16 марта 1843 год.

Холодным пасмурным утром, какое только бывает в Лондоне, на Хайгетском кладбище проходила похоронная процессия, состоящая из священника, звучным голосом читавшего молитву, и по временам  пускавших скупую слезу родственников покойника. Нельзя было сказать точно, были ли эти слёзы настоящими или же просто расчётливой игрой, но нескончаемый плач и вопли слишком раздражали молодого человека, стоящего поодаль от всех, которому уже не удавалось притворяться расстроенным, хотя бы ради приличия. Он был счастлив, как никогда, что любезный и, главное, богатый дядюшка наконец-таки решил покинуть этот мир и уйти на покой.

Для Дэвида это значило только одно — всё наследство достанется ему. А если ты материально обеспечен, стоит ли задумываться о такой мелочи как совесть? Лишь тогда, когда он прощался с трупом дяди, всего на минуту она напомнила о себе.

Эта картина до сих пор назойливо стояла перед его глазами: всклокоченные седые волосы, дряблое посиневшее лицо, сплошь покрытое ссадинами и морщинами и перетянутое вокруг верёвкой, чтобы не открывался рот, опухшие веки и вздувшиеся вены на худых, будто иссохших, руках, холодные пальцы, на которых ярко поблёскивали кольца. От этого омерзительного воспоминания молодой человек передёрнулся и, энергично перекрестившись, надел шляпу и побрёл в особняк, некогда служивший домом для умершего старика. Пройдя несколько кварталов, он с благоговением и каким-то пошлым торжеством взглянул на большое мрачное здание и победно улыбнулся.

Теперь это всё принадлежит ему одному: этот шикарный особняк, счета в банке и многочисленные банкноты и драгоценности, хранящиеся за этими крепкими неприступными стенами. Лукавым блеском загорелись его глаза, а губы невольно расплылись в кривой противной улыбке. "Теперь я хозяин, у меня есть деньги, и я счастлив", — подумал молодой человек, переступив порог.

***

30 марта 1843 год.

С наступлением ночи приходит темнота, покрывая своим мраком все закоулки Лондона и скрывая своей чёрной мантией людские пороки и низменные слабости. Дэвид всегда любил это время суток. Оно успокаивало его душу и помогало расслабиться.

Правда, сейчас, плотно укутавшись в одеяло и нервно наворачивая круги, молодой человек был по-настоящему взволнован и испуган. Чёртова дверца сейфа, находившегося в кабинете дяди, долгое время не поддавалась усиленным попыткам Дэвида открыть его. Он пригласил мастера, который помог ему разобраться с замком, но это оказалось ненужным, ведь сейф был пуст.

В особняке не осталось места, где бы Дэвид не искал сбережений своего скупого дядюшки. Он знал, что они должны быть где-то здесь. Ещё при жизни покойник вскользь поведал ему о том, что все свои ценности он не доверял никому и хранил рядом.

Уставший и порядком измученный от бесплодных поисков, Дэвид поудобнее устроился на кресле, обтянутом красной бахромой, и уставился в огромное окно, где во всю свою силу царствовала гроза. Молодого человека привлекало и восхищало это явление своей могущественностью и разрушительной натурой. Погода поистине была зрелищной: мрачное небо, сплошь покрытое тучами, сотрясающий землю, оглушающий гром, жалобно завывающий ему под аккомпанемент ветер и молния, изредка освещающая лицо Дэвида своим ослепляющим светом, от которого на стенах появлялись незамысловатые фигуры.

Если бы в это мгновение парень обернулся, то заметил бы за собой подозрительную тень, похожую своими очертаниями на сгорбленного человека. Как только Дэвид встал, чтобы налить себе вина, она исчезла. Он взял хрустальный сверкающий графин и медленно стал наливать янтарную жидкость в бокал, внимательно следя за незатейливой игрой цвета.

