Автор рассказа: Саша Степанова

I. Две чашки чая в твой кабинет

– Запиши номер – и хватит об этом. И что за дела у тебя могут быть с этой девицей? Не то, чтобы я любопытствую, однако в нашей ситуации я должна знать, потому что слухи, и сплетни, и я, как твой компаньон, просто обязана быть в курсе... Что? Умоляешь? Ну, хорошо, я все понимаю. Всему виной усталость и наша работа, твои постоянные поездки, звонки эти телефонные... И все-таки, правильно ли я поняла, что тебя видели с ней на той биеннале? Ах, да, прости, я забыла... Стало быть, это просто невозможно. Нет, я и не думала её уязвлять! В конце концов, даже если это и правда, я просто хочу, чтобы ты перестал скрывать её от меня. Да, я прекрасно это знаю. Прошу тебя, прекрати, все давно уже в прошлом. Да, я сказала "в прошлом", а это значит, что ты вполне можешь мне доверять. Нет, не жалею... Да! Черт, я не знаю, и это не имеет никакого значения. Послушай, я хочу верить в то, что вас там не было. По-крайней мере, вдвоем... Нет, ничего. Просто отвлеклась на секунду.

Так значит, договорились о помещении. Я перезвоню им после обеда. Конечно, передам. Однако, я совершенно не могу представить вас вместе. Что общего между тобой, твоими костюмами и парфюмом, твоими глазами и пальцами, твоей уверенностью и смешными привычками, и ею, нищей слепой художницей? К тому же, она некрасива. Это отчаянно бросается в глаза. Ты не можешь появляться с ней на публике, мы потеряем всякое доверие, если кто-то узнает о вашей св... М-м.

Да. Твой брат собирается приехать к началу пресс-конференции. Нет, я не знаю, о чем он хочет поговорить, но только почему ты так со мной поступаешь? Почему она?... Я никак не могу выбросить из головы эту сцену – её неуклюжая походка, её пальцы, вцепившиеся в рукав твоего пальто, неаккуратный макияж... Ты помогаешь ей сесть в машину и поправляешь складки сиреневой ткани у нее на коленях. Ты отвозишь её домой, где она знакомит тебя со своими родителями, этими наивными стариками, и они, вне себя от радости, что в сетях их доченьки-калеки оказался такой холеный, богатый и глупый экземпляр, наливают тебе безвкусный и плохо заваренный чай на старой, узкой, грязной кухне. Здесь все пропахло нищетой, отчаяньем и безысходностью.

Тебе не противен этот запах? Ведь стоит его почувствовать, и он останется с тобой на всю жизнь. Навсегда – что бы ты ни делал, как бы ни пытался от него избавиться.

А ведь все было иначе, совсем иначе, помнишь? Аромат моих духов и «Хеннесси», дорогого табака, моей постели, утреннего душа и кофе, который я готовила в кимоно, чтобы потом сидеть напротив тебя и видеть, с каким наслаждением ты делаешь первый глоток, и как смотришь на меня – прямой и почти осязаемый взгляд...

Виктор Игоревич. Виктор. Вик... Я хочу сказать, что в такие моменты ты был очень и очень... Хм.

Что? Прости, я с утра сама не своя. Зал готов, гости на местах. Ждут только нас. Да, думаю, у нас есть еще пять минут, но зач... Чая? Я не ослышалась? Две чашки чая в твой кабинет? Конечно же, мне не сложно. Это всего лишь две чашки чая. Да. Мне не сложно. Две чашки чая в твой кабинет.

II. Я кричала тоже

Если подумать здраво, то ничего особенного не произошло. Всё было закономерно – начиная с непреодолимой страсти к рыжеволосым женщинам, держащим в руках пустые чашки зеленого цвета, и заканчивая недочитанным романом Кортасара, который всякий раз извлекался из дипломата в момент взлёта и так же благополучно исчезал в его недрах при посадке. И чёртов испанский, который я изучала, как проклятая, каждую свободную минуту, включая ночной сон и ежеутреннее простаивание на третьем транспортном: «Buenos días! Os veis perfectamente! Odio sus cabellos rojos!» (Перевод испан.: Доброе утро! Прекрасно выглядите! Я ненавижу рыжеволосых!) Думаете, этого оказалось достаточно, когда мы шли наискосок через аэропорт Эль-Прат, и я полной грудью вдыхала воздух Барселоны, а он глаз не сводил с туго обтянутой шелком задницы черноглазой каталонки? «Я хочу называть тебя Мага», - «No, el señor, me llamo Gaudensiya. Podéis llamarme Chencha!» (Перевод испан.: Нет, сеньор, меня зовут Гауденсия, но вы можете называть меня Ченча) Как выяснилось той же ночью, «Ченча» тоже звучит прекрасно. Как выяснилось попутно, стены испанских гостиниц не уступают в звукопроницаемости нашим, отечественным.

