***

За жизнь Люса боролись пятеро лучших врачей Тинаана. Нам запретили входить и не дали никакой информации. Ожидание неизвестности резало нервы похлеще ножа.

Аргес потащил меня в Ангар, заставив предварительно захватить дневник Тиная.

— Что ты думаешь обо всём этом? — тихо спросила я, глядя в пространство.

Мы сидели за земле у валуна. Кода развалилась у меня под боком, а Нирэд возле Аргеса. И только Нола пряталась в пещерке. В руках я вертела дневник, который мы так и не открыли.

— Всё это дурно пахнет. И если смотреть с такой точки зрения, как Бумфис, то весь этот мрак действительно обретает очертания. И он мне совсем не нравятся. Что-то мне подсказывает, что Самара не натравливали на тебя.

— Но он узнал меня. Он ведь тогда крикнул...

— Я знаю. Но учитывая митинг на восточном побережье, внезапное предложение Энима и нападение химер, то мало верится, что целью имперского шпиона являешься именно ты. Бумфис не собирался тебя посвящать во внутренние дела. Его толкнуло на это твоё признание и факт того, что ты являешься его внучкой.

— Правнучкой, — проворчала я.

Аргес хмыкнул и щёлкнул меня по носу, отчего я поморщилась, а затем чихнула.

— Ты думаешь, что целью является сам Бумфис?

— Это выглядит более логично. Он был приёмным сыном самого Тиная, некоторое время жил в столице и знает почти все его секреты. У Бумфиса в руках больше мощи, чем у Империи. Но у меня премерзкое ощущение, что за все этим стоит вовсе не Зейн, а третье лицо.

— Думаешь, что кто-то вдохновился подвигами Эр-ха Ноира и решил повторить его кампанию по избавлению мира от "второсортных отходов"? — с сомнением протянула я.

Аргес прислонил голову к камню и прикрыл глаза. На красивом лице читалась усталость и вездесущая грусть. Он боялся и впервые не скрывал этого. Это было видно по тому, как он покусывал губы и по залегшей меж бровями морщинке.

Я тяжело вздохнула и открыла дневник, пытаясь сфокусировать взгляд на ровной вязке почерка Бумфиса. Прочистив горло, зачитала вслух:

Сегодня я спускался вместе с командой геологов в шахту. Они очень любезно попросили меня удостовериться в правильности их расчётов. И я не смог отказать. Люблю быть полезным обществу. К тому же такие вылазки ублажают мой неутолимый интерес к познанию этого мира.

Но я не думал, что спустившись в серебряную шахту, найду алмаз на сотню каратов!

Её зовут Су. Она смущённо покраснела, когда я сказал, что у неё необычайно красивые глаза. Эта милая улыбка заставила меня позабыть всё на свете и даже цель, с которой я собственно к ней пришёл.

Ах да, я упал и рассёк себе бровь. Позорное ранение для мужчины, который пытается очаровать женщину. Но она забавно цокнула языком и приложила ватный тампон с чем-то очень жгучим, от чего у меня слёзы выступили на глаза. Просто прелестно. Более мужественно я уже выглядеть просто не мог.

— Вы такой чувствительный, — захихикала она.

Этот смех, похожий на звон колокольчиков, стал гарантией того, что я вернусь сюда. Чего бы мне это не стоило.

Я стану последним глупцом, если потеряю столь драгоценное сокровище.

Отложив дневник, я погрузилась в мысли.

— Он был тем ещё романтиком, — иронично хмыкнул Аргес.

— Мне кажется, что мы ищем не там, — немного отстранённо произнесла я.

— Что ты имеешь в виду?

— Бумфис сказал, что этот дневник пропитан эмоциями Тиная. Мы здесь не найдём карты или координат, но мы сможем лучше понять его, как человека. Что им двигало, чего он хотел, к чему стремился, чего боялся, а что любил. Проверка всех мест, в которых он побывал ничего не даст.

— Но Бумфис... — начал было парень, но я его перебила.

— Иногда на ситуацию нужно посмотреть под другим углом, чтобы увидеть. Это как иллюзия. Только мы обманываем сами себя.

— Потому что смотрим не туда... — эхом откликнулся он.

Его взгляд был расфокусирован и направлен в пространство. Шестерёнки в мозгу активно двигались, складывая в кучу кусочки этого пазла. А затем он резко сгреб меня в охапку, что даже Нирэд проснулась и окинула нас удивленным заспанным взглядом.

— Какое главное сокровище было у Тиная? — спросил Аргес, смотря мне прямо в глаза.

— Его любовь. Его Су, — выдохнула я, не в силах отвести взгляда.

— Вот именно, — проговорил он, касаясь своими губами моих.

Внутри всё радостно затрепетало. Мои руки самопроизвольно окунулись в его тёмные, слегка волнистые волосы, которые оказались на удивление мягкими. Его поцелуи были той единственной трещиной, которая могла разрушить барьер строгости и отчуждённости, как маленький трепещущий огонёк внутри огромного ледника. Было что-то таинственное в этом.

Он целовал меня легкими выпадами, иногда прерываясь, чтобы улыбнуться или дотронуться до моего лица. Я захлёбывалась в собственных чувствах, но понимала, что этого мало.