Совершенно внезапно для него сбоку раздался чистый звук, словно кто-то постукивал хрустальным графином. Рефлекторно обернувшись, молодой человек застыл с широко раскрытыми глазами, наблюдая за тем, как фужер потихоньку пододвигался по мраморной барной стойке к нему. Оказавшись на краю, бокал остановился, и всё, казалось, затихло в доме.

Дэвид подошёл к стойке, взял фужер в руку и, рассмотрев и повертев его, осторожно поставил на стол. Ядовитая мысль проникла в его сознание и отдалась лихорадочной дрожью в теле. В горле вдруг пересохло, а на лбу проступили капельки пота.

"Глупости. Это всё пустые суеверия", — мысленно заверил он себя, хотя и не в состоянии был объяснить только что увиденную аномалию. Тем не менее, взяв себя в руки, Дэвид направился с вином обратно в кресло, но в коридоре остановился. Посередине, загораживая проход в гостиную, стояла молодая женщина в чёрном платье.

Её лицо скрывало вуаль, а одежда была вся испачкана грязью и мхом. Лунный свет придавал ещё большую белизну нежной коже. Она держала в руках зонтик и, раскрыв его, сделала шаг навстречу к Дэвиду.

— Кто вы? — дрожащим голосом спросил он, пятясь от неё подальше, пока не оказался прижатым к самой стене.

Страх словно парализовал и сковал всё тело в тиски так, что стало сложно двигаться.

Женщина оставила его вопрос без ответа и, неожиданно прибавив ходу, с нечеловеческой силой вцепилась ногтями в его плечи. Молодой человек не мог пошевелиться и вырваться из её плена. Когда она находилась так близко к нему, он обратил внимание на багровые следы на шее от верёвки.

Молодой человек почувствовал, как его затрясло и нервно сглотнул под влиянием появления незнакомки.

— Ты боишься меня? — наконец нарушил молчание слащавый голос с акцентом. — Не бойся. Страх тебе не поможет.

— Я и не боюсь, — неуверенным срывающимся голосом произнёс Дэвид.

— Обманщик, — рассмеялась женщина холодным смехом. — Мы остро чувствуем страх. Твой страх, — сказала она и раскрыла вуаль.

Молодой человек подавил крик ужаса. Изуродованное женское лицо, всё в порезах с запекшейся кровью и впалыми щеками, предстало перед ним, а вместо глаз он увидел пустые глазницы. Дэвид инстинктивно пытался было убрать от себя её руки, но она так сильно и цепко удерживала его, что кость в месте, где находился локоть, разорвала с лёгкостью тонкую кожу и выступила наружу.

— Я тебе дам шанс сбежать. Твоя роковая минута пошла, Дэвид. Беги, — с этими словами женщина отпустила его.

Молодой человек не преминул воспользоваться шансом и, сорвавшись с места, ринулся в холл и, обернувшись на секунду к двери, что вела на кухню, откуда, казалось, выползали стаи дремучих теней, грозясь схватить Дэвида, побежал, что есть сил, к выходу. Он не мог думать ни о чём кроме побега из этого особняка.
Однако, добежав до двери и уже раскрыв её, Дэвид услыхал мерный звон монет.

Если что могло в этой жизни остановить Дэвида, то это деньги. Они имели над ним настолько огромную власть, что даже сейчас, когда опасность преследовала его, он решил остаться, чтобы спасти своё наследство. Молодой человек закрыл дверь, за которой находилось его спасение, и стал тихой поступью приближаться в направлении сладкого звука.

Минуя комнату за комнатой, он всё больше сходил с ума от страха за свою жизнь и деньги. Дэвид подошёл к спальне своего дяди, из которой и доносилось нарастающее позвякивание монет, и переступил порог. Помещение было освещено лишь призрачным светом, исходящим от небольшого окна, угрюмые тени веток и сучьев бегали по стенам, образуя какой-то хаос, а специфичный запах мертвечины и морозный воздух, доходивший до парня, заставили его съёжиться в предвкушении чего-то неизвестного и мистического.

