Мы вывалились из бункера, жадно глотая воздух. На лес давно опустилась ночь, принеся прохладу и влажность. Светлячки мирно кружили над травой, создавая причудливые узоры.

Я смотрела на них невидящим взором, чувствуя что-то липкое и страшное внутри, в том месте, где было сердце. Всё тело болело, но эта боль испуганно пряталась от того страшного монстра, что плотно сел мне на плечи. Я лишь пыталась отдышаться и найти хоть какие-то слова, чтобы описать происходящее.

— Венара. Это была Венара. И всегда была она, — охрипшим гнусавым голосом выдавила я.

Аргес тяжело привалился к поросшей мхом стене. Он молчал, тем самым сгущая краски ещё больше.

— Она... я бы... никогда в жизни не подумал, что Венара способна на такое. Паршивка отлично сыграла свою роль. Бумфис пригрел на груди змею.

Я вздрогнула от той ненависти, что пропитывала каждое сказанное им слово. Но было в этом что-то ещё. Что-то, что заставляло монстра на моих плечах отвратительно скрежетать зубами.

Вина.

Он винил себя за то, что не догадался раньше, винил, что не умеет читать человеческие души, что в идеальной актерской игре не распознал фальши.

— Ты бы не смог. Никто бы не смог, — едва слышно ответила я на так и не прозвучавший вопрос. Но сомнений не было в том, что смысл остался понятым.

— Я должен был. Должен! — его голос сорвался.

Я прислонила тяжёлую болезненную голову к стене. Аргес отодвинулся на некоторое расстояние, убирая свою руку. Перчатка сгинула в этом страшном безумии, и теперь он бы не подошёл ко мне ближе, чем на метр. И от этого расстояния повеяло могильным холодом. Зябко. Обхватила себя дрожащими руками за плечи, создавая иллюзию тепла.

Иллюзия. Безжалостная пародия, острее любого лезвия. Обманчиво блестящая, фальшиво прекрасная, нестерпимо болезненная. Сколько ещё раз детская наивность поведётся на эти краски? Сколько ещё игл воткнется в душу, когда она, премерзко усмехаясь, скроется за углом? Она всегда близко, всегда окружает каждого, но она не доступна. Как и Лиарда.

— Лиарда... — протянула я в такт своим мыслям.

— Что? — не понял Аргес.

— Иллюзия. Венара отлично прикрывалась другом в тот момент, как совершала страшные поступки. Но иллюзия — не более, чем напускной туман. Стоит лишь взмахнуть рукой, как он развеется.

— Что? Что ты несёшь? — озадаченно поинтересовался парень.

Взгляд отключился от окружающих пейзажей, полностью погрузившись во внутреннюю картинку, которая обретала тревожащие душу очертания. Догадки укрепляли фундамент, мысли вставали на место, кирпичик за кирпичиком.

Ответ пришёл, оглушив меня своей очевидностью.

Я вскочила на ноги, чем заставила парня отшатнуться.

— Идём! — возбуждённо скомандовала я.

— Куда? Что происходит?

Я нервно потёрла переносицу, подбирая слова, чтобы правильно объяснить свои выводы, которые другому человеку могли показаться безумными.

— Если хочешь что-то спрятать, то положи это на самое видное место. Бумфис копал слишком глубоко и не в ту сторону. Он пытался найти двойное дно, хотя его по определению не было. Ответ всё это время был у нас под носом.

Мы потревожили люминесцентные кустики с фиолетовыми соцветиями. Тусклые свет лился откуда-то из-под ног, искажая лица тенями, делая их ещё более мрачными и угрюмыми. Аргес нахмурился ещё больше, на лбу вновь появилась вена, свидетельствуя о напряжённости. Он думал и пытался сопоставить, но что-то не вязалось между собой.

— Тинай в буквальном смысле унёс с собой дневник в могилу. А где он похоронен? — взволнованно пролепетала я.

— На Печальной горе, — изумлённо выдохнул Аргес.

Далее слов не потребовалось, чтобы пуститься в бег. Ноги пытались опередить одна другую, и только необъяснимое чудо удерживало меня в равновесии, позволяя ловко перепрыгивать преграды на тропинке. Аргес шёл впереди, расчищая пространство для меня. Светящиеся растения, потревоженные внезапным вмешательством, возмущенно протестовали, обдавая нас тусклым светом. Они светились так же, как и мои мысли.

