ДЖОЗЕФИН

Просыпаюсь от того, что кто-то нежно целует мой нос, щеки, глаза... Открыв глаза спросонья, вижу мужа, который ласково улыбается мне, одаривая своей неподдельно искренней любовью, заботой и лаской.

​— Доброе утро, любимая моя Джози, – нежно заправляет прядь волос за ухо.

​— Дэвид, который час? – повернувшись к будильнику, пытаюсь сфокусироваться на стрелках часов.

​— Джози, ты же взяла выходные, забыла, что ли? Что ты такая потерянная? – снова наклоняется для поцелуя, но я резко подрываюсь с кровати.

​— Представляешь, уже как на автомате каждое утро одно и то же. Рабочая привычка, – смеюсь, пытаясь обойти мужа, чтобы избежать прикосновений.

​— Я так соскучился по тебе. Последнее время мы почти не видимся, а когда я возвращаюсь с работы, ты отталкиваешь, – преграждает дорогу, удерживая за плечи. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с моими любимыми карими глазами, чувствуя себя виноватой. – Я очень хочу с тобой провести время сегодня. Знаю, ты не любишь отмечать свое рождение, но спустя неделю-то мы можем хотя бы просто побыть вдвоем? Вместе. Уделишь мне хотя бы сегодняшний день? Большего я и не прошу, Джози, – с мольбой в глазах смотрит, будто в самую душу. – Как насчет ланча? Мы могли бы...

— Дэвид, – перебиваю мужа, тяжело вздохнув. – Прости, милый, но я не смогу, – отворачиваюсь от него, чтобы не смотреть в глаза. Стыдно. Очень стыдно. – У меня сегодня массаж по записи. Прости, пожалуйста, но мы с Хлоей уже договорились обо всем заранее.

​— Хочешь быть прекраснее, чем есть? – грустно улыбается.

​— Не преувеличивай, – усмехаюсь. – Я должна буду встретиться с ней в течение нескольких часов, – целую в уголок родных губ и ухожу собираться.

​После сборов и примерно часа кормежки сына, который сначала попросил на завтрак омлет, а затем, резко передумав, потребовал блинчики, собрала своих мужчин. Одного на работу, другого – в школу. М-да, непостоянство – конек Джеймса, однозначно. Конечно, многие мои знакомые говорят, что я балую сына, позволяя если не все, то многое, но как можно этого не делать? Я настолько сильно люблю своего ребенка, что и сама порой не замечаю слишком очевидных вещей.

​— Завтра состоится ужин с Холдом, помнишь? После тяжелого развода он совсем одичал, – ох, не думаю я, не думаю... – Уверен, аукцион его как-то оживил, ходит в последнее время слишком уж окрыленный. Спасибо, что согласилась принять его у нас дома, – киваю, хотя страх после нашего последнего разговора до сих пор бередит мою душу. Опасно. Слишком рискованно... – Собирайся скорее, Джози.

​— Что? Зачем? – недоуменно смотрю на мужа, попутно собирая ланч Джеймсу в школу. – Ты форму сложил?

​— Сложил, ма-ам, – тяжело вздыхает сын, забирая рюкзак из моих рук. – Спроси меня об этом еще. Сто первый раз, – закатывает свои огромные голубые глазищи. – Ты сводишь меня с ума.

​— Что, что...? – продолжает Дэвид. – Поехали вместе, любимая? Я тебя подожду, отменю все свои дела, и тогда мы могли бы...

​— Дорогой, мне еще нужно не меньше часа на сборы.

​— Да ничего, я подожду. Правда, все в порядке.

​— Хлоя обещала за мной заехать, так что не стоит утруждать себя. – настаиваю и, чтобы сгладить все неровные углы, целую кротко в губы. – Не стоит из-за меня переносить свои планы и подставляться на работе. Правда, Дэвид.

