«Больной в постели активен — часто меняет позы...»
© Автор неизвестен

Болеть ужасно. А особенно ужасно, когда нужно идти в университет, потому что именно сегодня последний день сдачи «хвостов», которых у Дженни немало накопилось за последний месяц. Проворочавшись в кровати почти всю ночь, девушка так и не уснула. А сейчас еле-еле поднимается с кровати, когда часы показывают время подъёма и будильник неугомонно вопит мелодию, которую Дженни возненавидела с тех самых пор, как поставила её на сигнал.

В аптечке, выпотрошенной на кухонный стол, она нащупывает термометр, сонно тыкая его в подмышку, и неудержимо часто зевает, выказывая этим свой недосып. Попутно включает кофемашину и вытаскивает термометр, едва ли не лишаясь глаз, которые медленно лезут на лоб от вида цифр, красующихся на электронном табло.

И почему её угораздило заболеть в такой важный день? Даже если она и поедет сегодня в университет, толку будет мало, ведь голова трещит не по-детски, а всё тело внутри полыхает огнём.

Девушка рассеяно смотрит на часы, подмечая, что уже через полчаса за ней заедет Чимин и станет нетерпеливо сигналить до тех пор, пока она не покажется в дверях подъезда. Сил совсем нет, а Дженни ещё должна одеться, умыться и выпить кофе, который, к слову, уже готов, чтобы сегодня окончательно не уснуть на твёрдой парте в одной из душных университетских аудиторий.

Не разбирая, натягивает на себя розовую толстовку с кроличьими ушками на капюшоне и легинсы, что, кажется, стали немного плотнее сидеть на фигуре, на которой сказывается беспробудная депрессия, длиною в месяц, подавляемая тоннами сладкого.

Испуганно дёргается, когда слышит знакомый громкий сигнал у подъезда, и чуть не опрокидывает на себя кружку с дымящимся кофе, кажущимся Дженни таким же горьким, как и её настоящее без Чонгука. Впопыхах хватает сумку, кажется, содержимое которой не поменялось со вчера, и пулей вылетает из квартиры, пытаясь унять непонятное потемнение перед глазами.

Сбегает вниз по ступеням, в мыслях благодаря небеса, что живёт на втором этаже, и вываливается наружу, дрожа то ли от холода, витающего в воздухе, то ли от озноба. Во всяком случае, дрожит только она, ведь на улице, несмотря на то, что уже середина октября, стоит всё ещё бабье лето.

И это не укрывается от пытливых глаз Чимина, который тут же замечает нездоровый румянец на щеках девушки, непонятную дрожь, опутавшую собой её хрупкое тело, и воспалённые глаза, виновато глядящие на него.

— Ты в порядке? — с подозрением в голосе спрашивает он, когда Дженни ровняется с ним.

— Да, — стуча зубами, выдаёт она, ёжится и делает шаг к мотоциклу, намереваясь закинуть ногу.

— А вот я так не думаю, — Чимин останавливает её, загораживая собой транспорт, и, не спрашивая разрешения, прислоняет тыльную сторону ладони ко лбу девушки, однако тут же отдёргивает, почувствовав температуру, которая сродни кипятку, и задумчиво глядит в глаза Дженни, которую ноги-то еле держат. — Никуда ты сегодня не поедешь, — не говорит, а приказывает Чимин, выставляя подножку мотоцикла.

— Но, Чимин, сегодня же последний день сдачи... Я не могу, — упрямится девушка, хотя сама понимает, что долго в таком состоянии не протянет. — Я себя прекрасно чувствую, — и только с её губ срывается ложь, как она тут же теряет равновесие, грозясь распластаться лепёшкой на асфальте, что вовремя предотвращают руки Чимина, подхватывающие девушку за талию.

— Прекрасно, значит... — причитает парень, отрывая ноги Дженни от земли, и перехватывает их под коленями.

Чимин стойко преодолевает лестничные пролёты с девушкой, находящейся в полубреду, на руках и сумкой, которая телепается на локте, ударяясь о левое бедро.

— Где ключи? — требовательно раздаётся мужской голос.

— Кажется, я забыла закрыть, — невнятно отвечает Дженни, слова которой подтверждаются, как только Чимин опускает её ступни на землю, всё ещё поддерживая за талию, и нажимает на ручку двери, которая тут же поддаётся.

