Осень уже не за горами, и прежде чем вы укутаетесь в тёплый плед с кружкой горячего шоколада, JennyMerrik предлагает вам ознакомиться чуть ближе с несравненной DesolateDollhouse. Разузнаем о творчестве Сени: что её вдохновило на написание «Кукольного Дома»? Какой жанр она бы хотела освоить в будущем?

— Частью какой вымышленной семьи вы хотели бы быть?

— Если речь идет о книгах, то я бы не отказалась родиться в семье Джованни Манцони, главного героя «Малавиты». Это член итало-американской мафии, прячущийся от бывших членов «семьи» на другом континенте.

Сеня объясняет, что её привлекает безнаказанность, с которой семья Манцони продолжает существовать даже после того, как они предали мафию и заключили сделку с правосудием. «Они должны следовать закону, но для них не проблема, например, подорвать местный завод удобрений, из-за которого у них в кране грязная вода» — говорит она. «С точки зрения реальной жизни, это, конечно, не лучший выход из ситуации, и позже они расплачиваются за неразумные действия, но в рамках литературы это показывает главных героев, как людей, решающих проблемы, никогда не соглашающихся на неудобства».

Ей бы хотелось чувствовать такую же свободу, в том числе от моральных рамок. «Да и в том, чтобы иметь отца криминального авторитета есть много плюсов (минусы мы опустим)» — шутит автор.

Кстати, то что роль в экранизации главного героя принадлежит Де Ниро, тоже является веской причиной для неё стать членом такой семьи.

Фантастические вещи Сеня пишет в смешении жанров. Сложно дать этому четкое определение. В её историях есть элементы антиутопии и киберпанка, но нельзя сказать, что эти жанры хотя бы на 80% подходят, так как она не делает сознательный "прогноз" по поводу того, что произойдет с нашим обществом и государствами в будущем.

«Но я делаю большой акцент на несовершенства политики, что считается чертой антиутопии» — поясняет она. «В определенных локациях есть антураж киберпанка, но сюжет развивается не по его законам. Наверное, я бы определила жанр наиболее широко как технофэнтези».

Почему именно так? Все просто: Сене нравятся технологии, идея повернутой в другую сторону эволюции и мифологические "сверхлюди" со способностями. «Причем не так важно, что это ведьмы, вампиры и оборотни, я выбрала эти расы из-за того, что они популярны в массовой культуре и понятны -- для этого в сеттинге есть объяснение» — объясняет она.

У писательницы нет четкой привязки к жанру, просто есть большое количество историй именно в рамках уже продуманного мира.

Она старается попробовать себя в разных направлениях (недавно закончила реалистическую повесть) и отойти от собственных шаблонов даже в рамках фантастического сеттинга, писать о разных проблемах. «К тому же, элементы фэнтези и магии позволяют проводить очень четкие аллегории с происходящим в реальной жизни. Например, я ставила себе задачу продемонстрировать токсичные отношения через буквальное отравление одного персонажа присутствием другого».

У героев Сени однозначно нет прототипов из реальной жизни, хотя она может «утащить в копилку» привычку, характерную мимику или словечки реального человека.

«Мои персонажи восходят к универсальным архетипам, которые мне интересны: хранитель знаний, женщина-воин, холодная мать, добрый трикстер, несчастный ребенок, отец-защитник — это небольшой список» — рассказывает она.

В разных историях одни и те же архетипы, можно сказать, преломляются о бэкграунд, логику сюжета и законы сеттинга, чтобы стать конкретным персонажем. Так, одни и те же типажи появляются в фантастических и реалистической историях автора, но, она уверена, ни один читатель не сможет провести параллель и очень удивится, если прямо сказать, какие персонажи растут из одного и того же архетипа.

Процесс появления на свет персонажа происходит независимо от Сени. «Мое дело лишь продумать детали для глубины» — заключает она.