​— Джози, я же сказал, все в порядке. На массаж можно сходить с Хлоей и в другой раз. Что тебе стоит перенести?

​— Дэвид... – смотрю в упор на него, раздражаясь все больше. – Мы договорились! И вообще... Вам пора! Идите уже, а то опоздаете. Целую, – посылаю воздушный поцелуй обоим, выпроваживая своих недовольных мужчин.

​— Мамочка, у тебя все хорошо? – оторвавшись от приставки, спрашивает удивленно ребенок.

​— Что с тобой, действительно? Ты какая-то не своя последнее время. Я что-то сделал не так? Обидел тебя? Скажи мне, – взволнованно всматривается в мое лицо, поглаживая большим пальцем щеку.

​— После аукциона немного нервы расшатаны. Все в порядке, ты здесь абсолютно ни при чем. Не переживай, прошу тебя, – уверяю, пристально глядя в глаза. – Джеймс, пожалуйста, не отказывайся от роли птички в школьной постановке. Всего-то пять минут на сцене и...

​— Не дождетесь!

​— Хорошо, сдаюсь, – поднимаю обе руки в знак поражения. – До встречи, – целую в лоб ребенка и буквально захлопываю дверь перед их носом, сползая по двери на пол. Вновь нехотя мысленно возвращаюсь к тому самому злополучному дню...

​Хьюго молча выходит из кабинета, и сквозь стеклянную стену я вижу, как он медленно приближается к Дэвиду, приветствуя его. Как ни в чем не бывало пожимает руку. Немного обернувшись, смотрит в упор на стеклянную стену будущего кабинета Элизабет, зная, что я сейчас наблюдаю за ними. Разговор их слишком уж затягивается... Что он там ему рассказывает Господи... Я не знаю, что сейчас чувствую. Прижимаюсь лбом к запотевшей стене, пытаясь унять ноющую боль в груди и частое сердцебиение. Пробую всеми силами перевести дыхание от полученного адского удовольствия.

​Посмотрев на себя в зеркало напротив, увидела залитые красные щеки, опухшие губы от терзаний мужских губ, от страстных поцелуев Хьюго. Рябь на коже и синяки на шее, груди, а глаза... Глаза, будто смоль, отражающие избыток чувств, пережитых несколькими минутами ранее.

​Трясущимися руками еле надела слегка мятое платье, ощущая во всем теле страшную болезненную дрожь. Выхожу из кабинета, стараясь быть незамеченной. Но не тут-то было! Моей руки мягко касается чья-то чужая грубая ладонь, призывая тело обернуться.

​— Где же вы пропадали, миссис Кэмпбелл? – спрашивает с такой интонацией, будто поймал меня с поличным, уличил в чем-то греховном и низком. Взяв себя в руки, стараюсь придать голосу твердости и спокойствия.

​— Мне стало нехорошо, я отошла ненадолго. Хотела побыть одной, – киваю, не смотря в глаза, пытаясь поскорее скрыться из виду.

​— Знаете, Джозефин, – продолжает говорить мне вслед. – В одном из романов, благородно преподнесенном одним уважаемым господином мне на долгую память, была интересная и содержательная мысль. С вашего позволения я процитирую ее. Это не займёт много времени, – оборачиваюсь, стараясь унять накатившую дрожь в теле. – «Очевидно, каждой человеческой душе необходимо отвлечение. Грех в этом отказывать себе. Но беда любой поездки в том, что рано или поздно всем нам приходится возвращаться домой», – поцеловав ладонь, Адам Холд покинул меня, оставляя в центре зала одну. Невероятно потрясенную и окончательно потерянную. Он явно под этой цитатой имел в виду двойной смысл ее значения, намекая на мою супружескую жизнь... Неужели он все видел? Что же будет, если он расскажет о своей догадке Дэвиду? Либо у меня паранойя, либо...