А затем снова подхватывает Дженни на руки и появляется на пороге квартиры. Спотыкается о какую-то до ужаса противно пищащую игрушку, неосмотрительно брошенную на пол, ругается и проходит вглубь, быстро находя глазами диван, куда аккуратно укладывает Дженни.

Облегчённо выдыхает и осматривается вокруг. Вообще, Чимин в первый раз находится в квартире девушки лучшего друга. И, честно говоря, не очень-то удивлён такому беспорядку, царящему везде, в каждом уголке этого жилища. Всё буквально кричит о том, что здесь живёт Ким Дженни. Хмыкает, когда замечает розовые тапочки с ушками, которые беспорядочно валяются в разных углах комнаты и, кажется, приобретались вместе с толстовкой, что сейчас надета на девушке, и думает о том, как же всё-таки она предсказуема. Чимин знает о пристрастии Дженни ко всяким милым вещицам, что успел подметить ещё с момента их первой встречи.

Тихий стон возвращает парня к реальности, и он склоняется над чужим лицом, которое тут же берёт в свои руки, чем вынуждает Дженни сконцентрировать всё внимание на нём.

— Эй, — легонько хлопает по щекам, — где у тебя аптечка?

Но, когда спустя пять минут так и не добивается от девушки внятного ответа, раздражённо поднимается с колен, попутно срывая с плеч косуху и оставаясь в одной чёрной майке, которая не скрывает накаченных рук парня, и принимается носиться из комнаты в комнату в поисках лекарств.

И каково же счастье Чимина, когда он замечает выпотрошенную аптечку на кухонном столе. Мгновенно собирает лекарства в коробку и спешит в соседнюю комнату, где на твёрдом диване в бреду мечется Дженни, которой явно за последние полчаса стало хуже.

Дрожащими руками хватает одно лекарство за другим, ища жаропонижающее, и, когда, наконец, находит, выдавливает себе на ладонь таблетку, а затем подаёт её больной вместе со стаканом воды, предусмотрительно прихваченным ранее из кухни.

Одной рукой Чимин приподнимает голову девушки, а другой — кладёт таблетку между губ, надавливает на щёки и проталкивает лекарство водой. Дженни кривится и морщит носик, выказывая этим свой внутренний протест, но послушно проглатывает предложенное, после чего парень укладывает её обратно на подушки. Чимин поднимается с колен, сдирая с соседнего кресла покрывало, которым тут же накрывает девушку.

Однако отводить взгляд от детского личика однокурсницы не спешит. Безобидно водит глазами сначала по закрытым глазам, круглым щекам и тонким бровям Дженни, а затем опускается ниже, к губам и шее, и нервно сглатывает. Ему стыдно признавать это. Стыдно осознавать, что он, чёрт возьми, влюблён. И притом уже давно. До потери памяти и рассудка влюблён в эту чертовку, которая всегда остаётся собой, никогда не лжёт и бывает только искренней, говорит исключительно то, что думает на самом деле.

Дженни в сотни раз лучше лживого Чонгука, который постоянно изменяет ей направо и налево, прося Чимина прикрыть его паршивую задницу. И Пак выполняет все просьбы друга, забирая девушку со школы и объясняя, почему её парень не смог прийти на свидание.

Дженни не лжёт, когда говорит, что любит Чон Чонгука, а вот он... Он не способен любить. И Чимин знает это, как никто другой. Просто не осмеливается обнажить все скрытые от чужих глаз скелеты лучшего друга. Даже несмотря на то, что ему невыносимо больно смотреть, когда наивная Дженни в очередной раз опустит потухшие глаза, вздохнёт и скажет: «Что ж поделать, раз он у меня такой занятой».

Чимину стыдно и больно. Правда, больно, когда она так говорит. Но поделать ничего не может. И не потому что трус, а потому что честь не позволяет ему этого сделать.

Вздрагивает и смущённо отводит взгляд от ключиц девушки, которая, кажется, уснула. Устало вздыхает и потирает виски, наслаждаясь тишиной, кажущейся убийственной. Ведь везде, где находится Ким Дженни, кипит жизнь, царят постоянный шум и хаос. Она как лучик солнца, что заставляет всё вокруг жить. А сейчас этот лучик угас. Но Чимин сделает всё, чтобы помочь этому лучику пробиться из-за туч и вновь ярко засветить.