«А если все же покопаться в памяти и постараться быть совсем откровенной, то из персонажей в литературе на меня большее влияние оказали главный герой «Благоволительниц» как один из самых больных на голову и интресных персонажей, что я встречала; персонажи «Дома, в котором» как очень живые и странные люди, которые вызвали у меня невероятные эмоции, особенно Слепой».

— Как вы относитесь к убийству главного антагониста?

— Убийство антагониста, как и любого персонажа, должно быть оправдано сюжетом и особенностями жанра. И все-таки мне кажется, что с точки зрения писательской техники, убийство — самый простой и очевидный способ «победить» антагониста.

«Это становится проблемой, — признается писательница, — когда главный злодей олицетворяет собой, к примеру, тоталитаризм или какую-то глобальную систему. Если убить его, государство, общество или мир не превратятся вдруг в прекрасное место, где царит доброта и справедливость. (Представьте, что в антиутопиях вроде «Мы» или «Дивного нового мира» главного управляющего просто убивают. Поменяется от этого что-либо? Вряд ли».

Она соглашается с тем, что это работает в эпическом фэнтези вроде «Властелина колец», где есть что-то однозначно плохое и что-то однозначно хорошее. Это хорошо смотрится, когда есть глубоко личный конфликт протагониста со злодеем. Например, чтобы выжить, он просто вынужден его уничтожить. Или же злодей — маньяк, который охотится на главного героя. Но в случаях глобального, масштабного конфликта это выглядит немного наивно, она считает.

«Есть одна вьетнамская сказка, в которой воин должен убить дракона. Справившись с задачей, воин сам превращается в дракона — это отличная демонстрация того, как от насильственной смерти антагониста ничего фактически не меняется» — делится с нами Сеня. «Одного дракона заменяет другой. На место сверженному правительству придет такое же правительство, просто с другим гербом и лозунгами».

Автор также поразмышлял о тенденции к переосмыслению предсказуемой смерти злодея. «Вспомним момент из «Голодных игр», где героиня должна показательно казнить злого правителя, но вместо этого направляет стрелу на того, кто хочет занять его место. Кстати, мне очень понравилось, как из этой ситуации выкрутились сценаристы сериала «Локи» — спойлерить не буду, но они сумели красиво усидеть на двух стульях, и обойдя банальное «обезглавливание» системы, и не сломав характер персонажей в угоду хорошей концовке, и сохранив любовную линию, и присыпав все это битым стеклом».

В общем, Сеня за то, чтобы искать другие способы «победить» антагониста, если жанр, конечно, не располагает именно к такой концовке. «Чем больше смертей в книге, тем меньше стоит человеческая жизнь, и тем менее глубоким кажется ваше произведение. Я за поиск альтернатив и новых приемов!».

— Согласно инсайдерской информации, нам стало известно, что «Кукольный дом» вы начали писать в подростковом возрасте. Почему, будучи подростком, вы выбрали достаточно сложную тему, нежели, процитирую: «отдать предпочтение розовым соплям»?

— Когда я начинала писать в 12 лет, история представляла собой неструктурированное нечто из десятков сюжетных линий и сцен насилия, а единой идеи не прослеживалось вовсе. Посыл в тексте начал появляться, когда я училась в старшей школе и на первом курсе университета, когда начала изучать историю, читать литературу, так или иначе касающуюся общественного устройства: антиутопии, исторические романы, научную литературу по теории государства.

— Мне захотелось раскрыть близкие мне идеи в рамках уже давно придуманного сюжета, поэтому посыл в текст добавлялся далеко не на ранних стадиях работы (Осторожно! Не повторяйте дома! Пишите книги с продуманной идеей!). Мне стоило больших усилий выстроить историю по законам драматургии».

Как бы Сене ни хотелось возвыситься над «розовыми соплями» и задрав нос вверх сказать, что ей такое неинтересно - это неправда. Дело в том, что эмоциональные и чувственные тексты у неё, по её мнению, не очень хорошо получаются. «Изредка, в качестве исключения» — говорит автор. Ей сложно отбросить рациональность и погрузиться в очаровательную безоблачную историю о любви — она просто в неё не поверит. В будущем автор планирует бросить себе вызов и написать любовный роман, а пока что делает большой упор на сюжет.