​— Джозефин, вот ты где! Я повсюду ищу тебя... – не успел до конца высказать свою мысль мой муж, как я незамедлительно бросаюсь в его объятия, словно вернувшись домой к человеку, чьи умные карие глаза всегда наполнены любовью, а бескорыстная душа и большое чистое сердце безвозмездно согреют в любое время мою лживую сущность, нутро предательницы и изменщицы.

— Прости... Прости меня, Дэвид, – тихо шепчу, уткнувшись в теплую грудь, стараясь всеми силами скрыть непрошеные слезы...

❗️❗️❗️
Oi Va Voi — Yesterday's Mistakes

[Здесь должна быть GIF-анимация или видео. Обновите приложение, чтобы увидеть их.]

Что я наделала? Что? Зачем? Это измена... Предательство! Боже! Господи, это измена! Я предала мужа... Остается только назвать себя тварью, последней конченой проституткой и рассказать все как на духу Дэвиду, а потом молиться, чтобы он меня не бросил...

​Эта мысль и сотня подобных посещает меня вот уже неделю. Ровно семь дней я не могу нормально спать, есть, думать о чем-либо другом. Просто схожу с ума. Совсем потеряла покой. Не отвечаю ни на чьи звонки, сообщения. Исчезла как будто для всего мира.

​Самое ужасное во всем произошедшем, что когда я была с другим мужчиной, то совсем не почувствовала вину за свой проступок. Совсем Как будто все шло правильно, именно так я и чувствовала. Нет! Ну как так можно? Я смотрела в глаза мужу через стеклянное помещение, находясь в чужих объятиях, и чувствовала такой сильный жар и желание, которое не испытывала вообще никогда в своей жизни! Никогда Смотрела в глаза Дэвида и получала истинное удовольствие! Адреналин.

Какая же я дрянь! Мне нужно забыть Хьюго, это же просто. Взять и забыть. Все! У меня есть муж, правильно? Да еще какой! Высокий кареглазый брюнет. Слишком миловидный, безумно добрый, мягкий, искренний, понимающий, наивный и преданный. Мой Дэвид... мой бесконечно любящий мужчина... Что тебе еще-то нужно, дура набитая?

Небо, еле проглядываемое из-за нагрянувших туч, омрачает все вокруг, всю окружающую местность Бостона. Тучи бегут, несутся туда-сюда. Они мчатся прочь, олицетворяя мое внутреннее состояние...

​Хватаюсь руками за волосы, дергая их у самого основания. Вот уже примерно час я мечусь из стороны в сторону, не зная, как вытравить из своей головы, из неуемной памяти тот злосчастный секс с зеленоглазым наглым парнем, который по злой насмешке судьбы появился на моем жизненном пути и все испортил! Да, он сам и виноват. Виноват... Черт!

​— Черт, черт, черт! – кричу на всю улицу, не зная куда себя девать.

​Решила забыть его, да? А что же ты, Джозефин Кэмпбелл, примерная жена и мать, вот уже как час стоишь под дверью Фолегара? Не успеваю ответить сама себе на вопрос, как дверь открывается, и я вижу удивленный взгляд, пронзительно направленный на меня. Тот самый взор, который неизбежно затягивает в омут изумрудных глаз.

​— Здравствуй... – быстро и с тяжелым дыханием проговариваю, не зная, как себя вести и что мне сказать этому мужчине. Ведь я и правда не знаю, зачем вообще меня сюда принесли ноги. Вернее, знаю, конечно, но не понимаю, что хочу в данный момент больше. Разговор или... сбежать.

​— Здравствуй, Джозефин, – сухо отвечает Хьюго, неотрывно глядя мне в глаза. — Я думал, мы встретимся раньше. Я писал... и звонил. Неоднократно.

​— Это снова я... – не знаю вообще, что ему сказать. Все мои подготовленные слова канули в Лету. – Я не проверяла телефон. Прости...

​— Я вижу, что это ты, — усмехается. – Понятно...