Громкое урчание живота напоминает парню о завтраке, которым он пренебрёг, и вынуждает отправиться на кухню, где Чимин, питая ложные надежды, рассчитывает найти что-нибудь съестное. Потому что бессонница, сразившая прошлой ночью хозяйку квартиры, заставила сделать внеплановый налёт на холодильник.

Пак цокает, закатывает глаза и раздражённо хлопает дверцей морозилки. Думает, что перебьётся паштетом и краюхой хлеба, найденными в одном из шкафчиков, но нет, голод — не тётка. Поэтому хватает со спинки стула косуху, набрасывает на плечи и отправляется в ближайший продуктовый за провизией.

***

Когда Дженни приходит в себя, за окном уже давно царит мрак и холодный осенний ветер, что гуляет меж тесно нагромождённых домов, играется с цветастыми вывесками бутиков.

Медленно открывает глаза и водит ими по комнате, с облегчением замечая, что находится у себя дома. Подносит руку ко лбу, на котором тяжёлым грузом покоится влажная тряпка, и сосредоточенно пытается понять, кто помог ей добраться до дома. Не сразу, а сквозь смутную череду мелькающих изображений и тупую головную боль, девушка вспоминает подведённые глаза Чимина, что с беспокойством смотрят на неё, и начинает догадываться, кто мог дотащить на своих руках пятидесятикилограммовую тушку до квартиры и окружить заботой.

Обоняние Дженни тут же улавливает запах домашней еды и тонкий аромат дорогих сигарет, которые вынуждают девушку подняться с кровати. Ослабшие ноги еле держат корпус, а желудок неугомонно требует «подкрепления», поэтому, шаркая босыми ступнями по полу, девушка появляется в кухонном проёме, тут же замечая Чимина. Парень стоит спиной и, кажется, не замечает её. Высовывает макушку в окно и делает затяжки.

Дженни знает о пристрастии Пака к сигаретам. Знает, что он спускает почти все карманные на это «убийственное удовольствие». Как-то раз даже пыталась намекнуть ему о вредности курения для здоровья, что Чимин грубо осёк, сказав: «Это не твоё дело».

Поэтому девушка молча стоит и смотрит на него со спины, глазея на выступающие лопатки, которые открывает взору чёрная майка. Ким наблюдает за его венистыми руками и маленькими пальцами, которые держат сигарету, поднося её к сухим губам, и за белесыми клубами дыма, что медленно растворяются в темноте.

— Уже очнулась? — Как гром среди ясного неба раздаётся голос Пака, заставляя девушку смущённо отвести глаза.

— Да, — в замешательстве молвит Дженни и плюхается на стул.

— Есть хочешь? — не поворачиваясь, снова спрашивает Чимин и делает последнюю губительную затяжку, бросая сигарету в распахнутое окно.

Дженни утвердительно кивает, и парень без лишних слов оказывается возле плиты, наливая в тарелку горячий суп.

— Только дуй, — предостерегает, перед тем как поставить на стол, зная нетерпеливый нрав однокурсницы, и присаживается рядом, подпирая подбородок ладонью.

— Спасибо. — Ким тут же принимается стучать ложкой о тарелку, быстро проглатывая суп, несмотря на то, что он действительно горячий.

А Чимин делает вид, будто заинтересованно рассматривает стену напротив, хотя сам часто косится в сторону Дженни, которая, даже когда ест, остаётся собой.

Когда тарелка пустеет, девушка заканчивает трапезу и устало откидывается на спинку стула, благодарно глядя на парня, сидящего рядом.

— Спа... — замирает на полуслове, потому что в этот момент небо раздирает яркая молния, следом за которой раздаётся раскат грома, заставляющий Дженни скукожиться на узком стуле и подобрать колени к груди.

Непроизвольно дрожит от страха, в то время как Пак непонимающе наблюдает столь странную и резкую перемену поведения.

Дженни дрожит и едва не плачет, смотря перепуганными глазами на Чимина, и словно умоляет его защитить от внутренних демонов, которым не по душе такая погода.

— Что случилось? — невозмутимо спрашивает он и тыкает пальцем в локоть девушки.

Сердится, потому что она не прекращает дрожать, не давая никакого ответа.