Аргес отстранился, не открывая глаз. А мне так отчаянно хотелось вновь окунуться в их глубину. Он еле видимо улыбался.

— Если у Тиная творилась в голове такая же каша, как у меня сейчас, то нам определённо нужно обратить своё внимание на Су.

Я не нашла в себе сил, чтобы ответить. Только лишь крепче прижалась к его твёрдой груди, чувствуя, что весь мир сошёлся в одной точке. В нём уживались твёрдость характера и мягкость чувств, отстранённость и сострадание, холод глаз и жар сердца. И я не узнала себя в той страсти, с которой прильнула к его губам, словно это было единственным верным решением. Словно это было истинной целью моей жизни.

"Тайр Инн" — луч ведущий. Ты не воин, ты — вдохновение. Как путеводная звезда для моряков.

Нас прервал посторонний шум. Мы шарахнулись друг от друга так поспешно, словно между нами прошел электрический разряд. С некоторым испугом я уставилась на входную дверь. Стоящая там фигура пребывала в мрачно-траурном настроении, а чёрное платье ещё больше усугубляло обстановку.

— Мне жаль, что я вас прервала, но... Люс скончался, — выдавила она, мелкими шагами направляясь в нашу сторону. Тигрицы зашевелились, заинтересованно разглядывая нового гостя.

Смущение, которое начало зарождаться, было вдребезги разбито горечью. Снова смерть, снова потеря, снова страдание. Такое впечатление, что это замкнутый круг.

Люция устало опустилась на землю возле нас и прикрыла глаза. По бледной коже стекла одна жемчужная слеза. Большего королева змей себе не позволила.

— Он был моим другом.

Мне хотелось обнять её или сказать что-то утешающее, дать хоть какой-то намёк на надежду, но слова напрочь застряли в горле.

— Я рада, что во всей этой веренице смертей осталась хоть капля света и любви. Это значит, что есть смысл бороться, — продолжила она, слабо улыбнувшись. Мы с Аргесом не посмели проронить и слова.

— Мне так жаль, — еле выдавила я охрипшим голосом.

Люция резко открыла глаза и сосредоточила на мне свой взгляд.

— Не сожалей о потере. Люс сейчас вместе с Лисаной, Анфис и Анилом в лучшем месте. Жалеть нужно нас, живых людей, существующих в порочном мире. Человечество подобно змее, что пожирает сама себя. Мы должны направить все свои силы на то, чтобы спасти людей, которые просто хотят жить обычной жизнью, без войн и сражений. Они ни в чём не виноваты.

— Кажется, мы знаем, как нужно искать, — решительно заявил Аргес, снова облачившись в маску серьезного руководителя.

Люция окинула его ласковым материнским взглядом и провела тыльной стороной ладони по его щеке. Вольность, которую он позволял единицам.

— Я знала, что ты найдёшь выход, знала, что справишься.

— Это не я. Это Анаит.

— Она твоё...

— Вдохновение, — договорил фразу он.

Мои щёки не могли стать уже более пунцовыми, но они всё же стали. Я упорно смотрела в землю, не в силах заглянуть в глаза хоть одному из них.

— У меня для вас кое-что есть.

Люция выудила из складок своего чёрного платья две мензурки с бледно-розовой жидкостью. Мы с Аргесом недоверчиво переглянулись.

— Это ведь... — начала я, но она меня перебила.

— Да. Наш козырь. Но сейчас он нужен вам.

— Но Бумфис говорил, что запасов хватит... — с сомнением протянул Аргес, но Люция перебила и его. Её лицо приобрело холодную серьёзность.

— Мы своё прожили даже с лихвой. Это не может продолжаться вечно. Вы должны принять сыворотку, должны дать надежду остальным. Сделайте это, и моё сердце будет спокойно.

— Я не могу. Не после того, как узнала, что стоит за рецептом этого зелья, — отрезала я.

— Анаит, вопрос моральности можешь сразу выкинуть в ведро с помоями. Когда речь идёт о спасении целого человечества, то нужно быть готовым на любые меры. Это малая цена. К тому же тем людям, которые пали жертвой ради этой водички, ты уже не сможешь помочь. Ты поступишь в разы хуже, если откажешься.

Я оглянулась на Аргеса, ища спасения. Но он колебался.

— Сделайте это, разорвите в конце-концов этот порочный круг, — воинственно произнесла Люция, впихнув мне в руки злосчастную мензурку.

Это казалось чем-то страшно запретным. В голове крутились тысячи противоречивых мыслей. Отвинтив крышку, поднесла сосуд к глазам, рассматривая на свет его содержимое.

В бледно-розовой жидкости находились души людей, которым не оставили выбора. Худшее преступление человека против человека. А у меня выбор был, но я не могла его сделать в угоду собственному страху.

Что мешало просто взять и залпом выпить эликсир?

Чувство вины перед людьми, против которых совершили это страшное преступление.

Зажмурившись и выдохнув, резко глотнула содержимое, совершенно не чувствуя вкуса. Чувство долга перед живыми людьми было сильнее. И я не могла их оставить без права выбирать.