​— А я... Я принесла кекс.

​— Секс? – переспрашивает это недоразумение, на что я лишь усмехаюсь.

​— Я пришла, понимаешь... Хочу поговорить с тобой, – сглатываю, пытаясь притупить острую боль от образовавшегося кома в горле, иначе попросту начну задыхаться.

​— Спустя неделю? Почему не сразу? – Да помолчи ты сейчас!

​— Мне нужно было время подумать, – озвучиваю слишком очевидные вещи, на мой взгляд.

​— Проходи в квартиру, не на пороге же нам с тобой общаться, – забирает коробку кексов и отправляется на кухню. Плетусь за ним следом.

​— Кофе? Не присоединишься раз уж у нас здесь кекс, детка? – подмигивает, обнажая ямочки на лице.

​— Да, с удовольствием. Кекс так кекс, – немного успокоившись, присаживаюсь на стул. Не зная, куда деть трясущиеся ладони, сцепляю пальцы между собой, нервно поглядывая то на руки, то на спину парня.

— Говори, – подает две чашки ароматного свежесваренного кофе. – Хотя я уже приблизительно знаю, что ты хочешь сказать.

​— Я не знаю, что пошло не так. Так все быстро... Но говорить, что случившееся – ошибка, не стану, – парень удивленно смотрит, обдумывая мои слова. Развалившись вальяжно на стуле, прикасается пальцами к подбородку. – Правда, не стану. Мне было хорошо, очень хорошо. Никогда не было так... Врать не стану. Ни себе, ни тебе. Но я правда люблю Дэвида и не хочу рушить с ним семью. У нас общий сын, который нуждается в нас обоих. Хьюго, я не знаю, какие у тебя планы. Тебе всего лишь двадцать лет. Ты – свободный, молодой человек, который несет ответственность лишь за свою жизнь, не имея за плечами никого, за кого бы ты был в ответе. А у меня есть! Есть мужчина, за которого я несу полную ответственность. Тот, ради кого я больше не стану поддаваться порывам своих отвратительных и мерзких желаний.

​— Кто? Муж? О чем ты вообще? – переходит на крик, сжимая плотно челюсти. — Он вроде уже не маленький мальчик, переживет как-нибудь...

​— При чем здесь мой муж? – в ответ тоже повышаю голос. – Это мой сын, Хьюго! Джеймс не виноват, что его мать – кукушка! Я не собираюсь разрушать свою жизнь из-за какого-то малолетки, у которого разбушевались гормоны.

​— Заткнись, слышишь! – подрывается с места и начинает мерить комнату своими шагами. – Просто закрой свой рот, Джозефин! Ты сама себя слышишь? Что ты несешь? Малолетка? Нам было хорошо вместе. Зачем ты, черт побери, врешь? Я же это видел, чувствовал и слышал! Да, признаю, это ни любовь, ни привязанность, а просто влечение. То, что произошло, всего лишь трах. Но признай, тебе было хорошо со мной. Мне тоже было хорошо. Зачем все портить? Разрушать? Что не так-то? Все люди изменяют! Абсолютно! Я не знаю ни одной семейной пары, которая бы не поддалась хоть единожды интрижке на стороне. Никто от этого не умер. Все это старо, как мир. И я не претендую на твою свободу! Не собираюсь рушить вашу семью. Я лишь хочу проводить с тобой время. Быть с тобой. Мистер Кэмпбелл ничего от этого не теряет. Он и дальше продолжит жить с тобой и сыном. Все будут счастливы! – с каждым сказанным словом мой гнев достигает апогея.

​— Слышишь ты, ублюдок конченый! Ты может и спал со мной по моей воле в кабинете миссис Баклэнд, но даже не вздумай предполагать, что я сознательно соглашусь продолжать изменять Дэвиду! Слышишь? Забудь! На свободу он мою не претендует! На какой черт ты мне сдался?