Смысл всегда намного ближе, оттого его всегда так сложно найти. Люди сами себе усложняют задачу, придумывая странные закономерности, составляя безумные цепочки, создавая запутанные формулы. А достаточно лишь потянуть за нужный конец нити, как клубок распутается. Только вот нить эту чаще всего так и не находят, пытаясь разрубить узлы.

Не заметив остановки Аргеса, по инерции продолжала идти, глядя только себе под ноги. Избежать столкновения не удалось. Переведя взгляд на него, я застыла в немом удивлении.

В блеклом свете небесных светил и люминесцентных растений виднелась лестница, которая вела к месту памяти. Её конец терялся где-то в темноте, как и сам дом, словно предупреждая, что эта дорожка ведёт только в туманную неизвестность.

— Чего ждем? — тихо поинтересовалась я, поравнявшись с ним.

Аргес отступил на шаг в сторону, чтобы наши плечи не соприкасались. Я тяжело вздохнула и посмотрела наверх, пытаясь разглядеть очертания дома. Но это было бесполезно.

— Мы так долго к этому шли, так долго воевали с обстоятельствами, а теперь нужно просто подняться по лестнице. Всего лишь преодолеть несколько ступенек.

— В такие моменты понимаешь, что не столько важна цель, как способы её достижения. Одно дело спать и видеть, но совсем другое получить то, чего так отчаянно хотел. Это всегда страшно. Мне тоже страшно. Но мы должны это сделать.

Аргес окинул меня удивлённым взглядом. Удивлённым настолько, будто осознал, что за человек перед ним. И такая реакция не на шутку смутила. Но я грозно погнала от себя ненужные мысли. Сейчас я сама себе напоминала автомобиль, едущий в ночи: его фары освещают дорогу, только на несколько метров вперёд, но этого ему достаточно, чтобы продолжать путь. И ведь в итоге автомобиль добирается до нужной ему точки. Даже наименьшие сомнения растаяли в духоте тинаанской ночи.

Ноги не чувствовали ступенек, сознание уже нервно топталось на площадке перед обветшалым домом, желая побыстрей попасть внутрь. У меня давно вырисовалась картинка обстановки дома Тиная: обычная комната, со стандартным набором бытовой техники и мебели, а посредине стоит массивный каменный гроб, в котором покоится почти не тронутый временем учёный. Логическая часть сознания прекрасно осознавала, что это глупо, и он наверняка похоронен либо в подвале, либо вообще вне дома.

Когда мы ступили на площадку, ноги непритворно дрожали. Но только у меня. Ничего в парне не выказывало того, что он прошёл несколько сотен ступенек. Его немигающий взор был направлен на дом. Он словно пытался увидеть всё сквозь стены.

— Я был здесь лишь однажды и ещё в детстве, — отстранённо произнес Аргес.

Я не знала, что ответить, поэтому многозначительно промолчала, рассматривая дом и пытаясь понять, что же такого в нём видит парень.

Аргес решительно направился к дому. Ступеньки противно заскрипели под его весом. Дверь первое время не поддавалась, пока у главы Тинаана не кончились нервы, и он не пнул её со всей силы. Я робко последовала за ним, но не переступила порога, ошарашенно уставившись на нечто громоздкое, прямоугольное и явно каменное...

— Это невозможно... — одними губами проворчала я.

Слышались шаги и шорох, а потом жёлтый искусственный свет больно резанул привыкшие к темноте глаза. Я поморщилась, пытаясь привыкнуть. По спине пробежал холодок.

Дом выглядел именно таким, каким я себе его нарисовала в голове. Аргес провел рукой по гладкой поверхности гроба.

— Это невозможно... — снова повторила я, но в этот раз получилось вслух. Аргес взглянул на меня вопросительно.

— Ты о чём?

— Я здесь никогда не была, но точно знала, что всё выглядит именно так. Несмотря на то, что Люция говорила, что Тинай захоронен в склепе под домом.

Парень недоверчиво вскинул одну бровь.

— Этот дом стоит на выступе скалы. Ты представляешь, что пришлось бы сделать, чтобы вырубить здесь склеп?

— Но я точно помню...

— Ладно, это сейчас не важно. Нужно подумать. Дневник точно не в его гробу, потому что был бы уже обнаружен. Значит, он должен быть где-то в доме. Только вот где? Су, нужно помнить о Су.