— Читатели засыпали нас вопросами про вашу нашумевшую книгу «Кукольный дом». Вот некоторые из них:

1. Пусть расскажет, пожалуйста, предысторию написания «Кукольного дома».

— Началось все с портрета клыкастой дамочки, песни Lacuna Coil — Kill the Light в наушниках и идеи написать про амнезию. Все складывалось из разрозненных образов локаций, персонажей (они рождались из моих детских рисунков), тревожных снов.

Сеню будоражат темы памяти и необходимости доставать из нее потерянные фрагменты, контроля над разумом, связанных и наоборот расщепленных сознаний, телепатии, неэтичных экспериментов, клонирования. «Я фанатка теории симуляции в любой форме, — признается она, — будь то «Шоу Трумана» или «Матрица»! Мне нравится, когда всё не то, чем кажется, и все не тем, кем кажутся».

Все это собралось в голове писательница и перемешалось, и с новыми версиями книги добавлялись другие темы, так что теперь сложно вспомнить, что именно на неё повлияло. Видимо, все сразу!

2. К чему привели взаимоотношения Майрона и Кариссы?

Сеня посмеивается на вопрос.

— Представьте себе картину. Прохладное утро. Веранда кафе на солнечной площади в мегаполисе. Среди посетителей, в углу, можно заметить разноцветное пятно в спортивной курточке и в кроссовках на высоких пружинящих подошвах, а рядом с ним, в тени под навесом, девушку в темном, которая по-деловому закидывает ногу на ногу и, закрывая пол-лица стаканом с кофе, наблюдает за людьми.

Время от времени они переговариваются и бросают колкие комментарии по поводу влюбленной парочки в центре зала. Майрон смешным голосом озвучивает незнакомку, щенячьими глазами смотрящую на своего парня. Карисса давит взрыв смеха и, отдышавшись, присоединяется к потоку глупостей — с недавних пор ей легко проявлять веселье.

Несколько лет свободной жизни пошли ей на пользу, а общество Майрона приучило легче относится к мелочам и не ворчать по поводу каждого пустяка.

Он, в свою очередь, стал серьезнее и осмотрительнее, а в принципиальных вопросах — жестче. После споров с Кариссой ему ничего не стоит поставить на место наглеющего собеседника.

Она больше не может использовать магию, но и гипноз на нее не действует, поэтому оба вынуждены жить без рычагов давления друг на друга.

Клэр время от времени зовет обоих на «семейный пикник», но Майрон с завидной упрямостью избегает встречи с бывшим наставником.

В целом, они с Кариссой никогда не обсуждали отношения и без особой договоренности съехались и продолжают жить так который год. Она не хочет обдумывать, как на самом деле относится к Майрону, потому что для нее это огромный комок неизвестных эмоций, в который не хочется лезть без необходимости. Впрочем, это не мешает ей выражать отношение невербально

3. Как вы умудрились придумать такого героя, как Правитель?

— Дело в том, что мне на обывательском уровне интересен психоанализ по Юнгу, и очень близка идея и мужского, и женского начала в психике.

Постараюсь рассказать без спойлеров! С самой первой задумки Правитель был скорее символическим образом. Я бы предложила трактовать его как олицетворение всеобъемлющего контроля, но его андрогинность, как оказалось, позволяет интерпретировать его иначе. Кое-кто из читателей предположил, что он — образ всего народа. Всегда радует, когда кто-то придумывает свои трактовки происходящему!

При попытке намеренно создать что-то многоплановое, я смотрю на это с четырех точек зрения:

1. Социально-политическая. Что это значит для общества, государства и мира в целом? С этой точки зрения Правитель должен олицетворять систему в самом широком смысле.