Он не сразу заметил кресло возле камина, в котором разгоралось жаркое пламя. С его приходом сиденье стало раскачиваться, а затем, с левой стороны, возникла рука. Длинные костлявые пальцы перебирали золотые монеты, блестящие от огня.

— Проходи, — старческий, до боли знакомый голос позвал его, и треск угольков будто вторил словам покойника. — Какая славная вещь — деньги. Сколько власти за собой несут эти ценности. Хочется больше и больше, тебе всё мало, ты жаждешь ещё. Ты можешь даже забыть про предупреждающий страх ради денег. Они — всё в нашем мире. Ради них можно совершать грехи, — медленно, растягивая слова, проговорил хриплый старческий голос.

Как только Дэвид услышал скрип кресла, он крепко зажмурился, сжав кулаки и отказываясь верить, что его мёртвый дядя здесь. Ощутив приближение трупа, с каждым шагом которого кровь по венам замедляла свой бег, молодой человек вжался в дверь и в бессознании зашептал дрожащими губами молитву. В нос ударил резкий тошнотворный запах мёртвого.

— Ведь ты жаждал денег, мой племянник? — полусгнивший покойник прикоснулся к его плечу рукой, местами на которой виднелась кость. — Ты получишь их, только открой глаза...

Глубокий вдох и выдох.
Дэвид не в состоянии пошевелиться и хоть как-то защитить себя.
Он чувствует головокружение, дрожь во всём своём существе, ощущает, как под действием влияния слов умершего частички его мозга разрушаются, а органы отказывают.

Молодой человек будто стоит на обрыве перед омутом трупов, окружающих его со всех сторон. Он догадывается, чем всё это кончится, но до сих пор надеется, что это всего-навсего дурной сон, который совсем скоро закончится, да ещё на самом интересом месте. Однако это была реальность.

Раскрыв глаза, прямо в сантиметре от своего лица, Дэвид увидел глаза дяди. То были пустые, мутные зрачки, взгляд которых дико блуждал по сторонам. Челюсть его была разорвана в уголках и как-то отделилась, когда он сделал тщётную попытку улыбнуться.

Весь овеянный зелёным светом, гнилью, грязью, мхом и опутанный верёвками, мертвец безуспешно отбивался от надоедливых червей, которые то и дело пытались попробовать на вкус человеческую плоть. Приметив застывшее выражение безмолвного ужаса на лице племянника, он оскалился и прошипел:

— Я страшён?! Видишь, каким я стал по твоей милости?! Теперь ты испытаешь эти муки и ответишь за всё сполна! — крепко обхватив шею Дэвида костлявыми руками, умерший принялся душить его, оставляя багровые следы на шее.

— Я не виновен! Я не убивал тебя и не хотел твоей смерти! — задыхался, искривившись судорогой, молодой человек, пытаясь высвободиться из плена.

— Лжёшь! Теперь я унесу твою душу с собой!

Катастрофическая нехватка воздуха... Разрывающиеся от перенапряжения лёгкие... Последняя мысль, мимолётно пронёсшаяся в сознании... Остановка сердца... Зловещий смех мертвеца... И вот он падает в омут потерянных душ, которые тянут его всё ниже и ниже, на самое дно тёмного мрака...

***

Его тело нашли в кабинете возле сейфа, подвешенным на верёвку. Следствие по громкому делу богатого наследника установило, что молодой человек повесился вследствии умопомешательства, вызванное передозировкой алкоголем. Когда Дэвида похоронили, суд постановил, что все деньги наследника, которые нашли в сейфе, пойдут на переустройство церкви и кладбища.

Через несколько лет после этого инцидента, особняк так и остался нелюдим. Лишь где-то там, в кабинете, по ночам по помещению гулким эхом раздавался мерный звон монет...