Впрочем, её обнаженная коленка, которая неизбежно упиралась в его напряженное бедро под столом переговоров, так и не стала решающим аргументом для смены гражданства. Роман Кортасара еще несколько часов наслаждался дневным светом, после чего вновь отправился восвояси, равно как и воспоминания о солнечной Каталонии.

Теперь, когда я думаю о том, можно ли было избежать появления в его жизни очередной рыжеволосой весталки с зеленой чашкой, тонкие стены гостиниц Испании наряду с её томно стонущими женщинами начинают казаться мне гораздо меньшим злом.

Не спорю, я сама вручила ей эту проклятую чашку. И именно я, впервые увидев её в приёмной, подумала, что чашка в руках определенно прибавит ей шарма, станет последним штрихом в образе обаятельной нищенки, который она собою являла – не забудем и о её живописной мамаше, бегущей впереди наподобие ищейки, взявшей след. До сих пор удивляюсь, до чего запросто всякому сброду удаётся миновать пост охраны на первом этаже. Каждый раз, когда я сама пытаюсь проделать нечто подобное, а именно, просочиться через проходную без пластиковой карты, они поднимают такой гвалт, что впору уши затыкать. Нет, это вправду поразительно.

Так вот, в тот день моя интуиция, видимо, шлялась где-то за периметром, во всяком случае, в тощей девице с поломанными ногтями и в драных джинсах я никак не смогла бы разглядеть Мисс Ченча Раша, да ладно, в ней сам чёрт ничего бы не разглядел, как ни старайся.

В общем, всучила я ей эту чашку, просто первую, что под руку попалась, а как иначе – мы же, как выясняется, выкупили всю её, с позволения сказать, живопись по такой цене, словно она как минимум Марк Шагал. Все эти охи-ахи, а её мамаша разве что в ноги не падала и лбом об пол не билась – наконец-то! Сбагрили мазню по сходной цене, да еще и в столицу скатались за счет благодетеля. Вы же понимаете, о ком я, верно?

И Вик – госпожа Соболева! Рады, очень рады. Пройдите, пожалуйста, вот сюда, сумочку туда, договор нам Марта сейчас принесет, Марта, договор готов? Марта, не мельтеши, пожалуйста, лучше сделай нам кофе. Позвольте... Лиза, просто Лиза. Тогда и я для вас – Виктор, можно без отчества. Лиза, когда я увидел ваши работы...

И прочее в этом духе. Да и чёрт бы с ними, с картинами, до настоящего времени чутьё Вика сбоев не давало, что есть, то есть, но потом началось – одно за другим, как снежный ком с горы: Мартуся, ты же понимаешь, такая ситуация... Да нет, конечно, не секретарь, но кто еще с этим справится, ума не приложу. Всё, всё поняла правильно, моя девочка – концерт классической музыки, ресторан, Электросталь. Только не на такси, умоляю, ты должна подняться в квартиру. А потом списочек мне черкани, ну, там, может, нужно им чего по-крупному – стиральная машина сломалась, телевизор барахлит... Ты деликатно так, по-женски... И с Лизой этой постарайся помягче, она же, сама видишь...

И после всего этого мой проклятый внутренний голос даже не ёкнул.

Как бурлак, таскала эту развеселую компанию по городу. Не понимаю, каким-таким чудом нас не задержали в концертном зале за попрошайничество, но потом она слушала музыку, полуприкрыв глаза и покачивая в такт коротко остриженой головой, а под конец и вовсе нащупала мою руку и вцепилась в неё своими холодными влажными пальцами – «вы же слышите это? Тоже слышите?» Лиза... Господи, и кому только пришло в голову назвать её этим жалким именем? В «Яре» меня терзали схожие опасения, я умоляла небеса о том, чтобы только не встретить никого из знакомых и не запомниться навеки частью благотворительной кухни для малоимущих – достаточно было видеть, как провинциальная художница, опять же, зажмурившись, смакует каждый кусочек «оленины по-царски», мелко пережевывает и подольше держит во рту – не знаю, как вам, а моего аппетита при виде подобного зрелища хватило только на бокал вина, и я была бы даже рада после этого быть остановленной на первом посту ДПС, лишь бы избежать экскурсионной поездки в Электросталь... Впрочем, судьба оказалась не столь ко мне благосклонна – Электросталь светила мне по полной программе, а вместе с ней и восторженный лепет Лизы. Цвет музыки и цвет оленины... Последнее звучало особенно поэтично в исполнении этого тонюсенького голосочка, который не смогли заглушить даже дробные трепетные рулады Paloma Negra.