— Ты что, боишься грозы? — выдаёт парень, когда самостоятельно догадывается о причине такого поведения.

Поднимается со стула, задёргивает занавески и спрашивает:

— Так лучше? — Девушка кивает.

Чимин тяжело вздыхает и принимается объяснять:

— Я не нашёл у тебя ничего съестного, поэтому сходил в магазин. — Открывает дверцу холодильника. — Вот, купил овощей, если вдруг надумаешь что-нибудь готовить, тут колбаса, сыр и яйца, — указывает на верхнюю полку. — И ещё купил молока к кофе, потому что так его пить невозможно, — кривится, вспоминая вкус невероятно горького и терпкого напитка. — Деньги возвращать не нужно. — Захлопывает дверцу.

Чимин ещё раз окидывает взглядом девушку.

— Тогда, если тебе лучше, я пойду. Уже поздно, — делает шаг к выходу и тут же вздрагивает вместе с перепуганной Дженни, потому что непогода за окном явно нешуточная.

Чувствует на своём запястье чужую холодную ладонь.

— Останься, — хрипит девушка и умоляюще смотрит на Чимина, аргументируя: — Ты не сможешь по такой грозе доехать домой. Если хочешь, — бегает глазами по комнате, мысленно ища такие условия, с которыми Пак бы согласился остаться на ночь, — я буду спать на диване.

Чимин выдёргивает запястье из её руки. Ненавидит прикосновения.

— Не нужно никаких жертв, — видит потухший взгляд девушки, которую, кажется, ожидает ещё одна бессонная ночь. — Я и сам могу поспать на диване.

Дженни собирается с воплем броситься ему на шею и зацеловать парня до потери сознания, но Чимин быстро отстраняется, выставляя руки перед собой.

Ким понимает этот бессловесный намёк и делает вид, будто собиралась подняться, чтобы приготовить гостю постель.

***

За окном всё та же непогода, заставляющая Дженни непрестанно дрожать за соседней стеной. А Чимину всё равно. Даже если бы сейчас на столицу обрушился торнадо. Он счастлив от одной только мысли о том, что она совсем рядом, стоит только руку протянуть.

Дженни всегда являлась и является для него кем-то очень значимым в этой жизни. Просто не так сложились карты, которые предопределили её сердцу любить Чонгука.

Рвано вздыхает.

Чон не лучше его. Но почему тогда Дженни находит этого лжеца привлекательнее?

Пак раздражённо ударяет кулаком о твёрдую поверхность дивана, на котором, к слову, жутко неудобно. Ворочается с полминуты, мечтая, чтобы сон поскорее одолел его, и напрягается, когда слышит чьи-то крадущиеся шаги в коридоре.

Чимин приоткрывает правый глаз, замечая Дженни в смешной голубой пижаме с одеялом в руках в дверном проёме.

Она не говорит ни слова, по-хозяйски подходит к дивану и начинает, словно кот, моститься на краюшке. Закидывает его руку на свою талию, думая, что Чимин спит сном непробудным.

И не видит, что Пак лежит с широко распахнутыми глазами и быстро стучащим сердцем. Дженни удовлетворённо улыбается и шумно вдыхает тонкий аромат сигарет, что, кажется, въелся в обнажённую мужскую грудь. Ей кажется, что руки Чимина греют лучше горячего кофе в морозную погоду, а дыхание, опаляющее мочку уха, это самая прекрасная колыбельная.

Волна истомы накрывает собой тело Пака, заставляя внутри всё задрожать. Он хочет её. Хочет касаться обнажённой грудью не хлопковой ткани ночной рубашки, а нежной кожи. Хочет с жадностью вдыхать запах шоколадного шампуня, которым Дженни, по-видимому, моет волосы. Хочет зарыться пальцами в волосы и запутаться в них навсегда, заползти руками под пижаму и касаться там, где касался Чонгук.

И только когда слышит мирное сопение сбоку, нехотя убирает руку с талии девушки, понимая, что не в силах больше сдерживаться, и поднимается с узкого дивана, чтобы покурить.

Выходит на балкон, наслаждаясь стуком дождя и холодом снаружи. Из-за сырости ему не с первого раза удаётся подпалить сигарету, чтобы потом сделать череду нервных затяжек.

Кажется, кого-то сегодня всё-таки ожидает бессонная ночь.