужчина вернулся обратно на место, повернувшись в сторону местного Эдгара По. — Теперь твоя очередь, Лео.

— Я не могу похвастаться такими успехами, как Кейли, — худощавый потопал ступней в кедах по полу, после чего скрестил свои худые ноги. — Прошёл месяц, как я не курю травку и не пью алкоголь.

— Ты молодец, Лео, — Грант закрепил свои слова одобрительным кивком. — Поделишься своей историей?

— Это началось в прошлом году, — проговорил парень, поправляя рукой густые каштановые волосы. — У меня не получалось закончить книгу, и этот факт так давил, что я решил попробовать марихуану. Удалось успешно дописать последние главы и эпилог, но так нельзя было сказать про мою новую пагубную привычку. Я спускал все деньги, полученные от продаж книги на траву, чтобы придумать очередной бестселлер. За полгода я смог выдавить лишь пару глав, жена подала на развод, а издательство расторгло договор. Все проблемы навалились в кучу, и я начал безбожно пить. Меня привела сюда моя подруга, за что я ей благодарен. На прошлой неделе я смог написать сюжет для новой книги.

— Звучит впечатляюще, — торжественно произнес мистер Грант, обращаясь к сидевшей рядом с Лео, темноволосой девушке. — Джулия, вам есть чем нас порадовать?

Брюнетка подняла голову, и я мысленно ужаснулся. Тёмные синяки под глубоко посаженными глазами, мертвецки бледная кожа в высыпаниях и подергивание подбородка только усиливали ауру безысходности, тянувшуюся шлейфом от девушки.

— К сожалению, на прошлой неделе я сорвалась. У меня случились неприятности в семье, и не выдержав нагрузки, я приняла наркотик, — её тоненький голос звучал резким контрастом к её образу.

В зале повисло напряженное молчание, даже Марк перестал раскачиваться на стуле и поднял зеленые глаза, полные сочувствия.

— У тебя же был мой номер, Джу, — произнёс блондин, поджав губы. — Ты всегда выслушивала меня, когда я хотел сорваться. Почему ты не позвонила мне?

— Отчим отобрал мой телефон, — только сейчас, посмотрев на худое, ещё не до конца принявшее женские формы, тело, я понял, что перед нами сидел подросток.

— Джулия, попрошу тебя остаться после занятия, — лицо Джона выражало беспокойство, как мне показалось, оно было довольно искренним. — Не у всех сразу выходит избавиться от привычек, так прочно уничтожавших нашу жизнь. Порою один шаг вперёд достаётся с огромным трудом, а то и вовсе отбрасывает на два назад, — мужчина сделал паузу и продолжил. — Не хотите представиться и рассказать вашу историю? — его карие глаза заинтересованно смотрели на меня, как и все другие сидящие в этом зале.

— Меня зовут Рэймонд, — я с трудом выдавил из себя эти три слова.

В школе я всегда проваливал занятия по ораторскому мастерству, но сейчас вспомнились слова преподавателя, что в толпе нужно выбрать одного зрителя и произносить для него речь. Хоть здесь и не было такого количества людей, чтобы впадать в обморок, но становилось жутко не по себе. Тут мне и пришли на помощь дымчатые глаза, оказавшиеся в этот момент маяком, который хотелось взорвать ядерной бомбой. Мои слова, будто снаряды стреляли в девушку, заставляя страдать, как и меня когда-то. По крайней мере, хотелось в это верить, когда я рассказывал незнакомым людям свою историю.

Когда мы слышим по новостям о том, что кого-то убили, мысленно или вслух соболезнуем жертве и его близким. Чаще всего этими людьми являются родители или дети. Но мало кто из нас задумывается, как одно убийство может покалечить несколько судеб, лишь косвенно причастных к этой трагедии. Будто цепочка, в одном месте покрывшаяся ржавчиной, пускает коррозию дальше, заставляя разрушать каждое звено, так и смерть Мии повлекла за собой смерть моей семьи.