Уже тогда она отнимала у меня Вика. Возле вонючего подъезда непонятно какого дома остывал слившийся с непроглядной ночной темнотой уставший «Майбах» и, разумеется – «возвращайся домой, я решил, что дальше справлюсь сам».

В динамиках кричала, билась в истерике Чавела Варга.

Я кричала тоже.

III. Сотню раз отрепетировано

Разрешите, я попрошу стакан воды. Такие воспоминания кого хочешь выведут из себя... Так вот, девица прилипла ко мне, как банный лист. Вик снял для неё таунхаус в Коломенском, прямо напротив парка, «чтобы девочка могла гулять, когда ей захочется, чрезвычайно полезно, знаешь ли, и все эти церкви...» Собаку купил, такая, знаете, огромная, зубастая и очень лохматая псина, никогда не поймешь, что она вытворит в следующий момент.

Угадайте, кто каждый вечер таскал ей продукты, терпел прикосновения ледяных пальцев, да еще непонятные пересохшие поцелуи в щеку? «Марта, вы такая добрая. Марта, я хочу кое-что вам показать. Я сделала это для вас. Только не отказывайтесь, я правда хотела вас порадовать. Марта, вы действительно думаете, что Виктор Андреевич меня любит? Пожалуйста, пожалуйста, скажите, что он меня любит!» Марта, Марта, Марта... Заваривать чай она так и не научилась, спасибо, хоть дорогу в туалет запомнила самостоятельно.

Думаете, на этом всё и закончилось? Чёрта с два.

Она попросила меня помочь купить платье. Она очень редко покупала для себя что-то из одежды и всякий раз ужасно волновалась. Долго ждала, пока мама наконец даст ей денег – и вот он, долгожданный перевод, и теперь она просит меня помочь ей купить это чёртово платье.

В котором она пойдет на свидание с Виком.

Потом я везу её в бутик. Из её уст это слово звучит как синоним рваных сапог. Всё, что она говорит, приобретает коричневатый оттенок выброшенного на свалку хлама.

В магазине я беру её за руку. Вечно холодную и влажную ладонь. Она, конечно же, спотыкается и роняет что-то, и мне приходится извиняться перед всеми за её неловкость. Я выбираю несколько пестрых тряпочек, протягиваю ей, худые белые пальцы судорожно мнут переливающийся шелк. С трудом оторвав взгляд от этого омерзительного зрелища, я заставляю себя снова взять её руку. Это уберегает нас от новых разрушений.

В примерочной она глупо хихикает. Я смотрю на свое отражение в зеркале за её спиной. Холодные глаза. Натренированная профессиональная улыбка. Фарфорово-белая кожа. Почему ты ушел, Вик?

Тут она говорит, что уже можно смотреть, и я смотрю на неё. Она похожа на дешевую проститутку. Мне нравится смотреть на неё – такую. Я заботливо поправляю бретельки платья, одергиваю юбку вокруг её синюшных ног и смотрю, смотрю на неё.

– Ты прекрасна.

– Вы правда так считаете?

– Ага.

Я смотрю на неё. Узкие плечи. Аккуратные мочки ушей. Тощие мальчишечьи бедра.
– Я скажу ему, что это ты помогла мне выбрать платье.

Она протягивает руку, чтобы коснуться меня, но не достает, и жест повисает в пустоте. Я смотрю на её неуверенную, застенчивую улыбку. Смотрю в её глаза, покрытые белой пленкой. Её слепые прекрасные глаза. Смотрю до одурения. Сколько могу вытерпеть.

– Пожалуй... лучше поищем что-нибудь еще.