2. Психологическая. Возвращаюсь к Юнгу с его женскими и мужскими началами: с этой стороны персонаж представляет собой травмированную личность с преувеличенным мужским началом, которое для психики выступает одновременно и как агрессор, и как защитник. Я старалась это наглядно показать в самом финале книги, потому здесь расписывать не буду — спойлеры :)

3. Нравственная. Хотелось создать персонажа, для которого нет понятий «хорошо» и «плохо», поэтому его нельзя назвать полноценным злодеем или добродетелем. Для него существует только целесообразность и эффективность, и на пути к цели он использует все доступные средства, не думая о том, сколько добра или зла он совершает.

4. Философская. Что это значит для мироустройства? С этой стороны Правитель должен быть тем, кто снимает с людей ответственность. Свобода выбора накладывает на человека тяжелое бремя обязательств, а наш персонаж избавляет его от необходимости делать сложный и этически неоднозначный выбор, избавляет даже от знания, что где-то такой выбор делается (например, технический прогресс или жизнь сотни бездомных?)

Это мой небольшой лайфхак, как сделать что-то многослойное. Работает ли он — не знаю. Время покажет.

Честно говоря, все это звучит очень масштабно, но на самом деле книга-то совсем не про политику, а про несчастных детей.

4. Метафора с окном, как вы это придумали?

— Я полагаю, речь о том, как герой не мог закрыть окно, которое его жена оставила открытым перед смертью. Не скажу, что у меня богатый опыт столкновений со смертью, но для меня готовность расстаться с вещами умершего означает готовность отпустить его и жить дальше.

В первое время тяжело касаться чего-либо, напоминающего о близком человеке — это попытка зацепиться за то самоощущение, когда человек еще был рядом с тобой. А убрать все это — шаг к осознанию, что его нет и больше никогда не будет, и теперь тебе остается вот такая вот пустая жизнь, где его просто нет, и ты не можешь ничего с этим сделать. Это сложно, потому что нет сил, при воспоминаниях накрывает, и вся любовь направляется на оставшиеся вещи, и в лучшем случае хочется собрать их все и прижать к себе, а в худшем — закопаться в ту же могилу.

Это мои ощущения.

Честно говоря, я удивилась вопросу, потому что не рассчитывала, что эта деталь кому-то запомнится. Передо мной не стояло цели передать глубину скорби или эмоционально «поцарапать» читателя в этот момент. Я просто добавила кусочек опыта, близкого мне, но видимо, этого достаточно, чтобы нашелся отклик.

Любимчики Сени в плане стилистики - это Набоков, Замятин и Андреев.

Ей бы очень хотелось увидеть их влияние на её стиль, но, к сожалению, она этого не чувствует. «Было бы замечательно писать также красочно, исхитряться на такие же безумные метафоры, — говорит она, — но, видимо, это не мое».

— С каким из ваших персонажей вы согласились бы отправиться на необитаемый остров?

Писательница признается, что выбрала бы кого-то сильного, имеющего навыки выживания, с такими моральными принципами, чтобы не съесть её в первую же неделю или не превратить пребывание на острове в «повелителя мух 18+».

«Выжить в таком месте могли бы только ребята с пустырей, — говорит она, — а из них есть лишь один сравнительный добряк, поэтому я бы выбрала рыжебородого здоровяка Брайана. К тому же, он знает много дурацких анекдотов».

— Если бы у вас была возможность переместиться в любую из вселенных своих книг (у вас 2 временные линии только в одной, не считая повести) в какую бы переместились и почему?

Автор признается, что трижды бы подумала, прежде чем отправляться в мир «Кукольного дома» и «Семи важных женщин», потому что вряд ли сумела бы там выжить, а герои не отличаются особой гостеприимностью.

«Единственный шанс обосноваться — суметь встретиться с нужным существом и мягко намекнуть, что я знаю все его секретики» — размышляет она.

«Нет, конечно, я могла бы переместиться в свой мир в обличии Мэри Сью, наделив себя суперспособностями, но даже это не гарантия выживания. Переместиться на территорию цивилизованной страны? Неплохо, но что делать без документов и связей? В Россию? Только будучи человеком, иначе встречусь с нашей прекрасной правоохранительной системой. На пустыри? Ни в коем случае!».