После трагедии той ночи я лежал в больнице два месяца. Наконец, меня выписали, но я долго не решался перешагнуть порог моей квартиры. В ней хранились вещи, которые девушка приносила, когда приходила в гости: музыкальные диски, книги, цветы. Всё, к чему прикасались тонкие руки, покрылось слоем пыли. Как и мои планы. Я хотел, чтобы мой дом стал домом Мии. Ещё никто не знал, что я перекрасил стены в её любимый фисташковый цвет, купил новую плиту, на которой не должны подгорать оладьи и повесил брелок на второй комплект ключей.

Не прошла и неделя после выписки, как я напился до такого состояния, что не мог шевелить ногами. Это вошло в привычку: мне было проще забыться, чем смотреть на то, как каждая мелочь в доме, на улице, в колледже напоминает о Мии Вайт. Сначала меня тащили домой друзья. Но когда им надоело убираться после моих рвотных масс, я стал пить в одиночестве.

Я медленно убивал себя, существуя лишь физически, и постепенно тянув за собой в бездну родителей. Я успешно доказывал маме, что наплевал на собственную жизнь, регулярно устраивая драки и попойки. Не в силах больше смотреть на моё самоуничтожение, мать ушла из семьи, переехав в другой город. И её вины в этом нет - мало, кто захочет забирать сына из тюрьмы, зная, что завтра он окажется там снова.

Дольше всех держался отец. Работая помощником мэра, он обязан выглядеть успешным, поэтому первое время закрывал глаза на мои запои, думая, что когда-нибудь мне это надоест. Меня давно задушил в камере какой-нибудь бомж или насильник, если бы не влияние Роберта. Задержания проходили на особых условиях, чем я, конечно же, не мог не пользоваться. Но только отец ошибся, пустив все на самотёк. С каждым днём становилось хуже, мое место в колледже висело на птичьих правах. Я находился в шаге от отчисления, а мой организм не справлялся без психотропных веществ.

Теперь Роберт нуждался в помощи психотерапевта, став постояльцем у женщины, выслушивающей, как тяжела жизнь у сильной половины Ист-Сайда. Не знаю, что она ему посоветовала на сеансе, но мне было интересно наблюдать, как человек произносящий "рассчитывай только на себя" продолжал оплачивать мою квартиру и курс психолога.

На первом приёме женщина, не до конца выслушав мою сбитую речь, выписала рецепт на снотворное, которое я запивал алкоголем. Так мне удалось впервые за несколько месяцев встретиться с Мией. С каждым разом её приход был короче и совсем не запоминающимся. Я начал искать другие средства, чтобы вернуть мимолётные встречи.

Судьба свела меня со Стивом. Парня давно отчислили из колледжа, но он до сих пор приезжал на учебную парковку, передавая студентам пластиковые шарики, внутри которых пряталась травка. Эти шарики меня мало волновали, ведь в мои интересы не входило раскуриться бонгом на вечеринке, играя в "правду и действие".

Стиву была присуща природная наблюдательность, и заметив меня впервые, он сразу понял, что я его будущий постоянный клиент. Позвав меня к себе домой, парень равнял карточкой белый порошок, цитируя "Двери восприятия" Олдоса Хаксли.

— Как может человек в здравом уме узнать, каково это - быть безумным? — он разбавил мескалин минералкой, торжественно протягивая мне стакан.

— Ты в курсе, что Хаксли умер от рака? — я с недоверием смотрел, как жидкость окрашивается в белый цвет. Выглядело волшебно, но я ещё выпил только половину.

— Все мы там будем, — Стив махнул на меня рукой, а может мне это уже показалось.

Так и произошло моё первое знакомство с наркотиками и первый яркий приход Мии. С тех пор я стремился встречаться с ней каждую неделю, раз за разом разрушая собственную жизнь.

На последних произносимых словах я запнулся и сделал глубокий вдох.

Все пары глаз в этом зале неотрывно смотрели на меня, выражая скорбь. Я не ожидал, что выложу свою историю людям, которых вижу в первый раз в жизни.

Не знаю, в чём был секрет моей откровенности. Может, какие-то скрытые психологические приёмчики Гранта. А может, дымчатые глаза Линдси, на которые я смотрел не отрываясь, чувствуя, как передал свою печаль.