Потом она заболела. Схватила воспаление лёгких, и старая добрая Мартуся просто-напросто сменила маршрут передвижения – вместо Коломенской таскалась теперь в Электросталь с багажником, набитым фруктами, соками, романтическими комедиями и псевдоинтеллектуальными романами в духе «Голубки Кордовы» – от одного названия скулы зевотой сводит – и дальше по списку, ежедневно выдаваемому по уши занятым Виком. Впрочем, несколько раз он действительно ночевал возле её кровати – как представлю себе эту картину, тошнота к горлу подкатывает. Утром дремал на кожаном диванчике в своем кабинете, несколько раз обернувшись шерстяным пледом прямо поверх костюма, в то время как преданная Марта оскаленным Цербером стояла на страже его покоя, облаивая каждого посетителя самыми что ни на есть отборными объяснениями. Просыпался к обеду, дымил в потолок, потерянно глядя по сторонам, помятый и плохо выбритый, злющий, как чёрт, короче, именно тогда я впервые подумала о Плане. Правда, Планом он тогда ещё не был, так, пространные размышления на тему возвращения рыжеволосой пигалицы в родные пенаты. Но о подробностях я еще не задумывалась.

Как-то само собой вышло, то ли он устал водить хороводы двадцать четыре часа в сутки, то ли бутылка вина из неприкосновенных запасов пришлась нам к месту и времени, только если бы он не расстегнул те две верхних пуговицы на моей блузке, они отлетели бы сами к чёртовой матери. Дальше всё сотню раз было отрепетировано, включая прилипшие к спине договоры и подсунутые под задницу каталоги «Кристис», вот только орала я так, что слышно было даже на улице, и если бы стены здесь обладали ушами, они непременно приобрели бы багровый оттенок.

После того, как всё было кончено, продолжала лежать на столе так, как он меня оставил, раскрытая и опустошенная. В висок упиралось тяжеленное пресс-папье, между ног по-прежнему маячило... Ладно, вам не обязательно это знать.

– Я люблю тебя, Вик.

С моей позиции он казался мне перевернутым. Застегивал рубашку и заправлял её в брюки так сосредоточенно, словно от этого зависела его жизнь. Медленно перекатившись на живот, я приподнялась на локтях и смотрела теперь на него сквозь волосы.

– Женись на мне.

– Лизка беременна.

Последним, что я помню, стал белоснежный унитаз с ярко-синей подвеской под ободком. Меня не просто рвало, меня полоскало полночи напролет, снова и снова, стоило вспомнить эти слова – поверьте, у меня достаточно богатая фантазия, чтобы вообразить всё то, что предшествовало указанному факту... Еще немного, и я вывернулась бы наизнанку, но тут сознание моё благополучно померкло – падая, я ударилась головой о край унитаза, впрочем, по сравнению со всем предыдущим это было сущей ерундой.

IV. Господа присяжные заседатели

Теперь вы понимаете, что не я придумала план. Он просто возник, материализовался, он был неизбежен, как смена дня и ночи, оставалось только найти исполнителя, да я бы и сама это сделала, не сомневайтесь, и дело здесь вовсе не в боязни испачкать руки машинным маслом, просто при всём моем желании я вряд ли распознала бы эти чёртовы тормоза, даже если бы меня ткнули в них носом.

Разумеется, мне не сложно. Невелико дело – две чашки чая в твой кабинет. Я сделала покрепче, как ты любишь, даже добавила несколько листочков свежей мяты – для неё. Положила на белоснежную тарелку круассаны. Через несколько минут вы отправитесь на презентацию её картин, которым ты уже нашёл покупателей, но не хоронить же такие шедевры в частных коллекциях, нет, так дела не делаются, и имена – тоже... Сиреневый шелк за её спиной смялся неряшливыми складками, но все сделают вид, что ничего не заметили. Уже после – шквал аплодисментов, тонны бархатистых лепестков, оркестр в её честь – гости отправятся на фуршет, а ты – в Электросталь. Ты. В Электросталь.

Всё уже рассчитано по минутам, и я еду вслед за вами на должном расстоянии, то и дело поглядывая на часы. Навстречу уже несется чёрная «девятка» – ха, сказал бы ты, если б знал, что не сможешь затормозить, ты уже не сможешь, ведь всё рассчитано по минутам, даже то, что правый бок «Майбаха» неизбежно встретится с отбойником, а дальше – извини, не предугадать.

Я оставляю машину в нескольких десятков метров, и не напрасно – очень сильно пахнет бензином, похоже, пробит бензобак, и тут мне лучше было бы не приближаться, но женское любопытство – сильнейшая штука, хотя всё было именно так, как мне и представлялось, и я в любом случае не смогла бы ничего изменить...

А раз так, господа присяжные заседатели, то нет больше смысла надеяться на снисхождение. Что-то начинается, что-то заканчивается. Заканчиваюсь и я – не здесь, не сейчас, чуть позже, под звуки Esta Noche и плеск воды в душе, да, именно так и написано – под плеск воды, а раз так, то заканчиваюсь и я.

Для перехода на страницу автора, нажмите на кнопку внешняя ссылка