Сеня также рассматривает вариант переместиться в тот мир в качестве дочери кого-то из героев, тогда есть хоть какая-то гарантия интересной жизни (и жизни вообще). Ну и, конечно, мутировать в другой вид, иначе в чем смысл?

«Было бы классно воспользоваться всеми преимуществами технологий, магии, побывать на других планетах, стать киборгом, но это будет стоить здоровой психики» — считает автор.

Мир же её единственной повести максимально приближен к нашему, и жизнь героев на 60% похожа на её собственную, так что большого смысла перемещаться туда она не видит. «Тот же дурацкий универ, те же приколы с друзьями!»

Продолжая тему о повести «2019-2020», мы поинтересовались, чью позицию из двух героев было описывать сложнее и почему.

Как ни странно, сложнее Сене было прописывать Дашу, потому что Юре она давала куда больше свободы: изначально она позиционировала его как дурачка, поэтому могла лишний раз не задумываться, что он говорит и насколько инфантильно себя ведет. «В главах от его лица повествование — в настоящем времени, у него достаточно бодрые интонации, проблемы связаны с внешним, а не внутренним миром, и в основном касаются заработка».

«Обычно в повествовании от лица мужчины важно не показать «женскую» натуру автора, — объясняет она, — и незнание логики и привычек, которые обычно приписываются мужскому полу. У меня такой задачи не стояло, так как у мальчика мужская ролевая модель отсутствует».

Даше же Сеня не могла простить глупости, псевдоинтеллектуальность, излишний пафос. Из нее нужно было сделать более глубокого персонажа, чьи проблемы — внутренние, и потому неизвестно, как их решать. Текст в ее главах более литературный и тяжелый, интонации зачастую медленные и монотонные. Сложнее всего было описывать ее апатичное состояние, так как для этого нужно было вернуться в него, снова погрузиться, при этом не называя диагноза — показать, а не рассказать.

«Приступать к главам от лица Юры мне было легко, с Дашей же приходилось себя заставлять. Но, что интересно, в итоге её линия мне нравится гораздо больше!».

На «Семь важных женщин» у автора большие планы, настолько большие, что страшновато приступать к делу.

«Встреча Доминика и Силесты, конечно, будет, и не одна. Нельзя же бросать сюжетные линии на полуслове! А в каком формате будут встречи, и к чему приведут, не скажу» — хитро подмигивает.

Пока что у неё готова седьмая часть истории, так что работы предстоит пугающе много. «Пожелайте мне удачи!» — обращается Сеня к нам.

— По десятибалльной шкале, где 0 – самый низкий, а 10 – самый высокий был, насколько похожи вы на своего протагониста?

— Карисса из «Кукольного дома» — 3/10 за счет нервности, формализма и недовольного лица;

Доминик из «Женщин» — 2/10 за счет эмпатичности и избегания конфликтов;

Даша из повести — 7/10 за счет похожего бэкграунда, апатии, нелюбви к учебе, недоверия к мужчинам, за счет зависимости от фастфуда, привычки делать постоянные отсылки и за счет темных волос и карих глаз

Юра из повести — 5/10 за счет той же нервности, стремления быть не тем, кто ты есть; повышенных требований к себе, за счет финансовых проблем и наплевательского отношения к своему телу

Напоследок, задаем вопрос: если бы по жизни Сени сняли фильм, какого бы он был жанра, и кто бы исполнил главную роль?

— Это была бы трагикомедия, а главную роль исполнил бы Хабенский, ибо какой российский фильм без Хабенского?

На этой ноте мы завершаем наше увлекательное интервью с Сеней. Надеюсь, вам понравилось. Лично мне доставило немалое удовольствие побеседовать с одним из моих любимейших и талантливых авторов на платформе.

Если хотите, чтобы и с вашим любимым автором провели интервью, оставляйте заявки в соответствующей главе.