​— Трахал! Называй вещи своими именами! Я тебя трахал! – довольно-таки жестоко констатирует факт. – И обязательно повторю это. Мне все равно на твоего сына и мужа. Ты мне нравишься! Я, в отличие от тебя, имею смелость признать очевидные вещи. Ты мне правда нравишься, неужели это не видно, истеричка? Меня тянет к тебе. И после того, что случилось... Запомни! Ты – моя! – начинает орать пуще прежнего.

​— Сам психопат! Я не вещь и не игрушка, ясно тебе? Слишком громкие слова для того, кто не верит в семейные ценности! Не смей, слышишь? Не смей трогать мою семью! Пока не поздно, нужно с этим всем покончить раз и навсегда, понял меня? У тебя, в конце концов, есть та рыжая девушка. Вот и вали к ней, а меня оставь в покое!

— И рыжая, и брюнетка, и блондинка... И не одна! А у тебя – муж! Что скажешь? – беру свой остывший кофе и выливаю ему его на лицо.

​— Да пошел ты! Не подходи ко мне больше и не ищи встреч! – подрываюсь с места и несусь из квартиры в сторону лифта, который поднимается по шахте словно черепаха. Черт! Давай быстрее. Умоляю! Захожу внутрь кабины. Только пытаюсь закрыть железную перегородку старого лифта, как ее резко отдергивает этот мужлан.

​— Что ты делаешь? – придерживаю дверь, стараясь поскорее закрыть ее, но у меня слабо выходит завершить начатое. – Пошел к черту, я сказала!

— А я куда пришел, по-твоему? – гаркнул, силой открывая дверь, чуть ли не сорвав ее с петель. Схватив мое тело, подбросил к себе на плечо.

​— Положи, где взял, урод! – бью его по спине руками, но ему хоть бы хны. Затаскивает мое тело снова к себе домой и прижимает больно к стене.

​— Я сказал, что ты мне нравишься! У тебя со слухом проблемы? Думаешь, я это говорю каждой встречной? Нет, идиотка, впервые! – орет так, что, кажется, наш скандал слышит уже весь дом.

​— Уже поздно! Я не хочу всего этого! Отпусти немедленно! – пытаюсь оттолкнуть, но он больно заламывает мои руки, отведя их за спину.

​— Врешь! Я так не думаю. Твое тело говорит мне об обратном, – начинает посасывать шею так больно, что я невольно вскрикиваю. Его сбивчивое дыхание сводит с ума, уничтожая вихрем остатки моего самообладания, превратив его в пепел.

​— Что ты хочешь? Что? Отношений? Самому-то не смешно? Я не верю тебе! Отпусти же! – плюю в лицо, а он за это сильно сдавливает горло. – Я замужем! Понимаешь ты это или нет? – начинаю хрипеть от нехватки кислорода.

​— Скажи, что тебе хорошо со мной! Скажи, что я нравлюсь тебе... Что ты хочешь меня так же, как и я тебя! Ну же, детка? – покрывает лицо быстрыми и короткими поцелуями, сильно обжигая кожу жарким дыханием.

​— Я не отрицала этого! Но это ничего не меняет! Абсолютно ничего. Я просто не хочу разрушать свою жизнь, семью. Отпусти меня, пожалуйста! Я не смогу жить с этим! Не хочу врать и предавать мужа! – мотаю головой из стороны в сторону, а он лишь подхватывает меня за ноги и несет в свою... спальню?

— Что? Что ты делаешь? Что ты хочешь?

​— Тебя я хочу. Тебя! Сейчас. Сильно. Ты все равно будешь моей. Я так хочу! Значит... так и будет.

​— Но хочу ли этой интрижки я? Тебе неинтересно то, чего я хочу? – брюнет кидает меня на кровать и словно хищник накрывает мое тело своим, попутно покрывая его нетерпеливыми, обжигающими кожу поцелуями.