Вихрь странных мыслей снова понёс меня в неизвестном направлении. Тинай и Су в моём воображении носили личины Бумфиса и Люции, что было глупо, но работало именно так. Память выхватывала прочитанные строчки, обрывки фраз и синие цветы с острыми лепестками. Что-то было. Оно крутилось между всем этим хаотичным потоком, ловко увиливая от крючка.

— Если хочешь что-то спрятать, то положи это на самое видное место...

Аргес уже не реагировал на мои мысли вслух, решительно заглядывая во все возможные щели.

— Это не тетрадь.

Он этого даже не услышал, продолжая переворачивать все вещи.

— Сэт, это не тетрадь.

Парень осёкся и тотчас прекратил свершать варварские непотребства. Кухонный ящик, на который он целился, словно облегчённо вздохнул.

В прямом взгляде ледяных глаз читался явный вопрос.

— Это не тетрадь. Его личный дневник у нас есть, но то, что мы ищем — формулы и графики. Учёные всегда записывают свои мысли и ход экспериментов на диктофон. Это должна быть...

— Карта памяти, — закончил он за меня.

Парень окинул комнату многозначительным взглядом, словно ждал, что сейчас на пороге появится Тинай и поздравит нас с победой в этой гонке и подарит два билета в Лиарду. Но чуда, как и ожидалось, не произошло.

Пальцы самопроизвольно потянулись к кулону, ощупывая его острые лепестки. После схватки в бункере он изрядно деформировался, а застёжка цепочки слетела, так что пришлось завязать её на узел.

Странно, ведь всегда в такие моменты я ощупывала свой шрам на плече.

Интересно, а Су смотрела на Тиная так же, как я на Аргеса? Чувствовала ли она к нему то же самое? И если да, то она должна была эти чувства в чем-то запечатлеть. Я никогда не поверю, что она исчезла бесследно, не оставив после себя ничего.

Палец случайно нажал на средину цветка, и острое лезвие больно укололо. Я поднесла его к глазам, словно в этом и крылся ответ.

Тут же серебряное украшение выскользнуло из ослабевших пальцев, стукнувшись об грудь.

Это действительно был ответ.

В несколько шагов я подошла к гробу и попыталась сдвинуть тяжёлую крышку. Она не поддалась.

— Сэт, помоги, — прохрипела я, повторяя попытку.

— Что ты делаешь? Там ничего нет, можешь даже не пытаться, — ответил он, но поспешил на помощь, упираясь одной рукой в каменную плиту.

От усердия к лицу прилил жар. Совместными усилиями нам удалось сдвинуть её на половину, но этого оказалось достаточно. Свет упал на мертвеца, вызвав у меня нечленораздельный окрик.

Тинай, точно так же, как и в моей фантазии, совершенно не был тронут временем. На его лице покоилось ощущение мира и спокойствия, а он сам выглядел спящим, но никак не мёртвым вот уже сотни лет. Руки лежали сомкнутыми в замок на груди, а на безымянном пальце правой руки красовался массивный золотой перстень.

— Здесь нет ничего, — обречённо выдал Аргес.

— Я хочу посмотреть на его перстень.

Его брови удивленно поползли вверх, но очередной уточняющий вопрос так и не сорвался с языка. Впервые в жизни он решил со мной не спорить.

Робко дотронувшись до руки учёного, я тут же отшатнулась, шокированно уставившись на тело. Он не был холодным, как все обычные трупы. Его температура тела была ниже, чем у обычного человека, но она всё же была. И это было самое странное открытие на сегодня.

— Он живой! — пискляво воскликнула я.

Аргес отрицательно покачал головой.

— Я не знаю причин этой аномалии, но он однозначно мёртв.

Чтобы снять перстень, пришлось несколько раз подёргать мертвеца за палец, покрутить украшение в разные стороны, что вызвало у меня нервный смешок. И спустя пару минут мучений оно, всё же, поддалось. Поднеся перстень к глазам, я заметила гравировку на внутренней стороне ободка.

"В тебе весь мой мир".

Пальцы действовали самостоятельно, словно ими руководил кто-то другой. Я надавила на средину перстня изнутри. Едва слышимый щелчок, и крышечка со странным, выгравированным на ней символом, отворилась. Внутри потайного "ящичка" находился маленький чёрный прямоугольник.

— Как... — только и смог произнести Аргес.

Я не знала, что ему ответить, отчасти из-за охватившего ступора, отчасти из-за того, что не могла ответить себе на этот вопрос.

Осознание того, что я держала в руках заветный дневник, приходило постепенно.