— Хочешь! Твое тело мне говорит об этом! – произносит, часто дыша, покусывая каждый участок кожи.

​— Ты насильник! Отпусти!

​— Последний раз! – поднимает голову, полностью обезоруживая. – Позволь мне последний раз любить тебя, и я исчезну из твоей жизни. Обещаю!

​— Тебе нет веры, ты уже однажды обещал мне дружбу... – с придыханием отвечаю, понимая, что не смогу отказаться вновь от него. Моментально тело реагирует на его ласку. Предает свою хозяйку.

— Прошу тебя! – нежно целует живот. – Я сам не понимаю, почему меня так тянет к тебе. Я не хочу быть с тобой, но и хочу одновременно! Что ты делаешь со мной, детка?

​— Это ошибка! Хьюго, подожди. Мы оба будем жалеть, – в попытке увернуться от него, он, воспользовавшись моментом, успевает подмять вновь мое бесхребетное тело под себя. Нависает сверху, словно голодный хищник.

​— Скажи мне прямо в глаза, что не хочешь быть со мной. И я отпущу тебя прямо сейчас, – проводит медленно и томно большим пальцем по щеке, на что мои губы непроизвольно приоткрываются. – Скажи, что не желаешь меня. Что тебе омерзительны мои прикосновения, поцелуи, ласки...

​Сердце так часто стучит, приводя тело в сексуальное бешенство. Дыхание у обоих становится тяжелым. Чувствую, как его трясет не меньше, чем меня саму. Не в состоянии оттолкнуть Фолегара, я, поддавшись эмоциям, снимаю маску преданной жены. В эту самую секунду. Минуту. Миг. Еще раз заглянув в эти пронзительные, невероятно глубокие и коварные глаза, я понимаю... признаю где-то глубоко внутри себя, что я потерялась окончательно. Пропала бесповоротно.

​— Я боюсь, что ты уничтожишь меня, – тихо произношу в приоткрытые губы, чувствуя сильное возбуждение этого красивого парня, благодаря крепкой связи пылающих тел. – Я ужасно боюсь, что я непросто обожгусь тобой, но и сгорю заживо... Дотла... – бессовестно пожираю глазами мужское рельефное тело, чужое и такое родное, разглядывая каждую неизведанную мной татуировку, каждый шрам, мышцу. Не думаю уже о последствиях и о том, что вряд ли теперь найдется человек, который бы меня сейчас не осудил.

— Ты нужна мне. Ты! Мне! Нужна! – бессвязно глотает слова, и я вижу, как сильно он напряжен в данный момент. Бьющаяся венка на шее вот-вот и лопнет от напряжения. – Только я и ты... Не знаю почему, но меня так тянет к тебе. Понятия не имею, что в тебе такого особенного. Для меня это не поддается логическому объяснению. Как ни ломай голову... – слышу пронзительный стон любовника, руками исследующего мое податливое тело.

​Сорвавшись, мы теряемся в опустошающем, но в то же время всепоглощающем, жарком, полном чувств и желания поцелуе. Все ярче наши ласки перерастают в нечто грубое. Бесстыдно чувственными касаниями губ Хьюго покрывает мое тело своими отметками. Он невозмутимо прокладывает дорожку из поцелуев, заставляя кожу покрыться мурашками, а тело дрожать от желания.

​Запрокинув голову, позволяла час за часом брать меня грубо, быстро, глубоко и жестко, проникая в тело. Тем самым соединяя наши обнаженные и тела, и души, поглощенные дикой страстью и влечением друг к другу.

​— Я хочу показать тебе одно место. Это мой второй обещанный тебе сюрприз! – отдышавшись, стонет Хьюго прямо в мои губы, возвращая разум к реальности... Чувствую, как он сползает книзу, лежа на мне, крепко сжимая в мужских объятиях и утыкаясь лицом в грудь, осыпанную его нетерпеливыми поцелуями.